Оллпорт Г.В. Личность в психологии
Подождите немного. Документ загружается.
РЕЛИГИОЗНЫЕ АСПЕКТЫ ПРЕДРАССУДКОВ
Парадоксальный факт: с одной стороны, религия благоприятствует
развитию и усилению предрассудков, а с другой стороны, редуцирует или даже
ликвидирует их. В данной работе рассматриваются те характеристики, которые
отличают пропредрассудочные и антипредрассудочные тенденции в структуре
религии. Эти характеристики объединены в три категории: теологические,
социокультурные и психологические,
Эта работа может играть пропедевтическую роль по отношению ко
многим эмпирическим исследованиям, поскольку она фактически выявляет
двойное направление религии — порождение предрассудков и их искоренение.
Работа была представлена на конференции в теологической семинарии
Принстона; опубликована в «Гредьюэйт джорнал» Университета Texаса
(Graduate Journal, Vol. 7, 1966) и в «Джорнал фо зе саентифик стади.оф
релиджен» (Journal for the Scientific Study of Religion, Vol. 5, 1966).
***
Ткань любой религии соткана из двух категорий — братства и
нетерпимости. Я говорю о религии реальной, существующей исторически и
культурально в жизни конкретных мужчин и женщин, большая часть которых
придерживается религиозных убеждений и принадлежит к той или иной
конфессии. И если рассматривать религию не в идеальном смысле, мы отметим
и те тенденции, которые порождают предрассудки, и те, которые препятствуют
их развитию. Именно эту парадоксальную ситуацию я хочу обсудить в данном
разделе.
В социальных науках давно известен тот факт, что в те наши coграждане,
которые посещают церковь, демонстрируют большее количество расовых,
этнических и религиозных предрассудков, чем те, кто церковь вообще не
посещает. Нет необходимости говорить, что это обстоятельство и удивляет, и
неприятно поражает истинных верующих, но его подтверждают как
многочисленные опросы общественного мнения, так и эмпирические
исследования (1). Результат всегда один и тот же: прочность ткани терпимости
придает не религия, а секуляризм. Говоря словам Стоффлера, «среди
посещающих церковь больше нетерпимых к ... инакомыслящим ... чем среди
тех, кто церковь не посещает». Это соотношение остается верным и тогда,
когда «принимаются в расчет такие факторы, как образование, возраст,
религия, тип сообщества» (2).
Хотя мы не знаем, имеет ли место подобная закономерность в других
странах и существовала ли она в прошлые века, мы можем предположить это с
достаточной степенью уверенности. По крайней мере, нам известно, что
большинство преследований и актов жестокости самых зловещих и постыдных
для человечества, совершались именно на религиозной почве.
171
Мы можем тут же возразить, что сегодня, как и в прошлом, многие борцы
за гражданские права, за социальную справедливость, за терпимость и
признание равноправия руководствовались именно религиозными идеями.
Перечень этих духовных героев длинен, он включил бы и самого Христа, и
многих его последователей — Тертуллиана, Папу Римского Геласиуса I,
Раймонда Луллия, который боролся и против крестовых походов и против
усиления инквизиции, кардинала Куза, Себастьяна Кастельо, Швенкфельда и
иреницистов, а в этой стране Роджера Вильямса, Джона Вулмана и таких
наших современников, как отец Джон Лафарж и Мартин Лютер Кинг. И
жизненная философия Махатмы Ганди, который не был христианином, также
определялась его религиозными воззрениями. Идеи расовой справедливости и
братства золотыми словами записаны почти в каждой религии.
Все эти доказательства убедительны. Но они не отменяют того факта, что
прихожане христианских церквей в нашей стране в среднем более склонны к
предрассудкам, чем те, кто церковь не посещает. Поскольку доказательства с
обеих сторон неопровержимы, мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией,
которая требует тщательного анализа.
Этот анализ будет проведен в соответствии с тремя религиозными
аспектами, которые, как мне кажется, скрывают в себе зерна нетерпимости:
1. Теологический аспект.
2. Социокультурный аспект.
3. Личностно-психологический аспект.
