Меликсетов А.В. (ред.). История Китая

Подождите немного. Документ загружается.

утверждение на земле новых принципов общественных отноше-

ний сектанты связывали с победой восстания, поднятого под их

руководством. Самым распространенным лозунгом, выдвигавшим-

ся инсургентами, был призыв к свержению маньчжурской дина-

стии, не имевшей, по убеждению повстанцев, легитимных прав

на китайский престол, и утверждение на нем императора-китай-

ца. Именно он должен был претворить в жизнь мечты простых

людей о счастье и процветании. Идейные искания лидеров рели-

гиозных сект и тайных обществ, восходившие к утонченной ин-

теллектуальной традиции прошлого, были понятны лишь узкому

кругу посвященных. Для привлечения рядовых участников исполь-

зовались обращения, в которых доходчиво объяснялись причины

бедственного положения народа и содержались призывы гото-

виться к антиправительственной борьбе.

В деятельности этих организаций огромную роль выполнял

сложный, насыщенный мистицизмом ритуал. Он был призван

внушить сектантам ощущение силы и единения. Один из элемен-

тов этого ритуала — ушу, или «военные искусства», с обучения

которым, как правило, и начиналось привлечение новых сторон-

ников. Наиболее широко распространенным видом боевых ис-

кусств было умение вести рукопашный бой. Постижение его тон-

костей давало неофиту ощущение защищенности, возвышало его

в глазах окружающих, что в какой-то мере компенсировало его

обычно невысокий социальный статус. Привлеченные таким об-

разом новые сторонники обучались сложным ритуалам, соблю-

дение которых, как считалось, делало их неуязвимыми для дей-

ствия холодного и огнестрельного оружия.

Организационные структуры сект и тайных обществ в ряде

случаев были весьма разветвленными и охватывали не только де-

ревни, но и уездные и даже провинциальные города. Их членами

становились представители различных общественных групп, боль-

шинство составляли малоимущие крестьяне, привлеченные про-

поведью братской взаимопомощи и имущественного равенства,

но руководителями часто становились шэньши, купцы и даже чи-

новники, вдохновлявшиеся идеями свержения маньчжурского

господства и установления китайского правления. Буддийское и

даосское духовенство зачастую также симпатизировало сектан-

там. По преданию, одно из наиболее популярных и массовых об-

ществ «Триада» было основано монахами буддийского монасты-

ря Шаолиньсы, и поныне широко известного в Китае как одно-

го из традиционных центров искусства рукопашного боя. Когда

монахи отказались признать установление маньчжурского прав-

ления, монастырь был осажден цинскими войсками и сожжен.

281

Почти все его защитники погибли в бою, избежать смерти, как

гласит легенда, удалось лишь «пяти старшим братьям», которые

отправились в странствие по Китаю, обучая народ искусству ушу

и призывая к борьбе с маньчжурами.

Наиболее активным в конце XVIII в. становится «Общество

Белого лотоса», в основе идеологии которого лежали идеи на-

ступления справедливой эры правления будды Майтрейи, при-

зывы к имущественному уравнению, свержению власти маньч-

журской династии. В 1796 г. под его руководством началось одно

из наиболее крупных в цинский период народных восстаний,

охватившее главным образом провинции Центрального Китая. На

протяжении 1798—1799 гг., когда народная война приобрела наи-

больший размах, повстанческим войскам удалось нанести ряд

поражений цинским войскам и взять под контроль значительные

территории.

Правительство, напутанное размахом восстания, сосредото-

чило все силы для его подавления. Были сменены неспособные и

бездеятельные военачальники, переброшены крупные подкреп-

ления. Примерно в 1800 г. в ходе гражданской войны наступил

перелом, ускоренный тем, что на сторону маньчжурского двора

перешли многие влиятельные кланы, верхи которых были напу-

ганы размахом народной борьбы и наступившей смутой. Отряды

местной самообороны, созданные ими, приняли активное учас-

тие в войне, оказывая помощь войскам центрального правитель-

ства. С восставшими расправлялись с крайней жестокостью. Насе-

ление, оказывавшее помощь инсургентам, насильно уводилось

из районов боевых действий, а их жилища и посевы уничтожа-

лись. В середине 1800 г. был схвачен и казнен в Пекине один из

наиболее популярных руководителей восстания Лю Чжисе, од-

нако сопротивление продолжалось.

