61
10) Мы ударились грудями о стену, и она окрасилась кро-
вью наших ран, но осталась глухой и неподвижной. 11) И мы
впали в отчаяние.
12) – Убейте нас! 13) – Убейте нас! – стонали мы и ползли,
но все лица с гадливостью отворачивались от нас, и мы видели
одни спины, содрогавшиеся от глубокого отвращения.
14) Так мы доползли до голодного. 15) Он сидел, присло-
нившись к камню, и, казалось, самому граниту было больно от
его острых, колючих лопаток. 16) У него совсем не было мяса, и
кости стучали при движении, и сухая кожа шуршала. 17) Нижняя
челюсть его отвисла, и из темного отверстия рта шел сухой шер-
шавый голос:
18) – Я го-ло-ден.
19) И мы засмеялись и поползли быстрее, пока не наткну-
лись на четырех, которые танцевали. 20) Они сходились и расхо-
дились, обнимали друг друга и кружились, и лица у них были
бледные, измученные, без улыбки. 21) Один заплакал, потому
что устал от бесконечного танца, и просил перестать, но другой
молча обнял его и закружил, и снова стал он сходиться и расхо-
диться, и при каждом его шаге капала большая мутная слеза.
22) – Я хочу танцевать, – прогнусавил мой товарищ, но я
увлек его дальше (Л. Андреев).
ВАРИАНТ 6.
1) Но тотчас же сделался серьезен, сел и утомленно стал
поджидать Любу. 2) Хотел думать о четверге, о том, что он сей-
час в доме терпимости, уже в доме терпимости, но мысли не
слушались, щетинились, кололи друг друга. 3) Это начинал раз-
дражаться обиженный сон: такой мягкий там, на улице, теперь он
не гладил ласково по лицу волосатой шерстистой ладонью, а кру-
тил ноги, руки, растягивал тело, точно хотел разорвать его. 4)
Вдруг начал зевать, истово, до слез. 4) Вынул браунинг, три за-
пасные обоймы с патронами и со злостью подул в ствол, как в
ключ, – все было в порядке и нестерпимо хотелось спать.
5) Когда принесли вино и фрукты и пришла запоздавшая
почему-то Люба, он запер дверь – сперва только на один крючок,
и сказал:
6) – Ну вот что... вы пейте, Люба. 7) Пожалуйста.