Нестурх М.Ф. Происхождение человека

Подождите немного. Документ загружается.

замедление, но и ускорение в развитии органов, что понятия «запаздывание» и «ускорение» тоже

недостаточны для характеристики механизма процессов формообразования человека, что

невозможо допустить отсутствие всякой связи между структурой тела и окружающей средой. По

теории же фетализации получается, что форма совершенно оторвана от функции. Я. Я.

Рогинский справедливо пишет, что теория человеческой эволюции без предка, без территории,

без прямохождения, без орудий труда не может ни в какой мере быть признана хоть сколько-

нибудь удовлетворительной.

Воззрения Болька на антропогенез представляют собой, если можно так выразиться,

«биологизацию человека изнутри».

Другие ученые, стремясь объяснить процесс происхождения человека, обращаются к

«биологизации извне», т. е. представляют человека в виде чисто биологического существа,

которое в своем долгом историческом развитии зависит в первую очередь от хода

преобразования внешней природы, а не от общественно-экономического развития.

Подобные взгляды, которые мы условно обозначаем как географические концепции

антропогенеза, тоже немало распространены среди зарубежных антропологов и других ученых.

Классовая направленность подобных гипотез достаточно ясна: в них проводится намеренное

смешение природных и социальных факторов, человечество приравнивается к муравейнику или

улью, к колонии каких-нибудь общественных животных, вроде птиц ткачиков, во множестве

живущих в огромных коллективных гнездах, или же вроде бобров с их домами-плотинами.

Влияние географической среды на развитие культуры, техники, общества, а также физического

типа людей несомненно существует. Но весь вопрос в том, насколько широко и глубоко оно

проникает, как оно воздействует, можно ли его считать одинаково сильным на всех стадиях

формирования человека? Разве природа влияла на обезьянолюдей так же, как на современного

человека? Разве можно преуменьшить значение социальной среды, которая именно для человека

является второй естественной средой и вне которой он погибает?

Первобытное общество людей развивалось на основе производства орудий, которые в известном

смысле можно называть «искусственными органами». Фор-

376

Рис. 159. Наскальные изображения животных, сделанные древними охотниками на стене ущелья

Зараут-сай, в Сурхан-Дарышской области Узбекистана

Панно А. С. Кириллова и А. Ю. Рогинской. Музей института антропологии Московского университета

мирование человека было обусловлено, с одной стороны, влиянием внешней среды, с другой же

стороны, притом в несравненно большей мере, характерным ходом развития самого общества, т.

е. в первую очередь прогрессивного развития трудовых процессов и связанных с этим все новых

производственных отношений между всеми членами общества древних людей. В основе

самодвижения процесса развития общества лежали те внутренние противоречия, которые

беспрестанно возникали и разрешались благодаря беспрерывно изменявшейся взаимосвязи

первобытного коллектива и природы. Так, например, развитие охоты на крупных

млекопитающих стало возможным лишь на известной стадии технического прогресса. Оно

явилось известным и притом немалым шагом вперед по отношению к предыдущему состоянию,

когда разница между мужчинами и женщинами в образе действий при добывании средств к

существованию была менее значительна. Осуществление нового способа добывания источников

пищи охотой на крупных животных производилось больше мужчинами, а прежние формы,

например поимка мелких животных, сбор корнеплодов, ягод, осуществляли преимущественно

женщинами. При охоте на средних и особенно на крупных зверей опытность и сметливость

приобрели особое значение, так как малейшая неосторожность могла не только привести к тому,

что зверь мог ускользнуть, но и повлекла бы за собой гибель охотников, например от ударов

бивней или под ногами слона.

Отдавая должное влиянию географических и прочих природных условий, следует учитывать,

что они воздействовали на древних людей через социальную среду, пусть еще слабую, но уже

качественно иную. Глубоко ошибаются многие ученые, которые, как, например, Ганс Вейнерт,

считают, что суровый четвертичный период с его колебаниями климата ледниковой эпохи явился

главнейшей причиной высокого развития человека, познавшего благодетельное значение огня и

одежды.

Ледниковый период создал человека, говорит Вейнерт (1935). Этим самым он дает пример

неправильной постановки вопроса, так как механически сводит факторы эволюции человечества

к влиянию условий внешней среды (Юзефович, 1937).

По существу Вейнерт лишь повторяет старинные взгляды эволюциониста Морица Вагнера. По

мнению Вагнера, развитие человека из антропоида последовало под влиянием ледникового

периода (хотя следует отметить, что этот ученый в 1871 г. указывал на важную роль

искусственного изготовления орудий в процессе антропогенеза).