Чтобы привлечь на свою сторону недовольных, цинские влас-

ти пообещали сократить налоги и поборы, а также простить тех,

кто готов прекратить сопротивление. Вместе с тем для содержа-

ния армии повстанцы были вынуждены проводить насильствен-

ные мобилизации и реквизировать продовольствие, что не всег-

да находило поддержку у населения. К концу 1803 г. пекинское

правительство смогло восстановить контроль почти над всей тер-

риторией Центрального Китая. Лишь в глухом районе на стыке

Сычуани, Хубэя и Шэньси, покрытом густыми лесами, продол-

жали укрываться последние отряды повстанцев. К середине 1804 г.

были подавлены и эти последние очаги сопротивления.

С поражением восстания 1796—1804 гг. религиозные секты и

тайные общества не отказались от дальнейшей борьбы. В 1813 г.

«Общество Небесного разума» (скорее всего, одно из ответвле-

282

ний «Белого лотоса») организовало восстание в Северном Китае

Его руководитель был объявлен правителем Китая, преемником

минской династии. В октябре 1813 г. отряд заговорщиков, насчи-

тывавший около 200 человек, проник на территорию «Запретно-

го города» — резиденцию маньчжурских правителей в Пекине

Однако нападение было отбито многочисленной дворцовой стра-

жей. Цинские войска расправились с восставшими, их предводи-

теле был схвачен и казнен. К началу 1814 г. были разгромлены

последние повстанческие отряды.

Несмотря нa поражения, религиозные секты и тайные обще-

ству продолжали антиправительственную деятельность на про-

тяжении всего ХIХ века. Под их руководством крестьяне и горо-

жане боролись против маньчжурской династии, требуя сокра-

щения налогов и повинностей, ликвидации коррумпированного

чиновничества.

Характер народной борьбы на рубеже XVIII—XIX вв. по срав-

нению с предшествующими эпохами не претерпел существен-

ных, изменений. Это были по-прежнему вполне традиционные

требования свержения династии, утратившей мандат на управ-

ление государством, подкрепленные патриотическими лозунга-

ми восстановления китайского правления.

3. ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ КИТАЯ НАКАНУНЕ

ВТОРЖЕНИЯ ИНОСТРАННЫХ ДЕРЖАВ

После маньчжурского завоевания характер социально-эконо-

мических отношений в Китае не претерпел кардинальных изме-

нений. Это в равной мере можно отнести к сфере как городской

экономики, так и аграрного строя. В этом смысле можно говорить

о едином минско-цинском периоде в истории Китая. Для этого

времени, с точки зрения функционирования экономических и

социальных институтов, характерно действие тех же тенденций,

которые сложились в стране в послесунский период. Они харак-

теризовались возрастанием значения интенсивного поливного

рисоводства, прогрессирующим увеличением численности насе-

ления, деградацией технологической основы сельскохозяйствен-

ного производства.

В соответствии с традицией и в цинский период все земли

делились на две категории: народные (минь) и чиновничьи или

государственные (гуань). Основой экономической и социальной

жизни в деревне продолжала оставаться китайская клановая об-

щина, покоившаяся на совместном владении землей и родствен-

ных связях, объединявших общинников. Земли, находившиеся в

283

коллективном владении, как правило, обрабатывались совместно,

а также сдавались в аренду членам общины или жителям сосед-

них деревень. Арендная плата, собиравшаяся с общинной земли,

принадлежала всему деревенскому коллективу. По установившейся

традиции коллективные земли, реально принадлежавшие общи-

не, включались в категорию гуань, т.е. с них, как и с других

земель, входивших непосредственно в казенный фонд, поземель-

ный налог не собирался.

На характер использования доходов от земли указывало само

название той или иной формы коллективного землевладения.

Получили распространение, например, «училищные» земли, до-

ход от которых шел на содержание деревенской школы, оплату

услуг учителя, помощь талантливой молодежи, желавшей про-

должить образование, испытать себя на государственных экзаме-

нах, если у родителей не было средств.

