Ольдерогге Д.А. (ред.). История Тропической Африки (с древнейших времён до 1800 г.)

Подождите немного. Документ загружается.

афар.

Тем временем группа дарод заняла степи Огадена, тесня галла, которые, воспользовавшись

опустошениями, произведенными мусульмано-христианскими войнами, вторглись на

плоскогорья Эфиопии. Племена раханвейн, в свою очередь, заняли благоприятную для

земледелия область между реками Веби-Шебели и Джу-ба. Распространение кушитоязычных

народов к югу продолжалось i и в XIX в. Вместе с ними продвигались автохтонные

негроидные I группы и рабы, привезенные извне, обрабатывавшие долины в низовьях

рек.

Глава 12 ВОСТОЧНАЯ АФРИКА

Природная среда. Природная среда Восточной Африки очень разнообразна. Возможности, которые она

дает для деятельности человека, характеризует прежде всего уровень выпадения осадков. Узкая

прибрежная зона, простирающаяся от устья р. Джу-*ба на севере до устья р. Руфиджи на юге, получает

более 1,016 м осадков в год. Это количество создает необходимые условия для существования

довольно плотного населения на основе оседлых культур.

За прибрежной равниной местность повышается террасами вплоть до плато, большая часть которого

достигает высоты 1200 м. Это плато почти всюду засушливо. Только в более высоких горах горной

цепи, которая на юго-западе пересекает Танзанию

;

в направлении от оз. Ньяса к оз. Танганьика, а также

в горах Северо-Восточной Танзании и в Центральной и Восточной (Кении годовые осадки превышают

1,016 м. Третья горная цепь окружает Уганду "308

и Северо-Западную Танзанию, начинаясь от гор Алур и проходя севернее и западнее оз. Альберт

. Она

пересекает горную цепь Рувензори, проникая на возвышенности Руанды и Бурунди. В то время как

верхние склоны этих горных систем часто необитаемы из-за холода и даже из-за густых лесов, долины

создают благоприятные условия для оседлого земледелия.

Если исключить прибрежную равнину и разбросанные в горах долины, то еще одной частью

Восточной Африки, где выпадает более 1,016 м осадков, является Межозерье в Уганде и Северо-За-

падной Танзании. Преобладающие здесь ветры относят к северу и к западу испарения оз. Виктория,

которые дают в целом от 1,016 до 1,524 м годовых осадков в соседних районах. Эта область имеет

исключительные в Восточной Африке условия для развития многочисленного и стабильного сельского

населения.

Влажные зоны сменяются засушливыми. Там, где осадков выпадает более 0,762 м, можно выращивать

злаки в редколесье после выжигания растительности, но земледелие там ненадежно, а рост населения

ограничен. В Восточной Африке эти зоны типичны для юга и запада Танзании. На севере и на востоке

они граничат с обширной зоной Центральной Танзании и Северной и Восточной Кении, где осадки не

достигают и 762 мм. Самые засушливые районы находятся в Северной Кении и в Сомали, в областях

кочевого скотоводства.

Население региона. Подобные географические условия определяют взаимоотношения различных групп

населения с тех пор, как охота и собирательство сменились производящим хозяйством. Последние

народы, занимавшиеся охотой и собирательством, принадлежали к культурам каменного века, прежде

всего культуре уилтон, откуда возникло предположение, что они были бушменами. В самом деле,

бушменоидные костяки были обнаружены на стоянках в Северо-Восточной Танзании и в Сомали. Кро-

ме того, в наши дни на равнинах Серенгети, на севере Центральной Танзании, живут охотники-хадза,

говорящие на щелкающем языке, характерном для бушменов. Тем не менее их язык имеет родственные

черты с кушитскими языками Южной Эфиопии. Влияние кушитских языков на Восточную Африку,

без сомнения, давнишнее. Об этом говорят верхнепалеолитические находки, в частности капсийская

культура на берегах озер в Рифт Валли в Кении. Кроме того, немного позднее в Восточную Африку

мигрировали скотоводы, говорившие на кушитских или нило-кушитских языках.

Но каково бы ни было первоначальное население Восточной Африки, ее прибрежная область по

крайней мере уже с I тысячелетия до н. э. привлекала торговцев из дальних стран. В лоции для моряков

Александрии, называемой «Перипл Эритрейского моря», которая, вероятно, датируется началом II в. н.

э., отмечается существование давней торговли слоновой костью, панцирями черепах и рогами

носорогов. Ею занимались торговцы из Южной Аравии, которые знали побережье Восточной Африки

вплоть до р. Ру-

309

фиджи на юге; они женились на местных уроженках и говорили на их языке. Упоминание о

том, что местные жители выходили на рыбную ловлю в шитых лодках, могло означать, что

побережье уже было освоено людьми, прибывшими по морю из Индонезии и составившими

первоначальное население Мадагаскара. Можно 310

считать, что этнические группы индонезийского происхождения встречались вдоль всего

побережья и что они были поглощены местным населением. Как бы то ни было, но в

«Перилле» нет ни одной явной ссылки на чернокожее население побережья Кении и

Танзании. Так же обстоит дело и с Птолемеевой «Географией», которая в дошедшем до нас

виде является, вероятно, суммой сведений о Восточной Африке, имевшихся у греков к концу

IV в. н. э. Тем не менее это сочинение свидетельствует о солидных знаниях внутренних

районов Восточной Африки. Так, находящаяся в ней гора, покрытая снегом и расположенная

во внутренних областях Рапты, это, должно быть, гора Килиманджаро. А упоминание Лунных

гор и внутренних озер, которые являются истоками Нила, кажется довольно достоверным,

чтобы просто отмахнуться от него. Скорее создается впечатление, что уже в это время

существовали торговые пути большой протяженности, которые были вновь открыты лишь в

XVIII в.

