Моисеева Л.А. История цивилизаций
Подождите немного. Документ загружается.
систематические раскопки на Кикладах (греч. — «лежащие кругом»; название
отражает расположение островов относительно храма Аполлона на острове
Делос). За ним начал раскопки греческий археолог Христос Цунтас. Они были
поражены достижениями этой «обширной доисторический державы» —
мраморные вазы и статуи, керамические чаши, серебряные украшения — и
изумились тонкостью работы и высочайшим техническим уровнем ее
исполнения.
В 1949 г. греческий археолог Николас Контомос, а через 11 лет американские
исследователи раскопали поселение на островах Гротта, Самагосе и Керосе.
Найденные статуи, очевидно, при жизни людей служили им в качестве
оберегов и были захоронены с ними.
Особенно удивили раскопки на острове Фера: большие, прочные дома
поднимались на высоту 2 — 4 этажа. Лабиринты улиц вели к площадям
причудливой формы. В домах были крепкие двери и лестницы, просторные
комнаты заливал свет из больших окон. Деревянная мебель истлела, но
очертания столов, кроватей, стульев остались в вулканический среде.
Гипсовые слепки, выполненные из этих отпечатков, обнаруживают изящные
формы, богатые тонкими деталями.
Феряне любили чистоту: комнаты для омовений, где стояли терракотовые
ванны и каменные уборные, находились на 2-м этаже зданий и с помощью
глиняных труб, встроенных в толстые стены, соединялись с хитроумной
системой каналов, проходивших под городскими улицами. Найдены огромные
кувшины для храпения запасов. Кувшины, чаши рассказали о больших
торговых связях ферян с Ближним Востоком и Египтом, с другими островами
Эгейского моря. Процветали ремесла по обработке камня, тканей; гончары
производили множество керамических сосудов. Миски, кувшины, чаши были
расписаны лилиями, птицами, рыбами.
В искусстве Феры и в повседневной жизни важная роль отводилась
обрядам, празднествам и богам. Но ничто не могло спасти ферян от катастрофы,
погубившей остров. Отсутствие человеческих скелетов и драгоценных
предметов говорит в пользу того, что большинство людей, вероятно, сумели
вовремя спастись. Видимо, за несколько месяцев до извержения вулкана
землетрясения уже колыхали остров. Но как только толчки прекращались,
феряне брались чинить поврежденные дома: археологи нашли чаны,
наполненные гипсом, приготовленные для покрытия заново отстроенных стен.
Но в какой-то момент люди побросали инструменты, неоконченную работу,
собрали все ценное, припрятав кувшины с запасами, и на кораблях отплыли в
неведомое нам безопасное место.
Фера погибла от вулканической катастрофы. Само Эгейское море
зародилось в результате гигантского содрогания земной коры за 5 миллионов
лет до н.э., когда воды Средиземного моря хлынули на эгейский массив суши.
При этом сдвиге терлись друг о друга две огромные части планетарной коры
— тектонические пласты, залегавшие под материками Африки и Евразии.
Расплавленная магма, пузырясь и вырываясь из трещин между пластами,
образовала множество вулканов. Один из них — древние называли его
Стронгилой (Stroggulh — «Круглая») — извержением был разнесен на
куски, разделив Феру на три части: Санторин, Тсрасию и Аспронизи.
Память о перенесенном ужасе люди сохранили в мифах. Греческий поэт
Геосид, живший в VIII в. до н.э., собрал воедино древние народные сказания о
богах и их космической борьбе. Он описывает страшные последствия битвы
между Зевсом и рыкающим чудищем Тифоном, чьи черные языки
вырывались из пастей сотни его змеиных голов и чьи несчетные глаза
полыхали пламенем.
Жаром сплошным отовсюду и молния с громом, и пламя
Чудища злого объяли фиалково-черное море.
Все вокруг бойцов закипело — и почва, и море, и небо.
С ревом огромные волны от яростной схватки бессмертных
Бились вокруг берегов, и тряслася земля непрерывно [7].
Интриговал сотни поколений рассказ древнегреческого философа Платона
о затерянном континенте под названием Атлантида. Предание повествовало о
чрезвычайно развитом обществе, которое имело множество достижений,
опережавших свой век, и которое за единую ночь катастрофы сгинуло под
морскими волнами.
Герой Платона Критий рассказывает, что исчезнувшая земля была
островной державой, где из земли били горячие и холодные родники, в
изобилии приносили свои дары плодородные долины, а леса были настолько
огромны, что доставляли людям все, что нужно, слонов водилось великое
множество. «Далее, — говорил Критий, — все благовония, которые ныне
питает земля, будь то в корнях, травах, в древесине, в сочащихся смолах, в
цветах или плодах, — все это она рождала и отлично взращивала,
прекрасным, изумительным и изобильным» [8].
Первыми обитателями Атлантиды были дети, родившиеся от союза
смертной женщины и бога моря Посейдона. Они мудро распоряжались
природными богатствами и выстроили большой и прекрасный город,
перебросив мосты через водные кольца, его окружавшие. Дворцы сияли
разноцветными каменьями, храм с потолком из слоновой кости украшали
золотые изваяния. Веками на острове царили мир и гармония, и все свято
чтили древние законы и обычаи.
Но этому счастливому существованию настал конец, когда у жителей
Атлантиды возобладал низменный человеческий нрав, губя божественную
искру, унаследованную ими от бессмертного предка. Лицемерие, властолюбие,
тщеславие обуяли их. Тогда Зевс, отец всех богов, наложил на них кару.
«Когда пришел срок для невиданных землетрясений и наводнений, за одни
ужасные сутки Атлантида исчезла, погрузившись в пучину», — пишет
Платон [9]. И каким бы искажениям ни подвергалась поколениями людей
эта история, события, обрисованные в ней, соответствуют геологической
катастрофе, произошедшей во время извержения Стронгилы во II
тысячелетии до н.э.
Как и поздние римляне, ферские художники наносили изображения прямо
на поверхность штукатурки, в их палитре были красный, желтый,
оранжевый, коричневый цвета (их изготовляли из охры), черный (из угля и
марганца), синий (из минерала глауфана) и белый.
Минойская цивилизация процветала на Крите, катастрофы обошли ее
стороной. Она первая подарила миру нетленные достижения, сопоставимые с
величайшими достижениями других древнейших цивилизаций.
На Крите с 1900 г. до н.э. начали возводить дворцы. Разрушенные
землетрясениями, они были полностью перестроены около 1700 г. до н.э.
Такое возрождение получило название «золотого века» минойской
цивилизации.
Мир, социальное равновесие, продуманная общественная иерархия с
аппаратом чиновников, религиозными обрядами, организованным
ремесленным производством позволили Криту подчинить своей власти все
Средиземноморье.
Критянам принадлежал ряд нововведений в строительном деле, обработке
металлов и государственном управлении.
Минойцы изобрели письменность, перейдя от иероглифического письма к
так называемому линейному письму, до сих пор не расшифрованному. Все
записи процарапывались на сырых глиняных табличках.
Самым долговечным наследием минойцев оказалось их искусство: шедевры
невиданной красоты и изящества, изображающие мир природы, религиозные
мотивы. Минойским искусством восхищаются и наши современники.
Летом 1979 г. были начаты исследования холма на северном склоне горы
Юктас («пещеры ветров»), пустоты в ее скальной породе проделал северный
ветер, дувший с Эгейского моря. Этот горный гребень раскинулся в четырех
милях от Кносса, прославленного еще Гомером как богатейший город Крита и
раскопанного в 1900 г. сэром Артуром Эвансом.
Местные земледельцы называют эту гору гигантским каменным ликом
(профилем Гаргантюа), принадлежавшим самому Зевсу, «отцу богов и
людей» классической греческой мифологии. В одном из мифов
рассказывается о том, как громовержец, приняв обличие белоснежного
красавца-быка, по морю увез на Крит финикийскую царевну с так много
говорящим нам именем — Европа. От союза Зевса с Европой родились три
сына, одним из которых был Минос, кносский правитель. В Кноссе стоял
ослепительный дворцовый комплекс — средоточие цивилизации.