Доходы от «храмовых» земель использовались для религиоз-

ных церемоний в деревенском храме предков, а от «благотвори-

тельных» — предназначались для помощи наименее обеспечен-

ным членам общины. Перечисленные категории земель в соот-

ветствии с нормами обычного права запрещалось продавать и

покупать без согласия всех общинников.

Коллективная земельная собственность под разными названия-

ми была распространена во всем Китае. Однако особенно замет-

ную роль она играла в провинциях центрально-южного Китая,

где преобладало поливйое рисоводческое земледелие. В некото-

рых провинциях коллективные земли составляли около полови-

ны всего земельного фонда. Особенно велика была роль кол-

лективного землевладения в таких провинциях, как Гуандун,

Фуцзянь и Чжэцзян. Помимо коллективного владения пахотной

землей община контролировала невозделанные угодья, лесные,

неудобные для обработки земли.

В китайской деревне важная роль принадлежала и совместному

труду. В особенности это характерно для поливного рисоводства,

когда в период посева рисовой рассады, весьма непродолжитель-

ный, несколько соседних семей объединяли свои трудовые уси-

лия. Большую роль играла также коллективная деятельность по

поддержанию в порядке систем искусственного орошения, харак-

терная для большинства сельских районов Китая. Наличие кол-

лективной земельной собственности, совместная работа — все это

было истинным фундаментом деревенской жизни, сплачивало чле-

нов общины, препятствовало росту социальной дифференциации.

Кроме коллективного в общине существовало также индиви-

дуальное землевладение. Частные земли разрешалось продавать и

сдавать в аренду, однако обычное право обязьшало землевладельца

284

перед продажей земли предварительно заручиться согласием на

это членов общины и предложить землю для покупки сначала

кому-нибудь из них. В деятельности этого института проявлялись

владельческие притязания общины на индивидуальное землевла-

дение и стремление сохранить в неприкосновенности земельный

фонд общины в качестве единого целого.

Еще одной важной чертой китайской общины являлись род-

ственные связи, объединявшие, как правило, всех жителей де-

ревни. Основной формой этих связей продолжал оставаться пат-

ронимический клан--группа родственных семей, происходив-

ших от одного предка придерживавшихся обычая экзогамии. В

организации клановых отношений между северными и южными

районами Китая существовали определенные отличия: к северу

от Янцзы деревня состояла из нескольких кланов, к югу — клан

и деревня чаще всего совпадали.

Клановые отношения получали воплощение в культе предков

и сопутствовавших ему религиозных церемониях и социальных

институтах. Центром религиозной деятельности в деревне были

храмы, чаще всего посвященные духам предков. Здесь в соответ-

ствии с традицией проводились церемонии, посвященные пред-

кам — основателям патронимии, здесь же собирались все жители

деревни или представители групп, составлявших ее, для реше-

ния общедеревенских проблем.

Иногда храмы предков использовались как школьные здания,

в которых выходцы из клана, получившие образование, давали

уроки грамоты своим юным сородичам. Храмы были и штабами,

руководившими местными отрядами самообороны, предназна-

ченными для защиты клана от разбойничьих шаек, вооруженных

отрядов соседних кланов, а в некоторых случаях и от вторжения

правительственных войск.

Всеобщее распространение общинно-клановых связей, являв-

шихся подлинной основой социальных институтов китайской

империи, не противоречило наличию внутри общины (клана)

различных форм господства и подчинения, эксплуатации. Основ-

ной формой этой эксплуатации в деревне была аренда-издоль-

щина. Возникавшие внутри общинного коллектива арендные от-

ношения маскировались принадлежностью эксплуататора и экс-

плуатируемого к одному клану. Нередко (особенно в южных

районах) роль арендодателя играл богатый и могущественный

клан, эксплуатировавший более слабую общину. В этом случае

верхи и низы одной клановой группы объединялись, пытаясь

удержать в повиновении подчиненную общину. В источниках за-

фиксированы многочисленные примеры борьбы между домини-

рующими кланами или же между сильной и слабой коалициями

285

общин. Победа, одержанная одним из враждующих кланов в кро-

вопролитных сражениях, обеспечивала присоединение новых зе-

мель, контроль над водными источниками, а также центрами

местной торговли.

