Ткаченко Н.Г. 300 диктантов для поступающих в вузы

Подождите немного. Документ загружается.

рыбка исчезла в ее пасти.

Преследовательница

остановилась в недо-

умении, а

похитительница

скрылась восвояси.

— Это моя гордость и утешение, — промолвил

Кудряшов.

— При-

дешь сюда, сядешь и смотришь. Я люблю всю эту тварь за то, что

она откровенна, не так, как наш брат — человек.

№59

Четвертого мая 1887 года я приехал в Кишинев и через полча-

са узнал, что через город проходит пехотная дивизия. Так как я

приехал с целью поступить в какой-нибудь полк и побывать на

войне, это надо было рассматривать как не что иное, как удачно

представившийся случай. Седьмого мая, в 4 часа утра, я уже сто-

ял на улице в серых рядах, выстроившихся перед квартирой пол-

ковника.

Музыка грянула: от полковника выносили развевающиеся зна-

мена. Раздалась команда, полк выровнялся и беззвучно сделал на

караул. Потом поднялся ужасный крик: скомандовал полковник,

за ним батальонные и ротные командиры. Следствием всего этого

было запутанное и совершенно непонятное для меня движение се-

рых шинелей, кончившееся тем, что полк вытянулся в длинную

колонну и мерно зашагал. Шагал и я, стараясь попасть в ногу и

идти наравне с соседом. Ранец тянул назад, тяжелые сумки — впе-

ред. Но, несмотря на все эти неприятности, музыка, стройное,

тяжелое движение колонны, раннее свежее утро, вид штыков и

лиц, загорелых и суровых, — все настраивало душу твердо и спо-

койно.

Нас влекла неведомая тайная сила: нет силы большей в челове-

ческой жизни. Каждый отдельно ушел бы домой, но вся масса

ниш,

повинуясь не дисциплине, не чувству ненависти к неизвест-

ному врагу, не страху наказания, а тому неведомому и бессозна-

тельному, что долго еще будет водить человечество на кровавую

бойню — самую крупную причину всевозможных людских бед и стра-

даний.

За кладбищем открылась глубокая долина, уходившая в даль

гуманную. Дождь пошел сильнее; кое-где, далеко-далеко, тучи,

раздаваясь, пропускали солнечный луч, тогда косые и прямые по-

лосы дождя казались серебряными. Иногда тучи сдвигались: стано-

вилось темнее; дождь шел чаще. Через час после выступления я

почувствовал, как будто струйка холодной воды побежала у меня

по спине.

•

Первый переход был невелик: всего восемнадцать верст от Ки-

шинева. Однако, с непривычки нести на себе такой груз, я,

добравшись до отведенной нам хаты, сначала даже сесть не мог: при-

слонился ранцем к стене, да так и стоял минут десять не шевелясь, а

потом уснул как убитый, проспав до четырех часов утра.

№60

Давно наступили долгие весенние сумерки, темные от дождевых

туч, тяжелый вагон грохотал в прохладном поле, — в полях весна

была

еще

ранняя, — шли кондуктора по коридору вагона, спрашивая

билеты, а Митя все

еще

стоял возле дребезжащего окна, чувствуя

запах Катиной перчатки.

Утром был Орел, пересадка и провинциальный поезд возле даль-

ней платформы. И Митя почувствовал: какой это простой, спокой-

ный и родной мир по сравнению с московским, уже отошедшим

куда-то в тридесятое царство. Поезд из Орла шел не спеша. Митя

не спеша ел тульский пряник, сидя в почти пустом вагоне.

Проснулся он только в

Верховье.

Поезд стоял, было довольно

многолюдно, но тоже как-то захолустно. Приятно пахло чадом стан-

ционной кухни. Митя с удовольствием съел тарелку щей, потом

опять

задремал,

— глубокая

усталость

напала на него. А когда он опять

очнулся, поезд мчался по весеннему березовому лесу, в открытое

окно пахло дождем и как будто грибами, а вдали уже мелькали по-

весеннему печальные огоньки станции. Все тонуло в необыкновен-

ных мягких сумерках, и опять Митя дивился и радовался: как спо-

койна, проста, убога

деревня.

Тарантас нырял по ухабам, дубы за

двором богатого мужика высились еще совсем нагие, неприветли-

вые, чернели грачиными гнездами. У избы стоял странный, как

будто из древности, мужик: босые ноги, рваный армяк, баранья

шапка на

длинных

прямых волосах.