Гомер в «Илиаде» пел о «Крите стоградном», который своими городскими
удобствами и роскошью способен был поспорить с городами древнего Египта
и с современной Европой. Кроме Кносса, было раскопано еще три дворца — в
Фесте, Маллии и Закросе, — а также ряд вилл, просторных и роскошных. На
всех минойских дворцах лежит печать изящества, уюта и благоденствия.
Стены покрывала роспись. Внутренние покои обычно были просторными и
удобными, и вместе с тем облик и пропорции комнат сохраняли нужную
человеку соразмерность.
Юные критяне и критянки, бросая вызов смерти, перед толпами зрителей
вершили чудеса гимнастической доблести. Исполнив пляску вокруг быка,
юноши и девушки затем совершали опаснейшие прыжки через рога
животного и над его спиной. Каждое движение грозило им гибелью, а
сегодняшние мастера корриды и родео и вовсе признают подобные
упражнения невозможными.
Своего зенита минойская дворцовая культура достигла в последующие
два века, с 1700 по 1470 гг. до н.э. Интересно, что сохранившаяся традиция
общих погребений заставляет предположить, что сословные разграничения
оставались все еще размытыми. Существовал некий единый общественный
слой, основанный на кровном родстве. Дворцы были центром хранения
продовольствия, сырья, отсюда шла внешняя торговля. Земледельцы
приносили излишки урожая в виллы и дворцы, где их хранили,
обрабатывали, чтобы потом обменять на привозные товары. Многое еще
осталось загадкой, так как минойцы вели хозяйственные и торговые записи
на линейном письме «А», по сей день не расшифрованном. Остается также
загадкой, кто же правил минойским Критом в пору расцвета. Некоторые
исследователи в поисках ответа обратились к греческим мифам. Трое
сыновей Зевса и Европы — Минос, Радамант и Сарпедон -- связываются с
дворцами в Кноссе, Фесте и Маллии соответственно. Возможно, их родством
и объяснялось дружественное распределение власти.
Как же погибла эта цивилизация и почему? Археологи пришли к выводу:
минойцы были покорены микенцами, жителями материка. Чужеземцы
появились на Крите после 1470 г. до н.э. Склады оружия, воинские
захоронения подтверждают это. Исчезло и минойское линейное письмо «А»,
появилось линейное письмо «В» — самая ранняя форма древнегреческого
языка. А около 1380 г. до н.э. новые землетрясения, пожары разрушили
дворцы. Отныне эгейские царства заволокла тьма. Однако греческие мифы
увековечили эти цивилизации.
3. Микенская Греция (1600— 1050 гг. до н.э.)
За смертоносным извержением вулкана на Фере последовало разрушение
дворцов на Крите. Слияние минойской и элладской культур на материке
породило новое образование, названное микенским в честь своей главной
цитадели.
Микенская цивилизация носила ярко выраженный военный характер:
города укреплялись мощными стенами, искусство изобиловало сценами
сражений. Могущественные цари собрали несметные сокровища, они
добились господства над Эгейским морем, но кончилось все прахом.
Микенцы обладали многими чертами, о которых нам рассказал Гомер: они
были необычайно высоки ростом, крепко сложены, тщеславны.
В 1952 г. Майкл Вентрис, молодой английский архитектор, разгадал
загадки линейного письма «В», заявив во всеуслышание, что это очень
древний греческий язык, на 500 лет старше языка Гомера. Появилась
возможность узнать завораживающие подробности устройства микенской
цивилизации.
В микенскую эпоху на греческом материке не существовало какого-то
политического единства, тем более официальной империи. Земля была
раздроблена на десятки царств, соперничавших между собой. Дворцовый
центр управлял местным чиновничьим аппаратом. Крепость строго следила за
окрестными городами, число которых могло быть более 20. Все царство
делилось на Ближнюю и Дальнюю провинцию, а каждая из них
подразделялась на 16 областей. Правителем каждого города был «ванак» —
господии, государь. Ванак, очевидно, обладал всей полнотой власти. Под его
началом был «лавачет» — главнокомандующий, дворцовые чиновники. Все
они выступали от имени верховной власти. Дворец одновременно являлся и
промышленно-хозяйственным центром со множеством подразделений. Здесь
трудились зодчие, каменщики, плотники, механики, оружейники, корабельные
мастера, мебельщики, бронзовщики, злато- и сереброкузнецы, ювелиры, резчики
по слоновой кости, столяры и парфюмеры. Ниже всех стояли рабы
(пленники).
Ни денег, ни рыночной торговли еще не существовало. Все получали за
свой труд натурой.
Из глиняных табличек стало ясно, что религия в микенскую эпоху
занимала особое место. На одной из табличек перечислялись дары
Посейдону: бык, четыре барана, сыр, вино, мед — все для ритуального
пиршества.
В течение XIV —XIII веков до н.э. микенские дворцовые царства переживали
наивысший подъем. Микенцы вывозили оливковое масло и очищенное масло
для благовоний, шерсть, лен, бронзовые мечи, кинжалы, двуострые секиры, а
главное — керамику, которой восхищалось все Средиземноморье.
«То было сильнейшее поколение смертных, какое рождала земля, —
говорил Гомер о микенцах, — воинственный народ, чье невидимое ужасное
оружие» было предметом страха и почитания врагов, с которыми они
вступали в битву.
Уровень жизни простого народа был, вероятно, весьма высок,
могущество правителей оставалось непревзойденным, строились новые
дворцы, но закат микенской цивилизации был тем не менее близок.
Археологи в качестве причин высказывают множество догадок:
гражданская война, социальный переворот, или восстание рабов; иноземное
вторжение с суши или моря; разрыв торговых связей с Востоком, а в
результате — голод; опустошительные эпидемии, эрозия почв, вызванная
рубкой лесов; землетрясения.
Во второй половине XII века до н.э. микенские поселения были
разрушены. В этом же веке пошатнулись египетская и хеттская державы.
Маловероятно, чтобы весь микенский мир погубило какое-то одно бедствие.
Какова бы ни была настоящая причина, ясно то, что в 1250—1190 гг. до н.э.
микенская дворцовая система пережила внезапную гибель и исчезла
навсегда.
И хотя материк никогда не был полностью покинут, большинство
жителей ушло из центральных земель, образовав микенскую диаспору на
обочине греческого мира.
А па эту землю с гористого «варварского» севера явился народ погрубее:
умел он не так много и запросы имел не такие высокие. Это, вероятно, и были
легендарные дорийцы — диковатые племена Центральной Европы.
Дорийцы не были причиной гибели микенской цивилизации, они лишь
воспользовались обстоятельствами. И вот они, разбивая стоянки среди
развалин заброшенных дворцов, загоняли скотину внутрь гигантских
дворцовых сооружений, возведенных угасшей цивилизацией.
К XI веку до н.э. на материковую Грецию и на острова спустился мрак
«темных веков», которым предстояло длиться 400 лет. Те из микенцев, кому
посчастливилось уцелеть, забыли, какой была их одежда или речь. Но
осталось микенское наследие: укрепления, стены жилых домов, керамика,
гробницы, глиняные таблички и др. Что более важно, они оставили будущему
мифы, предания. Позднее они составят ядро литературы, которой предстояло
расцвести, послужив одной из отправных точек развития последующей
Западной цивилизации.
Литература
Гомер. Илиада Одиссея. /Пер. с древнегреч. Н.Гнедича, В.Жуковского — М.: Терра, 1998.
Древнейшие цивилизации / Под ред. Г.М.Бонгард-Левина. — М.,1989.
История Европы: с древнейших времен до наших дней. Т.1. — М.,1988.
Мифология Древнего мира. — М.,1977.
Удивительные эгейские царства//Энциклопедия «Исчезнувшие цивилизации» — М.:
Терра, 1977.
Вопросы для обсуждения
1. Три древнейшие европейские цивилизации — о чем они рассказали нашему
современнику?
2. На примере микенской, минойской и кикладской цивилизаций проанализируйте
концепции Арнольда Тойнби и Е.П.Блаватской.
ЛЕКЦИЯ 2. ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИЙ МИР
У ИСТОКОВ ЗАПАДНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
/. Видение Александром Македонским мировой империи. Эллинские
государства.
