Шантепи де ла Сосей. Иллюстрированная история религий

Подождите немного. Документ загружается.

- ошибочно. Решающим является указание в кн. Исх 32:4. Сомнительно, чтобы телец

первоначально считался образным выражением божества. Скорее всего в этом образе

олицетворяли мощь бога. Сомнительно также и то, чтобы божественная мудрость нашла

свое символическое изображение в образе змеи (4 Цар 18:4). И напротив того, терафимы

действительно олицетворяли в человеческих обрядах домашних богов (Быт 31:19, 30 и

32:2,4). Так же можно думать и об амулетах (Быт 35:2, 4).

С терафимом часто сопоставляется ефод, но о последнем говорится и отдельно.

Словосочетание ефод бад обозначает и священническую одежду, что не случайно. Это

слово обозначает покрытое золотом или драгоценным металлом изображение. В

древности ефод был известен также как гадательное средство. Вернее всего, ефод

происходит из времен до Моисея, хотя об этом и не упоминается в книге Бытия.

Пленные иудеи на работе

(из времен Сеннахериба)

О настоящем священническом посредничестве в древние времена нет и речи.

Священнические функции выполняются главой племени или, в соответствующих случаях,

главой семьи. Бог является начальником народа и в то же время священником (Быт 14:18),

он же приносит жертвы (Быт 12:7, 13:7). От отца семьи и главы племени это право

перешло к царям и правителям. То обстоятельство, что выполнение священнических

функций часто возлагалось на других лиц, сыновей и т.п. (Суд 17:5, 12 и 1 Цар 7, 2 Цар

8:18), не составляет большой разницы. И тогда священник был царским чиновником,

который, будучи назначаем правителем, мог быть им же произвольно и отстраняем (1 Цар

2:26).

Древние жертвенники

Основу культа составляла жертва в виде пиршества, праздновавшегося совместно с

богом племени. Об ежегодном семейном жертвоприношении говорится в 1 Цар 20:6;

очевидно, и в более ранние времена приносились подобные семейные жертвы.

Как различались приносимые жертвы и как они связывались с проводимыми

церемониями - на это нет ясных указаний. Известно только, что при принесении жертвы

обязательно давали стекать крови жертвенного животного. В Кодексе Святости запрет на

употребление крови причисляется к запретам, данным Ною (Быт 9:4). Подобный запрет

принадлежит к характерным чертам древней набожности.

Поклонение Золотому тельцу

Нередко алтарем служил случайно подвернувшийся камень. Местами для исполнения

культа являлись горы и другие возвышенности, считавшиеся священными и

признававшиеся местопребыванием божества. Где не было таковых, они заменялись

искусственными подражаниями - ба-мот, т.е. местами культа. Естественно, что по тем или

иным причинам на наиболее посещаемых возвышенностях строились постоянные

святилища, которые делались средоточием жизни племени. При слиянии нескольких

племен могли остаться почитаемыми многие святилища, или же менее знаменитые

уступали более прославившимся. Во время кочевой жизни приносились жертвы в иных

местах.

Что касается времени принесения жертвы, об этом известно немного. Нигде не

говорится о еженедельном дне отдыха. У пастушеских народов день отдыха еще менее

возможен, чем у земледельческих. Не упоминается в кн. Бытия также празднование

новолуния. Но так как оно, упоминается в царствование Давида (1 Цар 20:5), то можно

предположить, что это был издавна сохранившийся обычай. Определенным религиозным

торжеством являлась, по-видимому, и стрижка овец. Вероятно, оно явилось одним из

источников позднейшего празднества Пасхи. Как праздник маццот находится в теснейшей

связи с земледельческой жизнью, так и собственно праздник пасхи стоит в такой же

непосредственной связи с пастушеской жизнью. Названные в кн. Исход праздники

восстановили старинные обычаи. Забытый во время египетского рабства, праздник Пасхи

вдохнул новую жизнь в угнетенные племена. Вполне возможно, что, согласно

элогистической традиции, борьба за освобождение началась именно с этого.

