Платонов О.А. Экономика русской цивилизации

Подождите немного. Документ загружается.

545

затруднения только тем и обусловливаются, что мы даже

практически уже почти придя к прекрасной денежной сис-

теме, все еще не решаемся открыто ее признать, все еще ог-

лядываемся на старые учебники.

История наших финансов, начиная с графа Канкрина,

полна оправдания самого ясного всему изложенному выше.

К ней мы обратимся позднее, а

пока рассмотрим выставлен-

ные тезисы.

Наше первое положение, то есть, что денежная единица

должна представлять некоторую постоянную, совершен-

но отвлеченную меру ценностей (у нас в России бумажный

рубль), доказывать теоретически едва ли нужно. Западная

наука и некоторые из выдающихся ее представителей у нас,

как, например, Н. Х. Бунге, не отвергают, что эта форма де-

нег теоретически

наилучшая, но она, по мнению правовер-

ных финансистов, неосуществима.

А между тем, наша русская практика показывает, что она

не только осуществима, но и практически существует. Не-

ужели же серьезно можно сказать, что наш бумажный рубль

соответствует такому-то количеству золота и серебра, если

тридцать или сорок лет подряд за этот

рубль дают не то ко-

личество металла, которое на нем прописано, а то, которое

устанавливает на каждый курсовой день биржа? Мало того,

за эти сорок лет два раза правительство пыталось восстано-

вить размен, то есть привести бумажки в точное соответствие

с металлом, и что же? Дело кончалось каждый раз огромны-

ми

убытками, рубль шел своей дорогой, а золото своей.

Нам говорят: рубль бумажный есть долг казны предъ-

явителю. Казна взяла в долг золото и дала бумажку — век-

сель, по которому в любую минуту можно получить золото

546

обратно. Рубль ходит как деньги только потому будто бы,

что на осуществление рано или поздно этого обещания все

надеются. Но как же надеяться на это обещание, если трид-

цать или сорок лет подряд казна совсем не платит по этим

мнимым своим векселям и, уверены, никогда платить не бу-

дет? Если бы

бумажные рубли ходили только в силу подобных

надежд и простого торгового доверия, ясное дело, что после

первой же приостановки размена доверие к ним совершенно

исчезло бы и за них никто не дал бы ни копейки. Не правиль-

нее ли заключение, вытекающее отсюда, что рубли внутри

страны ходят только потому, что

это настоящие абсолютные

деньги, а не гарантии их каким-то золотом, которого никому

не выдают? Не ясно ли также, что и для иностранцев, торгу-

ющих с нами, это обеспечение не имеет никакого значения,

а важна покупная ценность рубля внутри России?

Иностранцу нужен, положим, лен. В России пуд его стоит

пять рублей

, заплатить за него иностранец может на золото,

допустим, десять марок. Ясно, что эти десять марок обмени-

ваются на пять рублей. Это наиболее простой случай, кото-

рый мы приводим, собственно, затем, чтобы показать, что зо-

лотое обеспечение, или эта магическая надпись на рубле,

никакого практического значения ни для нас, ни для

инос-

транцев не имеет. Чтобы совершенно уяснить абсолютный

характер русских бумажек, достаточно себе представить,

что завтра, например, правительство выпустит нового об-

разца билеты, на которых вместо обычной надписи будет

стоять: «Государственный денежный знак. Разменивается

по предъявлению в каждом казначействе на знаки меньшего

достоинства или на мелкую монету». Полагают ли господа

финансисты

, что русская публика и иностранцы, прочтя по-

добную надпись, придут в ужас и перестанут брать новые

бумажки? Не думаем! Иностранцу это будет решительно все

равно, лишь бы рубль сохранил в России свою покупатель-

ную силу, а русская публика, наверно, будет довольна, ибо

547

не может русский человек мириться даже с таким наивным

самообманом, жутко, неловко ему…

Когда граф Каркрин выпустил вместо прежних ассигна-

ций новые «кредитные билеты», он, в сущности, совершенно

произвольно приурочил наш рубль к французским четырем

франкам. Тогда Россия обменивалась с иностранцами пра-

вильно, в долги не залезала, путешественники не везли русс

кого достояния проматывать за границу, тогда в заключение

международного обмена почти каждый год приходилось

не нам добавлять золота в пользу иностранцев, а обратно: зо-

лото это накоплялось в России и ходило в публике не только

рядом с бумажками, но было часто даже несколько дешевле

их, курс внешний был очень устойчив

и благоприятен. Пос-

ле Крымской войны наш международный расчет совершенно

изменился. Золото из России ушло, приплачивать иностран-

цам стали мы, а потому залезли в долги и обесценили на вне-

шних рынках наши бумажки; но внутри России рубль остал-

ся все теми же царскими деньгами, хотя за него иностранные

купцы и перестали

выдавать четыре золотых франка.

