Studia Linguistica Cognitiva. Вып. 1. Язык и познание: Методологические проблемы и перспективы

Подождите немного. Документ загружается.

А. А. Залевская/Studia Linguistica Cognitiva, 1 (2006).

82-104

тегрированный посредством взаимодействующих биохимических и

нейронных

регуляторных потоков (circuits), включающих эндокрин-

ный,

иммунный и нейронный компоненты; (2) организм взаимодей-

ствуют

с его окружением в ансамбле: не одно тело или один мозг, а

оба вместе; (3) ментальные феномены

могут

быть полностью поняты

только в контексте взаимодействия организма с его окружением. Об-

ратим внимание на следующее уточнение:

Я не говорю, что разум находится в теле. Я говорю, что вклад тела боль-

ший

чем просто поддержание жизни мозга... Тело обеспечивает

содер-

жание,

которое составляет основу работы нормального разума [Damasio

1994: 226].

Для обоснования роли тела в постоянно осуществляемых челове-

ком

актах принятия решения А. Дамазио [Damasio 1994] вводит

поня-

тие

соматических

маркеров.

Он отмечает: под

«рассуждением»

и «при-

нятием

решений» обычно подразумевается, что индивид использует

определенную

логическую

стратегию

для получения полезного вы-

водного

знания,

на базе которого выбирается нужный вариант ответа;

признается,

что при этом имеют место некоторые сопутствующие про-

цессы,

в числе которых обычно называют внимание и рабочую па-

мять,

но нет

даже

намека на роль эмоций и

чувств

и почти ничего не

говорится о механизмах, благодаря которым активизируется широкий

набор вариантов для последующего выбора. Однако при необходимо-

сти принять решение о дальнейших действиях мозг нормального взрос-

лого образованного человека реагирует на ситуацию, быстро воссо-

здавая сценарии возможных ответов и связанных с ними последствий.

Для нашего сознания такие сценарии включают множество вообра-

жаемых сцен, но не в виде последовательного «фильма», а скорее в

виде «вспышек» ключевых образов таких сцен: имеют место скачки

от одного фрейма к

другому

при их быстром переборе. Дамазио особо

подчеркивает, что мозг не начинает процесс рассуждения с пустого

места: происходит активизация широкого набора образов, порождае-

мых в соответствии с наблюдаемой ситуацией и мелькающих перед

мысленным

взором так быстро и в таком изобилии, что выбор нужно-

го варианта оказывается очень сложной задачей. Возможны по мень-

шей

мере два пути объяснения того, как индивид с такой задачей справ-

ляется.

точки зрения здравого смысла и в

русле

идей Декарта и Канта,

формальная

логика обеспечивает наиболее успешное решение любой

А. А. Залевская/Studia Linguistica Cognitiva, 1 (2006).

82-104

проблемы, при этом для получения наилучших результатов необходи-

мо избавиться от эмоций, поскольку рациональная переработка не

должна испытывать воздействия со стороны страстей. Согласно это-

му

подходу,

каждый из возникающих сценариев берется по отдельно-

сти и подвергается тщательному анализу с точки зрения его преиму-

ществ и недостатков по отношению к ожидаемой субъективной по-

лезности; делается логический вывод относительно того, что хорошо

что плохо. Однако почти любая проблема имеет более

двух

вариан-

тов решения, и

даже

если их всего два, задача остается очень слож-

ной,

поскольку попутно всплывают и

другие

воображаемые сценарии,

опирающиеся

на зрительные и

слуховые

образы; всплывают и сопро-

вождающие их вербальные речения, которые важно сохранять в про-

цессе логического вывода.

Дамазио полагает, что если это единственная используемая стра-

тегия, то она не

даст

результатов по ряду причин. В лучшем случае,

принятие

решения займет столько времени, что больше ничего не

удастся сделать в течение дня. В

худшем

— принятие решения вооб-

ще не состоится, поскольку вы заблудитесь в лабиринте своих рас-

суждений с множеством их побочных путей. Это произойдет потому,

что невозможно единовременно удерживать в памяти то множество

«за»

и «против», которые должны учитываться при сравнении разных

вариантов, поскольку объем внимания и рабочей памяти ограничен.