Последним пунктом является обрезание. Возникновение этого обряда до появления

Моисея может быть доказано только из Св. Кодекса.

Сотворение мира. День покоя

Священная оценка обрезания как знака союза, несомненно, более позднего

происхождения, скорее всего - времен пленения, чем не опровергается очень давнее

существование этого обычая и у народов Израиля. Указывает ли кн. Исх 4:24-26 на

египетское происхождение обряда обрезания, - весьма сомнительно. То же можно сказать

и о кн. Иисуса Навина, 51:9. Известно, что обрезание не является собственным

достоянием израильского народа. Оно было принято и у других родственных племен, как,

например, у египтян, хотя у последних в позднейшие времена - только в отношении

жрецов (ср. Иер 24). Из племен, входивших в соприкосновение с Израилем, только

филистимляне упоминаются как необрезанные (2 Цар 1:20). Поэтому они были предметом

презрения. Обрезание первоначально рассматривалось как освящение детородного члена.

И все же обрезание нельзя сравнить с принесением в жертву волос или увечьем тела,

совершавшимся в честь божества. Скорее всего, оно должно рассматриваться как обряд

вступления в возраст возмужалости и освящения супружества. Свое высшее значение для

Израиля обрезание получило лишь в поздние времена.

ИЕГОВА КАК ИЗБАВИТЕЛЬ И БОГ ВОЙНЫ

Трудно определить, насколько сильна была вера в Иегову в Египте. Должны были

существовать предания, в которые слова Моисея могли вдохнуть новую жизнь. При

внешнем сходстве с нравами родственных племен эти воспоминания составляют

особенность и преимущество израильского народа и дают ему возможность воспринять

более возвышенную веру в Бога.

Здесь мы наталкиваемся на личность и труды Моисея - человека, имевшего самое

глубокое значение для религии израильского народа. Он, узревший Бога, сумел

вдохновить изнемогавший, томившийся под египетским игом народ. Боевым кличем

явилось имя Иеговы. Моисеем руководила уверенность, что за ним стоит живой Бог, и в

этой уверенности он увлек за собою народ. Борьба превратилась в борьбу между Богом

Моисея и богами Египта (Исх 12:12, 23:4), и самоопределение израильского народа

является делом религии в полном смысле слова. Разбросанные религиозные элементы

приводятся к народному единству. И природа как будто начинает служить интересам

Израиля, когда волны Красного моря образуют непроходимую преграду между Израилем

и Египтом, для сознания народа Израиля не является больше сомнения, что

проповедуемый Моисеем под новым именем Бог отцов взял людей своих под

покровительство и сделал из них свой народ.

Особое значение имеет богопознание. Для Израиля Иегова - прежде всего ТОТ, кто

вывел израильский народ из Египта. Избавление является для Израиля не только опорой

веры и основанием надежд, но и ручательством за грядущее счастье.

Моисей со скрижалями Завета

Вера в могущество Иеговы заключала основу возрождения новой религии, которой в

первую очередь требовалась самостоятельность. Израильский народ должен был искать

место для постоянного поселения. Нет ничего невероятного в том, что с самого начала для

этой цели был намечен Ханаан, и только ввиду непреодолимых обстоятельств пришлось

оставаться в пустыне на срок, больший одного поколения.

Жизнь израильского народа во всем подчинялась имени Иеговы. Этим было положено

основание учреждению Торы, которая лишь спустя столетия была оформлена в виде

законченного Пятикнижия. Начатая и задуманная Моисеем, она носит его имя.

Когда давила нужда, Иегова являлся избавителем. До эпохи Давида существованию

израильского народа все еще угрожали опасности, и различные колена то здесь, то там

вынуждены бывали защищаться с оружием в руках. В этот период времени Иегова больше

был Богом войны для Израиля.

Таким образом, присутствие Бога нигде не чувствовалось столь реально и близко, как

в ужасах битвы. Для укрепления иудаизма имели чрезвычайное значение именно войны,

где ставилось на карту существование народа, как, например, борьба с филистимлянами.