2. Эллинистические наука, культура и искусство.
1. Видение Александром Македонским мировой империи. Эллинские
государства
Сраженный кинжалом Павсания, в 336 г. до н.э. уходит из жизни
Филипп, во главе Эллады становится его двадцатилетний сын Александр.
Воспитанный Аристотелем на образцах высокой эллинской культуры,
Александр знал Геродота, Еврипида, Пипдара и был убежден, что происходит
по отцовской линии от Геракла, а по материнской — от Ахилла. И потому
ему все разрешено, ибо он за все в ответе.
Быстро и энергично расправившись со своими противниками и
претендентами на престол, Александр подавил мятеж на Балканах, разрушил
Фивы, а затем, создав огромную армию, он менее чем через два года после
вступления на престол отправился покорять Азию.
Историки неоднократно пытались объяснить причины вторжения войска
Александра в Азию. Одни предполагают, что он был увлечен идеей
освобождения Анатолийской Греции от варваров и мести за беды, причиненные
Греции во время греко-персидских войн, другие считают, что он заботился о
распространении на восток эллинской культуры.
Александр завоевывает почти всю Малую Азию. Овладев Ана-толией, он
достигает Сирии и при Иссе в 333 г. до н.э. разбивает самого «великого царя»
Дария III, который первым пустился бежать с поля боя, оставив на произвол
судьбы мать, жену и обоз и дав войску знак к беспорядочному бегству.
Однако, немного придя в себя, персидский царь счел возможным начать
переговоры с Александром, предложив ему выкуп за своих близких, на что
победитель ответил, что Дарий должен покориться ему окончательно.
Сокрушив могущество Персии на море, разгромив Тир, Газу, Александр
вступил в Египет, где его встретили как освободителя. Здесь он основал
Александрию.
Весной 331 г. до н.э. Александр окончательно разбивает Дария. Столицы
Персидской империи сдавались одна за другой — Вавилон, Сузы, Персеполь,
Экбатаны, Парфия, Гиркания. Он установил границу своей империи по Сыр-
Дарье — Гиндукушу. К наследству, оставленному Александру отцом
(Македонскому царству), он прибавил территорию множества стран. При
этом поражает незначительность боевой силы, которой был завоеван мир:
около 40 тысяч солдат при высадке в Азии, 120 тысяч — в Индии, 80 тысяч
— в конце его жизни. Самый великий из всех великих полководцев, грозный
повелитель, Александр проявляет себя гениальным организатором. Империя
держалась на одном человеке, и он обладал нечеловеческой
работоспособностью [1].
Почти не взимая налогов с Македонии и совсем не взимая их с Греции, в
Азии Александр создает достаточно сложную фискальную структуру: каждая
сатрапия имела специфическую систему налогообложения (таможни,
отработочная повинность, подушный налог, налог с недвижимости), что
приносило большие доходы. На должности местного управления он назначает
представителей коренного населения, так как только они разбирались в
тонкостях традиций и языков.
Александр стремился не к уничтожению завоеванных народов, а к слиянию
их с греками в единое целое. Лучший способ достичь этой цели царь видел
в смешанных браках. Он сам подал при мер — женился на Роксане, дочери
одного из владык Согдианы, а затем на трех персидских принцессах. По
возвращении из Индии большинство его военачальников и 10 тысяч солдат
в один день торжественно сочетались браком с местными девушками
(«свадьба в Сузах»).
Александр построил 34 города, назвав их своим именем. Эти города
распространяли греческую культуру и греческий язык. Он приказал
воспитать 30 тысяч иранских детей на греческой культуре. Однако строго
уважал чужую религию и культуру, способствовал переселению людей,
строил дороги, каналы, доки, корабли.
Следуя своей гениальной интуиции, Александр ввел в империи единую
денежную единицу — македонские монеты, чеканенные по аттическому
весовому стандарту, заменившие в Азии тяжелые «дарики».
Александр установил культ царя, выросший на поисках греческой
философской мысли и монархических традициях Востока. Умер он внезапно
— от малярии, после двенадцати с половиной лет (336 — 323 гг. до н.э.)
царствования. Его идеал единства человечества, отрицавший различие между
греками и варварами, его великие новаторства — блистательное подтверждение
мысли Плутарха о том, что история иногда зависит от одного великого человека.
Александром Македонским восхищались Пирр и Цезарь. Дожив всего лишь до
тридцати трех лет, Александр успел создать новый мир.
Эпоха, называемая эллинской, началась со смерти Александра и
закончилась римскими завоеваниями. До нас дошло гораздо больше
документов от этой эпохи, чем от предыдущих цивилизаций. Особое место
среди них занимают папирусы — листы, изготовленные из переплетенных
особым образом растительных волокон. Они написаны по-египетски
(демотическим письмом), по-гречески, более поздние — по-латински.
Папирусы донесли до нас самые разнообразные документы: письма царей
(деловую и личную переписку), школьные тетради, нотариальные архивы.
Среди них самыми интересными являются законы о государственных сборах
и архив Зенона.
После разрушительных войн изменились границы империи, созданной
Александром Македонским, выделились три больших государства: Египетское
(во главе с Птолемеем II, сыном Птолемея I), Селевкидское (правил Антиох I)
и Македонское (царствовал Антигон II Гонат). В самой Греции оставалось
несколько полисов, это прежде всего Афины и Коринф. Расчленение империи
Александра подтвердило значение большого политического новшества —
института монархии: повсюду стали возникать маленькие и большие
царства.
Последователи Александра строили повсюду множество городов,
сосредоточивших величайшую культуру и искусство [2].
2. Эллинистические наука, культура и искусство
Как ни парадоксально, человек, по-видимому, может развивать свою
индивидуальность только в коллективе: индивидуализм, начавший
развиваться в конце V века до н.э., тяга к индивидуальной философии не
прижились. Поэты собирались в общества, традиции художественных школ
играли первостепенную роль в развитии изобразительных искусств,
философия и наука процветали в школах с четкой организационной
структурой [3].
Два первых Птолемея подарили своей столице Мусей и Библиотеку. Мусей
(букв, «святилище муз») становился исследовательским центром. Ученые
полностью обеспечивались щедростью монарха и имели все необходимое для
работы — коллекции, инструменты, ботанический и зоологический сады.
Фонды Библиотеки все время росли, в нее вошли купленная библиотека
Аристотеля и 700 тысяч свитков времен Цезаря. Библиотеки появились в
Сиракузах, Таренто, Пергаме.
Постепенно развивается вкус к высокоинтеллектуальной литературе.
Трагедия умирала, на смену ей шла комедия. Новая комедия, появившаяся
после IV в. до н.э., стремилась к более точному изображению жизни, в ней
появились интриги рабов, похвальбы солдат-фанфаронов, пародии и т.д. Так,
в комедиях Менандра «Сам себя наказывающий», «Третейский суд», «Брюзга»
главными темами были любовь, старость, семейная привязанность, отношения
между богатыми и бедными, рабство, суеверия и религия.
Поэзия эллинизма традиционно называется «александрийской», так как
большинство знаменитых поэтов жило именно в Александрии при дворе.
Отсюда безудержное восхваление монарха. Уроженец Сиракуз, Феокрит
прекрасно передает прелести сицилийского пейзажа в поэмах
«Сиракузянки» и «Колдуньи»; Каллимах, ученый, автор «Причин»,
«Элегий» и «Гимнов» оставался библиотекарем в Александрии. Арпат в
«Феноменах» стихами изложил астрономическую систему Евдокса
Книдского и показал, что самая высокая философия может быть совместима
с поэзией. Эта поэзия станет естественным образцом для тех, кто на
протяжении веков будет стремиться к искусству ради искусства.
В эллинистический период были созданы труды великих историков (III в.
до н.э.). До нас они дошли только во фрагментах, и их авторы сильно
различаются по методу изложения исторического материала, а также по
таланту. Так, Иероним из Кардии служил у македонских царей и вплотную
сталкивался с событиями. Поэтому его труды «История диадохов» и
«История эпигонов» — самое значительное из того, что было написано о
пятидесяти годах, последовавших за смертью Александра. Эти работы были
широко использованы Плутархом.