Репрезентация

промежуточных шагов, которые необходимо удержи-

вать в памяти и рассматривать, чтобы перевести в какую-то символи-

ческую форму для продолжения процесса логического вывода, попро-

сту выпадут из текущего состояния памяти, и путь рассуждений

будет

потерян.

Тем не менее наш мозг оказывается способным успешно при-

нимать

решения за секунды или минуты, в зависимости от обстоя-

тельств. Для объяснения этого факта необходим

другой

подход.

Дамазио назвал этот

подход

гипотезой

соматических

маркеров

(от греч.

«сома»

— 'тело'). Этот термин подчеркивает, что такой мар-

кер

фокусирует внимание на негативных последствиях, к которым

может привести выбранное действие: он сигнализирует, что надо по-

мнить

об опасности, которая подстерегает нас при некотором выборе.

Такой

сигнал может вести к немедленному отказу от соответствующе-

го действия и к выбору

другого

пути из ряда возможных. Автомати-

чески возникающий сигнал предохраняет от

будущих

потерь и в то же

время

ведет

к выбору из меньшего числа альтернатив. В этом

случае

А. А. Залевская/Studia Linguistica Cognitiva, 1 (2006).

82-104

также остается место для анализа и дедукции, но лишь

после

того как-

автоматически отбрасывается некоторое число вариантов. Соматиче-

ские

маркеры

могут

быть недостаточными для принятия решений че-

ловеком в норме, поскольку последующие процессы рассуждения и

конечного

выбора имеют место во многих

случаях,

хотя и не во

всех.

Соматические маркеры, вероятно, усиливают аккуратность и

эффек-

тивность процесса принятия решений, а их отсутствие снижает каче-

ство этого процесса Короче говоря, соматические маркеры выступают

как

специфическое проявление чувствования (a

special

instance

feeling),

порождаемого вторичными эмоциями. Такие эмоции и чув-

ствования через научение увязываются с предсказуемыми результата-

ми

определенных сценариев. Когда какой-нибудь отрицательный со-

матический маркер увязан с определенным

будущим

результатом, эта

комбинация

срабатывает как сигнал тревоги (an alarm

bell)

[Damasio

1994].

Поставив

вопрос о том, откуда берутся соматические маркеры,

А. Дамазио высказывает мнение, что человек родится с нейронным

механизмом (machinery), необходимым для порождения определенных

соматических состояний в ответ на те или иные классы стимулов. Это

механизм

первичных

эмоций,

который врожденно встроен в перера-

ботку сигналов, касающихся личностного и социального поведения;

он

с самого начала включает

предрасположение

к увязыванию боль-

шого числа социальных ситуаций с

адаптивными

соматическими

ответами.

В то же время большинство соматических маркеров, ис-

пользуемых при принятии решений, формируются в процессе обуче-

ния

и социализации через увязывание специфических классов стиму-

лов со специфическими классами соматических состояний, т. е. они

основываются на процессе

вторичных

эмоций.

Формирование адап-

тивных соматических маркеров

требует,

чтобы и мозг, и

культура

были

норме. Если же или то, или

другое

нарушено, то соматические мар-

керы

скорее всего не

будут

носить адаптивного характера. Таким об-

разом,

соматические маркеры усваиваются через опыт под контролем

внутренней

системы

предпочтений

и под влиянием

внешнего

набора

обстоятельств,

который включает не только сущности и события, с

которыми взаимодействует организм, но также и социальные установки

(conventions) и этические правила.

Нейронная

основа внутренней системы предпочтений в большей

части включает

врожденныерегуляторные

предрасположения,

необ-

А. А. Залевская/Studia Linguistica Cognitiva, 1 (2006).

82-104

ходимые

для

обеспечения

выживания

организма.

Достижение выжи-

вания

совпадает с редуцированием неприятных соматических состоя-

ний

и установлением гомеостазиса, т. е. функционально сбалансиро-

ванных биологических состояний. Внутренняя система предпочтений

врожденно нацелена на избегание боли, поиск потенциальных удо-

вольствий и, возможно, подготавливает к достижению этих целей в

социальных ситуациях. Взаимодействие

между

внутренней системой

предпочтений и набором внешних обстоятельств расширяет репер-

туар

стимулов, которые становятся автоматически маркированными.

