Нестурх М.Ф. Происхождение человека

Подождите немного. Документ загружается.

истинное положение вещей и использовать учение Дарвина для укрепления позиций

капитализма.

Необходимо отметить, что сам Дарвин придавал значение естественному отбору как фактору

эволюции лишь для более ранних ступеней становления человека.

Великий русский биолог К. А. Тимирязев (1935, стр. 134—141 и 188—189) писал по поводу

социал-дарвинистов следующее: «Отчасти... не по разуму усердные сторонники, но еще более

недобросовестные или невежественные противники идей Дарвина спешили навязать ему мысль,

будто бы борьба за существование, понимаемая в самой грубой, животной форме, должна быть

признана руководящим законом и должна управлять судьбами человечества, совершенно

устраняя сознательное воздействие, сознательный рефлекс самого человечества на его

дальнейшие судьбы... Он ли, каждое слово которого дышит гуманизмом, стал бы проповедывать

идеалы людоеда?».

Многие передовые русские ученые, современники Дарвина, вели самостоятельные исследования

в области эволюционной теории. Дарвин с большим уважением отзывался о работах братьев

Александра и Владимира Ковалевских (1840—1901 и 1842—1883) — эмбриолога и

палеонтолога. Для понимания эволюции млекопитающих, в том числе ископаемых обезьян,

особое значение имели и имеют принципы, установленные В. О. Ковалевским: он заложил

основания эволюционной палеонтологии и является одним из самых ярких представителей

русской материалистической биологии второй половины XIX в.— первоначального этапа

расцвета дарвинизма (Давиташвили, 1948, стр. 71-122).

Труды Дарвина глубоко материалистичны. Его учение о естественном происхождении человека

из животного мира является острым оружием в борьбе против религии.

В этом отношении особое место занимает сочинение Дарвина «Происхождение человека и поло-

вой отбор» (1953, Соч., т. 5), в котором он сгруппировал главнейшие доказательства

происхождения человека из животного мира.

Дарвин начал их собирать за тридцать пять лет до напечатания этой книги. По крайней мере он

еще в 1837—1838 гг. занес в свою записную книжку знаменательную мысль о родстве человека

с животными: «Если дать простор нашим предположениям, то животные — наши братья по

боли, болезни, смерти, страданию и голоду,— наши рабы в самой тяжелой работе, наши

товарищи в наших удовольствиях — все они ведут, может быть, свое происхождение от одного

общего с нами предка — нас всех можно было бы слить вместе» (1939, т. III, стр. 77).

Параллельно с огромной работой над созданием новой теории эволюции Дарвин глубоко

задумывается над вопросом о том, как произошел человек.

Проблема антропогенеза была для Дарвина, как для натуралиста, самой высокой и самой

интересной, хотя и окруженной предрассудками, как он писал Уоллесу в 1857 г., т. е. всего лишь

за два года до выхода в свет своего основного труда по теории эволюции.

Антирелигиозное значение своего сочинения об антропогенезе Дарвин отлично понимал, так

как еще в 1860 г. писал, что если всякому и открыта возможность верить в специальное чудо

творения человека, то сам он не видит в этом необходимости и считает бесчестным совсем

скрывать свое мнение (Дарвин, 1887, т. II, стр. 284). А через десять лет, в 1870 г., в одном

частном письме он сообщал, что этой осенью издаст книгу, в части своей касающуюся человека,

и эту книгу, по его убеждению, многие охарактеризуют как безбожную.

И это не удивительно, так как в сочинении Дарвина (1953, стр. 645—646) о происхождении

человека мы читаем: «Тот, кто не смотрит подобно дикарю на явления природы как на нечто

бессвязное, не может больше думать, чтобы человек был плодом отдельного акта творения».

Более того, тут же можно найти и другие строки, где Дарвин пишет, что надеялся оказать

хорошую услугу человечеству, способствуя содержанием своей книги ниспровержению догмата

об актах творения.

Сочинение Дарвина «Происхождение человека и половой отбор» появилось в 1871 г. Оно

представляет собой как бы расширенное истолкование единственной, но многознаменательной

фразы Дарвина о человеке в его основном труде «О происхождении видов путем естественного

отбора» (1859), где напечатано: «Много света будет пролито на происхождение человека и на его

историю» (1939, т. III, стр. 665).