Возможно также, что население внутренних районов было столь редким, что не представляло

никакой угрозы для охотников, обосновавшихся на побережье. Если бы дело обстояло так, то

еще большее значение приобрело бы обстоятельство, что единственными чернокожими

племенами, о которых упоминает Птолемей, были «эфиопы, пожиратели людей»,

подпиливавшие себе зубы и жившие за мысом Прасон (по всей вероятности, нынешний мыс

Делгаду). Это вполне могло бы оказаться первым упоминанием о банту-язычных народах.

Земледелие железного века распространилось, по-видимому, почти по всей Восточной

Африке вместе с бантуязычными народами. Сравнительное изучение в самом широком

масштабе могло бы показать, что отдаленные предки этих народов, без сомнения, жили в

области редких лесов в восточной части Западной Африки; тем не менее детальная

классификация языков банту ясно показывает, что их носители впервые распространились в

области редких лесов к югу от лесов Конго и что именно оттуда они постепенно расселились

на остальной части их нынешней территории. Самыми характерными языками банту являются

языки, на которых говорят балуба и бабембе

, живущие по обе стороны от линии водораздела

рек Конго и Замбези. Наиболее близкими к ним по составу общего словаря являются языки

конго на западе, рунди у северной оконечности оз. Танганьика и суахили на побережье

Индийского океана. Языки ньямвези-сукума в Западной Танзании следуют сразу же за рунди,

недалеко отошли от него языки банту области Межозерья в Уганде.

Итак, лингвистика наводит на мысль, что бантуязычные группы населения распространялись

по Восточной Африке, не выходя вначале за пределы районов, которые получают ежегодно

1,016 м осадков. Ограничиваясь лесистыми и влажными областями, эти группы как можно

дольше избегали селиться в засушливых центральных районах, где обитали кушитоязычные

скотоводы (некоторые из них все еще существуют, а другие проявляют признаки от-

311

носительно недавней «бантуизации», подтверждаемой устной тра-1 дицией).

По-видимому, бантуязычные народы были пионерами земледелия железного века на большей

части Африки к югу от экватора. | Несомненно, следует с большой осторожностью относиться

к истол- | кованию археологических данных, пока мы не будем располагать большим

количеством радиоуглеродных датировок. Однако имеются, по-видимому, данные,

указывающие на очень быстрое распространение этих групп в железном веке, о чем

свидетельствуют фрагменты ямочной керамики на обширных пространствах Восточного

(Конго и Восточной Африки, а также весьма близкие к ним образцы, обнаруженные к северу и

к югу от Замбези. Эта керамика характерна для начала железного века, а датировки, которыми

мы ныне располагаем', наводят на предположение, что культуры железного века дошли до

Замбези к I в. н. э., до Межозерья — к III или IV в. и примерно в то же самое время — до

прибрежной зоны Южной 'Кении, Известно тем не менее, что на некоторых возвышенностях

Кении, которые долго занимали кушитские и нило-кушитские группы, производство

каменных орудий активно продолжалось вплоть до XVI в. Данные археологии

действительно свидетельствуют о быстром распространении групп населения, говорящих на

одном из языков банту и использующих железо, распространении, которое началось из

какого-то очага, расположенного к югу от лесов Конго, даже если в районе этого очага не об-

наружено никаких археологических остатков. Общества банту-язычных народов

побережья и внутренних областей Восточной Африки развивались, по-видимому,

совершенно изолированно от западной половины региона, от которой их отделяла централь-

ная засушливая зона, населенная кушитоя-зычными скотоводами

Суахилийская цивилизация. Когда речь идет о средневековой истории побережья Кении и

Танзании, никогда не следует забывать об изолированности восточноафриканского побережья

от внутренних районов страны. Кое-какие исторические данные можно обнаружить в

современных письменных документах, в устных преданиях и в археологических данных. Мы

уже видели, что начиная по крайней мере с I в. побережье стало доступно торговцам с

Индийского океана, которые пользовались муссонными ветрами, дующими шесть месяцев

подряд с северо-востока на юго-запад, а в течение остальных шести месяцев — с юго-востока

на северо-запад. После того как связи с греками оборвались, что произошло, по-видимому, в V

в., область, охваченная торговлей с заморскими купцами, в течение двенадцати веков

ограничивалась территорией, простиравшейся не более чем на 160—230 км от побережья. Но

даже и в этих областях внешние влияния сводились, вероятно, к минимуму. Вплоть до

недавнего времени, кроме суахи-лийцев прибрежной равнины, бантуязычные народы —

зарамо, зи-гуа, шамбаа, паре, чагга, тейта, ньика, камба и кикуйю — оставались наименее

развитыми в социальном отношении. 312

.На их территории пока не обнаружено ни одной археологической стоянки, где были бы

найдены хотя бы какие-нибудь привозные товары, характерные для стоянок побережья,

датируемые средними веками или началом нового времени. Ни в одном письменном

средневековом источнике, касающемся побережья, нет ничего, кроме общего упоминания о

населении внутренних районов. Таким образом, представляется, что эти народы в течение

всего средневековья были весьма немногочисленны, их общины были еще невелики и

рассеяны на большом пространстве, а переход от охоты к земледелию завершился лишь

наполовину. По-видимому, в течение всего этого периода прибрежное население составляло

особый мир и существовало благодаря рыболовству, начаткам земледелия и торговле дарами

моря с областями, которые простирались к югу.