Дамазио высказывает предположение, что поскольку мы включены в

социум в раннем

детстве

и юности, большая часть принимаемых нами

решений

формируется через соматические состояния, связанные с

наказанием

и поощрением. Но по мере взросления и категоризации

повторяющихся ситуаций уменьшается необходимость опоры на со-

матические состояния в каждом отдельном

случае

принятия решений,

отсюда развивается

иной

уровень

автоматичности.

Стратегии при-

нятия

решений становятся зависящими частично от

«символов»

сома-

тических состояний. В какой мере это происходит, зависит от лично-

сти,

темы и т. д. Сами по себе соматические маркеры

могут

функцио-

нировать как осознаваемым путем, так и неосознаваемо. Более того,

эмоциональные

ответы

могут

скрытно влиять на когнитивные про-

цессы,

в том числе на рассуждение и принятие решения [Damasio 1994].

В монографии [Damasio

2003]

Дамазио указывает, что

суть

его

текущей работы состоит в обосновании того, что

чувства

представля-

ют собой выражение процветания или отчаяния человека по мере того,

как

они имеют место в разуме (mind) и

теле

индивида. Чувства — не

простые украшения, добавляемые к эмоциям, т. е. что-то, что можно

сохранять или отбрасывать. Чувства

могут

быть и часто оказываются

раскрытием тайны (revelation) жизненного состояния всего организ-

ма — «поднятием

вуали»

в буквальном смысле этого выражения. Цен-

ность исследования

чувств

выходит за рамки удовлетворения собствен-

ного любопытства. Разработка нейробиологии

чувств

и эмоций

делает

вклад в обоснование проблемы разума — тела, центральной для по-

нимания

того, кем мы являемся. Эмоции и связанные с ними реакции

увязываются с телом,

чувства

— с разумом. Исследование того, как

мысль

возбуждает

(trigger)

эмоции и как телесные эмоции становятся

своего рода мыслями, которые мы называем чувствами, позволяет

взглянуть на проблему тела и разума, поскольку речь идет о

разделъ-

А. А. Залевская/Studia Linguistica Cognitiva, 1 (2006).

82-104

ных

манифестациях

единого

организма

человека,

котором

всё взаи-

мосвязано.

Дамазио считает самым важным обсуждение в его книге положе-

ния

Спинозы о том, что

разум

тело

являются

параллельными

атри-

бутами

(можно назвать их манифестациями)

одной

и той же суб-

станции.

Отказ Спинозы квалифицировать разум и тело как различ-

ные

субстанции поставил его в оппозицию к превалировавшей в его

время точке зрения на проблему соотношения тела и разума. Его по-

зиция

выпадала из моря конформизма. Еще более интригующим было

представление Спинозы о том, что

«разум

человека представляет со-

бой идею человеческого

тела»

[Damasio 2003: 12]. Он интуитивно

вышел на принципы, которые определяют естественные механизмы,

отвечающие за параллельную манифестацию разума и тела (сам Да-

мазио уверен в том, что

ментальные

процессы

основываются

на кар-

тировании

тела

мозге,

на портретировании наборами нейронных

паттернов ответов на события, которые составляют причину эмоций и

чувств). Более того, по мнению Спинозы,

организмы,

по

необходимо-

сти,

естественным

образом

построены

так,

чтобы

сохранять

свое

существование,

а эта

необходимость

составляет

самую

их

сущность.

Организмы

возникают

со

способностью

регулировать

жизнь

и тем

обеспечить

выживание.

Настолько же естественно организмы пытают-

ся

достичь «большего совершенства» функций; Спиноза приравни-

вает это к радости (joy)- Все такие помыслы и тенденции реализуются

на

неосознаваемом уровне. Дамазио отмечает, что тем самым

Спино-

за наметил

архитектуру

регуляции

жизни,

на которую двумя веками

позже вышли В. Джеймз, К. Бернар, 3. Фрейд; в отношении эволюци-

онных

рассуждений Спинозу можно сравнить с Ч. Дарвиным. К этому

можно добавить, что приведенные выше положения концепции Спи-

нозы

удивительно созвучны идеям чилийских биологов У Матураны

Ф. Варелы: разработанная ими концепция автопойезиса высоко оце-

нивается в последние годы как заслуживающий особого внимания

оригинальный

научный подход (см. напр., [Кравченко

2004;

Сонин

2002]). Спиноза был протобиологом, предвосхитившим решение мно-

гих актуальных для настоящего времени вопросов, поэтому Дамазио

поставил своей целью показать, как современные достижения в науч-

ном

исследовании эмоций и чувств согласуются с предположениями

Спинозы,

а также увязать наименее известные положения Спинозы с

нейробиологией сегодняшнего дня.