Выход в свет сочинения Дарвина о происхождении человека вызвал огромный интерес и

одновременно яростную ненависть, о чем К. А. Тимирязев писал: «В 1871 году появилось...

«Происхождение человека», послужившее сигналом к новому взрыву негодования ханжей и

реакционеров всех оттенков против автора...». И, далее: «Наука не может примириться с

мыслью, что

развитие человечества может когда-нибудь быть задержано заставами, которыми догмат и миф

постоянно пытались оцепить ту область, куда наука еще не успела проникнуть» (Соч., т. VII,

1939, стр. 547 и т. V, 1938, стр. 314).

Дарвин не мог бы найти правильного подхода к решению проблемы антропогенеза, если бы на

предыдущих этапах истории науки не был уже накоплен достаточный фактический материал.

Несколько ранее труда Дарвина вышли в свет капитальные, связанные с этой проблемой книги

Томаса Гексли (1825—1895) и Эрнста Геккеля («Естественная история миротворения», 1909; см.

также его «Мировые загадки», 1935). Для Дарвина более ценным оказался труд Гексли (1864),

бывшего его верным союзником в борьбе за идею эволюции, в частности в применении к

антропогенезу.

Примерно в то же время появляются труды выдающегося французского анатома и антрополога

Поля Брока (1824—1880), касающиеся сравнительной анатомии приматов и антропогенеза.

Человеческая родословная

по Дарвину

Некоторые из доказательств естественного происхождения человека Дарвин взял из геологии,

воспользовавшись ее свидетельствами из истории Земли и развития жизни на ней. Здесь

большое значение имели труды Чарлза Лайеля, который сам, однако, не скоро пришел к

признанию глубокой древности человечества. Что касается ископаемых древних людей, то

антропологи во времена Дарвина уже располагали некоторыми находками их костных остатков.

Таковы были: череп из Гибралтара (1848), черепная крышка из Неандерталя (1856) и нижняя

челюсть из Ла Нолетт (1866). Их морфологические особенности свидетельствовали о

существовании особой группы древних людей с примитивным типом строения.

Не меньшее значение имели обильные в то время археологические находки каменных орудий,

большая древность которых во Франции была доказана археологом Жаком Буше де-Пертом

(1788—1868). Эти находки сильно подрывали позиции креационистов, допускавших древность

человека на Земле никак не свыше шести-семи тысяч лет.

Другие доказательства Дарвин черпал из сравнительной анатомии и сравнительной физиологии,

которые дают возможность понять черты сходства и различия организмов по их форме,

строению, функциям и развитию. Наука о зародышевом развитии — эмбриология — доставила

ему важнейшие факты, показывающие сходство человека с животными. Прибегал Дарвин и к

данным систематики, которая классифицирует все современные и ископаемые организмы. по

степени их сходства и устанавливает наличие или отсутствие родственных связей между

разными их группами. Но это делается возможным с помощью палеонтологии, изучающей

ископаемых животных и растений, их распространение и развитие.

Сгруппированные Дарвином факты этих наук, а также зоологии, паразитологии, патологии,

психологии позволили ему совершенно определенно утверждать, что ближайшими предками

людей были ископаемые обезьяны третичного периода, жившие в тропической области Старого

Света. Дарвин писал: «Обезьяны разделились потом на две большие ветви: обезьян Старого и

Нового Света. От первых же произошел в отдаленный период времени человек, чудо и слава

мира» (1953, стр. 273-274).

По Дарвину, древние предки наши — обезьяны — жили стадами на деревьях, имели

остроконечные уши, были покрыты шерстью, оба пола имели бороды. Очевидно, это были

примитивные низшие обезьяны. Более поздними предками, по Дарвину, были человекообразные

обезьяны. Из известных ему ископаемых антропоидов он упоминает дриопитека (Соч., т. V, стр.

267). В силу изменения природных условий, в частности благодаря поредению лесов на их

родине, эти предки наши, древние человекообразные обезьяны, в поисках пищи были

вынуждены перейти от жизни на деревьях к жизни на земле в лесостепной местности. Потом

они стали обитать и на совсем открытой местности.

