Меликсетов А.В. (ред.). История Китая

Подождите немного. Документ загружается.

вет. Стремясь привлечь на свою сторону представителей китайс-

кой ученой элиты, маньчжуры пытались соблюсти видимость рав-

ноправия. По этой причине в состав императорского секретариа-

та входило равное число сановников-китайцев и маньчжуров.

Однако при вынесении окончательных решений императоры все

же в большей степени полагались на советы из числа наиболее

приближенных членов императорского дома и высшей маньчжур-

ской знати. После учреждения в первой трети XVIII в. военного

совета, при назначении которого принцип пропорциональности

не соблюдался, именно к нему перешли функции основного со-

вещательного органа при императоре. Опираясь на традицион-

ную для Китая систему управления, маньчжуры, насчитывавшие

накануне завоевания империи всего лишь 700 тыс. человек, ут-

вердили свое господство над китайским народом. В сущности, это

была система национального гнета, которой народ Китая упор-

но сопротивлялся.

Система центральных органов управления в своих основных

чертах также оставалась прежней. Осуществляя свою власть, мань-

чжурские правители опирались на систему органов управления,

состоявшую из шести ведомств: церемоний, чинов, налогов, су-

дебных, военных дел и общественных работ. Сведения со всей

страны поступали в одно из соответствующих министерств, об-

рабатывались там в виде меморандумов, проектов указов и ло-

жились на стол императора, который и принимал окончатель-

ные решения. Несмотря на огромные масштабы империи и слож-

ность системы государственного управления, император был

хорошо информирован о происходящем в державе, которая была

вполне «управляемой». Благодаря системе почтовых станций, по-

всеместно созданной военным ведомством, самые важные извес-

тия оперативно поступали из провинций в столицу. К примеру,

наиболее важные депеши могли быть доставлены в столицу из

далекой провинции Гуандун в течение всего лишь двух недель.

Подписанные императором указы оглашались со стены, ог-

раждавшей с юга императорский дворец, именовавшийся Зак-

рытым городом. После этого специально назначенный для ис-

полнения данной процедуры чиновник вкладывал свиток с тек-

стом указа в клюв изваяния феникса. Далее изваяние птицы на

веревках спускалось вниз со стены, свиток почтительно извлека-

ли из клюва и уносили в глубь дворцового комплекса. Считалось,

что с этого момента указ вступал в законную силу и его следова-

ло принять к неукоснительному исполнению.

В административном отношении китайская держава делилась

на 18 провинций, во главе которых были поставлены губернато-

ры. В некоторых случаях несколько провинций объединялись в

291

наместничества, возглавляемые наместником. Каждая провинция

в свою очередь делилась на десять областей, которых таким обра-

зом насчитывалось 180, а область состояла из уездов, во второй

половине XVIII в. их было примерно полторы тысячи. В ведение

провинциальных и уездных органов управления были поставле-

ны те же сферы государственного управления, что и в столице.

Провинциальная управа состояла из следующих отделов: финан-

сового, образования, государственных монополий.

Управление на местах осуществлялось уездными администра-

циями. Их деятельность затрагивала вопросы налогообложения,

отправления судебных функций, образования, организации го-

сударственных экзаменов на получение ученого звания. В зависи-

мости от величины уезда его административный персонал мог

насчитывать от 200 до 2 тыс. человек. Наряду с деревенским само-

управлением, основанным на действии клановых институтов,

которые непосредственно не подчинялись уездной администра-

ции, в сельской местности (так же, как и в городе) действовала

система баоцзя — круговой поруки. Население было объединено

в группы, состоявшие из десяти дворов, члены которых несли

ответственность друг за друга при выплате налогов, отбывании

повинностей, в случае нарушения законов. Во главе десятидво-

рок, в свою очередь объединенных в стодворки, стояли старосты.

Они несли личную ответственность перед уездным чиновниче-

ством за происходящее на вверенной их попечению территории.