Что такое предрассудок!
Прежде чем приступить к анализу, имеет смысл на минуту остановиться
и определить, что же мы понимаем под термином «предрассудок». Насколько в
эту категорию попадают наши оправданные пристрастия, убеждения и мнения?
Самый ясный ответ, я думаю, дает нам томизм, где предрассудок
определяется как тенденция думать о других людях плохо без достаточных на
то оснований». Такое определение соответствует «предрассудку против»,
который Спиноза назвал «предрассудком ненависти». Существует, конечно, и
противоположная тенденция «думать о других людях хорошо без достаточных
на то оснований» (как мы иногда поступаем в отношении наших собственных
детей), «предрассудок любви» в терминах Спинозы.
Этим определением предрассудка ненависти (о котором и пойдет речь в
данном разделе) мы констатируем два его аспекта: негативную установку и
недостаток рациональности. Особенно чудовищный пример алогичности
демонстрирует нам куклуксклановец, оправдывающий убийство негритянских
детей на том основании, что если кто-то убивает гремучую змею, неважно,
старая она или молодая. Или возьмем человека, который однажды был обманут
евреем торговцем и после этого стал антисемитом. Иногда ситуация более
запутанная, как, например, в случае с раввином, который храбро выступал
против концепции вины, предложенной Маккарти, но который в то же время на
основе средневековых папских энциклик сделал. вывод о том, что Кеннеди не
172
подходит на роль президента.
И здесь нужно вспомнить, что во многих областях человеческой
деятельности мы на собственных ошибках научаемся не думать или поступать
определенным образом без достаточных на то оснований. Haша научная
деятельность, наш семейный бюджет, наша работа, наше здоровье требуют
анализа и оценки причинно-следственных отношений. Но в других областях
деятельности объективному оцениванию наших поступков и убеждений не
придается особого значения. Одна из таких областей — религия, другая —
наши представления о ближнем. 0боим этим жизненным контекстам особенно
присущи необоснованные допущения.
Более поздняя попытка дать определение предрассудка делается в другом
направлении. Она опирается на определенные идеальные ценности,
декларируемые нашим демократическим обществом. Утверждается, что
предрассудок — это отклонение от трех конкретных норм. Поскольку
предрассудок, как правило, — это грубое и необоснованное чрезмерное
обобщение, то он является отклонением от норм рационалъности (так же как и
в определении томистов). Поскольку предрассудок часто приводит к
сегрегации, дискриминации, неуважению к правам, то он является отклонением
от норм справедливости. И, наконец, поскольку он влечет за собой презрение,
отвержение или пренебрежение, — это отклонение от норм человечности. Это
трехстороннее определение шире, чем то, которое предлагали томисты, но в
целом ему не противоречит.
Я не говорю, что всегда возможно обозначить определенные убеждения
как безусловно предрассудочные или непредрассудочные. Как и во всех
явлениях нашей психической жизни, здесь не исключены пограничные
состояния. Я просто хочу сказать, что существуют необоснованные,
несправедливые и неадекватные установки и что все эти установки (в разной
степени и по разным причинам) могут быть определенным образом связаны с
религиозной жизнью человека.
Теологический аспект
А теперь мы обратимся к теологическому аспекту предрассудков. Хотя и
не очень силен в этой области знания, все же рискну предположить следующее.
Несмотря на то, что почти во всех теологических системах, есть призывы к
братству, в то же время каждая из них содержит три доктрины, способные
породить нетерпимость. В прошлом все три привели к предрассудкам,
несправедливости, насилию и инквизиции. И даже сегодня эта опасность
существует, хотя и в значительно меньшей степени.
Во-первых, я имею в виду доктрину апокалипсиса. Ригидное следование
этой доктрине приводит к тому, что мы начинаем рассматривать все прочие
религиозные и философские системы как угрозу человеческому спасению.
Святой Августин утверждал, что там, где истина известна, у человека нет права
на ошибку. В протестантской традиции ересь долгое время считалась самым
страшным преступлением. Менно Симон (Меnnо Simons), интерпретировал
173
призыв святого Павла «не судить о чем-либо раньше времени, пока не придет
Господь Бог» следующим образом: «никто не может выносить приговор, если
слово Божье не на его стороне».