А. А. Заленская/Studia Linguistica Cognitiva, 1 (2006).

82-104

Дамазио отмечает, что некоторые идеи Спинозы составляют основу

нашей

культуры, но на него никто не ссылается в современных по-

пытках понять биологию разума. Одно из объяснений этого состоит в

том, что его считали еретиком и цитировали только в плане обвине-

ний,

поэтому его идеи не были оценены по достоинству. К тому же его

тексты нелегко понять. Он был радикальным религиозным ученым,

предложившим новую концепцию Бога и показавшим новый путь к

спасению человечества. Он был политиком, провозгласившим намет-

ки

идеального демократического общества, населяемого ответствен-

ными

и счастливыми гражданами. Он также был философом, сфор-

мулировавшим концепцию вселенной и людей в ней. Конечной целью

Спинозы

было выявление отношения

между

людьми и природой для

того, чтобы можно было предложить реальные средства спасения че-

ловечества. Некоторые из таких средств он считал личностными, под-

дающимися контролю со стороны индивида,

другие

— осно-

вывающимися на помощи со стороны социальных и политических

организаций.

Его идеи восходят к Аристотелю, но более обоснованы

биологически.

Дамазио формулирует ряд вопросов, решение которых волновало

мыслителей прошлого и стало насущной необходимостью для совре-

менной

науки. Являются ли разум и тело двумя различными вещами

или

одной и той же? Если это разные вещи, то созданы ли они из

двух

разных субстанций или только из одной? Как взаимодействуют эти

две субстанции? В настоящее время, когда стали понятными некото-

рые детали того, как работают нейронные цепи, каким образом их дей-

ствие соотносится с ментальными процессами, доступными для на-

шей

интроспекции? Это некоторые из главных вопросов, возникаю-

щих в связи с проблемой тела - разума, решение которой является

центральным для понимания того, кто мы такие.

Дамазио отмечает, что до недавнего времени проблема тела -

разума оставалась философской темой за пределами эмпирической

науки.

Даже в XX в., когда ею занялись науки, исследующие разум и

мозг, оставалось много барьеров — в терминах метода и подхода, —

что заставило снова отложить ее решение. Только в последнее десяти-

летие эта проблема наконец вошла в повестку дня научных изыска-

ний

как часть исследований сознания. Он особо подчеркивает, что (сло-

ва)

сознание

разум

— не синонимы. В строгом смысле, сознание —

это

процесс, в то время как разум определяется по отношению к

тому,

А. А. Заленская/Studia Linguistica Cognitiva, 1 (2006).

82-104

что называют личностью

(self)

и что выступает как знание о нашем

собственном существовании и о существовании объектов вокруг нас.

В определенных нейрологических условиях имеются свидетельства

того, что процессы разума продолжаются и в условиях, когда созна-

ние

нарушено. Синонимичными являются термины

сознание

(con-

sciousness)

сознающий

разум

(conscious mind).

Как

отмечает Дамазио, легко понять, почему разум может казать-

ся

запретной загадкой, к решению которой невозможно приблизить-

ся.

Разум как сущность кажется отличающимся от всех

других

извест-

ных нам вещей, а именно — от объектов вокруг нас и от частей наше-

го собственного тела, которые мы можем видеть и трогать. Дуалисти-

ческая точка зрения на проблему тела — разума, трактуемых как две

разные субстанции, отвечает первому впечатлению:

тело

и его

части

представляют

собой

физические

явления, а

разум

— нет. Когда мы

позволяем части нашего разума наблюдать остальную его часть, есте-

ственным путем и наивно, без влияния доступного научного

знания,

такое наблюдение выявляет, с одной стороны, разнообразные

физи-

ческие особенности нашего тела и его органов. С другой стороны,

обнаруживается нечто, до чего нельзя дотронуться (все быстро фор-

мирующиеся чувства и мысли в нашем разуме), что признается (без

каких-либо свидетельств

«за»

или «против») как какой-то иной вид

субстанции — нефизической. Точка зрения на проблему тела — разу-

ма, основывающаяся на таких наблюдениях (субстанциональный дуа-

лизм),

отрывает разум от тела и его мозга.

