Макаренко В.П. Аналитическая политическая философия
Подождите немного. Документ загружается.
дукты стратегий, которые обслуживают мощные производительные силы.
Одновременно Фуко ничего не пишет о макросубъектах гегелевской и
марксистской философии истории. Он фиксирует прерывности и разломы
исторических трансформаций. Ни одна из них не смогла преодолеть влияние
традиций, развития и эволюции. Поэтому настоящие социальные
преобразования еще и не начинались. Для аргументации этого вывода Фуко
применяет ницшевскую генеалогию морали для анализа институтов и
дискурсов. Генеолог обязан изучать их корни таким образом, чтобы
обнаружить голую борьбу за власть как основание всех институтов и
дискурсов. Исторические изменения непоследовательны именно потому, что
вдохновляются волей к власти, а не замыслами и целями. Генеалогический
анализ истории предполагает «... регистрацию единичных событий
изолированно от любой единообразной целенаправленности. Генеолог должен
теоретически закреплять действительный разброс происходящих событий»51.
Концепции типа гегельянства, марксизма и т. д. стремятся втиснуть
разные исторические события в одну объяснительную схему. Все они
квалифицируются Фуко как тотализирующие теории, оправдывающие
господство. Концепт многообразного разнообразия жизни как органической
(организованной) целостности есть стратегия власти. Он способствует
воспроизводству власти, если даже разрабатывается критически мыслящими
интеллектуалами и борцами за социализм. Об этом свидетельствует опыт
бюрократического государственного социализма в СССР. Эксперты-
интеллектуалы используют тотализирующие теории для оправдания и
осуществления собственной власти одновременно.
Фуко требует изменения социальной роли теории. Теория не обязана
обслуживать авторитарную власть. Но и
353
сама должна освободиться от существующих в ней авторитарных тенденций.
Социальная и политическая теория должна быть локальной и региональной
практикой. Таких практик много. Поэтому должно существовать множество
теорий вместо одной. Роль интеллектуалов тоже должна измениться: « Роль
интеллектуала уже не сводится к тому, чтобы стоять впереди или сбоку для
высказывания обществу подавляемой истины. Интеллектуал обязан соперни-
чать с любыми формами власти, которые преобразуют его в собственный
субъект и средство знания, истины, сознания и дискурса» 52. Интеллектуалы не
должны выдвигаться вперед в качестве представителей народа или авангарда
пролетариата. Сама претензия говорить от имени других является позорной.
Ж. Деррида тоже развивает идеи позднего Хайдеггера. Он создал
программу критической деконструкции форм дискурса, типичных для
рациональности Запада. Деррида вышел на международную философскую
сцену в 1967 г., опубликовав три книги одновременно - « Голос феномена»,
«Грамматология» и « Письмо и различие». Деррида разрабатывает понятие
деконструкции на основе противопоставления феноменологии Гуссерля,
которая направлена против редукционистской рациональности Просвещения:
«Гуссерль надеялся на то, что непредвзятое описание сущностных структур
опыта конституирует новую строго научную философию. Она станет
аподиктическим основанием эмпирических наук и одновременно преодолеет их
объективистскую тенденцию. Эта тенденция уже привела к катастрофическому
культурному падению конституирующей роли субъективности»53.
Феноменологический метод описывает содержание сознания,
абстрагируясь от вопроса об эмпирическом существовании объектов сознания:
«Гуссерль полагал, что с
354
помощью epoche или вынесения за скобки тезиса о том, что опыт отражает
действительность, можно провести различие существенного и эмпирического
(содержания и предмета представлений) в любом опыте» 54. Деррида согласен
с трансцендентализмом Гуссерля в ответ на вызов позитивистской науки. Но
феноменологический проект так и не был реализован. Для решения этой задачи
Деррида предлагает структуралистское преобразование феноменологии,
применяя ту же процедуру по отношению к аналитическим аргументам
витгенштейновской философии языка. Деррида пролагает путь от значения
(субъекта речи) к знаку (анонимной системе языка). Тем самым антигуманизм
направляется против ядра метафизики.