Такие резкие перемены не могли не отразиться на типе локомоции: получетвероногая-

полудвуногая походка сменилась на двуногую. Это был, понятно, весьма длительный процесс.

Очень важным результатом этого процесса являлось освобождение рук от функции опоры, от

поддержки тяжести тела при передвижении. Человек мог развиться только из прямоходящего

животного, обладавшего свободными руками и высокоразвитым головным мозгом.

Усовершенствовавшись дальше, человек занял первенствующее положение среди всех существ.

Благодаря выдающимся рассудочным способностям, говорит Дарвин, наши предки смогли

начать выделывать орудия и пользоваться членораздельной речью; таким образом они

приобрели могущество над природой.

Все последующее развитие науки подтвердило правильность тезиса Дарвина о происхождении

человека от ископаемой человекообразной обезьяны. Но это был только ближайший предок

человека. В числе все более и более древних предков оказываются: низшая обезьяна,

полуобезьяна, низшее плацентарное млекопитающее, примитивное сумчатое млекопитающее,

однопроходное млекопитающее, пресмыкающееся, земноводное, двоякодышащая рыба,

ганоидная рыба, примитивное хордовое животное типа ланцетника, общий предок ланцетника и

асцидий в виде беспозвоночного. В самом же начале животного мира стоят первые живые

существа, которые являются, таким образом, исходным пунктом развития и для человека.

Человеческая яйцеклетка некоторым образом напоминает об этой первоначальной ступени

филогенетической эволюции.

Во время онтогенетического развития человек как бы повторяет вкратце историю развития

своих предков. Дарвин (1939, т. III, стр. 627—636) еще в 1844 г. вы-

сказал ряд глубоких мыслей о связи, между онтогенией и филогенией: в них мы видим

предвосхищение так называемого биогенетического закона Мюллера-Геккеля (1940).

Дарвин уделял большое внимание эмбриологическим данным при разборе доказательств

происхождения человека от животных и при выяснении человеческой родословной. Дарвин

очень высоко ценил работы А. О. Ковалевского (1840—1901) по эмбриональному развитию

оболочников и асцидий, по строению взрослых экземпляров кишечножаберных

первичнохордовых — баланоглоссов с их зачаточной спинной струной (хордой), а также по

эмбриональному развитию низшего хордового — ланцетника. Эти исследования пролили яркий

свет на проблему происхождения хордовых животных и проблему родственных связей между

беспозвоночными и позвоночными животными.

Сложный вопрос о взаимоотношениях между онтогенией и филогенией, о рекапшуляциях и их

нарушениях послужил предметом особого интереса со стороны Д. И. Писарева. В 1864 г. эта

проблема была довольно подробно разобрана немецким ученым Фрицем Мюллером (1822—

1897).

Другой немецкий ученый, известный последователь Дарвина, Эрнст Геккель, развил проблему и

сформулировал в 1868 г. знаменитый «основной биогенетический закон». По его словам:

«Онтогения является краткой и быстрой рекапитуляцией филогении, обусловленной

физиологическими функциями наследственности (размножения) и приспособления (питания).

Органический индивидуум повторяет в быстром и кратком ходе своего индивидуального

развития самые важные из изменений форм, через которые прошли его предки в медленном и

длительном ходе их палеонтологического развития согласно законам наследственности и

приспособления»

А. Н. Северцов (1866—1936) указал, что развитие зародыша современного позвоночного

позволяет судить не столько о том, каковы были взрослые формы предков позвоночных, сколько

о том, каковы были их зародышевые формы, так как многие существенные изменения в

строении тела наследственного характера происходят во время эмбрионального развития и

отражаются на строении взрослых форм в последующих поколениях (1939, стр. 453-591).

Несомненно, однако, что изучение зародышевых форм позволяет судить и о ряде особенностей

строения у взрослых предковых форм, тем более что размножение я передача признаков

происходят через взрослые формы, а не через зародышей.

