источников права -- логический результат этой концепции.
359. Доктрина. Несколько слов надо сказать и о доктрине. Значение
доктрины недооценивается в Англии еще больше, чем на континенте, так как
английское право меньше, чем на континенте, обязано ученым, а больше --
судьям. Однако и здесь следует остерегаться окончательных формулировок.
Англия -- страна, где некоторые, доктринальные труды, написанные, правда,
судьями, получили квалификацию авторитетных книг (books of authority);
произведения Глэнвилла, Литлтона, Кока имеют огромный престиж. Их изложение
права своей эпохи имело в судах авторитет, равный авторитету закона во
Франции.
После освобождения от формализма XIX века роль доктрины изменилась и
возросла. Студенты-юристы в наше время, как правило, обучаются в
университетах. Они изучают право, в большей мере слушая лекции или читая
труды своих учителей, занимаясь по учебникам, чем знакомясь с работой
юристов-практиков. Они получают знания в области материального права, в то
время как процесс далеко не всегда преподается в английских школах права!
Поэтому совершенно неизбежно возникает новое отношение к доктрине.
360. Разум. С особой очевидностью английское право предстает перед нами
как продукт истории, если мы посмотрим на его категории и концепции, а также
обратим внимание на особую роль судебной практики. "Жизнь права управлялась
не логикой,-- писал Холмс,-- а опытом". Остережемся, однако, преувеличивать
в этой связи, как иногда делают, различие между английским и французским
правом. Романские системы права не меньший результат истории, чем английское
право, только история их другая. В ней большая роль принадлежит
университетскому образованию, доктрине и законодательству, в результате чего
структура права в странах континентальной Европы более системна и, может
быть, более рациональна и логична, чем структура английского права. Но
правда ли, что английское право более эмпирично и менее логично, чем
романские правовые системы? Мы в этом серьезно сомневаемся. Между эмпиризмом
англичан и логикой французов существует нечто среднее -- понятие,
примиряющее их и являющееся центром обеих систем. Это понятие -- разум.
Конечно, английское право было создано и уточнено в ходе разрешения
споров, переданных в королевские суды. Но когда эти суды рассматривали
споры, не эмпиризм заставлял их принимать по каждому спору справедливые
решения. Чтобы создать систему, ставшую общим правом, надо было каждый раз
искать решение наиболее разумное, а определялись эти поиски желанием
обеспечить единство судебных решений, что неизбежно заставляет обращаться к
логике.
В Англии, как и во Франции, при всем различии путей формирования права
всегда существовала одна и та же концепция основы права; право -- это прежде
всего разум (Lex est aliquid rationis). Данная концепция была отброшена на
континенте в XIX веке с торжеством доктрины правого позитивизма, когда слили
воедино понятия "право" и "закон". Но в наши дни наблюдается тенденция к ее
восстановлению. В Англии эта концепция сохраняется, так как там право
считается плодом разума и его отличают от закона.
Нам кажется естественным прибавлять к слову "право" национальный эпитет
(французское право, бельгийское право и др.), и многие сомневаются,
существует ли право вообще. Мысль, что право -- это разум, вызывает у
англичан в соответствии с традицией некоторое чувство наднациональности, или
скорее вненациональности, права. Термин "общее право" применяется, как
правило, без национального эпитета. В общем праве не хотят видеть систему
национального права; оно--"общее наследство всех наций английского языка",