Точка зрения субстанционального дуализма связана с именем Де-

карта, хотя ее трудно соотнести с его выдающимися научными дости-

жениями.

Декарт опередил своих современников в том, как он

пони-

мал сложные механизмы работы тела. Он настаивал на том, что

разум

тело

взаимно

влияют

друг

на

друга.

Тем не менее он никогда не

высказывал мнения относительно того, какими средствами проявля-

ется это взаимовлияние. Дамазио [Damasio

2003]

подчеркивает: что-

бы это происходило,

необходим

контакт

между

разумом

телом,

однако,

очистив

разум

от каких бы то ни

было

физических

качеств,

Декарт

сделал

этот

контакт

невозможным.

Высказанная Декартом

идея до сих пор резонирует в представлениях о нашем разуме.

накоплением научных фактов в современной нейробиологии

дуалистическая трактовка субстанции в связи с проблемой тела —

разума потеряла свою популярность. Выяснилось, что

ментальные

А. А. Залевская/Studia Linguistica Cognitiva, 1 (2006).

82-104

феномены

тесно

связаны

работой

многих

специфических

систем

мозга

зависят

от

последних.

Например, видение зависит от специ-

фических областей мозга, размещенных вдоль путей от ретины к полу-

шариям

мозга. Когда одна из таких областей удалена, зрение нарушает-

ся.

Когда удалены все области, связанные со зрением, зрение нарушает-

ся

полностью. То же касается

слуха,

обоняния, движения, говорения и

вообще всех возможных ментальных функций. Даже малейшие изме-

нения

в специфических нейронных системах имеют своим результа-

том изменение ментальных феноменов, а обширные нарушения в су-

щественной мере меняют содержание и форму чувств и мыслей. То

же самое случается под воздействием наркотиков. Даже частичное

блокирование связей между телом и мозгом (как это бывает у пациен-

тов с поражениями спинного мозга) ведет к изменениям в менталь-

ном

состоянии. Отсюда, большинство ученых, исследующих разум и

мозг, больше не ставят под сомнение тот факт, что разум сильно свя-

зан

с работой мозга (Дамазио замечает в этой связи, что можно по-

здравить Аристотеля, который придерживался этой точки зрения пару

тысяч лет тому назад).

В то же время создалась забавная ситуация: признание связи меж-

ду мозгом и разумом и их объединение (coupling) не сняло дуалисти-

ческого разрыва между разумом и телом, оно просто сдвинуло пози-

цию

этого разрыва. В самых популярных современных концепциях

разум и мозг

идут

вместе, с одной стороны, а тело (т. е.

весь

организм

минус

мозг)

остается с другой стороны. Иначе говоря,

мозговая

часть

тела

отделена

(divorced) от

самого

тела

(body-proper). К сожале-

нию,

такая дуалистическая схема до сих пор работает как

экран,

не

позволяющий

нам увидеть то, что находится перед нашими глазами —

а именно,

тело

широком

смысле

и его

отношение

формированию

разума.

Дамазио говорит, что «невидимое

тело»

напоминает ему че-

ловека-невидимку в рассказе Честертона: совершено убийство в доме,

который

охранялся четырьмя людьми, они никого не видели, кроме

входившего в дом почтальона. Он даже оставил следы на снегу, одна-

ко

все утверждали, что в дом никто не входил. Они смотрели, но не

видели, поскольку почтальон просто не вписывался в их теорию воз-

можного убийцы.

Дамазио уверен, что нечто подобное происходит с проблемой

тела - разума: необходимо сменить перспективу, чтобы идти вперед.

Требуется понять, что

разум

возникает

из

мозга

или в

мозге,

а тот

А. А. Залевская/Studia Linguistica Cognitiva, 1 (2006).

82-104

находится

теле,

которым

взаимодействует;

благодаря посред-

ству

мозга разум имеет тело своей основой; разум превалировал в

эволюции,

поскольку он помогает существованию тела как такового;

разум возникает из (или в) органической ткани

(tissue)

— нервных

клетках, характеризующихся теми же самыми качествами, которые

определяют и

другие

жизненные ткани тела.