Для периода между Птолемеевой «Географией» и X в., к которому относятся сочинения ал-

Масуди, мы не располагаем ни одним достоверным свидетельством даже о побережье.

Имеется несколько разрозненных свидетельств о существовании рабов-зин-джей,

происходивших из Восточной Африки, которые встречались начиная с VII в. в Ираке, на Яве

и в Китае. Мы имеем также несколько преданий, записанных только после XVI в., в которых

говорится о древних мусульманских переселенцах, прибывших с берегов Персидского залива

и основавших множество поселений на восточноафриканском побережье в VII, VIII и IX вв.

Однако если эти поселения и существовали, то их следы все еще не найдены. В X в. ал-

Масуди лично посетил один из островов в открытом море, назвав его 'Канбалу, и сообщил,

что между 747 и 754 гг. он был завоеван арабами из племени азд, которые обратили африкан-

цев в рабство и переняли их язык. По всей вероятности, Канбалу—это Занзибар или Пемба.

С некоторой долей вероятности можно говорить о том, что начиная по крайней мере с X в. вся

территория Танзании и Кении была в основном занята негроидами, которых, даже если

ограничиться рассказом ал-Масуди, можно считать бантуязычным населением. В сочинениях

всех последующих арабских географов под словом «зинджи», или «занджи», подразумевается

чернокожее население Восточной Африки, обитающее от Южного Сомали до Южного

Мозамбика; один китайский источник X в. даже проводит различие между скотоводческим

населением По-Па-Ли, без сомнения жившим где-то в Сомали, которое питалось молоком и

кровью скота, и «черными дикарями в Mo-Линь», возможно, в районе Ма-линди

Итак, кажется правдоподобным, что в течение шести веков, отделяющих эпоху Птолемея от

путешествия ал-Масуди, предки народа суахили распространились к северу от Мозамбика,

поглощая первоначальных жителей — кушитов и индонезийцев. Их быстрому продвижению

на север, безусловно, способствовали традиционные навыки в рыболовстве и строительстве

пирог, в частности, возможно, морских пирог с противовесом индонезийского типа, а также

313

появление из Индонезии таких съедобных растений, как банан и | кокосовая пальма

Самое древнее археологическое свидетельство о поселении мигрантов на побережье Кении и Танзании

обнаружил Г. Читтик в 1966 г. на о-ве Манда, в архипелаге Ламу, близ сомалийской границы. Там

среди развалин поселения, построенного из камня, были найдены многочисленные остатки

мусульманской глазурованной керамики, происходящей из Персии, и один фарфоровый китайский

сосуд времен Таиской династии. Судя по этим двум находкам, данное поселение относится к IX или^Х

в. Впоследствии в мечети Кизимкази на Занзибаре была обнаружена куфическая надпись, которая

утверждает, что шейх ас-Сайид Абу Амран ал-Хасан ибн Мухаммед отдал приказ о ее строительстве 27

июля 1107 г.

Спорна датировка основания крупного поселения на о-ве Киль-ва в 320 км к югу от Занзибара. В 1962

г. Фримэн^Гренвилл, тщательно изучив арабский и португальский варианты сочинения ком-

пилятивного характера, относящегося к началу XVI в. и известного под названием «Хроника Кильвы»,

высказался в пользу датировки X в. Против этого мнения выступили археологи Г. Читтик и Дж.

|Киркман, которые пришли к выводу, что «Большая мечеть» и «Дворец» — развалины, находящиеся в

западной части острова,— датируются XIII в. За этим последовало открытие роскошного дворца в

Хусуни Кубва на северной оконечности острова с восьмиугольным бассейном, великолепным залом

для приемов с нишами для сотен масляных ламп и надписью, выполненной письмом пасх, с именем

правителя ал-Мансур ал-Хасан ибн Сулеймана. Хусуни Кубва была с достаточной уверенностью

датирована концом XII в.

Таковы три древних поселения, построенные из камня; примечательно, что все они были расположены

на островах, удаленных от берега. Это наводит на мысль о том, что отношения с местными

африканцами были вначале не особенно дружескими; скорее, первые поселенцы, прибывшие сюда из

Аравийского залива, интересовались прежде всего торговлей. Возможно, главная цель их

коммерческих интересов находилась за пределами Восточной Африки и была сосредоточена на золоте

и слоновой кости, получаемых из бассейна р. Замбези. Достоверно, что моряки из Шираза, с которыми

ал-Масуди шел до Канбалу, держали курс на Софалу к что описанная им большая страна зинджей,

очевидно, находилась в Мозамбике или в современном Зимбабве. Золото и слоновая кость, вывозимые

из этой страны, направлялись в Аравийский залив, откуда их переправляли в Индию и в Китай.