Чем больше израильский народ полагался на свою собственную силу, тем более он

утверждался в своем Боге. В этих войнах Иегова сохранился Богом, который однажды

помог своему народу и который хочет помогать ему и впредь. Как Он призвал Моисея, так

Он возбуждал и других сильных и мужественных, становившихся во главе народа.

Религиозное и национальное самосознание совпадали. Войны велись именем Иеговы (Исх

17:16, Чис 21:14, 1 Цар 18:17, 25:28), он сам называется Богом воинств Израиля (1 Цар

17:45), которые, в свою очередь, называются воинствами Иеговы (1 Цар 17:26, 36). Иегова

- это вождь, к которому приходят на помощь племена под начальством храбрых (Суд

5:23), в честь которого раздается военный клич "за Иегову и Гедеона" (Суд 7:18) и

которому предоставлено окончательно решать дело при обсуждении планов войны (1 Цар

14:37, 23:9 и сл.).

Как важна была эта сторона познания Бога для религии Израиля, явствует из того

факта, что она увековечилась в наименовании Иеговы как Саваофа. В Библии, в писаниях

пророков это имя часто употребляется как термин для обозначения бесконечного величия

Бога Израиля, т.е. почти как имя собственное. Затем оно служит именем того, кто

повелевает военными полчищами. Сейчас утвердилось мнение, что это имя создано

Амосом и в Книги царей было вставлено впоследствии. Оно обозначает Бога,

властвующего над всеми силами вселенной. Некоторые видят здесь указание на

управляющих силами природы небесных воинов, или ангелов, носителей силы и величия

Бога, или на тех и других: на ангелов и звезды. Но справедливо было замечено, что

множественное число Саваоф (Sebaoth) раньше встречается лишь, когда говорится о

человеческих, израильских войсках.

Древнееврейские одежды

Гробница Давида в Иерусалиме

Если Иегова был для Израиля прежде всего Богом войны, то его святыней был

священный ковчег. Со времени Второзакония ковчег считался хранилищем двух

каменных скрижалей закона и назывался кивотом Завета. В Священном кодексе это

представление еще более расширяется. Ковчег с двумя золотыми херувимами и крышкой,

которую первосвященник в великий день отпущения окроплял очистительной кровью,

помещался в святая святых, и люди не могли не только дотрагиваться, но и видеть его. Он

называется "ковчег свидетельства", или "ковчег закона", и все, что должно быть

принесено Иегове, ставится перед этим "свидетелем". Первоначально ковчег был

святилищем для войны и походов, т.е. переносным домом Иеговы, по сообщению Исх 33,

- возмещением того, что Бог, живущий на Синае, не пошел с народом своим в Ханаан.

Ковчег сопутствовал на войне и олицетворял присутствие Бога (ср. 1 Цар 43 и сл. 2 Цар

11:11, 15:24). Когда ковчег двигался с места, то говорилось: "Восстань, Иегова, да

рассыплются враги твои, и да бегут от тебя противящиеся тебе". А когда он

останавливался, то говорилось: "Возвратись, Иегова, к многочисленным тысячам

Израиля".

Мнение о том, что ковчег был лишь походной и лагерной святыней, подтверждается

еще и тем, что после перенесения его в храм Соломона мы ничего больше о нем не

слышим.

ИЕГОВА КАК ЦАРЬ И ВЛАСТИТЕЛЬ ЗЕМЛИ

В период становления новой религии главная задача состояла в том, чтобы Иегова как

могущественный бог обеспечивал достойное и самостоятельное существование своему

народу. Речь шла о самоутверждении не только народа, но и Иеговы.