Вейнерт считает, что огонь есть неотъемлемый, первейший по значению элемент

характеристики человека. Однако, хотя огонь и является весьма характерным для древних людей

(даже для синантропов), все же знакомство с ним было известно не только древним людям,

жившим в холодных местностях, но и обитавшим в теплых и жарких странах, где ночью во

многих местах сыро, а в дождливое время бывает и холодно. Нет

377

оснований думать, что огонь возник у древних людей только в связи с наступлением ледниковой

эпохи. Но и отрицать, что условия ледниковой эпохи явились сильным стимулом развития

человека в тех местностях, в которых он испытывал ее влияние, конечно, нельзя. Отдельные же

человеческие группы могли, наоборот, не выдерживать борьбы с оледенением и погибать.

Географическим условиям чрезмерное значение приписывал Г. В. Плеханов (1856—1918). Он

считал, что только благодаря свойствам географической среды наши антропоморфные предки

могли подняться на ту высоту умственного развития, которая была нужна для превращения их в

делающих орудия животных.

До какой степени Г. В. Плеханов переоценил значение географической среды, видно из того, что,

по его мнению, именно ее свойства в первую очередь обусловливают развитие

производительных сил, от которых зависит дальнейшее развитие экономических и всех других

общественных отношений. Он утверждал, что развитие общественно-экономических отношений

в конечном итоге определяется свойствами именно географической среды.

В данном случае мы видим переоценку географических условий, механическое сведение

процесса антропогенеза на приспособление предков человека лишь к внешним природным

условиям. Другими словами, признание влияния географической среды за фактор

первостепенного значения обозначает умаление роли социальной среды.

«Первая предпосылка всякой человеческой истории — это, конечно, существование живых

человеческих индивидов. Поэтому первый конкретный факт, который подлежит

констатированию,— телесная организация этих индивидов и обусловленное ею отношение их к

остальной природе. Мы здесь не можем, разумеется, углубляться ни в изучение физических

свойств самих людей, ни в изучение природных условий — геологических, оро-

гидрографических, климатических и иных отношений, которые они застают. Всякая

историография должна исходить из этих природных основ и тех их видоизменений, которым

они, благодаря деятельности людей, подвергаются в ходе истории» (Маркс и Энгельс.

Сочинения, т. 3, стр. 19).

К. Маркс главное значение придает самой деятельности людей, благодаря которой претерпевают

изменения и природные условия, и телесные особенности людей. Одни и те же географические

условия играют совершенно различную роль при разных уровнях производительности

экономических сил: океаны раньше разделяли людей и тормозили их развитие, а позже

благодаря развитию мореходства стали связывать человечество и способствовать общественно-

экономическому прогрессу.

Поэтому значение географических условий в эволюции человека вовсе не надо переоценивать,

но лишь отводить им при анализе движущих сил антропогенеза должное, подчиненное место.

Внешнее влияние природных условий надо сочетать с факторами развития самого общества.

378

За последние десятки тысяч лет скелеты представителей различных групп вида Homo sapiens не

претерпели таких изменений, которые свидетельствовали бы о продолжающейся видовой

эволюции, хотя некоторые ученые, учитывая черты несколько более грубого строения,

например, кроманьонцев, относили их к подвиду Н. s. fossilis, а человечество современности —

к Н. s. recens.

Однако процесс дифференциации в рамках вида у людей, например на расы, начал идти

сравнительно поздно и все сильнее стал перекрываться метисацией, которая вела человечество к

своеобразному новому биологическому объединению, к замедлению и приостановке видовой

эволюции. Это и не удивительно, потому что современное человечество, сформировавшись из

древних людей, как об этом говорилось выше, вышло на широкий путь качественно особого

развития по линии эпиморфоза (термин И. И. Шмальгаузена) с беспредельным овладением

окружающей средой силами общества, науки, техники, но без существенных морфологических

изменений организма (Якимов, 1967).

Приостановка видовой эволюции в современном человечестве зависит, по мнению такого

знатока проблемы видообразования, как Э. Майр (1968), от двух главных причин. Первая

заключается в большом экологическом разнообразии человека по сравнению с любым другим

животным, а вторая — в медленности образования у него изолирующих механизмов, в связи с

чем «внутренняя интегрированность его генетической системы постоянно укрепляется»: ведь

политипический вид Homo sapiens один занимает все части и все климатические зоны земного

шара (стр. 510).

Можно полагать, что вряд ли в дальнейшем современное человечество (Homo sapiens) претерпит

новую биологическую эволюцию и превратится в другой вид. Труд ныне потерял значение

фактора видовой эволюции, и человек необычайно сильно, ускоренным темпом изменяется уже

как существо социальное (Келер, 1964).