На разместившиеся на побережье поселения стало оказывать постоянное и все возрастающее давление

окружающее их африканское население. Ал-Масуди рассказывает нам, что, хотя жители Канбалу

сохранили свои языческие верования, мусульманские переселенцы за два века освоили местный язык.

Это предполагает большую долю смешанных браков и проникновение местных рабов 314

в дома мусульман. Точно так же, когда в 1332 г. (менее двухсот лет спустя после возведения Хусуни

Кубва) Ибн Баттута посетил Кильву, он отметил, что большинство жителей были чернокожими и что

по отметкам на их лицах можно было узнать их племенную принадлежность. Кроме того, как кажется,

по крайней мере к XII и XIII вв. число поселений возросло. В XII в. ал-Идриси упоминал -Малинди и

Момбасу, которые в то время имели большое значение благодаря рудникам, где руды отличались

высоким содержанием железа. Железо отправляли в Дамаск, а также в Индию, где оно шло на

изготовление клинков высшего качества. '

Геди, каменный город XIII в., возможно отпочковавшийся от Малинди в XII в., лежал в 5—6 км от

побережья и, должно быть, жил скорее за счет земледелия, нежели за счет морской торговли. В конце

XIII в. властью в Кильве овладела новая династия, возможно происходившая из Южной Аравии,

которая начала чеканить монеты с выбитым на них рифмованным двустишием, напоминающие монеты

бахманидских царей Деккана. В начале XIV в. Кильва завоевала острова Мафия, где в результате

раскопок на городищах Кисимани и Джуа были обнаружены богатые коллекции привозных изделий из

синего фарфора и даже монеты, которые чеканили монгольские ханы в конце XIII и в XIV в. Занзибар

оставался независимым султанатом; в XIV и XV вв. он был достаточно богат, чтобы чеканить

собственную монету. В прежнее время считалось, что расположенный на архипелаге Ламу город Пате

был основан в начале XIII в. династией Набхани, выходцами из Омана (о чем говорится в местных

преданиях, записанных в начале XX в.). Однако, как и в Кильве, археологи оспаривают датировку

событий, которая засвидетельствована в традиции. Г. 'Читтик, например, представил убедительный

довод, позволяющий датировать основание города XIV в., а появление здесь династии Набхани —

началом XV в.

Однако остатки главных прибрежных поселений не столь впечатляющи по сравнению с теми, что

остались от периода, который начался в конце XII в. и достиг высшей точки в XV в. Вдоль побережья

почти на каждом километре встречаются относящиеся к XV в. мечети, захоронения, жилые дома,

построенные из обломков кораллов и из плетня, обмазанного глиной. В течение этих трех веков

торговля с бассейном р. Замбези, как нам известно, постоянно увеличивалась, и нет сомнения в том,

что благодаря приносимому ею доходу появились те ткани, те богатые украшения и та

инкрустированная слоновой костью мебель, которые произвели такое впечатление на португальцев,

когда они открыли Кильву, Момбасу и Малинди.

Наряду с вождями и с торговцами теперь там, должно быть, существовало значительное

мусульманское население, в этническом отношении безусловно гораздо более африканское, нежели

арабское. Каждый вновь прибывающий араб, вероятно, «обрастал» многочисленными африканскими

наложницами и рабами, используемыми в доме и на сельскохозяйственных работах. Поэтому все

315

большая часть местного населения оказывалась ассимилированной и образовывала новую,

смешанную культуру. Ее письменным языком все еще оставался арабский, но разговорным

языком, без сомнения, был суахили, который со всеми своими лексическими заимствованиями

из арабского сохранил грамматическую структуру, характерную для языков банту.

Даже правящие династии местных образований, по-видимому, переняли африканские образцы

ритуала и обычаев, возможно восходящие к тому или иному из южных государств Эфиопии

(проникшие через сомалийское побережье). Ибн Баттута описывает направлявшуюся в мечеть

процессию во главе с шлихом Могадишо: он шествовал <по.д балдахином, украшенным но

четырем углам золотыми птицами, в сопровождении толпы музыкантов. В Могадишо, как и

на Кильве, Ламу, Пате и в других поселениях, можно было услышать разговоры о символе

власти сива — слоновьем бивне, в котором якобы воплощался дух народа.

Вот такой была эта прибрежная цивилизация, подорванная первыми европейскими

завоевателями в последние годы XV в. Она существовала главным образом в среде

бантуязычного населения, говорящего на одном из языков банту и в то же время составляв-

шего часть мусульманского мира, который господствовал тогда над большой частью

Индийского океана и его берегов. Это была мусульманская цивилизация, обращенная к

океану, а не внутрь страны. Она черпала свое вдохновение в Аравии, а ее богатство

определилось участием в торговой трансокеанской системе, простиравшейся от Мозамбика до

Кантона.