Сельская верхушка в китайской деревне состояла из двух ос-

новных групп. Первая — землевладельцы, происходившие в ос-

новном из разбогатевших общинников, сдававших землю в аренду.

Часто, эксплуатируя арендаторов, они сами с помощью членов

своих семей обрабатывали часть принадлежавшей им земли. Их

образ жизни мало отличался от той жизни, которую вела основ-

ная масса крестьян-землевладельцев, о чем можно судить по ма-

териалам местных хроник. Весьма типичной была следующая си-

туация. Ранним утром отец отдавал распоряжения своим сы-

НОВЬЯМ: один должен был пахать в поле землю,

другой

отправлялся

на рынок в соседнее большое село, третий, самый способный,

оставался дома и целиком посвящал себя изучению древних книг,

готовясь к сдаче экзаменов на получение ученого звания.

Вторая доминирующая социальная группа —землевладельцы,

составлявшие образованную часть китайского общества, облада-

тели ученых званий и чиновничьих рангов. К этой группе отно-

сились также выходцы из общин (разумеется, чаще из могуще-

ственных кланов), которым удалось получить образование и сдать

экзамен на получение ученого звания, что было стандартным

путем, открывавшим доступ к чиновничьей карьере. Они имено-

вались шэньши (т.е. «имеющие пояс», что являлось внешним при-

знаком принадлежности к образованной страте общества), образ

жизни, поведение и одежда сильно отличали их от основной массы

сельского населения. Те шэныии, которые являлись землевладель-

цами, также сдавали землю в аренду. Барская запашка и связан-

ное с ней хозяйство помещичьего типа, как и крепостническая

система, не получили в традиционном Китае сколько-нибудь

широкого распространения..

Однако далеко не все шэньши были достаточно крупными зем-

левладельцами, чтобы жить на земельную ренту. В этом случае

источником их основных доходов являлось занятие «интеллигент-

ным» трудом: они становились школьными учителями, репети-

торами, готовившими соискателей к государственным экзаменам,

руководили сельскими общественными работами, возглавляли

отряды местной самообороны. Те, кто стали чиновниками и по-

ступили на государственную службу, получали казенное жалова-

нье и имели некоторые «побочные» источники доходов. В целом

доходы группы шэньши от земельных владений вряд ли превыша-

ли одну треть от всех совокупных доходов этого социального слоя.

286

Доходы от службы, земельных владений и предпринимательства

распределялись соответственно как 3:2: 1.

Несмотря на родственные связи, объединявшие верхи и низы

общины, эксплуатация в деревне бьиа жестокой. Арендная плата

в зависимости от формы аренды колебалась от 30 до 70% урожая,

составляя в среднем по стране 40%. Широко были распростране-

ны обременительные залоги за взятую в аренду землю, подноше-

ния землевладельцам при заключении арендного договора. Вмес-

те с тем существовали и нормы традиционного обычного права,

свидетельствовавшие о том, что не только арендатор, но и зем-

левладелец нес определенные обязательства перед теми, кому он

передавал для обработки свою землю. Эти нормы обязывали арен-

додателя в случае неурожая и стихийных бедствий снижать аренд-

ную плату или отменять ее вовсе, если урожай погибал полностью.

В позднеимператорский период в Китае подавляющую часть

населения составляли самостоятельные крестьяне-землевладель-

цы, что являлось весьма существенной чертой аграрного строя

страны. В целом же господствовало мелкое и среднее землевладе-

ние. Большинство арендодателей владели 50—100 му земли (3—6 га),

а крестьяне имели в среднем 10—20 му (0,6—1,2 га). Крупные зем-

левладения, насчитывавшие сотни или тысячи му, были исклю-

чением и не определяли характер аграрных отношений. Как пра-

вило, землевладельцы-арендодатели занимались в деревне рос-

товщичеством, а сама ростовщическая эксплуатация наряду с

арендой являлась вторым важнейшим источником процветания

деревенских верхов.