С завоеванием Иебуса данная задача была победоносно разрешена. Крепость Давида

стала политическим, а затем, когда Давид перенес священный ковчег в Сион, и

религиозным центром Израиля. Иегова доказал свое превосходство не только над

египетскими, но и над ханаанскими богами. Мильхамоты (священные войны) Иеговы

закончились безоговорочной победой, и Ханаан стал землей Иеговы, святой землей,

nahalath. После исхода из Египта перенос религиозного центра из Синая в Сион явился

наиболее важным событием. Только теперь освобождение из египетского плена получило

свое полное завершение.

Псалмы, или пасхальная песнь, по времени происхождения относятся к периоду после

изгнания (Исх 15:1-18). Освобождение из Египта до поселения в священном месте

жительства Иеговы воспевается как единый момент, как величайшее откровение силы и

величия Иеговы.

Но имеются три фактора, которые придали этому событию еще более крупное

значение. Это появление пророков, основание царства и постепенный переход от

кочевнического к земледельческому образу жизни.

Древняя рукопись Пятикнижия Моисея

Значение эпохи пророков, времени Самуила, заключается в поднятии религиозного

духа. Наиболее выдающимся моментом здесь является Nabi - непереводимое еврейское

имя ханаанского происхождения (Wellhausen, Smend). В позднейшие времена со словом

"наби" слились древнеизраильское roeh или hozeh (1 Цар 9:9), и оба наименования стали

обозначением служителя Господня.

Однако наби с самого начала не смешивали с пророками, такими, как Исайя, Амос,

Иеремия и др. Явным доказательством служит решительное противодействие и неприятие

этих выдающихся пророков по отношению к основной массе предсказателей (ср. Ам 7:14,

Ис 29:10, Иер 23:9 и ел., Ез 13 и т.д.). В противоположность избранным, у которых

собственная, Богом просветленная индивидуальность выступала, на первый план,

остальные получили название сынов пророков, т.е. членов некоего ордена пророков. Они

составляли отдельное, набиравшееся из добровольных членов, сословие, жили сообща и

отличались одеждой, знанием музыки, восприимчивостью к экстазу и т.п. Сыны пророка,

начав служение иеговизму ко времени Самуила, содействовали поднятию и укреплению

иудаизма.

В пророчестве иудаизм обрел новую почву для свободного проявления духа, однако в

других отношениях отступил перед непоколебимым общественным распорядком. До того

социально-политическое и, главным образом, военное руководство народом попадало, без

всякого правового установления, в руки любого предводителя, воодушевленного духом

Иеговы. Не было ни внешнего единства, ни политической организации. Когда нужда

заставляла, люди объединялись, руководимые общностью интересов. Но эта связь

прекращалась, как только кризис был преодолен, и люди снова жили своими частными

интересами. Попытка Авимелеха основать под покровом культа Баал-Верита союз

ханаанских и израильских городов провалилась.

Возникновение самостоятельного израиль- ского царства полностью изменило старый

уклад жизни. Государственная общность, сформировавшаяся уже при Сауле и еще более

при царствовании Давида, поставила израильтян в один ряд с другими ханаанскими

народами.

В Ветхом Завете об израильском царстве говорится отрицательно с двоякой точки

зрения. Притча Иофама (Суд 9:8 и сл.) осуждает возможное возвышение людей без заслуг,

в то время как достойные удаляются от кормила власти. С религией это соображение не

имеет ничего общего. Существует другое воззрение, считающее израильское царство

прямым отпадением от Иеговы.

Гора Синай

Саул начал свой путь к власти с должности судьи, следовательно, между эпохой

героизма и позднейшим царством существовала тесная связь, что первая явилась

ступенью второго, и царство возникло не вследствие безбожия народа, а израильтяне

покорились ему из нужды. Но как только царская власть стала переходить от отца к сыну,

определенная зависимость израильтян от свободно господствующего, произвольно

выбирающего свои органы исполнения проявления духа Божьего, должна была навести на

размышление. Одухотворение, отличавшее раньше вождей Израиля, отступило на второй

план. Личное воодушевление, делавшее любого человека, без всякого законного к тому

основания, спасителем Израиля, более не имело значения. Управление, казалось, перешло

из рук Иеговы в руки часто недостойного царя (ср. Ос, 1 Цар 8 и относящиеся сюда

главы).

