следствие интервенций ЦБ РФ (на первых порах скупавшего излишки
нефтедолларов, разбавленных затем потоком «горячих денег» из-за
рубежа), проводимых с целью не допустить существенного укрепления
курса рубля, — то двузначные темпы потребительской инфляции в течение
девяти из последних 10 лет также не должны удивлять.
Во-вторых, не удалось существенно перестроить и структуру
экономики. К концу 2008 г. большинство секторов так и не смогли
кардинально изменить свою диспозицию на карте российской экономики,
несмотря на активные попытки правительства и денежных властей
притормозить чрезмерное укрепление рубля, угрожающего развитию
отечественной промышленности. [21]
Логика такого подхода объяснима, ведь именно сырьевой сегмент,
нуждающийся в более слабом курсе рубля, в начале 2000-х создал задел
для будущего экономического благополучия, а получивший стартовый
импульс обрабатывающий сектор, который в 2002—2003 гг.
демонстрировал динамику более 10%, требовал дополнительной
поддержки. Впоследствии обрабатывающие отрасли давали +5,7%
ежегодно, что, возможно, действительно имело место благодаря
сдерживаемому укреплению рубля. В то же время данный факт
использовался и сторонниками более «рыночного» подхода к
курсообразованию: раз промышленность успешно развивается в условиях
«крепкого» рубля, то и разговоры о его разрушительном влиянии на
индустрию преувеличены. Однако практика показала, что изменения в
структуре ВВП носили в основном косметической характер, устойчивость
промышленного роста оказалась мнимой, а российская экономика
сохранила сырьевую зависимость, которая, в конечном счете, стала ее
«ахиллесовой пятой» в условиях глобального кризиса. [12, с. 20-24]
На всем протяжении 2000-х годов самочувствие национального
хозяйства России, ее финансовой системы преимущественно определялось
состоянием мировых рынков – расширением производства и потребления,