Самостоятельное крестьянство владело более чем половиной

пахотных земель и составляло более половины всего сельского

населения. Хозяйства таких крестьян-землевладельцев были наи-

более широко распространены к северу от Янцзы, где роль аренд-

ных отношений была неизмеримо менее значительной, чем на юге.

Все землевладельцы обязаны были платить налоги. Основным

являлся единый подушно-поземельный налог, введенный в пер-

вой половине XVIII в. Его величина исчислялась в зависимости

от количества и качества земли, находившейся во владении того

или иного двора. Вносить налог за землю были обязаны все кате-

гории землевладельцев, включая и те группы, которые можно

отнести к господствующему классу. Не делалось исключения и

для шэньши, которые освобождались только от трудовых повин-

ностей, но за ними сохранялось их главное обязательство перед

государством — служить ему, исполняя труд ученого-книжника

или чиновника-бюрократа.

Подушно-поземельный налог являлся одной из форм ренты-

налога и свидетельствовал о том, кто же являлся верховным и

287

истинным собственником земли в императорском Китае. Таким

собственником было государство, в сущности, сдавшее землю в

аренду тем, кто фигурировал в налоговых реестрах в качестве

владельцев. С этой точки зрения между шэньши, землевладель-

цем-арендодателем и рядовым крестьянином не было существен-

ных отличий — все они были всего лишь держателями государе-

вой земли.

Часть пахотных земель (примерно 10%) принадлежала непо-

средственно императорской фамилии, а кроме того, маньчжурс-

кой аристократии, офицерам и солдатам маньчжурских войск. Земли

императорских поместий обрабатьшались прикрепленными к ним

крестьянами. Так же обрабатьшались и земли служивших в «вось-

мизнаменных»- войсках маньчжуров, которые помимо этого ши-

роко использовали труд многочисленных рабов, захваченных ими

в период борьбы за завоевание Китая. «Восьмизнаменные» земли

были расположены главным образом в районах Северного Китая

и вокруг 72 городов, признанных стратегически важными цент-

рами. В них размещались маньчжурские гарнизоны, солдатам и

офицерам которых в первые годы правления маньчжурской ди-

настии были переданы земли, конфискованные у местного ки-

тайского населения.

Как и в минский период, в цинском Китае была распростра-

нена еще одна форма казенного землевладения — военные посе-

ления-, земли которых обрабатывались воинами пограничных гар-

низонов. Однако эти отношения, привнесенные в Китай завоева-

телями-кочевниками, не могли сколько-нибудь существенно

изменить традиционный общественный строй. На протяжении

XVIII — начала XIX вв. рабство все в большей мере приобретало

черты крепостных отношений, а особый статус «восьмизнамен-

ного» землевладения был ликвидирован в середине XIX в.

Процесс социальной дифференциации, естественным обра-

зом протекавший в клановых общинах, приводил к формирова-

нию на одном полюсе общинных богатых верхов, на другом —

малоземельного и безземельного бедного крестьянства. Эти явле-

ния, отчетливо наблюдаемые на всем протяжении истории им-

ператорского Китая и подчиненные закономерности цикличес-

кого движения, так и не привели к разложению общинно-кла-

новой основы социальной жизни китайского общества. Этому

препятствовало государство, заинтересованное в сохранении тра-

диционной социальной структуры и являвшееся высшим собствен-

ником земли. Этому процессу оказывали противодействие и сами

общинные институты, тормозившие процессы имущественной

дифференциации между верхами и низами общины при помощи

системы взаимопомощи, благотворительности и т.д.

288

В организации городского ремесла на протяжении XVII—XVIII вв.

также не произошло глубоких перемен по сравнению с перио-

дом правления минской династии. Торговое и ремесленное насе-

ление объединялось в корпоративные организации (хан), при соз-

дании которых важную роль играли клановые и земляческие свя-

зи. Характерной чертой китайских городских корпораций (впрочем,

как и в подавляющем большинстве других стран Востока) было

господство цехо-гильдий, когда ремесленник, как правило, яв-

лялся и продавцом собственной продукции, что свидетельствова-

ло о незавершенности процесса отделения торговли от ремесла.