Дамазио отмечает, что анализ клинических случаев частичной или

полной

утраты

пациентами ощущений собственного тела в сочетании

с результатами исследования эмоций и

чувств

помогли ему сформули-

ровать следующие теоретические положения.

1. Тело как таковое и мозг составляют интегрированный организм

полностью взаимодействуют через посредство химических и ней-

ронных связей (pathways).

2. Активность мозга изначально направлена на содействие

регу-

ляции

жизненных процессов организма посредством а) координирова-

ния

внутренних операций самого тела и б) координирования взаимо-

действия

между

целостным организмом, с одной стороны, и физиче-

ским

и социальным окружением, с

другой

стороны.

3. Активность мозга изначально направлена на благополучное

выживание

(survival

with

well-being).

4. В сложных организмах, таких как человеческий, регуляторные

операции

мозга зависят от создания ментальных образов (идей или

мыслей) и манипулирования ими в процессах, которые мы называем

разумом (mind).

5. Способность воспринимать объекты и события, внешние по

отношению к организму или внутренние,

требуют

наличия образов. К

образам, связанным с внешними объектами, относятся зрительные,

слуховые, тактильные, обонятельные и вкусовые образы. Боль и от-

вращение (тошнота) — примеры внутренних образов. И автоматиче-

ские,

и преднамеренные реакции

требуют

образов. Предвосхищение

планирование

будущих

реакций также

требуют

наличия образов.

6. Интерфейсом

между

деятельностью самого тела и ментальны-

ми

паттернами, которые называют образами,

служат

специфические

участки мозга, где посредством нейронных цепей конструируются

динамические паттерны, соответствующие различным состояниям

активности тела — имеет место картирование такой активности по

мере ее течения.

7. Такое картирование — не пассивный процесс. Структуры, с

помощью которых происходит картирование, сами оказывают влия-

А. А. Залевская/Studia Linguistica Cognitiva, 1 (2006).

82-104

ние

на этот процесс; на них также оказывают влияние

другие

структу-

ры мозга.

Поскольку

разум возникает в мозге, который интегрирован в орга-

низм,

разум является частью единого аппарата. Иными словами,

тело,

мозг

разум

представляют

собой

манифестации

одного

того

же

организма.

Хотя их можно разграничить для научных целей, в дей-

ствительности они неразрывны в нормальных ситуациях функциони-

рования.

Дамазио полагает, что мозг продуцирует два вида образов тела.

Первые он называет

образами

плоти.

Они включают образы внутрен-

ностей тела, возникающие, например, благодаря схематическим пат-

тернам, которые картируют

структуру

и состояние сердца, пищевари-

тельных органов, мускулов вместе с множеством химических пара-

метров. Второй вид образов касается определенных частей тела, та-

ких как ретина в

глазу

и барабанная перепонка во внутреннем ухе. Он

называет их

образами

специфических

сенсорных

проб.

Эти образы

базируются на состоянии активности определенных частей тела, на

которые физически воздействуют объекты внешнего мира. Форма и

текстура таких образов зависят от световых или звуковых волн, при-

касания

и т. д., они являются производными от соответствующих про-

цессов.

Независимо оттого, возникает образ благодаря плоти или сен-

сорным

пробам, механизм их продуцирования один и тот же. Сначала

активность

структур

тела имеет своим результатом мгновенные струк-

турные изменения тела. Затем с помощью химических сигналов, пере-

даваемых через поток крови, и электрохимических сигналов, переда-

ваемых по нейронным цепям, карты этих изменений в состоянии тела

конструируются в соответствующих участках мозга. Конечный резуль-

тат — нейронные карты становятся ментальными образами.

Дамазио указывает, что в настоящее время имеет место

большой

провал

понимании

того,

как

нейронные

паттерны

становятся

ментальными

образами.

Наличие в мозге динамических нейронных

паттернов (или карт), относящихся к объектам или событиям, являет-

ся

необходимым, но недостаточным основанием для объяснения мен-

тальных образов этих объектов или событий. Можно описать нейрон-

ные

паттерны средствами нейроанатомии, нейрофизиологии и нейро-

химии, а образы описываются с помощью интроспекции. Но как мож-

но

перейти от первых ко вторым, известно лишь отчасти, хотя наша

современная

некомпетентность в этом вопросе не противоречит ни

4 JiiiJK и познание