Быстрый прогресс человечества в последние тысячелетия и в современной исторический период

является ярким подтверждением того, что общество претерпевает ряд коренных изменений, в то

время как окружающая природа и само человеческое тело могут оставаться при этом почти не

изменившимися. Во всяком случае эти изменения несоразмерно малы по сравнению с

преобразованиями в ходе развития общества.

Напротив, при сравнительно небольших сдвигах в структуре первобытного общества на древних

стадиях его развития человеческий организм подвергался более значительным изменениям, так

как совершенно новые условия общественного труда неотступно влияли в определенных

направлениях на перестройку человеческого тела: оно было во многом еще сходно с обезьяньим

типом строения и еще далеко не достаточно приспособлено к труду, в свою очередь

приобретавшему все новые и новые формы.

Не входя в рассмотрение прочих буржуазных концепций становления человека, скажем, что если

379

даже многие материалистически мыслящие естествоиспытатели из школы Дарвина в силу

влияния тысячелетнего идеалистического миросозерцания еще не видят решающей роли труда,

то не приходится удивляться тому, что идеализмом пропитаны работы большого количества

западных биологов и антропологов, не принадлежащих к школе Дарвина. Кроме того,

подчеркнем, что все подобные концепции антропогенеза неизбежно ведут к расистским

взглядам на человека и его расы.

Зачатки трудовой деятельности мыслимы и у высокоразвитых антропоидов, подобных

верхнетретичным предкам человека, даже при условии их получетвероногого положения. Нам

известно употребление камней в качестве орудий у маленьких яванских макаков, живущих на

островах Малайского архипелага: их называют крабоедами за привычку охотиться на крабов и

других ракообразных, панцирь которых они разбивают с помощью камней. Спустившись с

деревьев, обезьяны отправляются на берег моря или реки и здесь употребляют камешки в

качестве орудий, а затем их бросают. Такие действия напоминают какие-то зачаточные формы

труда.

Также было опубликовано сообщение о том, что в Либерии наблюдали, как самец шимпанзе

принес на скалу ветви масличной пальмы и камнем разбивал орехи. Если вообразить себе

человекообразных обезьян типа австралопитеков, вынужденных искать пропитание в степной

или полупустынной местности, то нетрудно представить себе различные способы добывания

ими пищи, в том числе с помощью камней, наподобие того, как это делают макаки-крабоеды. Но

так как головной мозг у антропоидов гораздо выше развит, то предчеловеческие зачаточные

формы труда у них могли продвинуться дальше, однако лишь при наличии подходящих условий.

Переход к прямохождению, как подчеркивал Энгельс, был решающим шагом на пути

очеловечения обезьяны. Без прямохождения на Земле могли бы развиться только какие-нибудь

обезьяно-человеческие существа, но не выше. Таким образом, одну из наиважнейших задач

подлинно прогрессивного учения об антропогенезе составляет углубленное исследование

процесса развития прямохождения, речевого аппарата, головного мозга у предков человека, у

людей формировавшихся и людей современного типа.

Человеческие расы

На Земле сейчас насчитывается уже 3 млрд. 600 млн. людей. В главных и второстепенных

чертах внешнего облика и внутреннего строения люди очень сходны между собой. Поэтому с

биологической точки зрения большинство-ученых рассматривает человечество как один вид —

«Человек разумный».

Человечество, ныне обитающее почти на всей суше, даже на Антарктиде (рис. 160), не является:

однородным по своему составу. Оно делится на группы, которые уже давно получили название

рас, и этот термин утвердился в антропологии (Нестурх, 1965).

380

Человеческая раса — это биологическая группа людей, аналогичная, но не гомологичная

подвидовой группе зоологической систематики. Каждая раса характеризуется единством

происхождения, возникла и формировалась на определенной исходной территории, или ареале.

Расы характеризуются той или иной совокупностью телесных особенностей, относящихся к

внешнему облику и анатомии человека.

Антропологам приходится при типологическом подходе к расам опираться в большой мере на их

фенотипические особенности. Но зто еще не значит, что забываются при этом свойства

генетического характера, присущие популяциям. При популяционном подходе к расам для их

определения полезны, например, особенности групп крови, начиная с хорошо изученной

системы АВО, к чему присоединяются, как пишет И. Гершкович (1968), генетические различия

в окраске кожного и волосяного покровов, радужины глаз, различия в телосложении и форме

головы.

Если учитывать более тонкие различия между популяциями, то количество основных рас может

доводиться от нескольких даже до десятков. Каждая из таких рас отличается от других по

генетическому составу. Но это не мешает значительному фенотипическому и генетическому

разнообразию представителей одной расы, поскольку и сам вид современного человека

полиморфный. У расы не может быть среднего фенотипа, так как нет среднего генотипа

(Гершкович, 1968, стр. 258).