Генеральный суд штата Массачусетc в 1647 году постановил: «Ни один
иезуит, священнослужитель или церковник (как бы он себя ни назвал),
посвященный в сан Папой Римским, с настоящего момента не может на-
ходиться в Массачусетсе. Любой, кто вызывает подобные подозрения, должен
быть заключен в тюрьму, а затем выслан за пределы штата. Если же он будет
пойман во второй раз, он будет осужден на смертную казнь». Если бы этот
закон не был отменен, 3200 католиков перешли бы на нелегальное положение
(5).
Большинство современных теологов, конечно же, занимают менее
жесткую позицию, фактически соглашаясь с епископом Лесли Ньюбиджином
(Lesslie Newbigin), который писал: «Мы должны утверждать абсолютность и
окончательность Христа и Его творений; но это не должно означать, что мы
можем претендовать на их абсолютное и окончательное понимание» (6).
Твердая вера в апокалипсис вполне совместима с некатегоричностью наших
попыток интерпретировать эту веру. С практической точки зрения, такая
терпимость не отличается от «пробности» («fallibilism») Чарльза Пирса (Charles
Peirce) и Джона Дьюи, утверждавших, что наилучшее общество — это такое
общество, которое остается открытым и поощряет своих членов к свободному
поиску удовлетворяющих их истин.
В наши дни гонения людей вследствие догматических интерпретаций
божественного апокалипсиса практически прекратились. Современные
религиозные войны, все еще имеющие место (между мусульманами и
индуистами, между протестантами и католиками) происходят главным образом
из-за традиционной экономической и этнической враждебности, на которую
просто навешивают удобные религиозные ярлыки.
Вторая теологическая предпосылка нетерпимости (также более
распространенная в прошлом, чем в наши дни) — это доктрина избранности.
Боевой клич крестовых походов, с нами Бог, само понятие избранных Богом,
предрасполагают к гонениям и жестокости. Атеист проклят Богом, так же как и
черные дети Хама. Святой Хризостом сказал евреям: «Бог ненавидит вас».
Доктрина избранности с хирургической точностью отделяет тех, кто «внутри»,
от тех, кто «снаружи». Поскольку Бог любит только тех, кто «внутри», те, кто
«снаружи», должны быть лишены всех привилегий, а еще лучше —
уничтожены огнем и мечом.
Этот божественно обусловленный этноцентризм уже не так
распространен; доминирует противоположное ему представление о вселенском.
Похоже, последние примеры остаточных предрассудков, основанных на
доктрине предопределения, мы можем обнаружить в Южной Африке и на
нашем собственном Юге, где встречается теологическое оправдание того, что
потомкам Хама позволяется работать только водовозами и дровосеками.
Третья и последняя теологическая предпосылка нетерпимости в на дни
фактически исчезла. Я имею в виду доктрину теократии, то есть идею о том,
174
что власть монарха дарована свыше, что гражданское правительство должно
подчиняться церкви, что юридический кодекс (основанный, например, на
десяти заповедях, как это было в ранней Новой Англии предначертан Богом.
Ни одна теологическая идея не порождала столько гонений и страданий как в
Старом, так и в Новом Свете, как различные варианты этой доктрины.
Посредством контроля над гражданским правительством церковные прихоти,
основанные на доктринах апокалипсиса избранности, могут быть
трансформированы в непосредственные и жесткие санкции.
Теократия, как мы теперь знаем, исчезла вскоре после того, как нашей
стране была принята первая поправка к Конституции, гарантировавшая
религиозную свободу и отделение церкви от государства. Историки
утверждают, что это событие является принципиальным вкладом Америки в
мировую цивилизацию (7).
Я хочу сказать, что, несмотря на все призывы сочувствовать ближнему,
теология сама по себе далека от идеала. Она провоцирует нетерпимость в
мыслях, словах и действиях. И в то же время, этот специфический аспект
предрассудков, столь отчетливо выраженный в прошлом, в наши дни
ослабевает, и, видимо, его исчезновение предопределено.