Укрепляя систему баоцзя, бывшую традиционной формой кол-

лективной ответственности подданных перед государством, цин-

ские правители Китая стремились противопоставить ее естественно

возникшей и исконно существовавшей форме коллективности —

клановой общине. Община не признавалась в качестве админист-

ративной единицы, по этой причине чиновники доводили рас-

поряжения до местного населения, используя структуры, свя-

занные со стодворками и десятидворками. Однако их исполните-

лями являлись именно общинники, объединенные не столько

системой баоцзя, сколько институтами кланового самоуправления.

Весьма многочисленным населением империи, которое к концу

XVIII в. по подсчетам современных исследователей составило около

300 млн человек, управляли всего 27 тыс. чиновников (20 тыс. —

гражданские, 7 тыс. — военные). К сдаче экзаменов на получение

ученой степени, что являлось необходимым условием для полу-

чения гражданского или военного чиновничьего ранга, допуска-

лось все полноправное население, т.е. выходцы из сем

й, главы

которых уже были обладателями ученого звания, а таюке те, кто

принадлежал к земледельцам (нун), ремесленникам (гун) и тор-

говцам (шан).

292

Система экзаменов, которая установилась с эпохи Тан, имела

трехступенчатый характер. Экзамены подразделялись на уездные,

провинциальные и столичные. Соискатели ученых степеней долж-

ны бьши продемонстрировать высокий уровень иероглифической

грамотности и глубокое знание классических произведений, вхо-

дивших в состав так называемого «Девятикнижия», включавшего

исторические и философские трактаты древности. Реальные на-

дежды на получение чиновничьего ранга и соответствовавшей

ему должности имели главным образом лишь те, кто успешно

сдал экзамены в провинции или столице, что было связано со

сравнительно немногочисленной номенклатурой чиновничьих

постов. Все чиновники цинской империи включались в. соответ-

ствующие списки, в которых отмечались основные этапы их карье-

ры. Эти списки обновлялись в основном один раз в три года, что

было связано с периодичностью государственных экзаменов. Точно

так же — один раз в три года — производилась переаттестация

чиновничества. Она завершалась решением ведомства чинов и

утверждалась императором — о повышении, понижении, остав-

лении нa прежнем месте или увольнении в отставку того или

иного администратора.

После окончания службы чиновник, как правило, стремился

вернуться в родные места, где занимал видное положение в «нео-

фициальной» администрации — органах деревенского (кланово-

го) самоуправления. В старом Китае была популярна поговорка,

ярко отражавшая подобные устремления образованных людей:

«Что может быть лучше, чем вернуться в родную деревню в орео-

ле славы и в богатом халате». Под руководством шэныии общин-

ники занимались ирригационным строительством, а также дру-

гими общественными работами. Чиновники, вышедшие в отстав-

ку, нередко становились преподавателями деревенских школ,

составителями общинных хроник. Часто они выступали защит-

никами интересов односельчан перед лицом местной официаль-

ной администрации.

В цинском Китае чиновники, находившиеся на государствен-

ной службе, получали жалованье в денежной и натуральной фор-

ме, но отнюдь не земельные владения. И хотя размеры жалованья

были сравнительно незначительными, однако после нескольких лет

службы чиновник нередко становился вполне состоятельным че-

ловеком. Путь к богатству лежал через получение различных под-

ношений, которые далеко не всегда рассматривались как прямые

взятки, и присвоение части налоговых сборов с населения. Часто

после выхода в отставку шэныии приобретали земельные владе-

ния и делали богатые подарки родному клану, включая и пере-

дачу в дар земельных владений. Именно таким образом общины

293

и кланы увеличивали фонд общественных земель — клановых, хра-

мовых, училищных, благотворительных и т. д. В клановых хрони-

ках некоторых районов Южного Китая прямо указывалось, сколь-

ко земли должен преподнести в дар сородичам удачливый и наде-

ленный талантом соискатель ученых званий и чиновничьих рангов.