Онтогения человека начинается со стадии женской яйцеклетки. Будучи оплодотворена мужским

живчиком и укрепившись на стенке матки, яйцеклетка представляет собой уже ранний зародыш

человека. Здесь продолжает идти тот процесс дробления на дочерние

Цит. по сб.: Маркс, Энгельс и Ленин о биологии. Сост. Б. П. Токин и М. П. Айзупет. 2 изд. М., 1936, стр. 147 —

148.

клетки, который начался еще в яйцеводе (где большей частью и происходит оплодотворение).

Процесс дробления на ранних стадиях зародышевого развития напоминает процесс

возникновения многоклеточных животных из одноклеточных, вероятно, еще во времена

протерозойской эры: по крайней мере в слоях земной коры, относящихся к концу этой эры и

отлагавшихся около полмиллиарда лет назад, ученые находят остатки представителей

главнейших типов беспозвоночных животных.

Начальные стадии развития обезьян известны больше, чем у человека: так, по исследованиям А.

Шульца (1933), у макаков были обнаружены зародыши на стадии всего лишь нескольких клеток,

причем удалось даже наблюдать дробление до стадии восьми бластомеров (рис. 1).

Первые стадии дробления человеческой яйцеклетки стали известны лишь недавно: в 1954 г.

Гертиг, Рок, Адаме и Миллиган (США) изучили 4 яйцеклетки из 2, 12, 58 и 99 бластомеров.

Человеческие зародыши пяти-шести суток уже имеют мезодермические сегменты.

Наблюдаемое явление сегментации в строении мускулатуры человеческого зародыша

свидетельствует о стадии древнейших хордовых, от которой он унаследовал также, например,

спинную струну, первичные почечные зачатки (передние почки), следы хвостовой кишки.

В возрасте нескольких недель зародыши человека и других млекопитающих обнаруживают

многие черты сходства с рыбами. По бокам шейного и головного отделов развиваются жаберные

борозды. Кровеносная система сходна с характерной для рыб: двухкамерное сердце, хвостовая

артерия, кровеносные сосуды в составе шести дуг аорты, подходящие к жаберным дужкам. Сюда

присоединяются: общая форма тела зародыша, хвост, жаберные борозды, нитевидное

продолжение заднего отдела спинного мозга.

Все это убеждает нас в том, что одними из древнейших предков человека, как и прочих высших

позвоночных, были рыбы. Некоторые особенности «рыбьей стадии» развития могут проявиться

у человека в виде атавизмов. Пример — шейные фистулы, сообщающиеся с глоткой.

На этой же ранней стадии головной мозг человека имеет еще весьма примитивное строение,

однако, как и у всех других позвоночных, уже разделен на три первичных мозговых пузырька:

передний, средний и задний.

Передний мозговой пузырек образует обонятельные доли, за ними передний мозг из двух

полушарий (в каждом из них по полости — первый и второй желудочки), а еще дальше

промежуточный мозг (в нем полость — третий желудочек, затем эпифиз и гипофиз).

Средний мозговой пузырек впоследствии превращается в средний мозг: на верхней стороне

образуется так называемое «четверохолмие». Канал внутри среднего мозга, иначе сильвиев

водопровод, сообщается с полостью четвертого желудочка, формирующегося в заднем и

продолговатом мозгу. Из нижней части среднего мозга возникают ножки большого мозга,

Рис. 1. Дробление оплодотворенной яйцеклетки макака резуса, начиная со стадии двух (1) и

кончая восемью (6) бластомерами

По А. Шульцу, 1933

который вместе с его полушариями образуется из переднего и среднего отделов мозга.

Наконец, задний мозговой пузырек дает начало варолиеву мосту, мозжечку и продолговатому

мозгу, внутри которого образуется четвертый желудочек. Продолговатый мозг непосредственно

переходит в спинной, а полость четвертого желудочка — в спинномозговой канал.

Из современных позвоночных сравнительно очень примитивный головной мозг мы находим у

рыб. Полушария переднего мозга рыбы весьма невелики и имеют небольшие обонятельные

доли. Между полушариями почти нет поперечных связей, которые развиваются уже у

земноводных и пресмыкающихся. Однако возникающие с усложнением мозга поперечные связи

особенно характерны для мозга большинства млекопитающих животных, которые являются

наиболее высоко развитыми позвоночными.