Социокультурный аспект
Поскольку средний прихожанин имеет лишь смутные представлен» о
теологии, было бы неестественно искать корни его предрассудков в их
теологических основаниях, особенно если иметь в виду тот рассмотренный
нами факт, что патогенные элементы теологии в последнее врем
минимизируются. Но если влияние теологии на повседневность уменьшается,
то социокультурное влияние на религию возрастает. Какие же именно
социокультурные факторы религии обуславливают предрасположенность
прихожан к предрассудкам?
Если мы попробуем со стороны посмотреть на наше современное
социальное здание, мы заметим, что религия, без сомнения, одна из его опор, в
то время как вторая его опора — это стандартный набор светских
предрассудков. Где была бы наша социальная структура, если бы большинство
людей не были уверены в превосходстве западной культуры, в |обоснованности
существующей социальной стратификации и критериев статуса, в моральном
превосходстве честолюбивых людей над нечестолюбивыми (что, по сути,
означает моральное превосходство привилегированных классов общества над
непривилегированными), в отрицательных последствиях смешанных браков, в
интеллектуальной и культурной отсталости эмигрантов, в нежелательности
отклонений от принятой в обществе линии поведения?
Сегодня, для того чтобы социальное здание было прочным, эти опоры
должны быть хорошо подогнаны друг к другу. И религия, как оказывается,
вполне приспосабливаема к националистическим, классовым и этническим
взглядам, превалирующим в конкретном обществе. Она скорее консервативный
фактор, чем фактор изменений. Ярким примером вышесказанного является
175
немецкий католицизм, капитулировавший перед политическими и
культуральными требованиями нацистской диктатуры (8).
Этот феномен отчетливо виден и на уровне отдельного прихода. В целом,
каждая конгрегация — сообщество единомышленников; каждая конгрегация,
помимо конфессиональных, представляет определенные этнические, классовые
и расовые слои общества. В церквях нет евреев, а в синагогах христиан.
Протестанты и католики держатся отдельно друг от друга, образуя свои
религиозные сообщества. Негритянские церкви особенно изолированны и по
своим традициям, и по специфике функционирования (9). Секты декларируют
ценности малообразованного рабочего класса, церкви поддерживают ценности,
разделяемые средним классом. Тот факт, что многие прихожане покидают свои
группы, когда туда допускаются негры или другие чужаки, показывает, что для
них этнические и классовые ценности важнее, чем религиозные.
Принадлежность к церкви для них имеет главным образом социокультурное
значение, это — вопрос класса и касты, поддержка их собственного
этноцентризма.
И здесь кроется ключ к нашей загадке. Причина, по которой люди,
посещающие церковь, в среднем более склонны к предрассудкам, чем те, кто ее
не посещает, кроется не в том, что религиозность благоприятствует появлению
предрассудков. Скорее, это происходит потому, что многие люди по складу
своего характера нуждаются в предрассудках и в религии, дабы обеспечить
себе жизненный комфорт. Некоторые, например, страдают от сомнений и
неуверенности в самих себе. Предрассудки повышают их самооценку, религия
обеспечивает им ощущение безопасности. Другие мучаются чувством вины, и
предрассудки предлагают им кого-то в качестве козла отпущения, а религия
дает успокоение. Некоторые боятся неудач. Предрассудки обеспечивают
оправдание собственных неудач угрозой со стороны аут-групп, религия
обещает Божественное вознаграждение вместо земного. Тем самым для многих
людей функциональное назначение предрассудков и религии одинаково. Одно
не является причиной другого, скорее, и то и другое удовлетворяет одни и те же
психологические потребности. Множество прихожан, особенно в период
социальных кризисов, используют оба источника поддержки.
Следуя этой линии рассуждения, можно предположить, что люди, не
посещающие церковь, в меньшей степени испытывают психологическую
потребность как в предрассудках, так и в религии. Их жизненная философия,
какой бы она ни была, кажется самодостаточной и не требующей постоянной
опоры на эти два источника социальной поддержки.