Социальная структура цинского общества претерпела, соб-

ственно говоря, незначительные изменения по сравнению с мин-

ским периодом. Тем не менее некоторые отличия существовали. В

цинском Китае появилась новая привилегированная часть насе-

ления, состоявшая из завоевателей-маньчжуров. Они составляли

замкнутую страту. Браки между маньчжурами и китайцами были

запрещены, точно так же, как и продажа коренному населению

принадлежавших маньчжурам земель. В отношении маньчжуров

действовали особые установления, отмечавшие их привилегиро-

ванный статус.

На протяжении конца минской и цинской эпох несколько

изменилось положение торгово-ремесленных слоев населения. Хотя

правительство и продолжало относиться к неземледельческой

деятельности настороженно, тем не менее им была предоставле-

на возможность войти в состав элиты (господствующего класса)

китайского общества позднеимператорской эпохи, состоявшей

из книжников-чиновников, землевладельцев-арендодателей и

богатых торговцев.

В цинском Китае половина чиновников, получивших высокие

ученые звания, являлись выходцами из семей, в которых в тече-

ние нескольких поколений не было шэньши. Другая группа гос-

подствующего класса — землевладельцы-арендодатели — вообще

законодательно не выделялась особо, а рассматривалась как часть

слоя землевладельцев. Торговцы также не являлись замкнутым

слоем, и вложение капитала в землю вполне могло превратить их

в землевладельцев, что и воспринималось в качестве важного

мотива предпринимательской деятельности.

Основные юридические нормы, определявшие принципы го-

сударственного управления, были заключены в сводах законов

цинского Китая. В их основу были положены минские законы,

восходившие к законодательству танского Китая. Дополненные и

усовершенствованные своды законов цинской империи были за-

фиксированы более чем в тысяче глав, которые в свою очередь

содержали тысячи статей. Однако попытки найти в этом огром-

ном законодательном своде намек на определение прав поддан-

ных китайской империи были бы безрезультатными. Традицион-

ные китайские законы — это всего лишь перечень наказаний за

нарушение прав одной инстанции — китайского деспотического

государства.

294

Итак, с точки зрения фундаментальных социальных институтов

китайское общество императорской эпохи представляется стабиль-

ным. Это была социальная структура, в основе которой лежали кла-

новые общины, объединенные имперской государственностью. В

качестве социального слоя, обеспечивавшего противоречивое со-

единение этих двух начал, выступали книжники-чиновники, каж-

дый из которых на протяжении собственной жизни мог представ-

лять общину (до поступления на государственную службу и после

отставки) или государство (в период нахождения на службе). Имен-

но эти черты общественного строя традиционного Китая цикли-

чески воспроизводились в его истории.

Сказанное, однако, не означает, что императорский Китай —

это общество, не знавшее развития. В его истории сменялись ди-

настии и философские учения, совершенствовались искусства,

углублялись знания об окружающем мире, появлялись новые ре-

лигиозные системы, постепенно совершенствовалась технология

сельскохозяйственного и ремесленного производства. Наконец,

китайскую историю характеризовало чисто пространственное раз-

витие, приведшее к образованию в XVIII в. огромной по терри-

тории и численности населения империи.

Однако истинной доминантой, определявшей то, что можно

назвать развитием императорского Китая, были явления, свя-

занные с положением и ролью китайской бюрократии. Иначе го-

воря, развитие императорского Китая — это история развития

слоя шэньши и всех сопутствовавших этому слою социальных

институтов: системы государственных экзаменов, конфуцианс-

кого образования и т.д. С этой точки зрения цинский Китай яв-

лялся в какой-то мере воплощением представлений Конфуция

об обществе, где не родовитость и богатство, а знания и образо-

ванность лежат в основе достижения высокого общественного

положения. Этот исторический опыт был радикально отличен от

процессов, составлявших суть европейской истории в период сред-

невековья, где развитие определялось утверждением института

частной собственности и рынка, ставших основой перехода За-

падной Европы к буржуазному обществу.