«История Греции» и «История Македонии» Дуриса Самосского описывают
события с 370 до 280 г. до н.э., а Филарх доводит повествование до 220 г. до
н.э. Труды Филарха привлекают образностью и динамичностью изложения.
Самый крупный историк III в. до н э. — Тимей из Тавроменея, автор
«Истории Сицилии». На подлинных документах, проявив невиданную силу
критического ума, Тимей сводит в единую систему даты календарных систем
Афин, Спарты, Олимпии, Аргоса.
Но истинная слава досталась Полибию (210—125 гг. до н.э.), который
совершил просто революцию в истории. Движимый разнообразными
чувствами — любопытства, любви к разуму, пристрастия к точности и
тщательности, веры в науку — он создает непревзойденный по точности труд
«Истории». Он сам посетил все места, где происходили события, изучил все
частные архивы, прочитал труды философов, историков, географов.
В это время занятие философией становится профессией. Афины стали
самым крупным центром философской мысли. Наиболее своеобразной школой
философов была школа «киников» — полный материализм и отказ от
общепринятых правил поведения.
Славилась школа Платона и платоновская Академия (с 268 по 241 гг. до
н.э.). Платон был блестящим оратором, посвятившим себя устному
преподаванию теории вероятности. Во II в. до н.э. Карнеад систематизировал
учение, считая, что нет никакой возможности отличить истину от ошибки,
надо прокладывать дорогу между абсолютным сомнением скептиков и
великими гипотезами стоиков.
В I в. до н.э. Академия была представлена двумя великими философами —
Филоном и Антиохом, чьи учения постигал Цицерои в качестве слушателя.
Скептики (буквально «рассматривающие») заявили о себе уже Пирролом
(конец IV в. до н.э.), крупным мыслителем, восставшим против догматизма
стоиков. Школа скептиков будет процветать даже после римских завоеваний
[4].
ЭПИКУРИЗМ
Философские школы уделяли много внимания проблемам морали. В
эллинистическое время философия стала как бы убеждением для человека,
потерпевшего крушение надежд, потерявшего смысл жизни. В двух учениях
конца IV в. до н.э. — эпикуризме и стоицизме — люди находили
поддержку; философские школы учили, что счастье — в овладении своей
душой, освобождающейся от всего случайного, достигающей состояния
безразличия, в котором ее уже ничто не сможет задеть. Основой такого
состояния был глубокий аскетизм.
Эпикур, уроженец Афин, молодые годы провел на Самосе, а затем
обосновался в Афинах. Там, удалившись в свой знаменитый сад, он жил в
окружении учеников, искавших вместе с ним мира в душе с помощью метода
психологического лечения, направленного против грусти, тревоги, напрасной
суеты, скуки. Эпикур, мудрец, оставил свой основной труд «Трактат о природе»
в 37 книгах, но все они были утрачены, до нас дошел только ряд его
записанных мыслей и всего три программных письма.
Эпикур воспринимал атомическое учение Демокрита и Левкиппа. Эти два
философа V в. до н.э. считали, что материя состоит из неделимых, бесконечных
частиц, между которыми нет никаких различий, кроме величины, формы и
расположения. В полной пустоте, где движутся эти атомы, вихревое движение
создаст агрегаты по двойному сочетанию плотности, которая выталкивает наружу
самые легкие из них, а формы — это соединение дополняющих друг друга
частиц.
Эта теория потрясает не только потому, что ее создателями являются
далекие предшественники современного атомизма, но и потому, что люди
получили объяснение устройства Вселенной.
По мнению эпикурейцев, боги существуют, но они абсолютно равнодушны к
людям. Что касается смерти, то это фантом, так как душа, состоящая из
материальных чрезвычайно летучих атомов, разлагается в момент смерти и,
таким образом, не может быть подвергнута наказаниям в аду.
Согласно Эпикуру, главное в жизни — это прежде всего отсутствие страданий,
это хорошее настроение, которое коренится в овладении инстинктами, а не в их
удовлетворении. Человек должен обладать свободной волей, он не принимает
участия в политической жизни, он избегает ее, «удалившись в свою башню из
слоновой кости».
Эпикуризм приобрел настолько большой размах, что достиг самых
широких слоев населения, в том числе и рабов. Цицерон отметил, что он
коснулся и варваров.
Наиболее полно это учение изложено поэтом Лукрецием в его поэме «О
природе вещей». Поэма — замечательный отклик на учение мудреца, для
которого братские чувства, человеческое достоинство совмещаются с
философией интеллектуала.
ДРЕВНЯЯ СТОЯ
Стоицизм, философская школа в Афинах, где она была основана Зеноном
и где собирались его ученики. Стоицизм родился из потребности в мире и
определенности в один из самых смутных периодов греческой истории.
Зенон, торговец на Кипре, посвятил себя философии. Его успех в Афинах
был огромен. Его старались приблизить к македонскому двору, а демос после его
смерти почтил Зенона золотой короной. Школа, которую он создал и главой
которой был с 322 по 264 г., принято называть Древней Стоей.
Стоицизм основывался на широком видении мира, в котором ведущее место
занимала логика, опирающаяся на физику (натурфилософию). Великолепный
порядок мира доказывает, что он управляем разумом. Этот разум, бог,
имманентен миру, он растворен в материи. Он есть огонь — огонь
одухотворяющий и творящий, проникающий в материю и придающий ей все
чувственные качества; в чистом виде он существует в сфере, ограничивающей
космос. По истечении «большого года», длящегося 10 тысяч лет, он полностью
поглощает мир и обновляет его в мировом пожаре («экпиросис»).
Мир приводится в движение иерархией божеств, начиная с Зевса,
отождествляемого с огнем, и кончая гениями и демонами, через астральных
богов, которые Греция позаимствовала у Востока.
Человеку остается жить в мире, определенном физическими законами, в
соответствии с природой подчиняться мировому порядку, сливаясь с Богом.
Душа тех, кто добивается согласия с миром, сохранит свою индивидуальность
до мирового пожара, тогда как души всех остальных после смерти исчезают.
СРЕДНЯЯ СТОЯ
Стоицизм преображается во II в. до н.э. Самый знаменитый стоик этого
времени — Диоген, а во второй половине II — начале I вв. до н.э. два новых
мыслителя возглавили Среднюю Стою: Панетий (180—110 гг. до н.э.) и
Посидоний (135 — 51 гг. до н.э.).
Панетий — новатор, отвергший идею мирового порядка. Он увидел
двойственность человека в природе, поэтому жить в соответствии с природой
— главное для человека.
Посидоний — учитель Цицерона. Как и Аристотель, Посидоний накопил
массу сведений в различных областях наук. Он первый объяснил причину
приливов и сконструировал планетарий, которым восхищался Цицерон. Очень
способный математик, он доказывал, что геометрия — это часть физики.
В Среднюю Стою этика превратилась в одно из прекраснейших созданий
человеческого разума в античную эпоху. Этикой вдохновлялись такие великие
личности, как спартанский царь Клеомен и Тиберий Гракх. Стоическая
этика была признана и высоко ценилась в Риме его аристократией. Она
вдохновляла порывы наиболее мудрых правителей.
В этот период самые крупные философы пытаются создать теорию счастья.
Но счастье возможно лишь при безразличии души, которая через аскезу
отрывается от суеты мира. Вырисовывается новый идеал: героя древнейших
времен сменил мудрец.
Эллинизм окончательно склоняется к индивидуализму, так как только
сознание противостоит судьбе, хотя и не оставляет надежды на
преобразование общественных отношений. Мыслители эллинистической
эпохи считали, что все люди — братья.
АПОГЕЙ РАЗВИТИЯ ГРЕЧЕСКОЙ НАУКИ И ИСКУССТВА
Наука в эллинистическое время становится полностью независимой от
философии, и больше уже ни один ученый не мог, как Аристотель, охватить
почти весь объем человеческих знаний. Формировались отдельные научные
дисциплины.
Главным условием развития науки стало меценатство, создавшее настоящие
исследовательские институты, такие, как Мусей в Александрии с ее
анатомическими театрами, обсерваториями, зоопарками и ботаническими
садами.