И здесь мы в самом общем виде находим объяснение той неприятной
корреляции, которая обнаружилась между посещением церкви и
нетерпимостью. Однако нам нужно более тщательно проанализировать и
данные, и теорию для того, чтобы углубить наше понимание религиозного
контекста предрассудков.
Во-первых, мы должны вспомнить, что одни прихожане существенно
отличаются от других. Сегодня 63 процента населения нашей страны говорят о
своей формальной религиозной принадлежности, а это гораздо больше, чем в
176
предыдущие десятилетия. Также мы помним, что опрос общественного мнения
показывают, что 96 процентов американцев заявляют о своей вере в Бога.
Религия не кажется ни умершей, ни умирающей.
Но здесь нужно четко разграничить два полюса религиозной
принадлежности, как это сделали Вилл Герберг и Герхард Ленски (10).
Некоторые религиозные группы и многие люди особо отмечают
социокультурный фактор своей религиозности. Результат этого —
«социальный» тип принадлежности. Например, многие еврейские общины и
группы негров-протестантов в социальном плане своего функционирования
выходят далеко за рамки специфически религиозных задач. И Герберг, и
Ленски говорят о том, что американцы все больше и больше обращаются к
религии, чтобы удовлетворить потребность в аффилиации и общинной
идентификации. Парадоксально, но факт: американцы становятся более
религиозными и в то же время более светскими.
Во всех религиозных группах мы можем обнаружить прихожан, чьи
интересы имеют преимущественно социальный характер. Принадлежность к
церкви в моде: одним членство в религиозной группе обеспечивает статус,
другим — место встречи для разговоров, сплетен и развлечения или даже для
продажи страховых полисов. В одном исследовании было установлено
следующее: 80 процентов прихожан больше волнует комфортабельная жизнь
на земле, чем перспективы иного мира, а 54 процента утверждают, что их
религиозные убеждения никоим образом не влияют на их поведение в
повседневной жизни (11).
Тип, противоположный «социальному», — «духовный»; к нему
принадлежат те, чья принадлежность к конфессии обусловлена в первую
очередь стремлением к религиозному братству. При сравнении этих двух типов
становятся очевидными различия между ними. В качестве примера возьмем то
обстоятельство, которое обнаружил Ленски, проведя исследование среди
католиков Детройта. Среди тех, чья степень социальной ориентации была
высока, а духовной — низка, сегрегацию в школах одобряли 59 процентов,
среди тех, у кого духовная ориентация превалировала над социальной, в пользу
школьной сегрегации высказывались только 27 процентов. Таким образом,
разница во мнениях между религиозно-ориентированными и социально-
ориентированными респондентами составляет 32 процента. Значимая
тенденция подобного рода обнаружена и среди протестантов Детройта (12).
Таким образом, мы видим, что один тип прихожан имеет склонность к
предрассудкам, другому типу это свойственно в гораздо меньшей степени. На
мой взгляд, именно здесь кроется тот методологический ключ, который
необходим для решения нашей проблемы. Чуть ниже я вернусь к некоторым
исследованиям в рамках этого подхода, подтверждающим мое предположение.
Тем не менее, позволю себе сказать, что социолог или историк мог бы
указать и на другие взаимосвязи между религией как культуральным
институтом и предрассудками. Во-первых, почти каждая религиозная группа в
определенный момент времени и в определенной ситуации была объектом
враждебности. Очевидно, что сильные антикатолические настроения в
177
Соединенных Штатах в XIX веке в значительной степени являлись своего рода
прикрытием для негодования рабочего класса по поводу наплыва эмигрантов из
Ирландии, а позднее — из Италии и других католических стран. Опасение
вызывал не только непривычный и непонятный образ жизни чужаков, но и
усиление городов, которые они основывали. Сельский нативизм использовал в
качестве повода для агрессии очевидную религиозную принадлежность, столь
же категорически в качестве чужаков рассматривались и евреи.