В начале XVI в. контроль над этой торговой системой установили португальцы. В 1505 г. они

заняли Софалу и начали направлять торговлю золотом и слоновой костью на запад в Европу и

на восток — непосредственно в Гоа. В результате Кильва, захваченная в том же году, уже в

1512 г. столь захирела, что португальцы вывели из нее свой гарнизон. За исключением

Малинди, где они объединились с правящей династией против соседней Момбасы, а также

Могадишо, до которого они никогда не добрались, португальцы разграбили все главнейшие

суахилийские города на побережье. iB 1593 г. для защиты от турецких пиратов на Красном

море они построили Форт-Хесус в Момбасе и подчинили этот город власти вождей-

марионеток из Малинди. С тех пор и вплоть до 1698 г. они сохраняли на северном побережье

свою гегемонию, которая, правда, постоянно ослабевала.

Археологические находки на побережье ясно показывают, что период португальского

господства явился временем непрерывного упадка — как экономического, так и культурного.

Здесь больше уже не возводили ни дворцов, ни больших мечетей. Обработанный камень

уступил место коралловым обломкам, а прекрасные фарфоровые изделия предшествующего

периода — дешевым товарам, изготовляемым на вывоз в Южном Китае.

Суахилийские хроники прибрежных городов показывают, что в этот период даже в правящих

династиях суахилийских имен бы-316

ло гораздо больше, чем арабских. Тем не менее все это не привело к выходу прибрежной

цивилизации во внутренние районы страны. В сообщениях португальцев встречается название

всего одной? поддающейся идентификации племенной группы банту — сегеджу,, которая

жила тогда недалеко от Малинди. Еще одно упоминание, касающееся населения внутренних

областей континента, относится к вторжению зимба, пришедших из внутренних районов

Мозамбика. В 1587 г. их набеги опустошили прибрежные города от Киль-вы до Момбасы на

севере, пока их в конце концов не разгромили-сегеджу в нескольких километрах от Малинди.

Безусловно, существовала и местная торговля между различными суахилийскими

поселениями и их ближайшими соседями во-внутренних районах, в частности на крайнем

юге, где в 1616 г. некий португальский путешественник в одиночку совершил по суше-

переход от Тете на р. Замбези до Кильвы. Однако возрождение суахилийской цивилизации и

начало торговли с отдаленными внутренними областями стали следствием завоевания

побережья арабами из Омана лишь в начале XVIII в.

Цивилизация Межозерья. В средневековую эпоху в•• Межозерье существовали довольно

крупные оседлые надобщинные структуры. Об этом свидетельствует главным образом устная

традиция, записывать которую начали лишь в конце XIX в. В недавнее время наши знания

пополнились некоторыми сведениями, полученными археологами. (Пока нельзя делать

никаких заключений" о начале здесь железного века. Генеалогические списки позволяют-

определить непрерывную хронологию, хотя и относительную, охватывающую

приблизительно пять последних столетий; для более-раннего времени даже данные общего

характера носят скорее предположительный характер.

Тем не менее доказательства, которыми мы располагаем, как будто свидетельствуют, что

железный век появился в области Меж--озерья в начале I тысячелетия н. э. и что это совпало с

переселением сюда самых первых бантуязычных мигрантов, пришедших с юга. Они,

вероятно, обнаружили здесь местность несколько более лесистую, чем сегодня, заселенную в

основном разрозненными общинами каменного века, которые говорили на языках племен,

обитавших в Восточном Судане. Первые бантуязычные группы,, очевидно, были рыбаками,

они распространились вдоль берегов рек и озер, а затем постепенно проникли во влажные

долины гор Бурунди и Руанды, в массив Рувензори, в Восточную Кению. Безусловно, именно

этим племенам мы обязаны красивой ямочной керамикой, обнаруженной в Руанде, в Уганде

на р. Кагера и на некоторых стоянках вокруг залива Кавирондо на оз. Виктория.. Две стоянки

в Руанде теперь датируются III и IV вв., а стоянки Ньянза в Уреве — V в.

В тот период, к которому относятся первые сведения устной традиции, возможно к рубежу

XIV в., в результате расселения бантуязычных народов повсюду в этом районе возникли

мелкие государственные образования, каждое с территорией от 250 до 500 кв.

31Г

км и с населением в несколько тысяч человек. О том, как это происходило к северо-западу от

оз. Виктория, повествуется в легенде •о Кинту. Согласно легенде, Кинту проник в те места,

где ныне находятся Южная Бусога и Центральная Бонганда, придя с северо-востока во главе

многочисленной группы переселенцев. (Как и множество других африканских завоевателей,

он женился на дочерях местных родовых вождей, давая их отцам функции управления в

соответствующих округах. От его детей произошли местные ди-ластии.

Переселение народов, связанное с именем Кинту, представляет интерес, так как его

первоначальное направление позволяет предполагать их небантуское происхождение. Так,

традиция говорит, что (Кинту принес с собой бусы, сделанные из зерен энсете, или ложного

банана, составляющего основную пищу, характерную для Юго-Западной Эфиопии.