Математика сохранила свое первенство среди наук, ее прогресс был
несомненен. При этом она все более и более служила познанию мира.
Евклид, приглашенный в Александрию Птолемеем I Сотером, составил
там около 300 г. до н. э. 15 книг своих «Начал». Он систематизировал все
сделанные до него исследования, к которым добавил и свои собственные (в
частности, дал определение пятого постулата, сохранившего его имя).
Евклид пользуется систематическим подходом, переходя от простого к
сложному через долгую череду доказательств, базирующихся на
основополагающих принципах. Историческое значение труда Евклида не
следует недооценивать, ибо он представлял собой основу всех человеческих
знаний в этой области до недавнего открытия новой математики.
Аполлоний из Пергама (262-200 гг. до н.э.) около 200 г. до н. э.
преподавал в Александрии и Пергаме и заслужил прозвище «великого
геометра». Его работы касаются в основном определения значения числа
«пи» и конических сечений, которым он первый дал рациональное
определение.
Архимед Сиракузский (287-212 гг. до н.э.) также интересовался
математикой, и, в частности, числом «пи» (величину которого он определил
как 3,1416); сферой, доказав, что ее объем равен трети объема описанного
цилиндра; цилиндром и коническими сечениями.
Он являлся основателем рациональной механики гидростатики. Но наряду с
этой великолепной теоретической работой Архимед проявил свой гений в
области практической механики, изобрел рычаг, механические игрушки,
осадные машины; его имя звучит и в названии винта, приспособленного в
Египте для нужд искусственного орошения. Всем этим он демонстрирует
новую склонность к изобретательству, проявившуюся в Александрии у целой
плеяды замечательных инженеров, один из которых, Сострат Книдский, был
архитектором Александрийского маяка.
Прогресс в области математики сослужил добрую службу и астрономии.
Расширение пределов известного мира пробудило интерес к земле, ее форме
и месту во Вселенной, движению. Эратосфен из Кирены (библиотекарь в
Александрии при Птолемее Эвергете) создал научную географию. Он
вычислил длину земного меридиана довольно простым способом. Сиена и
Александрия находятся примерно на одном меридиане; в день летнего
солнцестояния в Сиене солнечные лучи падают отвесно, тогда как в
Александрии они образуют с вертикалью угол в 7°. Зная расстояние между
обоими городами, он вычислил длину меридиана - 252 000 стадий (39 690
километров), — результат, точность которого восхищает. Он также составил
карты земной поверхности с долготами и широтами; приняв Родос за центр
своих координат, он вычислил долготы по разнице во времени, а широты -
по отклонению солнца от вертикали в день солнцестояния.
Эратосфен также создал научную хронологию, установив даты со
времени взятия Трои до смерти Александра. Аристарх Самосский (начало
111 г. до н. э.) определил размеры Солнца и Луны и расстояние до них от
Земли. Но по-настоящему прославился он тем, что отстаивал теорию
неподвижности Солнца и вращения Земли вокруг него. Хотя он и
предусматривал для Земли, Луны и других планет круговые орбиты
(греческая философия рассматривает окружность как единственную
совершенную кривую), его можно считать первым предшественником
Коперника (гелиоцентрическая теория была развита Селевком из
Вавилона).
Эта гипотеза произвела настоящий скандал, и самый великий из ее
приверженцев — Гиппарх Никейский — умудрился «сохранить видимость» и
улучшить геоцентрическую систему, усовершенствовав теорию эксцентриков
и эпициклов.
Сущность последней, очень сложной, теории состоит в том, что звезды вращаются
не собственно вокруг Земли, а вокруг некоей точки, которая, в свою очередь,
вращается вокруг Земли, - это позволяло объяснить видимую нерегулярность в
движении планет, их остановки, обратное движение. Одаренный наблюдатель,
он в своей обсерватории на Родосе составляет карту небесного свода, на
которой отмечает более 800 неподвижных звезд, и, сравнив свои результаты с
результатами халдеев, открывает прецессию равноденствий. Он вычисляет с
большой точностью наклонение эклиптики, расстояние до Луны (с
погрешностью менее 5%), продолжительность солнечного года (365 дней 5 часов
55 минут; правильный результат - 48 минут). В то же время он закладывает
основы тригонометрии, в частности разделив окружность на 360°,
подразделенных, в свою очередь, на минуты и секунды.
Посидоний Апамейский, великий философ-стоик, также имел склонность к
научным исследованиям. Он интересовался измерениями (длиной меридиана,
толщиной атмосферного слоя, расстоянием до звезд) и высказал идею, что
приливы вызываются лунным притяжением.
Науки о живых организмах в эпоху эллинизма расцвели не менее пышно,
обязанные этим страсти к точным наблюдениям, унаследованной от
Аристотеля, а также достижениям медицины. Александрия является
местопребыванием самой знаменитой школы естественных знаний. Именно
здесь начали препарировать трупы: практика мумифицирования, как это ни
парадоксально, сделала почитание человеческих останков менее
всеобъемлющим, чем в Греции. Но Кос, родина Гиппократа сохраняет былую
славу, так же, как и Книд. В основном во всех святилищах Асклепия (в
частности, в Эпидавре и Пергаме) на смену чудесам наступало
выздоровление пациентов вследствие лечения.
Наиболее прославлены имена двух современников, родившихся в конце IV
в. до н.э. Герофил из Халкедона был одним из пионеров в анатомии. Он
открыл нервную систему и объяснил общие принципы ее функционирования,
раскрыл роль спинного и головного мозга, изучил глаз и зрительный нерв,
разработал диагностику по пульсу. Эрасистрат из Кеоса был подлинным
основателем физиологии. Он специализировался в изучении кровообращения,
интуитивно открыл роль капиллярных сосудов. Несмотря на то, что
Эрасистрат считал, что в артериях содержится воздух и только по венам
проходит кровь, его открытия останутся непревзойденными вплоть до Гарвея.
Врач остался одним из самых благородных социальных типов греческого
мира. Почти не испытывая влияния Востока, он практиковал светскую,
научную медицину, истоком которой были великие философские системы
Греции. Его деятельность представляла собой нечто гораздо большее, чем
просто механика врачевания: он обладал моральным авторитетом, от него
ждали и психологической помощи. Бри царском дворе, в частности при дворе
Птолемеев, у врачей был ни с чем не сравнимый престиж.
У науки эллинистической поры были границы, о которых нельзя не
упомянуть. Несмотря на то, что математика проникала в новые области, еще
не существовало строгой системы обозначения чисел. Единицы, десятки,
сотни продолжали обозначать буквами греческого алфавита. Это была
система, удовлетворявшая требованиям торговли, но не науки. Только
Диофант в III в. и. э. обозначил самые элементарные начала алгебры. Кроме
того, отсутствие инструментов наблюдения очень сказывалось на развитии
естественных наук. Тем не менее успехи эпохи эллинизма поражают. «Тот,
кто понимает Архимеда и Аполлония,- говорил Лейбниц,- меньше
восхищается современными учеными». Этот расцвет был тем более
значителен, что ознаменовал собой конец античной науки. Римляне в этой
области так никогда и не смогли сравняться с греками, и человечество вплоть
до открытий эпохи Возрождения будет жить за счет научного капитала,
накопленного в Александрии, на Родосе и в Пергаме.
Если философия и наука увлекают нас в «безмятежные храмы», доступ в
которые открыт только посвященным, то искусство возвращает нас в
повседневность. Действительно, ни одна эпоха не была столь требовательной
к художникам в искусстве украшения обыденной жизни. Объем
художественной продукции был колоссальным. Велось лихорадочное
строительство. Благодаря раскопкам открыты тысячи статуй и статуэток,
предназначенных для украшения зданий. Никогда прежде не трудилось
столько архитекторов, скульпторов, художников. Это происходило потому,
что, во-первых, эллинистический мир процветал и правители считали своим
долгом окружать себя людьми, способными прославить их столицы и дворцы;
во-вторых, потому, что многочисленная и богатая «буржуазия»
покровительствовала искусству и литературе и в ее среде традиции
«эвергетов» («благодетелей») получали столь же широкое развитие, что и
при дворе.