Первая цель критики Деррида - метафизика присутствия, которая
воплощена в феноменологии Гуссерля. Эта метафизика рассматривает значения
(содержание сознания) как сущностно независимые от укорененности в языке.
В феноменологии язык считается знаком репрезентации и передачи значений. А
существенными полагаются акты смысловой интенции и чистые значения -
интен-циональные и интроспективные данные. Знак - чисто случайный
(произвольный) носитель мысли. По мнению Деррида, такой подход не в
состоянии постичь квазитрансцендентальную роль знака. Это объясняется
фоно-центризмом культурной традиции Запада - господством устной речи над
писаной.
Гуссерль тоже не свободен от этой традиции. Он придавал главную роль
непосредственному присутствию речи за счет письма. « Однако мимолетная
ясность и чистота голоса и звука благоприятствует тому, что слова
проглатывают значения. Гуссерль „ платонизировал" значение. Деррида
стремится обнаружить неразрывность интеллигибельной системы и знакового
субстрата ее выражения,
355
описывая при этом трансцендентальный примат знака над смыслом. Речь
отличается непосредственностью. В отличие от речи письмо отрывает любой
произвольный текст от контекста его появления» 55. Иначе говоря, письмо
показывает, что значение не требует присутствия субъекта. Письмо возникает
на базе системы знаковых оппозиций. Эта система образует язык как основу
значений. Если указанные свойства письма открыты, то их можно обнаружить
и в других формах мышления и дискурса. Любое применение языка включает
репрезентацию и потому есть частный случай общего смысла письма.
Согласно Деррида, любой акт репрезентации есть познание тождества,
различия и контекста времени. Репрезентация - это нередуцируемая
взаимозависимость различия и расстояния ( промежутка времени, дистанции):
«Наличный в данный момент времени опыт возможен на основе акта
репрезентации, а наблюдение - на основе познавательной реконструкции.
Значит, различие отрезков времени, т. е. элемент разности, неизбежно
присутствует в спонтанности любого мгновения. На горизонте указанного
мнимо абсолютного присутствия маячит различие во времени и совершенно
иное. Этот комплекс Деррида определяет как пассивное различие или
дистанцию производства различий» 56.
Итак, любая репрезентация скрывает различия и промежутки времени.
Для их определения Деррида применяет неологизм differance 57. Данное
свойство репрезентации показывает, что письмо не обладает строго опреде-
ленным смыслом. Оно не имеет отношения к первичному смыслу, который
имел в виду автор текста и устного высказывания. Интерпретатор отбрасывает
герменевтическую надежду на приближение к истинному смыслу текста. Текст
- это потенциальная бесконечность контекстов
356
и интерпретаторов. Он порождает репродукцию - бесконечный разброс и
умножение смыслов: « Репродукция - это неизбежное продуктивное
множество» 58. Она подрывает любые устойчивые моменты интерпретации и
культивирует бесконечную многозначность: « Смысл всегда ускользает от
любого единообразного и сознательного человеческого понимания. В
письменном языке содержится возможность бесконечной репродукции смыслов
- неограниченного множества новых контекстов и интерпретаций» 59.
Мышление - это бесконечное число различий.
Из концепции Деррида вытекает особая критическая практика
деконструкции. Она направлена против метафизики присутствия в целом и
системы Гегеля - в первую очередь. Деконструкция - это средство выхода за
пределы бытия в целом и налично данного бытия в особенности: «Определение
разности - это прежде всего граница, разрыв и ликвидация гегелевского
понятия снятия во всей его системе, во всех ее интерпретациях и практических
приложениях данной системы» 60. Гегелевская диалектика стремится к
синтезу, который включает и нейтрализует противоположности. По мнению
Деррида, такой синтез никогда не достижим. Вопреки Гегелю, напряженность и
конфликт - главная характеристика понятийных оппозиций. Они
конституируют метафизическое и политическое мышление Запада как
множество определенных иерархий насилия - один член оппозиции всегда
стоит выше и господствует над другим.