Глава XI

ВКЛЮЧЕНИЕ КИТАЙСКОЙ ИМПЕРИИ

В МИРОВЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ,

ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ДУХОВНЫЕ СВЯЗИ

1. ПЕРВАЯ «ОПИУМНАЯ» ВОЙНА

Середина XIX в. стала переломным периодом в истории Ки-

тая. Этот перелом был связан с насильственным приобщением

китайского общества к формам цивилизации, выработанным ев-

ропейской ветвью мирового развития. Капитализм представлял

собой общественное явление глобального порядка, имевшее в

качестве своей экономической основы сложившийся к середине

XIX в. мировой рынок В самой капиталистической цивилизации

были воплощены и те ценности, многие из которых возникли в

европейской истории еще в эпоху античности. К их числу мож-

но отнести автономный характер статуса личности, разделение

таких сфер общественной жизни, как власть, собственность,

политика, религиозная деятельность, каждая из которых была

представлена обособленным социальным институтом. К этому на-

до добавить и определенные представления о времени, а стало

быть и о том, что принято называть историческим процессом.

В христианстве, ставшем духовной основой жизни на средневе-

ковом Западе, содержалась идея о начале и конце истории, ко-

торые соединяет восхождение человека и общества в целом к

пределу, воплощенному в едином Божественном начале. Китай-

ская же традиция, как мы видели, основана на иных ценностях

и представлениях.

Китайская империя, несмотря на обнаружившиеся в конце

XVIII в. приметы нового династийного (но не системного

) кри-

зиса, была вполне способна не только разрешать возникавшие

проблемы способами, неоднократно опробованными в истории

китайской государственности, но и обеспечивать экономический

рост (расширение посевных площадей, увеличение производимого

продукта, рост населения, усложнение торговых связей и т.д.).

Правда, с европейской точки зрения это был «рост без разви-

тия», если под развитием понимать усложнение технологических

связей между человеком и природой, интенсификацию самих

технологий и смену соответствующих этим процессам общест-

венных форм. То есть можно сказать, что китайское общество

296

нисколько не нуждалось в экономических или духовных цен-

ностях западной цивилизации, и они могли быть только навяза-

ны ему.

В этом и состоит драма китайской (и шире — мировой)

истории, к которой часто подходят с этической точки зрения

Более нравственно было бы, очевидно, если бы Восток и Ки-

тай как его часть были предоставлены самим себе, течению сво-

его циклического времени. Но в этом случае капиталистический

Запад перестал бы быть самим собой, да и история никогда не

стала бы в полном смысле слова всемирной. В этом свете

экспансия мирового капитализма на основе складывания миро-

вого рынка предстает как «естественноисторический» процесс.

На рубеже XVIII—XIX вв. западные державы, и в первую

очередь Англия, все более настойчиво пытаются проникнуть на

китайский рынок, который в это время едва приоткрыт для

иностранной торговли. Со второй половины XVIII в. вся внеш-

няя торговля Китая могла проходить лишь через Гуанчжоу (за иск-

лючением торговли с Россией, которая велась через Кяхту). Все

иные формы торговых отношений с иностранцами были запре-

щены и строго карались по китайским законам. Китайское пра-

вительство стремилось контролировать отношения с иностранца-

ми, и с этой целью число китайских торговцев, которым было

разрешено иметь с ними дело, было сокращено до минимума.

Всего лишь 13 торговых фирм, составивших корпорацию гунхан,

имели право вести дела с иностранными купцами. Действовали

они под придирчивым контролем чиновника, присланного из

Пекина.

Самим иностранным купцам было разрешено находиться на

китайской территории лишь в пределах небольшой концессии,

расположенной недалеко от Гуанчжоу. Но даже и на территории

этого поселения они могли быть только в течение нескольких

месяцев, летом и весной, когда собственно и велась торговля.