Не ясно ли, что как ни хлопотать, а рубль стремится в Рос-

сии занять положение, независимое от золота? Не ясно ли,

что к золоту его не привяжешь? Да и незачем привязывать.

Это деньги совершенно абсолютные, ставшие таковыми уже

в силу простой давности, и сокрушаться об этом

нет никаких

резонов.

Некоторый, небольшой правда, лаж на бумажки — луч-

шее доказательство того, что бумажный и металлический

рубль величины всегда несоизмеримые. Когда у нас скоп-

лялось иностранное золото и серебро и выпускалось прави-

тельством в публику, как русская монета она не дешевела

значительно только потому, что имела. в сущности, такой же

принудительный курс, как и бумажки, то есть служила за-

конным платежным средством. Небольшой лаж выражал

лишь сравнительное удобство бумажных денег. Но если бы

548

правительство раз навсегда признало единственным закон-

ным платежным средством внутри страны бумажки и отка-

залось бы от чеканки монеты, цена на золото и при большом

его изобилии в стране установилась бы только как на товар.

Право чеканки монеты потому и есть правительственная ре-

галия, что дает казне всю разницу от удешевления

металла.

Наглядное тому доказательство — медь, из пуда коей, стоя-

щего 14 — 17 рублей, бьются монеты на 50 рублей. Как только

товарная стоимость меди превысит эту цифру, обязательный

курс падет сам собой, медь переплавят в изделия, и медная

монета исчезнет из обращения.

Сокрушаясь о низком курсе, упрекая правительство в том,

что за наш рубль

дают всего 65 копеек золотом, мы высказы-

ваем положительную неблагодарность нашим прекрасным

абсолютным деньгам. В книге «Деревенские мысли о нашем

государственном хозяйстве» мы старались доказать, что этот

низкий курс был для России поистине благодетелен, отстояв

в самую критическую минуту ее экономическую независи-

мость, а теперь позволяем себе думать, что первое положе-

ние

совершенно доказано: мы уже имеем в бумажном рубле

ценовую единицу, совершенно отделившуюся от металличес-

кой своей валюты и ставшую абсолютными деньгами. Мы

сжились с ними, и нам остается лишь их открыто признать

и провозгласить.

Второй закон сам собой заключается в первом и доказа-

тельств не требует, а потому переходим к

третьему, который

был нами сформулирован так:

«Золото есть товар, такой же, как и все остальные метал-

лы, но, ввиду того, что этот товар системой соседних госу-

дарств принят за монетную единицу, нам в нашей междуна-

родной торговле и сделанных ранее государственных долгах

счеты приходится вести на него».

И это положение

требует для своего доказательства толь-

ко справки с текущей действительностью, так как прямо

549

вытекает из принятого определения бумажного рубля. Если

этот рубль — деньги абсолютные, то золото ничем иным,

кроме товара, быть не может.

Справка в области нашей финансовой практики укажет

с полной очевидностью, что золото у нас именно есть товар.

Мы выпускаем монету, на которой написано «пять руб-

лей», но эта монета вовсе не

обращается внутри страны.

100

русского населения ни разу в жизни не произвели на нее

ни одной сделки, а

, наверно, ни разу в жизни и не вида-

ли. Видят ее только заграничные путешественники, да и

то редко, а главным образом, столичные жители на выстав-

ках меняльных лавок. И вот до какой степени это не деньги

для России, что правительство особую русскую золотую мо-

нету даже вовсе уничтожило. Наш прежний

полуимпериал

был несколько больше 20 франков. Недавно введен новый,

совершенно равноценный 20-единичной монете, принятой

латинским монетным союзом, равный 20 франкам, левам,

динарам, драхмам и пр. Это настоящая латинская монета,

снабженная лишь профилем Русского Государя и надписью

«пять рублей».

Впрочем, эта надпись так же мало соответствует пяти

рублям, как и надпись на кредитных

билетах: «предъявитель

сего…» и т. д. И вот наши новые полуимпериалы прекрас-

но обращаются как монета, как деньги, за границей, а у нас

в России, если б у кого и оказались, то прежде чем их упот-

реблять, было бы необходимо продать их, разменять их по

курсу на русские деньги совершенно так

же, как золото

в слитке или любую иностранную монету.

И здесь факт налицо, и его требуется лишь узаконить, про-

возгласить. Для этого достаточно было бы не писать на по-

луимпериале «5 рублей», а поставить вразумительно: «Рос-

сийская для внешних платежей монета. Двадцать…» сущес-

твительное подберите, какое угодно, ни никак не «рублей»,

чтобы не было путаницы.