Пророк Амос

Но это противоречие не имелось в виду с начала возникновения израильского царства.

По позднейшим рассказам книги Самуила, создание царства при тогдашних

обстоятельствах явилось истинным благодеянием для Израиля как в религиозном, так и во

всех других отношениях. Иудаизм стал государственной религией и получил защитника в

лице царя, что при прежнем положении вещей никогда еще не имел.

Заслуга Самуила состоит в сохранении и защите государственной религии. Царь

должен был управлять именем Иеговы; но если при пророках сохранялась возможность

свободного проявления духа, государственное правление от имени Иеговы получило во

всех отношениях постоянный, хотя и менее выдающийся характер. Отныне Иегова

управляет не только в военное время, но через царя ведает всеми областями народной

жизни. Царь стал его помазанником и представителем высшей воли перед народом.

В познании Бога стало заметно влияние совершающегося с установлением царства

переворота народной жизни. Если прежде на первом месте стоял Бог войны, теперь

выдвинулся Бог-царь, проявляющий свою волю и в мирное время и имеющий

постоянного управителя земными делами.

Становится понятно, насколько велико было значение израильского царства для

развития религии. Однако при каждом отдельном царе значение религии определялось

индивидуальным отношением правителя к этой задаче. Принципиальное различие между

Саулом и Давидом состоит в их отношении к религии. Давид, не взирая на некоторые свои

слабые моральные стороны, стал идеалом царя и остался таковым на вечные времена -

Давид, любимец народа, поднял национальное самосознание израильтян на небывалую

высоту. Не менее содействовала популярности Давида и его беспредельная преданность

Иегове и набожность.

Понять и оценить полную победу иудаизма можно, проанализировав третий фактор:

постепенный переход израильского народа от кочевного образа жизни к оседлому.

В завоеванном Ханаане израильский народ нашел оседлое население, упорядоченные

общественные отношения, земледельческую жизнь и культуру. Побежденные силой

оружия стали духовными победителями. Существовали определенные формы ханаанской

жизни, и израильтянам ничего более не оставалось, как перенять их и усвоить. Благодаря

союзам, брачным связям и общим интересам произошло слияние, при котором вопрос о

перевесе израильского или ханаанского влияния определялся большей частью местными

условиями. Неизбежным следствием явился переворот в культурной и общественной

жизни израильского народа.

Господь говорит с Самуилом

Наидревнейшие сохранившиеся собрания израильских законов (в так называемых

Книге завета и Книге законоположений, Исх 34:10-26 и 21-23) рассчитаны на оседлое

население: там рассматриваются условия городской и земледельческой жизни, отнюдь не

кочевой.

Для иеговизма этот культурный переворот таил большую опасность. У ханаанских

народностей религия тесно переплеталась с социальной жизнью: племенная религия была

религией природы, почитанием естества. По мере того как израильтяне сживались с

ханаанскими культурными ценностями, они могли легко впитать и служение Ваалу.

Однако иудаизм победил ханаанский культ - это является лучшим доказательством

присущей ему необыкновенной жизненной силы. Здесь играют роль две стоящие в

прямом противоречии характерные черты. Одна - это тесная связь между верой в Иегову и

чувством сильного самосознания израильтяне. Имя Иеговы было единственной связью

между рассеянными, жившими в довольно различных условиях племенами, которых

объединяло одно название израильского народа.

Мы также видели, что в иудаизме не было никаких твердо установленных форм

культа. Даже в Книге завета и Книге законоположений культ все еще отступает на задний

план. Амос говорит (5:25), что израильтяне в пустыне не совершали регулярных

жертвоприношений, Иеремия подтверждает, что Иегова и не требовал жертв (7:22).

Неопределенность в отношении внешних форм имела при данных обстоятельствах

большие преимущества. Она дала возможность иудаизму впитать в себя различные

влияния, не отказываясь от собственных свойств.