Китайские власти стремились не допустить распространения среди

иностранцев сведений о Китае, справедливо полагая, что они

могут быть использованы для проникновения в страну, минуя

чиновничий контроль. Самим китайцам под страхом смерти за-

прещалось обучать иностранцев китайскому языку. Более того,

запрещался даже вывоз книг, поскольку они также могли быть

использованы для изучения китайского языка и получения ин-

формации о стране.

Развитию торговли мешало также то, что импортные пошли-

ны в результате манипуляций местных чиновников в некоторых

случаях достигали 20% от стоимости товара, в то время как офи-

циально установленная норма составляла не более 4%. Иногда

297

иностранные торговцы сталкивались с ситуациями, которые ин-

терпретировались ими как обман и мошенничество со стороны

китайских партнеров, хотя на самом деле это было результатом

обычного чиновничьего произвола. Нередко представитель цент-

ральных властей, присланный контролировать торговлю и соби-

рать средства для центральной казны, обирал купцов, входив-

ших в гунхан. Купцы брали кредит у иностранцев для покупки

товаров, а впоследствии не могли его вернуть, так как вынужде-

ны были делиться теперь уже занятыми средствами с могуще-

ственным пекинским наместником.

На протяжении веков экспорт товаров из Китая преобладал

над импортом. В Европе среди высших слоев общества огромным

спросом пользовались чай, шелковые ткани, китайский фарфор.

За купленные в Китае товары иностранцы расплачивались сереб-

ром. Вывоз товаров из Китая и соответственно приток туда се-

ребра увеличился после принятия английским правительством в

1784 г. решения о снижении таможенных пошлин на импортируе-

мый из Китая чай. Данное решение было продиктовано стремле-

нием ликвидировать контрабандную торговлю в обход таможен-

ных застав. Результат не заставил себя ждать: контрабандная тор-

говля резко сократилась, таможенные сборы возросли, увеличился

общий объем торговых операций с Китаем, что повлекло за со-

бой резкое увеличение оттока серебра из английской денежной

системы. Это обстоятельство рассматривалось английским прави-

тельством как таящее угрозу денежной системе Британии и ее

экономике в целом.

Перед правящими кругами Англии, таким образом, была по-

ставлена непростая задача: добиться от китайского правитель-

ства, совсем не желавшего того, более широкого открытия ки-

тайского государства для иностранной торговли и подведения под

нее договорно-правовой основы. Важной представлялась также

проблема изменения структуры торговых отношений между дву-

мя государствами. Английские купцы стремились найти такие то-

вары, которые имели бы спрос на китайском рынке и экспортом

которых можно было бы оплатить вывоз китайского чая, шелка и

фарфора.

Попытки Англии установить дипломатические отношения с

китайской империей на основе принятых в европейском мире

принципов, предпринятые в конце XVIII — начале XIX в., не

увенчались успехом. В 1793 г. в Китай была послана миссия под

руководством лорда Джорджа Маккартни. Это был и широко об-

разованный человек и опытный дипломат, в течение нескольких

лет возглавлявший английское посольство в России. Миссия была

298

послана на средства английской Ост-Индской компании, но при

этом представляла интересы английского правительства. Маккарт-

ни прибыл в Китай на борту 66-пушечного военного корабля в

сопровождении большого количества представителей научных и

артистических кругов Англии. В состав экспедиции входили еще

два судна, нагруженные образцами продукции, производимой

английской промышленностью.

Цели английской экспедиции были сформулированы в пред-

ложениях, обращенных британскими дипломатами к китайскому

правительству. В них не было ничего, что могло бы восприни-

маться как стремление установить неравноправные отношения с

Китаем или тем более посягнуть на его суверенитет. Они состоя-

ли в следующем: обе стороны обмениваются дипломатическими

представительствами; Англия получает право создать постоянное

посольство в Пекине; китайский посол может прибыть в Лон-

дон; кроме Гуанчжоу для внешней торговли открываются еще

несколько портов на китайском побережье; китайской стороной

с целью устранения произвола со стороны чиновников устанав-

ливаются таможенные тарифы, которые публикуются. И только

последнее требование может рассматриваться как попытка уще-

мить в некоторой степени суверенитет Китая: английский дип-

ломат обратился с просьбой предоставить британским купцам

какой-либо остров вблизи китайского побережья, который мож-

но было бы превратить в центр английской торговли в Китае.