Оппозиции сознания-тела, мужского-женского, разума-чувства,
тождества-различия конституируют мышление Запада и являются главным
объектом атаки Деррида. Для этого используется стратегия внутренней и
внешней критики: « Внутренняя критика всегда действует на определенной
территории и никогда не покидает ее. Она ис-
357
пользует имплицитное содержание основных понятий и первичных проблем
для их радикального преобразования. Внешняя критика - это постоянное
изменение внешней территории боевых действий для навязывания противнику
своей воли. Она предполагает абсолютный разрыв с данными понятиями и
проблемами. Конечно, невозможно полностью порвать все связи с
дихотомиями западной метафизики. Но в той же степени невозможен синтез в
гегелевском смысле слова. Деконструкция предполагает бесконечный анализ.
Он необходим для предотвращения двух угроз: тривиальной нейтрализации
двоичных оппозиций метафизики; расположения мысли в замкнутом
пространстве данных оппозиций, что означает согласие с ними»61.
Кроме деконструкции иерархий насилия в западной метафизике надо
похерить все иерархии западной политической мысли: « Деконструкция
противостоит языковой политике, которая под маской мнимой нейтральности
теоретических дискурсов скрывает остракизм, репрессии, маргинализацию и
ассимиляцию. Деконструкция не сводится к языку. Ее надо применить ко всем
социальным и политическим институтам и жизни общества в целом без
исключения. Деконструкция выражает голос иного в западном рационализме.
Она противостоит совокупному насилию над природой, людьми и другими
народами. Выступает от имени того, что не помещается в европейских схемах
мысли и действия. И требует предоставить иное его собственной участи» б2.
Концепция Деррида повлияла на французских теоретиков
постмодернизма и феминизма. Она применяется при разработке программы
антиавторитарного социализма «... как определенной структуры, а не власти,
сосредоточенной в одном центре. С точки зрения такого социа-
358
лизма единство не связано с организованным авторитарным движением. Оно
означает артикуляцию многообразного дифференцированного множества» 63.
Сам Деррида выступает против колониализма, за феминизм и отказ от поисков
недостижимой истины. Такой отказ - проявле-ние политического радикализма.
Пример - роль Нельсона Манделы в борьбе с апартеидом.
Деррида не выработал конструктивную политическую позицию. Он
отрицает систематическое теоретизирование. Его суждения на политические
темы ироничны и сопровождаются репликой: «Все политические языки и тер-
мины по-прежнему метафизичны в фундаментальном смысле слова» 64.
Деррида отвергает активное участие в социальной жизни, поскольку оно
невозможно без четкой позиции и одобрения ( отрицания) определенных
ценностей. Он предлагает роль скептического наблюдателя и критика, которая
в конечном счете равнозначна признанию существующего социального и
политического порядка.
7.5. Всеобщий демонтаж
Антигуманистическая критика субъекта - это массированная атака на
основные категории политической мысли и практики Запада. Под сомнение
ставится все. Отвергаются господствующие формы экономики и власти - капи-
талистическая рационализация экономики и бюрократическая рационализация
государства. Высмеиваются философско-политические предпосылки
сопротивления данным социальным и политическим формам. Марксизм и
экзистенциализм рассматриваются как модификации такого гуманизма,
который привел к уничтожению десятков миллионов людей. Традиция
Просвещения и после-
359
довательные варианты ее критики считаются одинаково ответственными за
позорные события новейшей истории Европы - от империалистических войн и
геноцида до Гулага и Холокоста. Только радикальная критика есть средство
освобождения от проекта современности. Он уже не в состоянии скрыть свои
постыдные тайны. Западная цивилизация погрузилась в катастрофу. Все
возможные роли и движения в просвещенческой игре исполнены.
Постмодернизм предлагает последнюю попытку отбросить фатальный
комплекс истории Запада. Антигуманизм потряс основания западной
политической мысли. Поздний Хайдеггер разработал концепцию демонтажа
метафизики, а Деррида ее реализовал в постулате о деконструкции. Тем самым
фундаментальные понятия современности рушатся. Ж.-Ф. Лиотар - яркий
представитель постмодернизма - продолжает работу разложения. На
протяжении профессиональной карьеры он занимал разные политические
позиции - от неомарксизма через спонтанный анархизм до скептического
консерватизма. Его интерес к проблеме справедливости выразился в попытке
отчитаться на тему о состоянии постмодерна. По мнению Лиотара, современная
эпоха отличается доверием к метадискурсам или метанарративам, которые
легитимизируют одновременно науку и государство: « Первое и второе
вытекает из одной перспективы или ... из одного и того же „ выбора", который
зовется „ Запад"... Метадискурсы выступают в формах . диалектики Духа,
герменевтики смысла, эмансипации разумного субъекта или трудящегося, роста
богатства и т. п."»65.