Когда

Митя,

на другой день по приезде, проспавши двенадцать

часов, вымытый, во всем чистом, вышел из своей солнечной ком-

наты, — она была окнами в сад, на восток, — и прошел по всем

другим, то живо испытал чувство их родственности и мирной, успо-

каивающей

и душу и тело простоты. Везде все стояло на своих пре-

жних местах, как и много лет тому назад, и так же знакомо и прият-

но пахло; везде к его приезду все было прибрано. Веснушчатая девка

домывала только гостиную, примыкавшую к лакейской, как ее на-

зывали еще до сих пор.

Горничная Параша, босая, белоногая, шла по залитому полу и

сказала дружественно-развязной

скороговоркой,

вытирая пот с раз-

горевшегося лица: «Идите кушайте чай, мамаша еще до свету уехала

на станцию со старостой, вы,

наверное,

и не слышали...»

№61

Десятого марта с вечера пал над Гремячим Логом туман, до

утра с крыш куреней журчала талая вода, с юга, со степного гребня,

шел теплый и мокрый ветер.

Первая

ночь, принявшая весну, стала

над Гремячим, окутанная черными шелками наплывавших туманов,

тишины, овеянная вешними ветрами. Поздно утром взмыли поро-

зовевшие туманы, оголив небо и солнце, с юга уже мощной лавой

ринулся ветер; стекая влагой, с шорохом и гулом стал оседать круп-

нозерный снег, побурели крыши, черными пятнами покрылась до-

рога; а к полудню яростно

всклокоталась

светлая, как слезы, нагор-

ная вода и бесчисленными потоками устремилась в низины, в сады,

омывая горькие корневища вишенника, топя прибрежные камыши.

Дня через три уже оголились доступные всем ветрам бугры, про-

мытые до земли склоны засияли влажной глиной, нагорная вода

помутилась и понесла на своих вскипающих волнах желтые шапки

пышно взбитой пены, вымытые хлебные корневища, сухие выво-

лочки с пашен.

В Гремячем Логу вышла из берегов речка. Откуда-то с верховьев

ее плыли источенные солнцем голубые льдины. На поворотах они

выбивались из русла, кружились и терлись, как огромные рыбы на

нересте. Иногда струя выметывала их на берег, а иногда льдина,

влекомая впадавшим в речку потоком, относилась в сады и плыла

между деревьями, со скрежетом налезая на стволы, круша садовый

молодняк, раня яблони, пригибая густейшую поросль вишенника.

За хутором призывно чернела освобожденная от снега зябь. Взво-

роченные

лемехами пласты тучного чернозема курились на солнце

паром. Великая благостная тишина стояла в полуденные часы над

степью. Над пашнями — солнце, молочно-белый пар, волнующий

выщелк

раннего жаворонка да манящий клич журавлиной стаи, вон-

зающейся

грудью

построенного треугольника в густую синеву безоб-

лачных небес. Над курганами, рожденное теплом, дрожит, струится

марево; острое зеленое жало травяного листка, отталкивая прошло-

годний отживший стебелек, стремится к солнцу. Высушенное вет-

ром озимое жито словно на цыпочках поднимается, протягивая лис-

тки навстречу солнечным лучам. Но еще мало живого в степи, не

проснулись от зимней спячки сурки и суслики, в леса подался зверь,

373

изредка пробежит по старику бурьяну полевая мышь да пролетят раз-

бившиеся на брачные пары куропатки.

№62

Стоит Сорока на льдине, в руках длинный багор держит и при-

стально смотрит в холодную даль. Рыбак застыл в

напряженном

ожи-

дании. Все приметы к тому, что быть промыслу:

птица

крячет, с

моря низко по ветру летит и

ветер-глубник

встал. И зорко всматри-

вается он в холодную даль, старается разглядеть, нет ли добычи.

Отовсюду ползли

безжизненные

серые зимние сумерки, завола-

кивая пустынный

берег.

Там и сям из-за массивных ледяных глыб

виднелись фигуры, напряженно всматривающиеся вдаль.

Ветер зашумел, разорвал туман и колеблющейся пеленой отнес

безжизненную мглу к самому горизонту. Тяжело надвигались ледя-

ные поля, и смешанный гул висел над ними, непохожий на морс-

кой прибой.

Огляделся Сорока, видит: день совсем кончается. Сквозь разо-

рванную мглу скользнул последний безжизненный луч, заиграл ми-

риадами искорок, отразился во льду и на мгновенье бледно осветил

и глухо рокочущее льдистое море, и этот бесприютный, одетый пе-

чальным саваном берег, и сотни разбросанных вдоль него человечес-

ких фигур.

