Ларош Г. Глинка и его значение в истории музыки

Подождите немного. Документ загружается.

Глинка и его значен\е Статья третья

въ истор\и музыки и послёдняя

190

ознаменоваться шумнымъ, блестящимъ празднествомъ.

Этотъ второй моментъ исчерпывается заключен\емъ

финала, хоромъ «Слава великимъ богамъ», которымъ и

оканчивается опера.

Два мотива, на которыхъ построенъ этотъ хоръ,

намъ известны изъ увертюры, где первый изъ нихъ

(«Слава») составляетъ вступлен\е и въ посдёдств\и

играетъ обширную роль въ тематизац\и, второй же

(мелод\я оркестра, играемая скрипками и альтами во

время словъ хора «Да процвётаетъ въ полной силе и.

красё» и пр.) есть главная тема. Самая постройка этого

заключительнаго хора (начинающаго, после того какъ

предшествующая фраза окончилась каденц\ей въ си-бе-

моль мажоръ, прямо и внезапно въ ре-мажоръ) въ

продолженго 68 тактовъ строго придерживается

увертюры (разнясь отъ нея только въ инструментовкё,

такъ какъ увертюра написана для одного обыкновенного

оркестра, безъ участ\я военнаго, а финалъ для двухъ

оркестровъ); отсюда, вместо перехода къ песне Руслана:

«О Людмила, Лель сулилъ мне счастье» дёлаемаго въ

увертюре, начинается небольшая фраза Ратмира и

Гориславы („Радость и утеха») обращающихся къ

молодой чете съ поздравлен\ями. Фраза эта, по своей

модуляц\онной постройкё, содержитъ сильную примесь

церковныхъ ладовъ, хотя тонъ ея собственно есть фа-

мажоръ; въ противоположность шумному, громкому

хору, предшествующему ей, она аккомпанируется

только арфой и pizzicato струннаго квинтета.

Оригинальная и красивая, она отличается легкостью и

грац\ей, въ особенности второе ея колено, где въ

аккомпаниментё литавры и волторны поочередно

напоминаютъ (pianissimo) мотивъ «Слава» предыдущаго

хора, Внезапная модудяц\я целою массой обоихъ

оркестровъ возвращаетъ насъ къ фразё « Да

процвётаетъ» , которая повторяется цёликомъ; после

нея Ратмиръ и Гориславы также повторяютъ «Радость и

утехи», только въ си-бемоль мажоръ, вместо фа-мажоръ;

Глинка и его значен\е Статья третья

въ истор\и музыки и послёдняя

191

за исключен\емъ перемены тональности, да и

нёкоторыхъ обращён\й голосовъ Ратмира и Горислава, и

это повторен\е буквально. Новое, столь же внезапное

возвращен\е въ тонъ ре-мажоръ ведетъ, наконецъ, къ

пепорац\и этого обширнаго и гранд\ознаго финала,

начатки которой также были намёчены въ увертюрё, но

получили здёсь гораздо болёе широкое развит\е. Въ это

заключен\е Глинка внесъ (въ военный оркестръ и въ

контрбасы и в\олончели обыкновеннаго оркестра)

мотивъ лезгинки, что не мало смущало критику. Какой

смыслъ имёетъ лезгинка въ К\евё, и именно въ моментъ

празднован\я торжества надъ Черноморомъ, къ

обстановкё котораго принадлежитъ и лезгинка? Мнё

кажется, что лезгинка обозначаетъ здёсь участ\е въ

этомъ общемъ ликован\и дружины Черномора; что ею

выражается соединен\е этихъ пришельцевъ съ

К\евлянами въ чувствё общей, братской радости. Съ

музыкальной точки зрён\я нельзя не признать что отъ

присоединен\я этихъ иностранцевъ тонъ общей

веселости много выигралъ. Лезгинка имёетъ нёчто

беззавётно, изступленно веселое, она придаетъ

заключен\ю оперы вакхическ\й оттёнокъ, котораго безъ

нея не было бы. Техническ\й пр\емъ ея введен\я

искусенъ и совершенно свободенъ отъ принужден\я и

натяжки — контрапунктическихъ недуговъ,

неизвёстныхъ Глинкё. Роскошные, ослёпительно-

блестящ\е аккорды замыкаютъ собой широко-развитый

финалъ и завершаютъ здан\е цёлой оперы.