Лиотар выделяет два типа постпросвещенческой мысли: дискурс об
эмансипации ( который имплицитно содержится в современной науке и в
политике Французской революции) и спекулятивный дискурс Гегеля. Вера в
эти ме-
360
танарративы зашаталась после радикальных изменений общества и культуры в
XX в. Постиндустриальное общество - это господство такого способа
производства, при котором главная роль принадлежит знанию и информаци-
онным технологиям. Культура постмодерна - культурный и интеллектуальный
эквивалент данной формы общества. Эта культура уже не верит в
метадискурсы. Но в результате стечения обстоятельств отбрасывание
легитимности современного разума стало следствием требования
легитимизации как специфического продукта современности.
Из этих посылок Лиотар извлекает скептические и антиавторитарные
выводы. В настоящее время невозможно искусственно соединить и
гомогенизировать общество с помощью большой теории. Современное
общество воплощает не ньютоновскую механику, а множество гетерогенных
языковых игр и фрагментарной институционализации. Оно состоит из кругов
обобществления, подчиненных прагматике языковых частиц. Теория
консенсуса Ха-бермаса игнорирует разнообразие языковых игр и сводит их к
единству, основанному на насилии: «Консенсус стал устарелой ценностью, он
подозрителен» 66. Только гетерогенные социокультурные формы
сопротивляются духу эффективности - редукции общества к системе с
эффективным соотношением входа и выхода. Но время всякой стабильности
истекло. Вполне можно обойтись временными и локальными консенсусами и
договорами. Любые ностальгические пережитки большой теории опасны. За
них приходится расплачиваться террором и эффективностью путем исключения
(или его угрозы) партнера из игры. Модернизм - союзник постмодернизма в
войне с тотальностью. Но лишь в той мере, в которой отвергает правила
поведения, художественного изображения и теоретического нарратива. Так
понятый постмодерн является не
361
концом модерна, а модернизмом, постоянно присутствующим, причем такое
состояние является постоянным.
Критика - главный элемент постмодернистского анализа современного
общества. Она есть ответ на катастрофы истории XX века. Тоталитаризм
реализовал все следствия большой политической теории, в том числе стрем-
ление согласовать социальную жизнь с волей народа и целью социалистической
утопии. Поэтому любые формы дискурса надо демонтировать. Политический
дискурс воплощает стремление к тоталитарному господству над разнообразием.
Взамен постмодернизм предлагает множество позиций субъекта. Всякие
декларации политиков подозрительны. Еще большего недоверия заслуживают
эксперты-интеллектуалы. Специалисты в области демократических процедур и
условий волеизъявления общества тоже врут. Всякое рационалистическое
сведение иного к тождеству и единству угрожает человеческой идентичности.
Крайне трудно извлечь из постмодернизма какую-либо конструктивную
политическую мысль. Например, Лиотар вещает, что «... нужно идти к идее и
практике справедливости, которая не была бы привязана к консенсусу» 67.
Однако эта декларация никуда не ведет, кроме мутных рассуждений о пользе
различия, разнообразия, локальности, временности и т. п. Другие авторы
пытаются уточнить постмодернистский образ политики и критикуют коллек-
тивистский идеал социализма и феминизма: « Стремление к взаимной
идентификации в социальных отношениях связано с сектантством,
шовинизмом и расизмом. А тяга к единству и гармонии с социальным целым
продуцирует барьеры, дихотомии и исключения» 68. Ж. Бодрийяр раз-
рабатывает политическую экономию знака и дает ситуационный анализ
общества как зрелища. Но из его работ тоже нельзя извлечь конструктивную
концепцию политики 69.
362