Возможно, таким образом, что переселенцы пришли из той области, где, вероятно, с первых

веков нашей эры существовало население железного века, организованное в небольшие

государства. Такая возможность поддерживается тем обстоятельством, что по всему

Межозерью разбросаны родовые группы скотоводов с сильно развитой эндогамией: их

физические осо--бенности весьма сильно напоминают кушитоязычных обитателей

возвышенностей Эфиопии. Эти скотоводы, которых в Руанде называют тутси, а в Уганде —

хима, ныне говорят на языках банту •своих соседей-земледельцев, причем традиция не

считает их мигрантами-завоевателями. Между тем в Южной Уганде и в Руанде они создали

правящие группы существовавших там государств, и поэтому возникает вопрос, в какой

степени они могли быть проводниками влияния каких-либо более развитых обществ. Однако

предпринятое Я- Вансиной исследование истории Руанды наглядно продемонстрировало

опасность упрощения диффузионистских теорий. Он ясно показал, что характерные

институты обожествления правителя Руанды, включая убуиру, или эзотерический кодекс, бы-

ли восприняты династией тутси, которая заимствовала их у одного из самых мелких

предшествующих образований, созданных бан-туязычными земледельцами в Центральной

Руанде. Возникшие впоследствии наиболее крупные государства представляли собой

объединения десятков и даже сотен более мелких подобных образований.

Китара, государство чвези. Самое древнее из крупных государств, появившихся в этой

области, было создано (по-видимому, за очень короткий срок) династией скотоводов, которая

вполне могла переселиться из зоны более крупных государств с более высокой военно-

политической организацией и с более развитыми техническими навыками, например из

Эфиопии. Это была Китара, центр которой лежал в Западной Уганде, на богатых пастбищах

Южного Буньоро, Восточного Торо, Западной Буганды и Северного Анколе. Ее правящую

династию составил один клан хима — чвези, остатки которых все еще живут на юге этого

района. Легенды, относящиеся к древним чвези, рассказывают о правящей, 318

сравнительно немногочисленной группе, пользовавшейся весьма? высоким авторитетом

благодаря своей политической организации' и своим познаниям в ремесле и в военном

искусстве. Говорят, что чвези любили скот, что они пили молоко и забродивший мед, что-они

жили в больших, крытых соломой домах, что они умели раскалывать скалы и на расстоянии

убивали животных, что они были-доброжелательны друг к другу, но деспотичны по

отношению к своим подданным.

Каково бы ни было происхождение Китары, но свидетельства как традиции, так и археологии

позволяют с достаточной долей уверенности считать, что возвышение чвези относится к

началу XV в. Наиболее известные столицы двух правителей чвези — Нда-хуры в Мубенде и

Вамары в Биго — были частично раскопаны. Поселение Биго состоит из двух рядов рвов,

причем .внешний: ряд, тянущийся примерно на 7,2 км, замыкает угол, образованный слиянием

двух рек, и защищает площадь от 13 до 15 кв. км. Внешний ряд служил, конечно, для защиты

скота. Внутренний ряд, длиной примерно 2,5 км, окружал резиденцию правителя, которая,,

очевидно, походила на резиденцию более поздних правителей хин-да в Анколе (орурембо).

Это была обширная площадь, окруженная с трех сторон насыпью, включавшая отдельное

помещение для правителя, его жен, его челяди и его дойных коров. Здесь, а также в Мубенде

и на трех других городищах были обнаружены отдельные фрагменты грубо

орнаментированной керамики.

Из свидетельств традиции становится очевидным, что государство чвези осуществляло

гегемонию над большим числом прежних мелких государств. Правление Ндахуры проходило

в сплошных войнах. Иногда он ставил правителей-чвези во главе завоеванных территорий; «о

чаще всего он оставлял их под властью прежних династий. Рассказывают, что во время одного

похода он полностью обогнул оз. Виктория. Ни в одной из столиц чвези не найдено ни

малейших признаков какой-либо торговой деятельности. Во всех произведенных до сих пор

раскопках единственной находкой, происходящей из внешнего мира, была лишь горсточка

стеклянных бус. Судьба Ндахуры не установлена. Можно предполагать, чтси однажды он не

вернулся из одного из дальних южных походов. Ему наследовал сын Вамара. Его правление

закончилось вместе с успехами завоевателей-бито.

Миграции луо. Похоже, что в течение нескольких веков, прошедших после того, как

бантуязычные народы начали селиться в. области Межозерья, район, граничащий с ней на

севере и входящий ныне в состав Северной Уганды и Южного Судана, оставался

относительно незанятым. У нас до сих пор нет никаких свидетельств появления здесь

железного века. Тем не менее устная

традиция, собранная на западной оконечности этого

района, в округе, расположенном между реками Мбому и Уэле, упоминает о железных

топорах. Таким образом, вполне возможно, что в этой области весьма поздно встретились

культуры железного века, распространявшиеся с севера и с юга. Подобная гипотеза могла бы

319*

в значительной степени объяснить ожесточенные столкновения! между бантуязычными и

нилотскими народами, которые продолжа-Ц лись с конца XV вплоть до XIX в. Нет сомнения в

том, что родина народов, говорящих на нилотских языках, находилась в болотистой

местности Южного Судана, известной под названием Судд, я вокруг нее. Именно здесь

обитают нуэры и динка, составляющие ядро нилотских народов, и ни у одного из этих

народов нет преданий о дальних переселениях. Среди нилотов особое положение занимают

луо, которые располагаются незамкнутым кольцом вокруг ядра, состоящего из нуэров и

динка

. От южной-оконечности кольца они распространились на юго-восток и пересекли

Северную Уганду, добравшись до Западной >Кении. Весьма тесные связи между языками луо

ясно показывают, что их расхождение произошло недавно. В ходе последовавшего затем

расселения несколько групп луо переместились вдоль (Нила к югу, в Северную Уганду. Эти

перемещения продолжались примерно три столетия, и их последовательные этапы можно

проследить по свидетельствам устных преданий.