Искусство приобрело более светский характер, так как самыми крупными
заказчиками были цари и богатые слои населения городов. При этом, конечно,
религиозная архитектура и скульптура не исчезли: ведь греческий полис не мог
обходиться без святилища. Но, за редким исключением, истинная вера в богов
здесь ни при чем. Храмы почти никогда не обновлялись, их строили, используя
традиционные образцы. В скульптуре боги изображались как люди, и
жанровые сцены часто заменяли религиозные рельефы. К тому же возводилось
очень много гражданских зданий, они строились в прекрасных, рационально
спланированных городах. Дворцы и частные дома соперничали в роскоши и
удобстве.
Влияние Востока почти не чувствовалось. Искусство коренного населения
пришло в упадок, не дало ничего нового и приобрело тенденцию следовать
греческим образцам. Эллинизм царил везде и, несмотря на явные различия
между школами, этот процесс можно охарактеризовать как выработку
единого художественного языка. В религиозной архитектуре, жанре,
которому отдавало предпочтение искусство классической эпохи, было мало
нового.
Много новых храмов строилось по традиционным нормам. Дорический
ордер использовался все меньше и меньше. Тем не менее в Пергаме мы
находим его неплохие образцы (храмы Геры Ба-силеи и Афины Полии),
облегченные под влиянием ионического ордера: более легкие колонны,
более многочисленные метопы и триглифы (три метопы между колоннами
вместо двух), упрощенный план.
Ионический ордер приобрел наибольшее распространение, в частности, в
Анатолии, где архитекторы старались находить математические соответствия
между различными элементами в традициях Пифея (архитектор IV в. до н. э.,
построивший храм Афины Полии в Приене. Задуманный при Александре, но
законченный только во II в. до н. э., храм был воплощением канона
пропорций, которому Пифей посвятил книгу. В этом храме все элементы
кратны стороне цоколя, несущего колонны перистиля). В начале II в. до н. э.
Гермоген, автор трактата о пропорциях, возводит храм Диониса на Теосе и
храм Артемиды Левкофриены в Магнесии на реке Меандр (Левкофриена -
букв, «белобровая»). Этот храм Артемиды (31x58 метров) покоился на
высоком основании из 7 ступеней (в классическом храме их только три). Он
был окружен двумя рядами колонн.
Продолжалась начатая в IV в. до н. э. реконструкция крупных ионических
храмов Анатолии (Артемиды в Эфесе и Кибелы в Сардах). Единственное
сооружение, заложенное в начале III в. до п. э., выбивается из общего ряда -
это Дидимейон (оракульный храм Аполлона в Дидимах около Милета),
наконец перестроенный после пожара в начале V в. до н. э. Это гигантское
здание (116x52 метра), окруженное перистасисом из двух рядов колонн по
длинным сторонам и из трех по фасаду (всего 120 колонн), представляло собой
настоящий мраморный лес в традициях величественных построек
анатолийской архаики. У него очень любопытный план: за пронаосом из 12
колонн следует притвор, служивший залом для оракулов, сообщавшийся с
ним только балконом, откуда, возможно, провозглашали пророчества. В
широкий центральный двор, расположенный на 5 метров ниже уровня
пронаоса, доступ с одной стороны - из притвора по большой монументальной
лестнице, с другой стороны - из пронаоса по двум туннелям, проходившим с
двух сторон лестницы. Этот двор под открытым небом соответствовал
требованиям канонического храма, но размеры (или, может быть, религиозные
мотивы) помешали его перекрытию. В глубине двора находился маленький
ионический храм простиль; тетрастиль расположен рядом со священным
источником, с которым связан оракул. В нем хранилась архаическая статуя
Аполлона Канаха, которая была похищена Ксерксом и возвращена из
Экбатаны Селевком. Трудно вообразить причины постройки столь
оригинального храма: нужды культа или необходимость обновления?
Украшения сделаны в ионической традиции с подавляющей роскошью.
Тяга к колоссальному, которая часто отличает постройки
эллинистического периода, обнаруживается в строительстве
монументальных алтарей - алтаря Гиерона II в Сиракузах длиной в одну
стадию; большого алтаря Зевса и Афины на акрополе в Пергаме (размеры
цоколя 36 х 34 х 5,6 метра), известного в основном благодаря своему
скульптурному убранству; алтаря Афины в Приене (13 х 7 метров), который
испытал влияние пергамского алтаря.
К этим постройкам, возведенным в соответствии с греческими традициями,
добавились местные храмы, которые властители строили или реставрировали,
желая завоевать симпатии жречества и народных масс. Особенно известны
египетские храмы, где местная религия получала значительную поддержку.
Назовем храмы, построенные Птолемеями: в Филе - храм Исиды (Птолемей II);
в Эдфу - храм Хора (Птолемей III, закончен в I в. до н. э.); в Эсне - храм
Хнума-Ра (Птолемей VI); в Ком-Омбо - храм бога-крокодила Себека
(Птолемей VI) и храм бога-сокола Гарвериса (Птолемей VI); в Дендерс -храм
Хатхор (последние Птолемеи).
План постройки остается чисто египетским: пилоны, двор с портиком,
пронаос, зал гипостиля, святилище, окруженное приделами. Но и здесь начинает
проявляться организующая тенденция: каждую часть заключают в свою ограду,
и в результате храмовой комплекс представляет собой ряд огороженных
территорий, одна в другой.
Молено отметить поиск более тщательных пропорций и чистоты линий.
Появляется и вскоре становится единственным новый ордер - композитный,
очевидно, происходящий от коринфского; растительные орнаменты уже
располагаются ярусами. В целом нельзя отрицать, что греческая архитектура
оказала определенное влияние на эти пышные постройки.
Развитие архитектуры гораздо ярче проявилось в строительстве жилищ,
которые стали просторнее, красивее, удобнее. Изменения в этой области,
начавшиеся в IV в. до н.э., углубились. Теперь человек, превратившийся из
гражданина полиса в частное лицо, уже не проводит свое время в
обсуждениях на агоре и в народном собрании, а начинает все больше и
больше интересоваться своим домом.
Конечно, продолжали существовать и многочисленные трущобы. В
Александрии, например, бедняки теснились в многоэтажных (как минимум в
четыре этажа) доходных домах. Так или иначе, появление зажиточной
«буржуазии» ведет за собой усиление строительства, как об этом
свидетельствуют раскопки в Приене и особенно на Делосе. Эти раскопки
дополняют друг друга, так как архитектура жилых зданий гораздо богаче на
Делосе, чем в Приене. Некоторые письменные свидетельства также
позволяют представить себе характер жилищ: согласно архиву Зенона, вилла
гиподиойкета Диотима на дарственной земле Фаюма была сделана из
местного материала (высушенного на солнце кирпича), но расписана
художниками из Александрии.
В Приене большой зал с вестибюлем, украшенным колоннами, залы поменьше
и портик группируются вокруг двора. По обеим сторонам главных улиц
оставлены участки земли, поделенные между отдельными магазинчиками.
На острове Аполлона, ставшего теперь одним из крупнейших центров
средиземноморской торговли, раскопки раскрыли как небольшие,
пристроенные один к другому дома, так и великолепные жилища,
занимающие целый квартал. Последние особенно многочисленны в районе
театра. В них за единственным входом открывается вестибюль. Дом
располагается вокруг центрального дворика, чаще всего окруженного
перистилем (северный фасад портика может быть более высоким, в таком
случае он называется родосским), куда входят гостиные (в частности, ойкос
— главная комната, расположенная чаще всего с северной стороны
перистиля, с окнами, выходящими на юг) и жилые комнаты. В центре -
покрытая мозаикой цистерна для сбора воды, так необходимой на этом
безводном острове. План дома неоригинален и является как бы продолжением
уже существовавших, новое - лишь обилие и пышность декора. В главных
комнатах пол покрыт высокохудожественными многоцветными мозаиками,
самая замечательная из которых - «Дионис, потрясающий тирсом». Стены
оштукатурены, и яркая окраска обрамляет поясные карнизы с
изображенными на них сценами. Статуи и статуэтки оживляют двор и жилые
комнаты, как, например, в «доме Гермеса», величественном здании в
несколько этажей с двумя расположенными друг над другом перистилями. В
нем архитектурное убранство, как и было задумано, зависит от скульптурного.