Средний мозг рыбы представлен главным образом зрительным двухолмием и составляет самую

крупную часть головного мозга, так как превышает полушария по объему в восемь-девять раз.

Промежуточный мозг, располагающийся между полушариями и средним мозгом, несет у рыб

придатки мозга: вверху — эпифиз, внизу — гипофиз.

Эпифиз представляет собой орган, который филогенетически ближайшим образом связан с

другим, а именно с теменным глазом. Обладающий способностью

улавливать световые лучи темен ной глаз у некоторых современные позвоночных развивается

как непарный орган. Среди круглоротых он встречается у миног, а среди пресмыкающихся

наиболее развит у гаттерии. На черепах большинства ископаемых древнейших рыб, амфибий и

рептилий обнаруживается отверстие теменного глаза. Отсюда можно предполагать, что

теменной глаз был развит и у наших очень отдаленных предков — низших позвоночных.

Еще больший интерес вызывает гипофиз. Судя по строению этого органа у круглоротых

(именно у миксин, у которых трубка гипофиза открывается наружу отверстием на голове

впереди глаз, а внутренним концом сообщается с кишечником), он представляет собой также

весьма древнее образование. Гипофиз имеет ближайшее отношение к начальному отделу

пищеварительного тракта с ротовой частью и жаберной системой, и его передняя часть является

производным выступа первичной ротовой полости. В своем же заднем отделе гипофиз

формируется из преобразованного нижнего, суживающегося конца воронки промежуточного

отдела головного мозга.

Гипофиз и эпифиз раньше считались совершенно загадочными органами. В свое время философ

Декарт даже предполагал в эпифизе местообитание души. Но ничего особенно загадочного в

них нет: эти древние органы очень сильно изменились и представляют собой ныне железы

внутренней секреции. Особенности их развития у человека свидетельствуют о его родстве с

самыми низшими позвоночными. У некоторых взрослых людей незаросшая гипофизарная

трубка доходит до слизистой оболочки верхнего конца глотки, где иногда находят даже так

называемые добавочные гипофизы. В основной, или клиновидной, кости черепа в 3—5%

случаев встречается черепноглоточный канал в виде остатка трубки для прохождения стебелька

гипофиза (на черепах шимпанзе канал в виде остатка трубки встречается чаще).

Эпифиз в мозгу человеческого эмбриона развивается, как и у современных позвоночных, позади

теменного органа, с которым он находится в какой-то недостаточно выясненной связи: может

быть даже, по В. М. Шимкевичу (1912, стр. 254—256), оба эти органа суть реликты двух парных

образований, имевших отношение к развитию органов зрения у наших отдаленных предков —

низших позвоночных.

Что же унаследовано человеком от стадии земноводных? Сюда можно, по мнению некоторых

исследователей, отнести плавательные перепонки, развивающиеся между пальцами у

человеческого зародыша. В нижней части стенки живота человека унаследованы от

земноводных сухожильные перетяжки прямых мышц.

Человек получил от амфибий также седалищную артерию (ветвь нижней ягодичной артерии).

Случай нахождения у взрослого человека в скелете запястья свободной центральной косточки

является, возможно, одним из примеров возврата к типу строения земноводных предков.

В обонятельном отделе человек унаследовал от земноводных часть, называемую якобсоновым

органом: он развивается к пятому месяцу утробной жизни в виде канала, идущего из носовой

полости в ротовую. Хотя в конце утробного развития этот орган и редуцируется, но его все же

можно найти у взрослого человека в виде короткого, слепо оканчивающегося канальца, к

которому подходят окончания специальных нервов. Якобсонов орган сильно развит у жвачных

млекопитающих.

Наконец, человек унаследовал от древних амфибий еще остаток их мигательной перепонки в

виде так называемой полулунной складки, или слёзного мясца, во внутреннем углу глаза. Этой

складке соответствует хорошо развитая у современных земноводных, пресмыкающихся и птиц

мигательная перепонка, имеющаяся и у некоторых рыб.