Как это было с множеством африканских народов, луо быстро превратились из переселенцев в

завоевателей. Лишившись привычных средств к существованию, они стали жить разбоем. Они

выработали множество разновидностей политических институтов, происходивших порою от

завоеванных ими народов, а иногда и от их •собственной потребности выступать в качестве

правящего слоя. В стране шиллуков

, а также в Китаре они столкнулись с центра-

лизованными государствами, находившимися на начальном этапе своего развития. Луо не

только восприняли принципы государственности, но и развили их. В Северной Уганде, как к

западу от Белого Нила, в стране алур, так и на востоке, в стране ачоли, родовые группы

пришельцев луо, подчинив себе автохтонов, создали предгосударственные образования.

Интересно, что одна из групп -луо, падхола, обосновавшаяся в Восточной Уганде, оказалась в

лесной полосе, где не было жителей; там ее родовая организация оказалась вполне

достаточной. В Западной -Кении им пришлось подчинять себе окружавшие их бантуязычные

группы, и здесь также возникли предгосударственные структуры. Неудивительно, что про-

фессор Огот, занимающийся историей южных луо, пришел к выводу, что существование

полиэтнического общества является мощным фактором образования государства.

Государства Бито. Примерно девятнадцать династических поко-.лений тому назад, т. е.,

вероятно, в течение второй половины XV в., передовые группы луо, двигавшиеся на юг,

переправились через "Нил между оз. Кьога и оз. Альберт и достигли бантуязычных народов

Уганды, где они быстро разгромили Китару. Раскопки в Би-го подтвердили факт завоевания

столицы, показав, что внешний :вал, созданный хима, был частично разрушен для получения

материалов для полусферической постройки, характерной для нилотов.

Бантуязычным народам Южной Уганды завоеватели-луо были 320

известны как баньоро, а подвластная им территория — как Буньо-ро. Военачальник-луо,

победивший чвези, основал династию Бито. Правители династии Бито правили в государстве

Буньоро в продолжение девятнадцати поколений. Согласно преданию, первый из них, Рукиди,

назначил своего брата-близнеца Кимеру вождем территории, на которой впоследствии

возникло государство Буганда. Правнук Рукиди, Чва Ньабонго, проник в глубь Руанды, где

предания сообщают о мощном вторжении баньоро.

Однако государство Буньоро не было централизованным политическим объединением.

Правители Бито в период расцвета своей власти управляли территорией, превышавшей,

возможно, 5 тыс. кв. км, между оз. Альберт на севере и р. Катонгой на юге, отрогами

Рувензори на западе и равнинами Синго на востоке. За пределами этой центральной зоны

вассальные династии быстро приобрели фактическую независимость. Среди периферийных

государств в конце XVI в. начинала расширяться Буганда.

Есть основание считать, что к концу XVI в. династия Бито, которую основал (Кимера, была

свергнута или по крайней мере испытала значительное внешнее воздействие. Дело в том, что

изменились обычаи баньоро в погребении правителя. Кроме того, начиная с этого времени,

если не раньше, дети царя стали принадлежать родовой группе своей матери. Эта система

вовлекала почти все родовые группы луо в управление страной, что было могучим источ-

ником силы государства.

Расширение Буганды шло постепенно. В конце XVII в. Буганда установила свою власть на

берегах оз. Виктория и р. Катонги вплоть до водопадов Рипон. В конце XVIII в. она

простиралась, к югу вплоть до р. Кагеры, а к северу остановилась «а полпути к долине

Виктория-Нил

. Одновременно с экспансией постоянно крепла и царская власть. Если

вначале отдельные надобщинные образования, включавшиеся в новое государство, еще были

в значительной степени самостоятельными и оставались под властью своих потомственных

династий, то позднее правители Буганды назначали правителями округов своих ставленников,

выбирая кандидатов среди доверенных царских людей. Из них было образован особый отряд

царской охраны — отборная сила, способная навязать кому бы то ни было волю правителя.

Начиная с середины XVIII в. Буганда оказалась вовлечена в новую торговую систему,

выходившую через Центральную Танзанию на побережье. В преданиях ясно говорится о

первом появлении в стране (при правителе восьмого поколения) привозного фарфора и ножей.

При правителях следущего поколения начался постоянный обмен слоновой кости и рабов на

привозные ткани. Межплеменная торговля с самого начала была монополизирована царской

властью, во многом способствуя как росту ее могущества, так и учащению войн и набегов за

рабами.

Государства хинда и государства тутси. Пока в области, расположенной между оз. (Кьога и

р. Катангой, процветали государства правителей Бито, основанные пришельцами — нилотами

луо, в юж-21—622 • 321

ной части Межозерья, где правящий слой составили хинда, рождался ряд других, не менее

значительных образований. Хинда, возможно, были вождями тех групп, которые из-за

вторжения Бито переселились на юг. Вся история хинда состоит из борьбы с правителями

Буньоро.

Рухинда, основатель-эпоним родовых групп хинда, положил начало целому ряду правящих

династий мелких образований — Ан-коле, Кьямтвара, Ихангиро, Бусуби, Бузинза и др.