О разобранномъ сейчасъ финалё можно

сказать,

что онъ хорошъ до непрактичности. Извёстно, что

далеко не вся публика высиживаетъ оперы до конца, а

тёмъ болёе такую обширную оперу, какъ Русланъ, одну

изъ длиннёйшихъ

въ лётературё оперъ; поэтому

большинство оперныхъ заключен\й, разчитанныя на

шумъ сборовъ къ отъёзду, ходьбы и двиганья стульевъ,

написаны съ весьма извинительною небрежностью.

Заключен\е же Руслана и Людмилы, какъ по своему

Глинка и его значен\е Статья третья

въ истор\и музыки и послёдняя

192

гранд\озному содержан\ю, запечатлённому

праздничнымъ блескомъ и великолёп\емъ, такъ и по

своей колоссальной формё, широкой, полной и

превосходно-округленной, составляегь произведен\е

мастерское; а опытъ доказалъ, что дёйствительно, шумъ

ходьбы и двиганья стульевъ часто заглушалъ это

мастерское произведен\е. Но здёсь лишь повторяется, въ

болёе рёдкомъ примёрё, та непрактичность идеальнаго

изящества, которою (если вмёнять красоты въ

недостатки), грёшитъ вся опера отъ начала до конца.

Будучи совершенно лишена второстепенныхъ, менёе

тщательно отдёланныхъ сценъ и парт\й, почти не

спускаясь съ высшаго уровня вдохновен\я, опера

Русланъ и Людмила не представляетъ вниманию

слушателя возможности отдыха и сосредоточен\я на

главныхъ пунктахъ. Между тёмъ обычай слушать не

цёлую оперу, а только три, четыре наиболёе выдающ\еся

ея нумера, весьма распространенъ и будетъ держаться,

пока будутъ держаться итал\янск\я оперы, ведш\я его.

Для пониман\я Руслана и Людмилы такой обычай не

примёнимъ, и вотъ еще причина, кромё сценическихъ

недостатковъ либретто, объясняющее неуспёхъ и

непопулярность этой оперы. Но эта непопулярность —

явлен\е

временное. До сихъ поръ не

было примёра,

чтобы велик\я народныя произведен\я искусства

навсегда оставались, въ средё своего же народа,

нелюбимыми и непризнанными. Они только бываютъ

болёе или менёе долго непоняты. Невыгодныя внёшн\я

свойства Руслана и Люмилы (не говоря уже о томъ,

слишкомъ далекомъ отъ идеала, исполнен\и, о скудной и

скупой обстановкё, которыя достались на долю этой

оперы) достаточно важны, чтобъ объяснить печальный

фактъ медленнаго усвоен\я этой капитальной оперы

вашимъ эстетическимъ сознан\емъ. Но непониман\е

заслугъ Глинки на оперномъ поприщё, кажется,

начинаетъ отживать и мало-по-малу замёняется

отношен\емъ, исполненнымъ благоговён\я и энтуз\азма.

Глинка и его значен\е Статья третья

въ истор\и музыки и послёдняя

193

Со временемъ масса усвоитъ воззрён\е, которое теперь

живо и крёпко въ умахъ меньшинства, — что Русланъ и

Людмила не только обогатила музыкальную технику

первоклассными образцами формъ, гармон\и и

инструментовки, но также внесла въ музыкально-

драматическ\й стиль новые задатки его будущаго

развит\я: новыя средотва выражения с\туац\я и

обрасовки характера, цёльныя и живыя музыкальныя

личности, сильная индивидуальность которыхъ

заставляетъ блёднёть все, что ямёется въ этомъ родё въ

оперкой музыкё. Русланъ и Людмила — опера съ важыми

недостатками; и этихъ недостатковъ (я разумёю

упомянутые сценическ\е) въ иныхъ операхъ нётъ. Но

уступая многимъ операмъ, напримёръ, французской

школы, во внёшностяхъ, въ лоскё сценическаго „шика",

Русланъ и Людмила, если взглянуть не на

отрицательныя, а на положительныя стороны этой

оперы представляетъ неисчерпаемыя сокровища поэз\и

и психическаго анализа. Даже помимо ар\й и хоровъ

Руслана, одного речитатива этой оперы достаточно

чтобъ убёдить изучающаго ее критика въ ея особенной

важности въ области музыкальной драмы, для которой

оригинальное создание нашего безсмертнаго Глинки

открываетъ новые, невёдомые до него горизонты.