Другое направление социологического анализа принимает во внимание
идеологические различия между протестантами, католиками и иудеями, а
иногда и между негритянскими и белыми церквями. Ленски, например, говорит
о том, что каналы коммуникации, будучи относительно замкнутыми на
последователях той или иной веры, облегчают развитие и передачу конкретных
политических и экономических норм и убеждений (13). Короче говоря,
религиозные группы благоприятствуют развитию провинциализма и
социальной изолированности. Поскольку иммиграция фактически
прекратилась, функцию этнических групп перенимают социорелигиозные
сообщества; соответственно, мы должны ожидать, что большое количество
предрассудков, которые раньше основывались на этнической принадлежности,
сменится предрассудками социорелигиозного характера. Ленски указывает на
тенденцию к большей изолированности сегментов социума, вследствие чего
усиливающееся чувство групповой религиозной лояльности приведет к
уменьшению осознания ответственности за тех, кто к этой группе не
принадлежит. В его исследовании установлен тот факт, что существуют
значительные различия (вне зависимости от социального класса) между
политическими и социальными установками основных религиозных групп и
что эти различия определяют те представления, которые существуют у них друг
о друге. Например, евреи меньше остальных критикуют прочие группы, но в то
же время сами вызывают наибольшее недовольство.
Фактически все исследования религии и социальных конфликтов
фокусируют свое внимание на демографическом уровне. Иными словами, мы
можем говорить о тенденции, которая присуща определенной группе в целом.
Дух капитализма, как сказал Макс Вебер, свойственен протестантам, а не
католикам. Негритянская религия в целом — это религия защиты и протеста;
церкви декларируют ценности среднего класса, секты — рабочего класса (14).
Анализ такого рода, безусловно, полезен как основа для изучения
религиозного контекста предрассудков. И, тем не менее, я думаю, что он не
раскрывает сути проблемы. Концентрируя внимание на религии как
социокультурном феномене, мы упускаем из виду ее роль в жизни конкретного
человека. И религия, и предрассудки — личностные образования. Чтобы понять
их существенные взаимосвязи (позитивные или негативные), мы должны
изучить третий аспект — личностно-психологический.
Личностно-психологический аспект
178
Как я уже говорил, существуют совершенно разные прихожане. КАкое
самое очевидное различие между ними? Некоторые из них посещают церковь
часто и регулярно, некоторые редко или от случая к случаю. На первый взгляд,
это различие может показаться совершенно демографическим — «регулярные»
и «нерегулярные». Но в действительности, процесс формирования привычки
посещать церковь регулярно или же обуславливать посещение погодой,
обстоятельствами и настроением, безусловно, зависит от мотивов и установок
личности. Да, замечено, что протестанты посещают церковь менее регулярно,
чем католики, хотя гораздо более регулярно, чем иудеи. В Детройте 30
процентов протестантов ходят в церковь каждое воскресенье, 20 процентов —
от одного до трех раз в месяц, 30 процентов только от случая к случаю и 14
процентов — никогда (l5). Но для нашего исследования наиболее важным
является то обстоятельство, что в каждой основной религиозной группе, если
рассматривать с точки зрения частоты посещаемости церкви, есть ядро и есть
маргинальные члены. Самую крайнюю позицию среди маргиналов занимают
те, кто посещает церковь крайне редко — на собственных крестинах,
собственной свадьбе и, собственных похоронах.
Многие современные исследования показывают, что те, кто посещает
церковь регулярно и часто, в целом менее склонны к проявления этнической и
расовой враждебности, чем те, кто посещает церковь от случая к случаю. В
качестве иллюстрации можно назвать работу Струнинга, где в роли
респондентов выступили около девятисот преподавателей университета одного
из штатов Среднего Запада (16). Помимо показателей по шкале предрассудков
его интересовали привычки, касающиеся посещения церкви. Почти треть
респондентов вообще никогда не посещала церковь, и у них был низкий балл
по шкале предрассудков (14,7). Многие посещали церковь раз в месяц, и у них
средний балл по данной шкале равнялся 25, что почти вдвое больше. Этот факт
подтверждает то, о чем мы говорили выше, — тот, кто не ходит в церковь,
менее склонен к предрассудкам, чем тот, кто туда ходит (или, по крайней мере,
чем тот, кто ходит туда изредка). Балл по шкале предрассудков у тех, кто
посещает церковь один, два, три раза в месяц также высок. У тех, кто посещает
церковь каждую неделю, этот балл немного снижается, и резко снижается у тех,
кто бывает в церкви от пяти до одиннадцати раз в месяц или чаще. У последней
группы средний балл равнялся 11,7, что несколько меньше, чем у тех, кто не
ходит в церковь вообще. Эти данные представляют собой отчетливую
криволинейную зависимость: те, кто не посещает церковь вообще или посещает
ее часто, имеют низкий балл по шкале предрассудков, а те, кто находится в
середине этого континуума, высокий.