Среди млекопитающих мигательная перепонка подверглась сильной редукции, особенно у

китообразных и большинства приматов, но значительно развита, например, у кроликов, кошек и

некоторых обезьян (у ревунов). Полулунная складка у человека — яркий пример рудимента.

От пресмыкающихся человек унаследовал ряд признаков, которые обнаруживаются

преимущественно в утробный период, например в развитии головного мозга, в строении и

характере причленения конечностей у плода нескольких месяцев.

Далее, в составе той передней жаберной дуги, из которой впоследствии образуется нижняя

челюсть, у зародыша закладывается меккелев хрящ. Впоследствии он, как и у всех

млекопитающих, дает две слуховые косточки, а именно — молоточек и наковальню. Между тем

у предков хрящ, испытав процесс окостенения, служил посредствующим звеном сложного

соединения между нижней челюстью и черепом, что наблюдается еще и у современных

пресмыкающихся. Третья слуховая косточка (стремя), возникающая из подъязычной (гиоидной)

жаберной дуги, имеется в той или иной форме уже у амфибий и рептилий.

Характер распределения волос на теле плода группами — по три и по пять (рис. 2) — в

известной степени соответствует способу расположения чешуи на кожном покрове древних

рептилий, служивших предками млекопитающих.

Наконец, физиологическая особенность, заключающаяся в слабости теплорегуляции в теле

новорожденного и детей даже до пяти лет, также может служить указанием на то, что наши

предки развились из животных переходного типа от пресмыкающихся к млекопитающим,

которые обладали лишь зачаточным нервно-сосудистым механизмом, регулирующим развитие и

распределение тепловой энергии в организме (Слоним, 1952).

В числе более поздних предков человека были древние млекопитающие, о чем свидетельствует

еще большее количество фактов. Так, головной мозг человеческого плода на ранних ступенях

развития своей гладкой поверхностью и примитивностью строения сильно напоминает мозг

современных

низших млекопитающих (эти

особенности унаследованы человеком,

вероятно, от их мезозойских форм).

О родстве человека с низшими

млекопитающими свидетельствуют и

другие примитивные черты,

обнаруживающиеся в его онтогении.

Например, у человеческого

шестинедельного зародыша

формируются зачатки нескольких пар

молочных желез вдоль млечных линий.

По всему телу (кроме ладоней и

подошв) развивается довольно густой,

хотя и мелкий волосяной пушок, иначе

лануго. В ротовой полости на мягком

нёбе образуются заметные валики, в

ярко выраженной форме столь

характерные для обезьян, хищных и

других млекопитающих.

В возрасте 1 1/2—3 месяцев заметно

выражен хвостовой отдел, в котором

можно обнаружить и конечный отдел

зачаточного позвоночного столба с 8—9

закладками позвонков (рис. 3). К концу

этого срока наружный отдел хвоста

редуцируется, втягивается. Во

внутреннем участке хвостового отдела

сохраняется от 6 до 2 позвонков,

получающих название копчиковых и обычно плотно срастающихся между собою в копчик,

который у молодых мужчин и женщин, как правило, не срастается с крестцом.

Оставаясь в виде исключения и развиваясь у некоторых людей, последние три признака и

некоторые другие, унаследованные от предков — млекопитающих, являют случаи атавизма.

Сюда относится, например, отсутствие у многих человеческих плодов завернутости завитка

ушной раковины. У некоторых взрослых людей сохраняется форма так называемого уха макака.

Подобная форма наружного уха свойственна человеческим плодам в возрасте пяти-шести

месяцев и наследуется, очевидно, от ископаемой низшей обезьяны, в некоторых отношениях

сходной с макаком и составляющей одно из звеньев нашей родословной. В случае неполной

завернутости завитка раковины на его верхне-боковом участке образуется маленькое кожное

разрастание в виде бугорка, получившего название «дарвинова».

К числу атавизмов от стадии. млекопитающих относятся также:, необычайно сильное развитие

ушных мышц, позволяющее человеку двигать ушной раковиной; раз-

Рис. 2. Схема расположения зачатков волос на

коже туловища человеческого зародыша:

реконструкция чешуевидного характера

поверхности кожного покрова четырехмесячного

человеческого плода. Видны группы по три и

пять волосков

По Ф. Штёру, 1907 (из М. Вебера, 1936).