При этом делалась ссылка на имеющийся прецедент — остров

Макао, находившийся под контролем португальцев.

Переговоры проходили в обстановке, скорее, взаимной бла-

гожелательности, чем враждебности. Английская миссия была

любезно принята императором Цяньлуном, тем не менее не вы-

разившим желания пойти навстречу английским предложениям.

Для правительства Поднебесной империи Великобритания мог-

ла в лучшем случае претендовать на звание зависимого варварс-

кого государства, с которым Китай поддерживал бы дружеские

отношения. Английским посланцам было сказано, что в Китае

есть все необходимое и он не нуждается в английских товарах,

образцы которых, привезенные Маккартни, были приняты в ка-

честве дани. Таким образом, Китай отклонил предложение всту-

пить в мир современных экономических и международных отно-

шений на равноправной основе. Тем не менее суверенная китай-

ская держава и с нравственной, и с юридической точки зрения

имела полное право сохранять свою замкнутость и почти полную

изоляцию от окружающего мира.

Еще меньший результат с точки зрения установления межгосу-

дарственных отношений имела английская миссия под руководством

299

лорда Амхерста, прибывшая в Китай в 1818 г. Ее представители

вели себя вызывающе, китайские же власти вообще отказались

вести с ними переговоры.

Итак, в первые десятилетия XIX в. в отношениях между Кита-

ем и Западом, в первую очередь Китаем и Англией, возникли

острые противоречия: торговля между двумя сторонами все рас-

ширялась, меняя свой характер, однако международно-правовые

институты, способные регулировать ее, отсутствовали.

Не менее сложной для английской стороны была и проблема

изменения характера торговли между двумя странами с тем, что-

бы это не противоречило меркантилистским принципам англий-

ской политики. Однако китайский внутренний рынок, фантасти-

чески емкий по европейским масштабам, был) ориентирован на

местное производство. Слова, произнесенные императором Цянь-

лунйм о наличии в стране всего, что только можно пожелать,

были констатацией реального положения дел. Вот как об этом

писал Р. Харт, лучший во второй половине XIX в. западный зна-

ток Китая, проживший в этой стране не один десяток лет и дли-

тельное время занимавший здесь пост главы таможенной служ-

бы: «Китайцы имеют лучшую на свете еду — рис; лучший напи-

ток — чай; лучшие одежды — хлопок, шелк, меха. Даже на пенни

им не нужно покупать где бы то ни было. Поскольку империя их

столь велика, а народ многочисленен, их торговля между собой

делает ненужными всякую значительную торговлю и экспорт в

зарубежные государства».

Английские торговцы упорно пытались отыскать товар, кото-

рый был бы принят китайским рынком. В конце XVIII в. стали

проступать очертания следующей конфигурации торговых связей

на Дальнем Востоке. Англия поставляет ткани фабричного про-

изводства в Индию, индийские же товары поступают на китайс-

кий рынок. Однако китайский рынок не стремился принять не

только английское сукно, но и индийский хлопок. И все же та-

кой товар в конечном счете был найден — им оказался опиум,

традиционным производителем которого (и экспортером в Ки-

тай) была держава Великих моголов еще до ее превращения в

английскую колонию.

Опиум был известен в Китае как медицинское средство начиная

с VIII в. Предполагается, что он был завезен в Китай арабскими

купцами. Однако как наркотическое вещество опиум становится

известен с XVIII в. благодаря распространению его в период окку-

пации голландцами Тайваня. В XVIII в. курение опиума распростра-

няется среди жителей ряда приморских провинций Южного Китая,

а в конце XVIII в. опиекурение становится серьезной общественной

300