Мраморные столы и кресла гармонично украшают интерьер. Становится
понятным, почему италийским купцам, обосновавшимся на Делосе, нравилось
жить в этих уютных и в то же время просторных, полных воздуха домах.
При рассмотрении городского ансамбля мы также наблюдаем явный
прогресс. Очень редко развитие города происходило само по себе; по-
видимому, так было на Делосе, где дома нагромождены один на другой
самым удивительным образом. Планомерное градостроительство в эпоху
эллинизма стало правилом, причем неважно, застраивалось ли, как в Милете
или Пирсе, давно очерченное городское пространство или создавался город
на пустом месте, как в новых агломерациях. Города, возникавшие в то
время по всему Востоку, строились чаще всего по Гипподамовой системе
(что было характерно для маленьких городов, таких, как Филадельфия в
Фаюме). Александрия и Антиохия представляют собой великолепные
примеры реализации этой системы, отвечающей законам как эстетики, так и
удобства. Пергам же со своим очень высоким акрополем давал архитекторам
Атталидов возможность проявить себя совершенно иначе в постройке
города, которая длилась больше века (наиболее активно при Аттале I
Сотере и Эвмене II Сотере). Пергам представляет собой как бы соединение
трех городов (каждый со своим храмом), расположенных один над другим,
цепляющихся за террасы, соединенные извилистой дорогой и гигантскими
лестницами, как будто необычайные театральные декорации, подвешенные к
крутому склону холма, господствующего над равниной.
Так или иначе, сделанные ли по Гипподамовой системе или нет, планы
эллинистических городов свидетельствуют о большей тонкости замысла, чем
это может показаться на первый взгляд. Приспособление к окружающему
пейзажу (из которого Пергам черпает свою могучую красоту) — столь же
обязательный закон и для равнинных городов, таких, как Александрия. В
Александрии все располагается вокруг порта: в этом тесном союзе воды и
построек художники и мозаисты неустанно будут черпать вдохновение.
Эллинистические города отнюдь не были монотонными, как можно было бы
думать о городах с продуманной планировкой. И если в них уже не ощущалась
хаотическая свобода старых времен, зато были великолепные здания,
удивлявшие и потрясавшие своим величием и красотой. Над Александрией
возвышается Маяк, одно из семи чудес света, построенный в форме
параллелепипеда, восьмиугольника и цилиндра, поставленных один на другой. В
городе были также воздвиг-1гуты палатка-павильон Птолемея Филадельфа и
таламег (дом-корабль) Птолемея Филопатора. Пергам демонстрирует огромный
алтарь Зевса и Афины, уникальный как по размерам, так и по красоте
жертвенник, достойный величайшего из богов и его любимой дочери. В конце
эллинистического периода улицы, в частности в Сирии и Анатолии, строились
уже более широкими и с колоннадами.
Градостроители, планировавшие эти пространства, организованные в камне,
всегда стремились воплотить в них и математический расчет, и театральную
фантазию, но при этом не забывали практические нужды. Так, по надписям
нам известен ряд предписаний городских властей, регламентирующих
ширину улиц или расстояние между домами. Вода, подводившаяся по
акведукам, распределялась, не играя тем не менее такой важной роли, как
позже в римских городах. Была организована специальная служба для
удаления отбросов.
Особое развитие в эпоху эллинизма получило строительство
общественных зданий. Залы заседаний совета чаще всего повторяли план
мегапольского терсилиона (зал собраний Десяти тысяч, построенный в IV в.
до и, э. для Аркадского союза). Лучший пример таких залов - булевтерий
Приены (начало II в. до н. э.). Квадратный в плане, он выходит на большой
портик агоры; с трех сторон вокруг алтаря в нем амфитеатром устроены
сиденья; колонны, расположенные по диагоналям, поддерживают
выступающие балки. Ослабление политической жизни объясняет то, что
самые прекрасные здания были предназначены для удовольствия и удобства
жителей. Особую склонность архитекторы проявляли к портикам, которые
придавали монументальность городскому ансамблю, укрывали от солнца и
дождя как бездельника, так и философа. Римляне впоследствии быстро
позаимствуют этот тип конструкции, внеся в него некоторые изменения.
Портик часто использовался изолированно, чтобы придать святилищу
более грандиозное обрамление (портик Антимона Гоната и Филиппа V на
Делосе) или чтобы подчеркнуть ранее существовавший городской пейзаж
(портик Эвмена у южного подножия афинского Акрополя, ведущий к храмам
Асклепия и Диониса). Чаще всего он возводился по краям агоры и служил
для ограничения и упорядочения застройки. Агора, являвшаяся до сих пор
просто рыночной площадью, отныне по примеру Ми лета становится
прямоугольной, ограниченной портиком. На Делосе существовало несколько
агор около порта, где была сконцентрирована жизнь торгового острова. В
Коринфе, Фасосе, Магиесии-на-Меандре имелись свои агоры, обширные и
гармоничные. Афинская агора, самая замечательная из них, была окружена
тремя новыми портиками - Средним, Южным и Восточным (последний -
дар Аттала II).
Более гуманная цивилизация множила общественные здания, служившие
развлечению. Повсюду на склонах холмов возникали каменные театры. Из
эллинистических театров наиболее значительны театры в Дельфах, Додоне,
Оропе, на Делосе в Греции, в Приене и Пергаме в Анатолии, в Сиракузах
(перестроен Гиероном II) и в Эгеете на Сицилии. Математические
исследования исправили оптические иллюзии, превратив театры в научно
выстроенные композиции, гармонично вписанные в ландшафт. Значительные
модификации, внесенные в их план, позволили сделать настоящие,
постоянно действующие сцены. Раньше актеры располагались на деревянном
возвышении перед проскением, игравшим роль задника, теперь они
поднимались на проскений. Это изменение особенно было заметно в театре
Приены (его можно отнести к 150 г. до н.э.).
Гимнасии, палестры (здания для тренировок борцов), стадионы
свидетельствуют о любви к физическим упражнениям — основе свободного
воспитания. Гимнасии, где регулярно собиралась молодежь, становился также
университетским центром города. Учителя в гимнасии преподавали литературу,
науки, философию, музыку, здесь же выступали приезжие декламаторы. Эта
функция была зафиксирована в надписях начиная с III в. до н.э., и на
протяжении всего этого века в Афинах грамматики, риторы или софисты
обыкновенно назначали встречи в гимнасии. Возникающим нуждам отвечали
новые помещения - комнаты для занятий (акротерии) и библиотеки; вокруг
них разбивались сады для прогулок философов. Чтобы насладиться беседой, в
эти святилища тела и духа, находившиеся под особым покровительством бога
Гермеса и любимого греческого героя Геракла, приходила не только молодежь,
но и взрослые. Гимнасии все более и более вписывались в городской ансамбль, и
если раньше их строили за пределами города, то теперь они часто
соседствовали с агорой.
Развитие крупной торговли влияло на характер новых строений, с
которыми мы хорошо знакомы благодаря раскопкам на Делосе. С III в. до н. э.
был возведен большой гипостиль по плану (несомненно, восточного
происхождения), уже известному грекам (теле-стерион в Элевсине и терсилион в
Мегалополе). Его можно сравнить с торговой биржей (зал с пятью рядами
колонн по девять в каждом ряду, дорических с внешней стороны, ионических - с
внутренней; балки, не скрытые потолком; в центре помещения - световое
отверстие). Кроме того, братства иностранных торговцев устраивали там в конце
II в. до н.э. обширные склады с пышными парадными комнатами и маленькими
храмами; их можно назвать настоящими «караван-сараями». Коллегия
почитателей Посейдона из Берита владела там особенно роскошным зданием
рядом со священным озером. В нем были открыты замечательные статуи (группа
Афродиты, Пана и Эрота). Италийские купцы имели свою агору, окруженную
лавками и конторами,-прообраз «площади корпораций» Остии императорского
времени.