Увел. во много раз

Рис. 3. Хвостовой отдел и его сокращение на ранних ступенях развития человеческого зародыша

(возраст 6 и 12 недель). Сильно увеличено

По Кунитомо из А. Кизса, 1933

витие морганьевых желудочков гортани на глубину свыше одного сантиметра; лишние

молочные железы, или соски (Нестурх, 1936); зачатки некоторых лишних зубов; чрезмерно

сильная волосатость на теле и лице; хвостик (Грегори, 1934).

У каждого человека есть червеобразный отросток слепой кишки, или аппендикс: этот

рудиментарный орган является неоспоримым свидетельством, что наши предки на ступени

низших млекопитающих обладали довольно длинной слепой кишкой. У некоторых современных

млекопитающих, например грызунов, копытных, в слепой кишке происходит энергичный

процесс переваривания обильных пищевых масс.

Аппендикс представляет собой: один из многочисленных рудиментов человеческого тела.

Чрезвычайно характерной особенностью рудиментов как остаточных органов является сильная

изменчивость их формы, размеров и строения. Так, при средней длине 8—9 см аппендикс у

человека иногда достигает 20—25 см, как у человекообразных обезьян; он бывает и сильно

укорочен, до 1—2 см, а в очень редких случаях аппендикс и совсем отсутствует.

Будучи богат лимфоидной тканью, особенно в молодом возрасте, червеобразный отросток, по-

видимому, соответствует какому-то отделу слепой кишки других млекопитающих, не имеющих

аппендикса, и, возможно, выполняет

какую-то еще не известную функцию.

Можно полагать, что предки людей в

ходе эволюции частично или полностью

потеряли следующие черты: тонкость

обоняния, волосяной покров,

большинство кожных мышц, хвост,

хватательную способность стопы,

признаки в челюстях и кишечнике,

указывающие на растительноядный

образ жизни, гортанные мешки,

двурогую матку, заостренность ушной

раковины. У самок более поздних

предков человека, а именно полуобезьян

и обезьян, в связи с уменьшением числа

рождавшихся детенышей произошла

редукция большей части молочных

желез, по мнению Дарвина,

передавшаяся и самцам этих предков.

Новорожденный человек в первые дни

жизни удивляет чрезвычайной

цепкостью рук (рис. 4). Такая

особенность служит одним из

косвенных указаний на происхождение

человека от животных, живших на

деревьях, и свидетельствует об

обезьяньей стадии в человеческой родословной. Следует учитывать также, что детеныши

большинства млекопитающих цепко держатся за шерсть на теле матери (В. П. Якимов, 1947).

Большое значение придавал Дарвин и доказательствам родства человека с животными из

области сравнительной патологии и паразитологии. Мы сошлемся хотя бы на подтверждение

учения Дарвина со стороны современной паразитологии. Оказывается, что из 25 видов

простейших, паразитирующих на обезьянах, 18 видов паразитов встречаются и у человека, в то

время как у других млекопитающих животных эти паразиты простейшие не зарегистрированы.

Энгельс накануне опубликования работы Дарвина указал на огромное значение физиологии

человека и животных для утверждения материалистического взгляда на место человека в

природе и его происхождение. Именно, он писал: «Как бы то ни было, изучая сравнительную

физиологию, начинаешь испытывать величайшее презрение к идеалистическому возвеличению

человека над другими животными. На каждом шагу натыкаешься носом на полнейшее

соответствие строения человека остальным млекопитающим; в основных чертах это

соответствие замечается у всех позвоночных и даже — в более скрытой форме — у насекомых,

ракообразных, глистов и т. д.

Гегелевская история с качественным скачком в количественном ряду тоже прекрасно сюда

подходит» (Маркс и Энгельс. Соч., т. 29, стр. 276).

Особое внимание Дарвин уделил доказательству филогенетической общности эмоций и

способов их выражения, посвятив им отдельное сочинение, тесно связанное с «Происхождением

Рис. 4. Цепкость рук новорожденных младенцев

По Л. Робинсону, 1891