Эти данные хорошо согласуются с классификацией, предложенной
Ленски (социальная и духовная религиозность). Для того чтобы поддерживать
номинальное членство или получать выгоды от социальных контактов, не
требуется частое посещение церкви. С другой стороны, религиозно
мотивированная личность, которая ищет духовной близости, стремится бывать
в церковном братстве чаще и регулярнее. Это обстоятельство и эту его
179
интерпретацию мы встречаем во многих исследованиях (17).
Жизнь маргинальных прихожан, видимо, регулируется тем, что мы
можем назвать «получением религиозных жетонов». «Жетон» членства в
церкви — вот все, что им нужно; это случайная гавань, в которой можно
спрятаться, если судьба уготовила шторм. Такое получение «жетонов» может
оказаться крайне важным. Святоши могут углядеть в законе Верховного Суда,
отменяющем обязательные молитвы в государственных школах, большую
угрозу. Религия выродилась в символ. Один политик с Юга жаловался, что
когда благодаря Верховному Суду в школы пришли негры, оттуда ушел Бог —
как если бы Бог был еще одним подобным «жетоном».
Хотя теперь нам известны данные о частоте посещения церкви и ее связи
со склонностью к предрассудкам, они не объясняют ни природу религиозного
чувства, которое благоприятствует появлению предрассудков, ни природу
противоположного чувства, терпимости и уважения к человеку.
Чтобы сделать этот дополнительный шаг, нам стоит позаимствовать из
аксиологии понятие внутренней и внешней ценности. Разница между ними
поможет нам отличить тех, чей социальный тип религиозной принадлежности
служит другим (нерелигиозным) целям, от тех, для кого религия самоценна,
когда она окончательное, а не инструментальное, благо.
Такое различие частично совпадает с классификацией, которую
предложил отец Джозеф Фихтер в своем исследовании городских прихожан-
католиков (18). То, что он назвал «маргинальной» и «модальной»
религиозностью, свойственно выделенному нами внешнему типу. Тот, кого он
назвал «нуклеарным» прихожанином (человек, чья жизнь целиком подчиняется
идеям церкви), — это внутренний тип. В целях нашего исследования важно
отметить, что отец Фихтер приписывает к нуклеарной, или внутренней, группе
только 10 процентов прихожан. И если я не ошибаюсь, мы обнаружим то же
самое соотношение, взяв любую другую христианскую (или иудейскую)
выборку.
Каждый священник знает о преобладании внешней религиозной
ориентации среди своих прихожан, и этот факт вызывает его сожаление. Для
некоторых из таких прихожан пожертвования и участие в благотворительных
базарах — это всего лишь способ самовыражения и средство от одиночества.
Они далеки от понимания истинных религиозных функций церкви. Другие до
определенной степени принимают духовную направленность религии, но все
же остаются дилетантами, поскольку их посещение церкви обусловлено
настроением или личностным кризисом. Многие из тех, кому свойственна
внешняя ориентация, конечно, тоже испытывают некоторые религиозные
потребности, но они не чувствуют себя обязанными ни регулярно посещать
церковь, ни интегрировать религию в свой образ жизни. Ленски считает
изолированность социорелигиозных групп основной характеристикой
современной религии. Религия — это то, о чем мы вспоминаем иногда утром в
воскресенье, или перед Пасхой, или в моменты жизненного кризиса. Поскольку
цель такой религиозности — служить прочим целям, мы определяем ее как
внешнюю ценность человеческой жизни.
180