Первые воды прилива добежали до берега. Смолкли шумевшие

до того волны. И как придвинулись ледяные поля к самому берегу —

гул пошел окрест. Послышалось могучее шипение, шорох, треск

ломающихся глыб, словно надвигалось стоногое чудовище. Передо-

вые льдины, сжатые тяжело напиравшей массой, рассыпая белую

пыль, ползли на вершину, громоздились в причудливые горы. Дви-

жение ледяной массы, встретив преграду, превратилось в колоссаль-

ную энергию разрушения: в несколько минут вдоль всего берега ло-

маными очертаниями тяжело поднялись новые громады.

Сорока спустился на лед одним из первых. Прыгая со льдины на

льдину, скользя, проваливаясь по пояс в наметенный ветром снег и

лед, он бежал вперед. Ледяные обломки с грохотом валились по его

следам. Всем его существом овладела одна мысль, неотступная,

напряженная, как дрожащая струна, отдававшаяся в груди: «Кабы

напасть,

поспеть...

Царь небесный!» Осколки льда брызгами летели

из-под ног. Ветер свистел в ушах и бил в лицо ледяными иглами,

одевая бороду и усы пушистым инеем. А он ничего не замечал и

бежал бешено вперед.

№63

Мы возвращались с охоты с далеко не заурядной добычей — во-

семьюдесятью четырьмя дикими утками, настрелянными в течение

нескольких часов. Обессилев от охоты и совершенного пути, мы

разместились для отдыха под старым вязом и по-товарищески стали

угощать друг друга съестными припасами, взятыми из дому.

Солнце, почти невидимое сквозь

свинцово-черные

тучи, обло-

жившие небо, стоит высоко над горизонтом. Дальше серебристые

горы, обвеянные мглой, кажутся диковинными. Легонький вете-

рок колышет травы, не успевшие засохнуть. Сквозь ветви деревьев

виднеется темно-синее небо, а на сучочках кое-где висят золоче-

ные листья. В мягком воздухе разлит пряный запах, напоминаю-

щий запах вина.

Неожиданно низкие, черные тучи с необыкновенной быстротой по-

плыли по небу. Нужно не медля убираться из лесу, чтобы в пору

укрыть-

ся и не вымокнуть под ливнем.

К.

счастью, невдалеке избушка лесного

объездчика, в которой приходится задержаться на добрых полчаса.

Но вот отблистали молнии, отгрохотал гром. Яростный ливень

вначале приостановил, а затем и вовсе прекратил свою трескотню.

Стихии больше не спорят, не ссорятся, не борются. Расстроенные

полчища туч уносятся куда-то вдаль.

На очищающемся небе резко вырисовывается чуть-чуть колышу-

щаяся верхушка старой березы. Из-за облачка вот-вот выглянет сол-

нышко. Осматриваешься вокруг и поражаешься, как мгновенно после

дождя преображается все окружающее.

Освеженная

рожь благодарно трепещет. Все живое суетится и ме-

чется. Над камышом ручья кружатся темно-синие стрекозы. Шмель

что-то жужжит не слушающим его насекомым, уже не чувствующим

опасности. Из ближних рощ, с пашен и пастбищ — отовсюду доно-

сится радостная птичья разноголосица.

Любезно простившись с уже не молодой хозяйкой, женой объезд-

чика, мы отправляемся в путь. В какой-нибудь полусотне метров от

избушки узенький, но быстрый ручей, вытекающий из лесной ча-

щобы. Его не перепрыгнешь и вброд не перейдешь. Ищем перехода.

Наконец находим шаткий дощатый мостик, по которому можно прой-

ти только поодиночке. Неукатанной дорогой идем по лесоразработ-

ке, простирающейся на несколько километров. На пути попадаются

вперемежку то еще не сложенные в ряд дрова, то не распиленные

восьмиметровые сосновые бревна.

Выйдя из леса, мы сначала следуем по уже езженному проселку,

а затем по

асфальтированному

шоссе, заменившему старую немо-

щеную дорогу. Еще один километр, и мы дома.

№64

Месторождение бокситов

Все участники экспедиции были налицо, и наш руководитель

объявил:

«В субботу мы летим в Свердловск. Ознакомьтесь по карте

с периферией области и приготовьтесь к дороге. Самолет поведет

небезызвестный летчик

Птицын».

Геннадий Кузьмич Птицын —

авиатор-энтузиаст,

не раз прояв-

лявший удивительное бесстрашие во время трансъевропейских и

трансатлантических полетов, беспристрастный водитель, влюблен-

ный в свою профессию. По

внешности

Птицын — типичный ура-

лец: блондин, низкого роста,

коренастый,

с обветренным и загоре-

лым лицом. Он с легким презрением относится к людям, которые

не восторгаются достижениями современной авиации.