Я. Вансина показал, что в начале XVII в. династию хондого в Руанде сменила династия

завоевателей, пришедших из Карагве; возможно, следовательно, что на протяжении самого

длинного отрезка своей истории Руанда являлась владением 'хинда. Де Хейш с большим

основанием предполагает, что то же самое может относиться и к Бурунди, а также — по

крайней мере на какой-то период — и к Буха.

В преданиях этого региона Рухинда обычно предстает сыном последнего правителя-чвези,

Вамары, и рабыни Нджунаки. Возможно, это династическая легенда. Пришельцы, должно

быть, нашли общий язык с местными жителями. Хинда принесли с собой зерна кофейного

дерева и привели большие стада длиннорогого скота. Хинда сдавали двух или трех животных

в аренду земледельцам, которые становились их клиентами и получали молоко, приплод и

навоз. Говорят, что скот, принадлежавший хинда, позволил земледельцам хайя и зинза с юго-

западных берегов оз. Виктория увеличить производство бананов в такой степени, что они уже

не нуждались в сорго. Таким образом, отношения между скотоводами и земледельцами

оказались выгодными для тех и других, и этим в значительной степени объясняется

возникновение здесь устойчивой политической структуры.

Генеалогия династии хинда в Северо-Западной Танзании обычно на два или три поколения

короче династий Бито из Буньоро. Лишь династия хинда в Анколе, на юге Уганды, претендует

на девятнадцать поколений; в этом случае можно «предположить, что два или три древних

имени являются апокрифами. Таким образом, создается впечатление, что появление первых

хинда в Карагве, должно быть, относится к началу XVI в., т. е. к тому времени, когда войска

баньоро совершали походы на юг, возглавляемые правителями третьего и четвертого

поколений династии Бито. Как мы видели, баньоро смогли в семнадцатом поколении основать

династию Бито в (Кизибе. 'В других местах, на северо-западе Танзании,, их, очевидно,

опередили хинда.

Потерпев крушение на юго-востоке, баньоро шестнадцатого поколения направились на юг, в

Руанду, которая в то время была наиболее доступной из числа мелких государств тутси,

расположенных на северо-востоке современной Руанды. 'Как мы видели, вторжение баньоро

оказалось опустошительным. Первая династия Руанды, Ньигинья, спаслась бегством в Буши

(Восточное Конго). Когда наконец баньоро ушли из страны после смерти своего правителя

Чва Ньябонго, Руанда попала в зависимость от другой ди-322

настии тутси — Хондого. Именно правители Хондого осуществили первые завоевания в

центре современной Руанды, где они позаимствовали у существовавшего здесь ранее

государства хуту Бум-> бого-Рукома ритуалы царской власти, наиболее характерные для

позднейшей Руанды: барабан Каринга, священный огонь Гиханга и т. д. Тем не менее спустя

всего лишь три поколения правителей Хондого, в начале XVII в., в стране разразилась

междоусобная война, и там появилась новая династия, очевидно хинда по происхождению,

пришедшая из (Карагве. Обстоятельства этого завоевания тщательно замалчиваются

хранителями официальной исторической традиции Руанды, которые предпочитают

распространять обычную версию о царевиче прежней династии, родившемся в изгнании и

вернувшемся, чтобы «потребовать» царство своего отца. Однако ясно, что в Руанду в этот

период проникли новые культурные элементы: династические поэмы, которые так

великолепно записал и перевел Алексис Кагаме; культ чвези; система военной организации в

виде военных каст и даже система клиентелы убу-хаке, основанная на сдаче скотоводами-

тутси скота в аренду зем* ледельцам-хуту.

Отныне самым важным моментом в развитии Южного Межозерья стала территориальная

экспансия Руанды и сложение ее политического устройства. Благодаря кропотливой работе Я.

Ван-сины, 'который сверил традицию правящей династии с традициями других родовых

групп, мы теперь знаем, что это сложение происходило медленно, завершившись лишь

накануне колониального пеоиода. В XVII в. правители только закрепили свое господство над

хуту, населявшими центральную область. Настоящая экспансия началась лишь в середине

XVIII в., когда одно за другим присоединялись образования ту'тси на северо-востоке: Ндорва,

Тисака и Бугесера. В XVIII в. началось постепенное завоевание областей хуту,

расположенных на северо-западе. В противоположность рядовым тутси, которые составляли

военную касту и оставались под управлением своих собственных вождей, хуту ставились в

зависимость от вождей тутси, назначаемых правителем. Это был решающий шаг в усилении

централизованной царской власти и в сложении кастовой системы, социально закрепившей

неполноправное положение земледельцев-хуту то отношению к скотоводам-тутси. Самой

примечательной особенностью цивилизации Межозерья были весьма мощные внутренние

факторы развития общества при минимальных внешних воздействиях. (Как известно, рост

государств в Африке был часто связан с необходимостью контроля над дальней торговлей или

над ввозом оружия. 'Здесь же начало торговых отношений с внешним миром и даже с другими

африканскими областями относится, по-видимому, к XVII в. Между скотоводами и

земледельцами установились отношения, которые не ограничивались простым обменом

продуктами производства, а всегда сводились к отношениям господства — подчинения.

'Повсюду, где скот отдавался в аренду земледельцам, должны были существовать средства

принуждения для обеспечения выполнения договора,