Торгово-ремесленные корпорации, обладавшие правами внут-

реннего самоуправления, являлись, по существу, организация-

ми, предназначенными для сбора налогов и отбывания повин-

ностей в пользу казны. Частное ремесло (сы), как и частное зем-

левладение (минь), было обложено многочисленными налогами

и повинностями. Подобно крестьянину, частный ремесленник был

беззащитен перед властями, имевшими право привлечь мастера

из самой отдаленной провинции к работе на столичных казен-

ных предприятиях. При этом только на дорогу могло уйти не-

сколько месяцев. Власти придирчиво контролировали частные

ремесленные предприятия, перераспределяли его доходы в пользу

государства, производя «закупки» ремесленной продукции по

ценам, значительно уступавшим рыночным.

Как и в предшествующие эпохи, маньчжурское правительство

продолжало руководствоваться традиционной теорией, согласно

которой земледелие являлось основным, а торговля и промыш-

ленность — вспомогательным занятием подданных. Процветаю-

щий предприниматель и купец рассматривались властью не как

опора трона, а, скорее, как нежелательные и даже потенциально

опасные для устоев государства социальные фигуры. Поэтому

китайские города не обладали особым правовым статусом, спо-

собным обратить их не только в центр экономической жизни, но

и в автономный от властей центр политической активности. В этом

смысле сколько-нибудь существенная разница между городом и

деревней отсутствовала. Управление в городе возлагалось на чи-

новников, присланных из столицы и являвшихся в равной мере

всесильными как в городе, так и в деревне.

Пренебрежительное отношение к частной ремесленно-торго-

вой деятельности проистекало также из того, что императорский

двор использовал развитый казенный ремесленный сектор, а это

позволяло не зависеть от частного ремесленного производства.

Казенные предприятия действовали в различных отраслях произ-

водства и вполне обеспечивали маньчжурский двор, высшие слои

289

чиновничества и армию. В условиях господствовавших социальных

отношений имущество и жизнь предпринимательских групп на-

селения ни в коей мере не были защищены законом. Последнее

обстоятельство являлось весьма серьезным препятствием на пути

становления капиталистических отношений.

Правление цинской династии не внесло ничего существенно

нового в характер политического строя китайской державы, про-

должавшей оставаться «восточной» деспотией. Самодержавный

правитель пользовался неограниченной властью, а управление

страной основывалось на классических формулах, появившихся

еще в древности и переживших века. Они звучали так: «В Подне-

бесной нет земли, кроме той, что принадлежит государю» и «Все

живущие на этой земле являются подданными государя». Эти опре-

деления, ставшие отправным пунктом законодательства цинско-

го Китая, отражали огромную роль государства и его правителя,

который являлся одновременно верховным собственником всех

земель и неограниченным властелином своих подданных.

Цинский правитель в соответствии с китайской традицией

именовался Сыном Неба, что прямо указывало на его Боже-

ственное происхождение, и считался лицом священным, по-

средником между Небом и людьми. Концепция Божественной

сущности не только императорской власти, но и самого вер-

ховного правителя усиливалась в силу того, что он играл роль

верховного жреца, совмещая таким образом политические и

сакральные функции. Это находило выражение в следующем:

дважды в год верховный правитель возглавлял самые важные, с

точки зрения китайцев, религиозные церемонии, отправлявши-

еся в столичных Храме Земли и Храме Неба. В них император

проводил ритуальную борозду по специально подготовленному

для него полю, что символизировало благополучное начало сель-

скохозяйственных работ, возносил моления и приносил жерт-

вы Небу, призывая его быть милостивым к его подданным. В

соответствии с законом под страхом смерти было запрещено

произносить вслух собственное имя императора, который име-

новался по девизу его правления. Например, первый маньчжур-

ский император правил под девизом «Шуньжи», что в переводе

означает «благоприятное правление». Подданным, не прибли-

женным ко двору, было запрещено видеть лицо правителя, по-

этому во время следования его кортежа окна и двери домов сле-

довало наглухо закрывать.

Сын Неба, совмещавший в своей деятельности верховное за-

конодательное и административное начала, опирался на два со-

вещательных органа: императорский секретариат и военный со-

290