Связующим звеном явились ханаанские святилища, или бамоты, которые были

переименованы в святыни Иеговы. Этому преобразованию содействовала особенность

семитской религии обозначать своих богов только прилагательными. И Иегова был тоже

"Ваал" (Ос 21:8) и мог, следовательно, легко занять место местных ваалов.

Давид становится царем

Со времен Второзакония, в особенности у Иезекииля, бамоты рассматривались как

великий грех Израиля - они способствовали понижению иеговизма в народном сознании

до уровня культа природы. В иудаизм вторглись, особенно при Ахасе, поклонение Богу,

почитание естественного плодородия, жертвоприношение детей и т.п.

Ханаанские святилища в то время, когда священный ковчег потерял свое практическое

значение походного святилища, не только предохранили иудаизм от гибели, но дали ему

возможность проникнуть в самые низшие слои ханаанского населения. Предводитель

армии в сознании израильского народа превратился во владельца земли. Не только

военный лагерь, но и земледельческая жизнь стала отныне в его подчинении. При помощи

бамота он облагал податью и постоянно находился рядом со своим отныне оседлым

народом (Исх 20:24).

ИЕГОВА И КУЛЬТУРА;

СИНКРЕТИЗМ И ЭКСКЛЮЗИВИЗМ3

Завоеванием Иебуса и перенесением священного ковчега в Сион ознаменовалась

победа израильтян над ханаанским населением, и иудаизм был признан единственной

официальной религией в Ханаане. Храм Соломона символизировал победу израильской

религии и израильтян.

Берега реки Иордан

Строительство храма, что начал Давид, было продолжено Соломоном. Рассказы о

необыкновенном богатстве и мудрости Соломона могли быть разукрашены последующим

поколением, однако историки подтверждают, что эпоха Соломона была периодом

расцвета израильского народа: наконец утвердилось и окрепло израильское государство.

Иегова выказал себя не только могущественным, но и милостивым Богом, одарившим

свой народ благополучием, силой и честью.

Однако, пока израильтяне вели кочевой образ жизни, обычная палатка была

естественным хранилищем священного ковчега. В древнейших известиях она называется

'ohel moed, но, по-видимому, уже в очень скором времени после поселения в Ханаане в

Сило было выстроено постоянное здание (hekal) - хранилище священного ковчега. После

победы филистимлян (1 Цар 4) теряются сведения об этом здании, очевидно,

разрушенном (ср. Иер 7:12; 26:6 и cл.), также ничего не известно о священной палатке. Но

при перенесении ковчега в Сион Давид поместил его в особо устроенную скинию (1 Цар

6:17). Эту последнюю ошибочно (1 Цар 8:4) отождествляют с так называемой скинией

собрания, упоминаемой в Священной книге, но от которой она определенно отличается (1

Цар 16:39 и 2 Цар 1:34). Но подобное простое хранилище для главной святыни не

удовлетворяло иудеев. Уже при Давиде возникла мысль о достойном святилище для

ковчега. Некоторые историки утверждают (2 Цар 7), что воплощению этого намерения

препятствовали религиозные соображения. Однако в 1 Цар (5:17, 18) говорится, что

Давиду помешали выстроить храм непрекращающиеся войны. Своего рода соглашение

этих взглядов мы находим в 1 Пар (22:8 и 28:3). Якобы сам Иегова не желал постройки

себе храма: его не устраивала личность запятнанного кровью Давида.

Вышеупомянутыми соображениями мы затрагиваем один из важнейших вопросов,

касающихся взаимоотношений между религией и культурой.

Иудейское, крепнущее на глазах государство должно было занять соответствующее

почетное место в ряду других восточных систем правления. Требовалось поднять на

небывалую высоту иудаизм, и постройка великолепного храма сделалась настоятельной

потребностью.

Будущий храм не планировался как отдельное самостоятельное здание, а являлся

частью большого царского жилого комплекса зданий, что явствует из несколько

запутанных сообщений 1 Цар. Для израильской религии, как и для христианской церкви

всех времен, храм Соломона имеет уникальное значение - это главное святилище, первое

и важнейшее из всех рассеянных по стране святилищ, освященное обладанием ковчега.