У нашей экспедиции немало задач, но основное задание — ис-

следовать месторождение бокситов на Северном Урале для вновь стро-

ящегося алюминиевого завода у города Каменск-Уральского.

По прибытии на место назначения мы, разбившись на неболь-

шие группки, отправляемся к бокситам. В течение нескольких ча-

сов приходится пробираться дремучим, густым лесом. По обеим

сторонам извилистой дорожки растет кудреватый папоротник, в глу-

бине разрослись какие-то диковинные, причудливые травы. Разго-

воры замирают, а мы, очарованные, молча идем в глубь чащобы.

Слышен только шорох и шепот листвы, жужжание насекомых и пти-

чьи голоса.

В пол-одиннадцатого мы находимся в полумиле от месторож-

дения, но кто-то предлагает отдохнуть, с чем нельзя не согласить-

ся. Быстро собираем валежник, разжигаем костер. Пахнет жженой

хвоей, едкий дымок синеватыми струйками поднимается вверх.

Через полчаса, в продолжение которых никому не хочется двинуть-

ся с места, мы получаем кипяченную в нашем неизменном спут-

нике-чайнике воду для чая, варенный на пару и печенный в золе

картофель.

На огонек откуда-то прибежали деревенские мальчишки и дев-

чонки, а с ними молоденький щенок, похожий на волчонка. Мы

предлагаем ребятам присоединиться к нашей

компании,

располо-

житься у костра. Рыжий веснушчатый мальчонка задумал достать из

376

пепла самую большую печеную картофелину и ожег себе руку. Зо-

енька и Олечка, члены нашей экспедиции, быстро и по-хозяйски

смазали ожог вазелином.

- Пора двигаться, товарищи! Если удастся, а наше намерение

не может не удаться, сегодня мы обследуем месторождение бокси-

тов, — сказал наш руководитель.

Вскоре мы убедились, что он рассчитал верно, правильными ока-

зались и расчеты наших профессоров и преподавателей.

№65

На

охоте

Был прекрасный июльский день, один из тех дней, которые слу-

чаются только тогда, когда погода установилась надолго. С самого

раннего утра небо было ясно; утренняя заря не пылала жаром, а

разливалась кротким румянцем. Солнце, еще не раскаленное, как

во время знойной засухи, но тускло-багровое, как перед бурей, свет-

лое и приветливо-лучезарное, всплывало над длинной тучкой, осве-

жая ее. Тучка блистала, и блеск ее был подобен блеску кованого

серебра. В такие дни около полудня обыкновенно появляются высо-

кие облака; они почти не трогаются с места, но далее, к небоскло-

ну, они сдвигаются, и кое-где между ними пробиваются сверху вниз

сверкающие солнечные лучи.

Точь-в-точь в такой день я охотился за тетеревами. В течение

дня я настрелял довольно много дичи; наполненный рюкзак немило-

сердно резал мне плечо. Вечерняя заря погасла, и в воздухе,

еще

светлом, хотя не озаренном более лучами восходящего солнца, на-

чали густеть и разливаться холодные тени. Быстрыми шагами про-

шел я кусты, взобрался на небольшой холм и вместо ожидаемой

знакомой равнины с белой церковью в отдалении увидел совершен-

но другие, незнакомые мне места. У ног моих тянулась узкая доли-

на, а справа возвышался частый осинник. Я остановился в недоуме-

нии и оглянулся. «Да, — подумал я, — куда же это я попал? Види-

мо, я чересчур забрел влево». Я поскорее выбрался на другую сторону

холма и пошел, забирая вправо. Я добрался до леса, но там не было

никакой дороги: какие-то нескошенные низкие кусты широко рас-

стилались передо мной, а за ними, далеко-далеко, виднелось пус-

тынное поле.

Между тем ночь приближалась и росла, как грозовая туча. Все

кругом быстро чернело и утихало, одни перепела изредка кричали.

Небольшая птица, неслышно и низко мчавшаяся на своих мягких

крыльях, почти наткнулась на меня и пугливо нырнула в сторону. Я

уже с трудом различал отдаленные предметы, только одно поле бе-

лело вокруг. Я отчаянно устремился вперед, словно вдруг догадал-

ся, куда следовало идти, обогнул бугор и очутился в неглубокой,

кругом распаханной лощине. Я окончательно удостоверился в том,

что заблудился совершенно, и, уже нисколько не стараясь узнавать

окрестные места, почти совсем потонувшие во мгле, пошел прямо,

по звукам, наугад.