Главнейшие расовые признаки следующие: форма волос на голове; характер и степень развития

волосяного покрова на лице (борода, усы) и на теле; цвет волос, кожи и радужины глаз; форма

верхнего века, носа и губ; форма головы и лица; длина тела, или рост.

Человеческие расы являются предметом специального исследования в антропологии. По

мнению многих антропологов, современное человечество состоит из трех больших рас, которые

подразделяются в свою очередь на малые расы. Эти опять-таки состоят из групп

антропологических типов, а эти типы и представляют собой основные единицы расовой

систематики (Чебоксаров, 1951).

В составе любой человеческой расы можно найти более типичных и менее типичных ее

представителей. Точно так же и расы встречаются более характерные, более резко выраженные и

сравнительно мало отличающиеся от прочих рас. Некоторые расы носят промежуточный

характер.

Большая негроидно-австралоидная (черная) раса в целом характеризуется определенным

сочетанием признаков, встречающихся в наиболее ярком выражении у суданских негров и

отличающих ее от европеоидной либо монголоидной больших рас (рис. 161). К числу расовых

признаков негроидов относятся: черные, спирально завитые или волнистые волосы; шоколадно-

коричневая или даже почти черная (иногда желтовато-коричневая) кожа; карие глаза; довольно

плоский, мало выступающий нос с низким переносьем и широкими крыльями (у неко-

381

Рис. 160. Карта распространения современных расовых групп человечества

Но Я. Я. Рогинскому и М. Г. Левину, 1955

торых же прямой, более узкий); у большинства толстые губы; у очень многих длинная голова;

умеренно развитый подбородок; выступающий вперед зубной отдел верхней и нижней челюстей

(челюстной прогнатизм).

На основании географического распространения негроидно-австралоидную расу называют

также экваториальной, или африканско-австралийской. Она естественно распадается на две

малые расы: 1) западную, или африканскую, иначе негроидную, и 2) восточную, или

океанийскую, иначе австралоидную.

Для представителей большой европейско-азиатской, или европеоидной, расы (белой) в целом

характерно другое сочетание признаков: розоватость кожи благодаря просвечиванию

кровеносных сосудов; у одних более светлая окраска кожи, у других более смуглая; у многих

светлая ок-

382

раска волос и глаз; волнистые или прямые волосы, среднее или сильное развитие волос на теле и

на лице; губы средней толщины; нос довольно узкий и сильно выступающий из плоскости лица;

высокое переносье; слабо развитая складка верхнего века; мало выступающие вперед челюсти и

верхний отдел лица, средне или сильно выступающий подбородок; как правило, небольшая

ширина лица.

Внутри большой европеоидной расы (белой) различают по окраске волос и глаз три малые расы:

более выраженные северную (светлоокрашенную) и южную (темно-окрашенную), а также менее

выраженную среднеевропейскую (с промежуточной окраской). Значительная часть русских

относится к так называемой беломорско-балтийской группе типов северной малой расы. Для них

характерны светлорусые или белокурые волосы, голубые или серые глаза,

383

Рис. 161. Представители человеческих рас

1 — европеоид; 2 — негроид; 3 — монголоид. Из архива Института и Музея антропологии Московского

государственного университета. Москва

очень светлая кожа. Вместе с тем нос у них нередко с вогнутой спинкой, а переносье не очень

высокое и иной формы, чем у северозападных европеоидных типов, именно у атланто-

балтийской группы, представители которой встречаются главным образом в населении стран

Северной Европы. С последней группой беломорско-балтийская имеет много общих черт: обе

они и составляют северную европеоидную малую расу.

Более темноокрашенные группы южных европеоидов образуют основную массу населения

Испании, Франции, Италии, Швейцарии, стран Балканского полуострова и других.

Монголоидная или азиатско-американская, большая (желтая) раса в целом отличается от

негроидно-австралоидной и европеоидной больших рас свойственной ей совокупностью

расовых признаков. Так, у ее наиболее типичных представителей кожа смуглая, желтоватых

оттенков; глаза темнокарие; волосы черные, прямые, тугие; на лице борода и усы, как правило,

не развиваются; на теле волосяной покров очень слабо развит; для типичных монголоидов очень

характерна сильно развитая и своеобразно расположенная складка верхнего века, которая

прикрывает внутренний угол глаза, обусловливая тем самым несколько косое положение глазной

щели (складка эта носит название эпикантуса); лицо у них довольно плоское; скулы широкие;

подбородок и челюсти мало выдаются вперед; нос прямой, но переносье низкое; губы развиты

средне; рост у большинства средний и ниже среднего.

Такая совокупность признаков встречается чаще, например, у северных китайцев, которые

представляют собой типичных монголоидов, но более высокорослы. В других монголоидных

группах можно встретить менее или более