550

Но какая же надобность выпускать эту особую монету?

Не гораздо ли проще расплачиваться готовой монетой латин-

ского союза?

Ответ на это самый простой: добываемое у нас золото при

обращении в монету дает казне известный доход. Доход этот

небольшой, но зачем же им пренебрегать?

Нам могут возразить, что по закону у нас

валюта не золо-

тая, а серебряная и что наша монетная единица не золотой,

а серебряный рубль. Да, мы пытались это сделать, и одно

время серебряные рубли у нас ходили. Но когда последова-

ло перемещение относительных ценностей золота и серебра,

последнее вовсе вышло из употребления и осталось лишь

в качестве мелкой

разменной монеты, да и то низкопробной,

чтобы не было выгодно переплавлять. Рубли бьются на на-

шем монетном дворе и сейчас, но идут, как кажется, исклю-

чительно на Восток, в Турцию, Персию и проч. В России

они совсем не ходят, и сделки на серебряную валюту вовсе

не совершаются ни во внутренних, ни

в международных

сношениях.

А если мы пишем «сто рублей серебром», то пишем это

по старой памяти, подразумевая в действительности «сто

рублей бумажных». Никому в голову не придет требовать

уплаты серебряными рублями, ибо и на них есть особый

курс, и «сто рублей серебром» вовсе не равноценны ста се-

ребряным рублям.

Наша

низкопробная разменная монета — лучшее доказа-

тельство. Раньше была у нас монета полноценная, строго со-

ответствовавшая принятой единице — серебряному рублю.

Когда бумажный рубль отделился от металлического и золо-

то потекло за границу, потекло за ним и серебро. Мы риско-

вали совсем остаться без билонного (разменного) средства,

и волей-неволей пришлось выпустить серебряные

деньги

с большим количеством лигатуры, переплавлять которые

на серебро не было бы выгодно.

551

Полагаем, что после всего сказанного не может быть

сомнений в том, что золото и серебро в нашем внутреннем

хозяйстве не деньги, а товар, в торговле же нашей с инос-

транцами — чужие деньги, хотя частью и заготовленные

на нашем монетном дворе, но приравненные не к русским, а к

латинским деньгам.

Переходим к

четвертому и пятому положениям. Здесь при-

ходится ради их научного обоснования предпослать несколь-

ко слов о внутренней ценности или, точнее, покупной силе

бумажного рубля сравнительно с таковой же силой золота.

Чем обусловливается покупная сила золота, мы уже виде-

ли. Золото никогда заметно не подешевеет, ибо его не может

появиться вдруг

слишком много. Покупная сила золота, его

внутренняя ценность пропадает лишь при совершенно ис-

ключительных условиях, например на корабле, на котором

среди открытого океана кончилась провизия, или в осажден-

ном городе, отрезанном от сообщения со страной. В осталь-

ных случаях в зависимости от внешних обстоятельств могут

быть колебания в ту или другую

сторону. Но большого обес-

ценивания золота при сколько-нибудь нормальном порядке

быть не может.

Суррогат золота — банковые билеты гарантируются

от обесценивания положительными установками банков,

обусловливающими постоянную их разменность и невоз-

можность их выпуска в количествах произвольных. Зло-

употребления здесь крайне опасны и приводят прямо к госу-

дарственному банкротству; страны же,

правительства коих

не в силах восстановить правильных международных расче-

тов, запутываются в долгах и фактически теряют свою само-

стоятельность (Египет, Турция).

Чем же обусловливается внутренняя ценность, или по-

купная сила, абсолютных денег, не имеющих никакого отно-

шения ни к какому металлу и выпускаемых государственной

властью в России вполне свободно?

552

Мы видим в жизни явление с точки зрения западных фи-

нансистов почти необъяснимое: русский рубль, величина

совершенно отвлеченная, на деле изображаемая бумажкой,

не имеющей сама по себе никакой ценности, ибо потребо-

вать законной валюты за прекращением размена нельзя и не

у кого, отлично ходит и обладает замечательной внутренней

устойчивостью. Экспедиция Заготовления

Государственных

Бумаг тут же в распоряжении министра финансов. Печь —

клетка во дворе Государственного Банка. Никаких точных

приемов для исчисления количества потребных в каждую

минуту для страны кредитных билетов действующая система

не знает, а потому выпуск и уничтожение знаков вполне про-

извольны. Завтра может быть подписан указ министру фи-

нансов о

выпуске хотя бы двух или трех миллиардов знаков.