Ничто так ярко не свидетельствует о процветании греческого мира и о
досуге его жителей, как эти гармоничные города, где все дышало порядком и
красотой - на агоре, в театре, в палестре и даже в самых утилитарных
постройках. И надо ли добавлять, что города украшались огромным,
поражавшим воображение количеством произведений искусства. Когда
Филипп V взял Терм, центр Этолийского союза (но весьма скромный город),
Полибий насчитал в нем 2 000 статуй! Как и в предыдущие эпохи, грек не
представлял себе архитектурных сооружений без скульптурного убранства.
В истории можно назвать мало периодов, когда бы так любили статуи и
барельефы, как их любили в эллинистическую эпоху. Конечно, не все они
были высокого качества: увеличение спроса неизбежно сопровождается
некоторой деградацией искусства. Тем не менее скульптура осталась живым
искусством, которое не ограничилось продолжением старых традиций.
В самом искусстве, судя по всему, торжествовали две тенденции. С одной
стороны, во всех изображениях присутствовала патетика; скульптура,
кажется, заняла место трагедии, чтобы внушать душам ужас и жалость.
Скульпторы любили кровавые сцены, источниками которых были как
страшные кары из мифов, так и современная история. Тела свивались в
конвульсиях, лица, искаженные страданием, выражали проклятие
человеческого существования. Этот яростный романтизм появился в
Пергаме, а также на Родосе.
С другой стороны, художники демонстрировали такую же остроту
наблюдательности, какую проявляли биологи и поэты той же эпохи.
Реалистический подход усилился прежде всего в портрете — жанре, особенно
распространившемся с развитием индивидуализма и культа царей.
Реалистический подход проявился в интересе скорее к натуралистическому,
чем реалистическому, к самому обычному. Ярчайший пример - «Пьяная
старуха» (шедевр Мирона из Фив): дряхлая пьяница с иссохшей грудью,
держащая в руке кубок, или «Рыбак» - несчастный, с жалким лицом и
торчащими ребрами человек. Скульпторы больше не пренебрегали такими
категориями, как детство, старость, физические уродства, бедность - все то, что
обходило своим вниманием прежнее искусство, проникнутое стремлением к
идеальной красоте. Появился стиль, напоминавший барокко, в частности в
мелкой, комнатной пластике или рельефах, называемых «живописными» (их
слишком быстро определили как «александрийские», но они были
распространены и на территории Азии).
В скульптуре самой Греции в эпоху эллинизма нововведений почти не было,
здесь удовлетворялись разработкой многовековых скульптурных традиций,
богатых многочисленными шедеврами.
Скульпторы чаще всего подражали великим мастерам поздней классики, не
всегда понимая их идеи. Охотно разрабатывались темы, близкие искусству
Праксителя и его сыновей, способствовавших сохранению наследия
великого мастера. Это прелестные юноши, вяло облокотившиеся на опору,
бесчисленные повторения сатиров с флейтами, эроты, юные, прекрасные
женщины. Черты, наиболее характерные для мастера, утрируются:
мягкость полутонов с едва уловимыми переходами, проработка лица,
особенная тщательность в передаче волос. Столь продолжительный успех
Прак-сителя не случаен. Его чарующее искусство, духовную ценность
которого все больше и больше забывают, соответствовало стремлению к
изящному, столь распространенному во всем эллинистическом мире.
Мастеру «печального» реализма Скопасу, прежде чем он нашел в
скульпторах Пергама своих прямых наследников, широко подражали в самой
Греции. В доказательство можно привести многочисленных «умирающих
Александров» с патетическим выражением лица, взглядом, устремленным
вверх, будто в экстазе,- все это напоминает головы с фронтонов храма в
Тегее. Неизвестный автор «Ники Самофракийской» также был учеником
великого паросца, но его стиль более свободен и эклектичен. Изогнувшийся
торс, выступающие бедра богини дышат настоящей жизнью, и им как
нельзя лучше соответствуют свободные одежды, романтично развеваемые
морским ветром. Остается только сожалеть о том, что мы не знаем точно, по
случаю какой битвы было создано это произведение: в честь победы
Деметрия Полиоркета над Птолемеем при Саламине на Кипре или, что
более вероятно, в честь победы Антигона Гоната на Косе?
Лисипп из Сикиона также создал школу. Неизвестный автор «Геракла
Фарнезе» сохранил что-то от его манеры, но герой кажется как бы
раздавленным своей чудовищной мускулатурой «ярмарочного силача»,
уставшим от собственных побед. Самый почитаемый ученик знаменитого
сикионца - это Харес из Линда, автор знаменитого «Колосса Родосского»,
одного из семи чудес света.
Эта грандиозная (высотой 36 метров) статуя Гелиоса, божества-
покровителя города, возвышалась у входа в порт Родоса, но вскоре
обрушилась при землетрясении.
Постепенно распространялся академизм. Начиная с 150 г. до н.э.
неоаттическая школа брала образцы в прошлом, избегая пристального
наблюдения за жизнью. Это холодное и чопорное искусство, одержимое
яркими успехами скульптуры классической эпохи, подарило миру самые
безликие творения, до бесконечности воспроизводя Афину Парфенос. Оно
нашло последователей в Риме, где самым его видным представителем был
Пракситель (I в. до н.э.), посвятивший пять книг истории скульптуры.
Но эллинистическая скульптура не ограничилась этим традиционным,
быстро закосневшим искусством. В Азии и в Александрии появились великие
произведения, вдохновленные духом нового.
Азия вновь пребывала в брожении. Из всех многочисленных новаторских
мастерских самые значительные находились в Пергаме. Атталиды устроили
у себя во дворце музей, в котором собрали даже архаические произведения
Бупала и Оната, приблизили к себе великолепных мастеров. Именно при
дворе Атталидов возникло искусствоведение как новый вид творчества. По
заказу Атталидов были созданы некоторые из самых замечательных
творений эпохи.
Аттал I возвел па вершине цитадели около святилища Афины большой
жертвенник, чтобы отмстить свою победу над галатами, кочевыми
племенами галлов, которые пришли в Азию и разоряли ее города. Весь
ансамбль сейчас восстановить трудно, но к нему можно отнести некоторые
известные фрагменты, а именно — «Умирающего гладиатора» из Капитолия
и группу «Аррия и Пет» из собрания Людовизи, которая на самом деле
изображает умирающего галата и галата, кончающего жизнь самоубийством
после убийства своей жены. Для неизвестного скульптора это была
прекрасная возможность воспеть славу властителя, продемонстрировав
отчаяние побежденных. Лица их выражают ужас поражения и смерти, тела
обезображены страшными ранами.
Эвмен II построил большой алтарь Зевса и Афины Никефоры, по
основанию которого идет длинный фриз (130 метров) на восточный манер с
изображением «Гигантомахии». Внутри был другой фриз, менее
динамичный, более классический по форме, посвященный Телефу - сыну
Геракла и мифическому предку династии. С одной стороны - гиганты,
ужасные львиноголовые или змееногие и крылатые чудовища; с другой -
олимпийцы, движения которых сдержанны и величественны. Сколько
проникающей в душу экспрессии в лицах чудовищ! Какой реализм даже в
мельчайших деталях - шкурах чудовищ, чешуе змей - в деталях,
заполняющих все пустоты, как будто художник боялся незаполненного
пространства!
Сила этих творений в том, что авторы осмелились наконец выразить ужас и
безнадежность перед лицом смерти или варварства. Вкус к мрачному,
болезненному, уродливому, к тому, что отвергает человеческий разум и
чувство меры, любование всем этим дает право рассматривать названные
произведения с точки зрения психоанализа. Цели искусства эпохи эллинизма,
вероятно, почти не отличались от задач классического искусства, но
конвульсии беспокойной эпохи освободили художника от сдержанности и
стеснения: жестока, запятнана кровью победа разума. Мир, познавший ужас и
миражи, воплотил себя на высоком акрополе Пергама.
На Родосе также существовала блестящая школа скульпторов, которая
следовала азиатскому стилю. Произведения ее разнообразна - от тройной
«Гекаты» в архаическом стиле до «Нимфы», очень свободно повторяющей