Царь Соломон

Соломон, если судить по предпринятым им постройкам, старался придать светский

характер главной религии своего народа. Однако его планы не всегда встречали всеобщее

одобрение. Многие не хотели отказываться от первоначальной простоты народного

культа. Нововведения Соломона, носившие на себе явные следы восточной культуры,

казалось, шли вразрез с традициями учения, перенесенного из Египта Моисеем. Бог

пастухов и воинов никак не вязался с восточной роскошью, которую так любил и

приветствовал Соломон.

План Иерусалимского храма

В большей или меньшей степени проявляется стремление к минимализму и отрицанию

роскоши культа. Во времена Давида выразителем такой точки зрения был Нафан, при

Соломоне - Ахия. На севере государства суровая обстановка способствовала восприятию

иудаизма как аскетичной религии, однако и на севере такое выражение не встречало

особенного сочувствия. В этом отношении интересно различие между Илией и его

последователем Елисеем. Первый пророк в грубой власянице проповедует отказ от

мирских удовольствий, второй принимает активное участие в политических делах своего

времени, он приглашается ко дворцу, живет светской жизнью. Напротив, Илия - пророк

пустыни, именем Иеговы он карает страну засухой, и для него ничего не значит царь и его

двор, политическая власть и богатство, государственные интересы и государственная

честь. Когда Илия спасается от преследований Иезавели, он не ищет Иегову в

иерусалимском храме и других святилищах, а находит его в пустыне, на священном

Хориве (Синае). Таким образом, Илия возвращается к началу истории Израиля.

Илия не единственный пророк, у которого мы замечаем столь враждебное настроение.

С неумолимой строгостью Амос в VIII столетии до н.э. вскрывает моральный вред

культуры: для Израиля богатство и сила сделались проклятием; роскошь и

безнравственность испортили высшие классы, в то время как низшие эксплуатируются без

меры. Религия превратилась в зрелище всевозможных пороков, где тщетно искать

истинную преданность Богу. Осия с ностальгией упоминает время исхода сынов Израиля

из Египта как эпоху полной зависимости от Божьего промысла. Однако стремление к

обладанию, к просвещению и культуре удалили Израиль от Иеговы. Исайя берет такой же

резкий тон в известном пророчестве об Эммануиле (Ис 7).

Представители этого отрицания - назареи и рехабиты, впервые выступившие при

Иеремии (Иер 35). Рехабиты образовывали своего рода орден или секту, основателем

которой был Ионадаб, сын Рехаба, запретивший пить вино, заниматься земледелием,

виноградарством и жить в домах. В противовес господствующему порядку вещей на

рехабитов была возложена обязанность вести кочевой образ жизни. В 1 Пар 25:5

говорится о трех родах соферимов, живших в Иавесе и ведущих свое происхождение от

Гаммафа, родоначальника дома Рехаба, но фигурирующих под именем кенитов. Не

установлено, можно ли на основании этого признавать рехабитов за потомков названных в

Суд 4:17, 5:24 кенитов. Тем не менее, наиболее горячие защитники строгого культа

происходят от кенитов.

Индивидуальным проявлением рехабитского запрета является назарейство. Назареи

(Ам 21:1) именуются одухотворенными Богом людьми. Они воздерживались от вина и, по

рассказам о Самсоне и Самуиле (Суд 13:5 и 1 Цар 11:1), носили длинные волосы, которых

никогда не касались ножницы.

Это враждебное настроение связывается с социальным недовольством, вызванным в

северных племенах пышным царствованием Соломона и становится, таким образом,

главной причиной государственного раскола. В то время как под властью династии

Давида продолжалось спокойное, хотя и в пределах небольшого государства, развитие,

при Соломоне религиозная жизнь находилась в беспрерывном брожении. Вместо

постепенного развития господствовал принцип неограниченной свободы, которая

насильственно стремилась возродить старые порядки.