Послезавтра может быть подписан противоположный указ,

по которому Верховная Власть, согласившись на представ-

ление следующего министра финансов, что знаков слишком

много, прикажет консолидировать их в процентные бумаги,

то есть выпустить государственные облигации, а «лишние»

бумажки снимет с рынка и истребит. Никаких формальных

гарантий

нет и быть не может. Между тем даже незначи-

тельные колебания менового средства производят огромные

перемещения в экономической области, отражаются на всех

ценах, на всякой работе, на всех предприятиях. Выпуск

или уничтожение бумажек, производимые искусственно, а не

по законам денежного обращения, могут совершенно изме-

нить расположение производительных сил страны. По

запад-

ному взгляду, в такой стране жить нельзя, как нельзя жить

в стране, где не обеспечены жизнь, честь, собственность.

А мы живем, и если нам приходится иногда плохо,

то по причинам совершенно противоположным, чем на За-

паде. Запад все ищет гарантий против возможных злоупот-

553

реблений верховной власти, находит эти гарантии в золоте

и акционерных национальных банках и попадает в безыс-

ходную кабалу к бирже и ее царям. Россия добивается только

одного: полной и настоящей свободы для своей единоличной

верховной власти, твердо веруя, что эта власть абсолют-

но нравственна и доброжелательна и что все экономичес-

кие

бедствия и неурядицы проистекают от недоразумений

или злоупотреблений исполнителей царской воли, умевших

так или иначе уйти от контроля и вызвать верховную власть

на несвободное решение.

Поясним это на примере выпуска денежных знаков.

Огромность и разносторонность государственной работы

в такой колоссальной стране, как Россия, таковы, что Русско-

му Государю нет ни

малейшей возможности быть специалис-

том ни в какой области государственного управления. Его

специальность — видеть перед собой беспрерывно общую

картину России в самых магистральных ее линиях, смотреть

на русскую жизнь с самой возвышенной точки зрения. Дета-

ли если ему и доступны, то не иначе, как в виде частных при-

меров, объясняющих направление

магистралей.

От самодержавного Государя поэтому мы можем ожидать

личной инициативы лишь постольку, поскольку это каса-

ется образа целой России, например в делах политических.

Во всех же остальных случаях ему достаточно дать свое сво-

бодное и окончательное решение по выслушивании по мень-

шей мере двух противоположных мнений, подготовляющих

и освещающих для

него тот или другой вопрос.

Министр финансов находит, что для потребностей про-

мышленности и торговли наличного количества денежных

знаков мало и необходим их новый выпуск. На Западе ничего

не стоит подготовить в желательном смысле парламентское

голосование, а потому там спешат оградить страну от самой

возможности выпуска, вырывая у правительства Националь-

ный

банк — экономическое сердце страны, создавая послед-

554

нему независимое положение и обусловливая золотое обес-

печение для банковых билетов.

В России, наоборот, все убеждены, что Государь никогда

не подпишет указа о новом выпуске денег, пока не будет со-

вершенно убежден в целесообразности этой меры, и все жаж-

дут только того, чтобы Государю была полная возможность

не довериться лишь той

или другой личности, но действи-

тельно убедиться, сверив доводы за и против мероприятия.

Таков русский народный идеал, столь глубоко укоренив-

шийся в русских умах и сердцах, что Россия безропотно пе-

реживает тяжелую и долгую полосу финансовой политики,

явно нарушающей этот идеал в надежде, что рано или поздно

установится у нас

настоящая, ясная и всем понятная финансо-

вая система, при которой Государь, подписывая тот или иной

указ, не будет болеть сердцем от неуверенности и сомнений,

прав или не прав его министр, автор данного мероприятия.

И вот пока в области денежного обращения господствуют

западные воззрения, пока искусство министра финансов явля-

ется чем-то

таинственным, наподобие колдовства или черно-

книжия, мы видели пока одно явление: целый ряд русских Са-

модержцев, считая выпуски денежных знаков вообще делом

весьма рискованным, прибегал к ним лишь в самых крайних

случаях, охотно конвертируя, или уничтожая, денежные знаки

и с крайней осторожностью разрешая выпускать новые.

Если бы существовала истинная финансовая

наука, ес-

ли бы государям, начиная с Александра II, не приходилось

доверяться искусству выдвинутых общественным мнением

или случаем лиц, призванных к заведованию государствен-

ным хозяйством, можно бы смело быть уверенным, что та-

кая же мудрая осторожность была бы проявлена и в осталь-

ных отраслях финансового дела. Не было бы произведено

ни бесполезной

ломки старых кредитных учреждений, бы-

ли бы найдены иные финансовые основания для великой

реформы 1861 года, иначе были бы выстроены русские же-