Около получаса шел я так, с трудом переставляя ноги. Каза-

лось, что отроду не бывал я в таких пустынных местах: нигде не было

видно ни огонька, не слышно ни звука. Бесконечно тянулись поля,

кусты, словно из-под земли вставали перед самым моим носом. Я

уже собирался прилечь где-нибудь до утра, как неожиданно узнал,

куда я зашел. Эта местность была известна у нас под названием

Бежин

Луг.

№66

Над портом стоит потемневшее от пыли, мутно-голубое небо.

Жаркое

солнце смотрит в зеленоватое море, точно сквозь тонкую

серую вуаль. Оно почти не отражается в воде, рассекаемой ударами

весел, пароходных винтов, острыми килями судов, борющихся с

высокими морскими волнами. Они, закованные в гранит, бьются о

борта судов и

ропщут,

вспененные, загрязненные разным хламом.

Звон якорных

цепей,

грохот сцепленных вагонов,

металлический

вопль

железных листов, падающих откуда-то на немощеную мостовую,

крики

тружеников-грузчиков,

юных матросов и таможенных сол-

дат—

все эти звуки сливаются в оглушительную музыку рабочего

дня. Но голоса людей еле-еле слышны в нем, слабы и смешны. И

сами люди, первоначально родившие этот шум, работающие на из-

нос и живущие впроголодь, смешны и жалки. Потные, оборван-

ные, согнутые под тяжестью товаров, они суетливо бегают в тучах

пыли. Люди ничтожны по сравнению с окружающими их колосса-

ми, грудами товаров, гремящими вовсю вагонами. Созданное ими

поработило и обезличило их.

Стоя под парами, тяжелые пароходы-гиганты свистят, шипят,

и в звуке, рожденном ими, чудится насмешливая нота презрения к

серым, пыльным фигурам людей. Длинные вереницы грузчиков,

несущих на своих

ачечах

тысячи пудов хлеба в железные животы

судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для

своего желудка. Вот так бок о бок и уживаются друг с другом рва-

ные, потные, отупевшие от усталости, шума и зноя люди и могу-

чие, блестящие на солнце машины, созданные этими людьми.

Раздалось одиннадцать ударов в колокол. Когда последний звук

замирал, страстная музыка труда звучала уже тише. Наступало обе-

денное время. Грузчики, бросив работать, рассыпались по гавани

шумными группами. Вдруг появился Гришка Челкаш, старый трав-

леный волк, несомненно хорошо знакомый всем в этой местности.

Он был бос, в старых, поношенных штанах, в грязной ситцевой

рубахе с разорванным воротом. Длинный, немного сутулый, он мед-

ленно шагал по дощатому тротуару и, поводя своим горбатым хищ-

ным носом, кидал вокруг себя острые взгляды. Он как будто выс-

матривал кого-то. Его густые и длинные усы то и дело вздрагивали,

как у кота, а заложенные за спину руки потирали одна другую. Даже

здесь, среди сотен таких же, как и он, босяцких фигур, он сразу

обращал на себя внимание своим сходством с ястребом. В этой

бешеной сутолоке порта Челкаш чувствовал себя прекрасно. Впере-

ди ему улыбался солидный заработок, требующий немного труда и

много ловкости. Он мечтал о том, как загуляет завтра поутру, когда

в его кармане появятся кредитные бумажки.

Содержание

Предисловие 3

I. Словарные диктанты 4

Безударные гласные в корне слова 4

Проверяемые

безударные

гласные 4

Непроверяемые безударные гласные 5

Чередующиеся гласные в корне 7

Гласные после

шипящих

и ц 10

Употребление

букв э, е 12

Звонкие и глухие согласные 13

Непроизносимые

согласные 13

Двойные согласные 14

Употребление

во всех частях речи и формах слов 16

Разделительные ь и ъ 18

Гласные

ы,

и в

корне

после приставок 19

Правописание приставок 20

Приставки на з и приставка с- 20

Приставки

пре-

и при- 21

Правописание слов с

пол-,

полу- 24

Правописание и и нн в словах различных частей речи 24

Правописание имен числительных 29

Правописание сложных слов 30

Правописание наречий 32

Правописание не и ни 37

Слитное и раздельное написание не со словами 37

Употребление не и ни 39

Правописание предлогов, союзов, частиц 40

II. Орфографические диктанты 42

III.

Пунктуационные диктанты 73

ГУ.

Комплексные диктанты 143

Ключи 204

I. Словарные диктанты 204

II. Орфографические диктанты 218

III. Пунктуационные диктанты 248

IV. Комплексные диктанты 319