Беспрерывная смена династии совершалась нередко при содействии пророков.

Никакой центральной власти не существовало. Когда дом Омри попробовал было

укрепиться, он натолкнулся на непримиримых врагов. Так как священный ковчег

находился в области Иудеи, то верующие вернулись к поклонению древним

изображениям быков. Дан и Вефиль стали средоточием культа, расположенная в Иудее,

известная из сказаний о праотцах Вирсавия (Берсеба) тоже почиталась священным

местом.

Назарет

Позднейшая эпоха увидела грех в таком поклонении. Однако поклонение тельцу в то

время рассматривалось как служение национальному Богу. Илия боролся с Ахавом за

чистоту религии, и именно потому синкретизм составляет один из важнейших эпизодов

истории израильской религии.

Ахав был выдающимся израильским царем. Северное царство при Ахаве получило в

Самарии равнозначную Иерусалиму столицу.

100

Границы царства были расширены, моавитяне обложены данью, войны с арамеенами

при Ахаве велись умело и успешно. Враждебное до того отношение к Иудее превратилось

в дружеское, и был заключен союз с финикийскими городами, укрепившийся

бракосочетанием Ахава с Иезавелью, дочерью Итбаала. Но политические условия скоро

вызвали религиозный синкретизм, ознаменовавшийся поклонением тирийскому богу

Ваалу в Израиле и возведением храма Ваала в Самарии.

Ахав в своих поступках руководствовался лишь политическими мотивами, что

явствует из имен его детей: Аоалия, Ахазия, Иорам. Но в глазах Илии политика не была

оправданием. Он знал только один принцип: честь и kin'ath Иеговы: "Ты не должен иметь

другого Бога рядом со мной", - и всякое сопоставление какого-либо другого Бога рядом с

Иеговой казалось ему оскорблением последнего. Политические интересы,

государственное благо и социальное благосостояние для Илии не имели значения. Здесь

мы впервые сталкиваемся с представлением о Боге, который, независимо от интересов

своего народа, преследует собственные цели и при этом заботится о последователях,

которые не преклоняют колен своих перед Ваалом и уста которых не восхваляют имени

последнего (1 Цар 19:8). У Илии встречается первый намек на позднейшую проповедь

Исайи о "пережитках", в остальном он является предшественником пророков Амоса и

Осии и во имя Иеговы призывает на государство тягчайшие проклятия, если оно выступит

против Иеговы. Таким образом, подготавливается разрыв между израильской религией и

государством.

Ахав поражает сирийцев

Илия не преуспел в своих намерениях, однако дело его было продолжено Елисеем,

который и совершил в некотором роде религиозную революцию, опираясь не на

идеалистические взгляды Илии, а на разногласия между народом и правительством. Во

время переворота династия Омри была уничтожена, и служение Ваалу было жестоко

подавлено. Сто лет спустя Осия указал на этот переворот как на основную причину

падения северно-израильского царства (Ос 1:4).

Смерть Ахава

ИЕГОВА - ОБРАЗ СПРАВЕДЛИВОСТИ, ЛЮБВИ, СВЯТОСТИ

Со вступлением на престол Иегу начинается вторая эпоха развития израильской

религии, во время которой на первый план выходит борьба не с внешними врагами, а с

внутренними противоречиями. Эта борьба впервые разгорается между пророками VIII

века до н.э., когда во главу угла ставится познание Иеговы как моральной личности (так

называемый этический монотеизм).

Эти пророки были реформаторами, а не основателями религии. В своих проповедях

они опирались на старую мысль Моисея, что связь между Богом и Израилем покоится на

свободном божественном волеизъявлении, и этому утверждению, искаженному

ханаанским влиянием до неузнаваемости, низведенному до представления о формальной

связи между Богом и народом, было дано новое развитие.

Для Амоса Иегова является источником правового и морального порядка. Он желает,

чтобы Богу служили справедливостью и социальной нравственностью (sedaka) (Am 5:24).