Купина Н.А., Хомяков М.Б. Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности: Коллективная монография

Подождите немного. Документ загружается.

ским выводам и рекомендациям, относящимся к сфере философии

понимания и сотрудничества.

Философия должна врачевать души, а не выстраивать ряды и ко*

лонны. Такова ее толерантная миссия в современном мире.

РУССКИЙ МЕНТАЛИТЕТ:

ВОЗМОЖНОСТИ ТОЛЕРАНТНОСТИ

Б. В. Емельянов

В последнее десятилетие в общественных и гуманитарных науках

наиболее востребованы два понятия — «менталитет» и «толерант*

ность». Содержательный анализ этих понятий был дан учеными,

имеющими различные философские и социально*политические

взгляды, чем и объясняется разнообразие предложенных ими трак*

товок менталитета и толерантности. Чтобы дать характеристику ос*

новных черт русского менталитета и ответить на вопрос, какое мес*

то в нем занимает толерантность, проанализируем оба понятия, ис*

ходя из некоторых устоявшихся их определений.

В первом приближении менталитет — это устойчивые представ*

ления национальной общности и/или отдельной личности о мире,

их социокультурные ценности и нормы, ритуалы, обычаи*. Как обо*

значение склада ума, мироощущения, мировосприятия понятие

«менталитет» стало употребляться недавно. До него в этом смысле

чаще всего использовалось понятие «национальный характер».

Но и с ним дело обстоит непросто, поскольку некоторые ученые, на*

пример Л. Н. Гумилев, считают, что «так называемый «националь*

ный характер» — миф, ибо для каждой новой эпохи он будет другим,

даже при ненарушенности последовательных смен этногенеза» [Гу*

милев 1994: 432]. Другие, признавая существование национального

характера, отрицают возможность его научного познания. Так, Г. Га*

чев, говоря о национальном характере, пишет: «Ощущаешь, что он

есть, но, как только пытаешься его определить в слова, — он часто

Раздел 1. Философские аспекты проблемы толерантности 51

улетучивается, и ловишь себя на том, что говоришь банальности, ве*

щи необязательные, или усматриваешь в нем то, что присуще не

только ему, а любому, всем народам» [Гачев 1998: 55]. И все же, не*

смотря на трудности с его определением, национальный характер —

понятие научное, означающее «совокупность некоторых особенно*

стей духовного облика народа, которые проявляются в свойствен*

ных его представителям традиционных формах поведения, восприя*

тия окружающей среды и т. д. « [Баграмов 1973: 13].

Но именно так обычно определяется менталитет. Это прежде все*

го специфические субъективные коллективные представления о се*

бе и окружающем мире, специфический склад мышления, чувств,

мнений, верований, поведения и т. п. Однако у менталитета есть

и объективная сторона, связанная с опредмечиванием этих пред*

ставлений в социуме. У него есть свои детерминанты — природные,

социальные, религиозные.

Для великороссов природные условия (размеры территории, осо*

бенности климата, почв) являются неблагоприятными, требующи*

ми неимоверных усилий для выживания. Поэтому русский народ

всегда был непритязателен в отношении материальных благ и при*

вык довольствоваться скромным достатком. С другой стороны, что*

бы получить даже минимальные блага, он был вынужден много тру*

диться. Труд всегда был главным идеалом русского народа, опреде*

ляющим его жизнеспособность. Недаром среди пословиц

и поговорок русского народа почетное место отводится тем, в кото*

рых прославляется труд, ибо терпение и труд все перетрут.

Экстремальные природные условия выработали у русских одну

удивительную особенность их менталитета. Недолгое лето и нена*

стья требовали от русского крестьянина огромных усилий, чтобы за

короткое время осуществить весь сельскохозяйственный цикл, а за*

тем долгую осень и зиму он почти ничего не делал. «Так великоросс

приучился к чрезмерному кратковременному напряжению своих

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности52

* Менталитет — понятие междисциплинарное. Поэтому ученые акцентируют

свое внимание на разных его сторонах в зависимости от своих философских, психо*

логических, культурологических интересов. Тем не менее чаще всего менталитет по*

нимают как картину мира или систему взглядов, которые «лежат в основе человечес*

ких представлений о мире и, следовательно, определяют поступки и поведение лю*

дей» [Дюби 1991: 52].

сил, привыкал работать скоро, а потом отдыхать в продолжение вы*

нужденного осеннего и зимнего безделья. Ни один народ в Европе

не способен к такому напряжению, труду на короткое время, но ни*

где в Европе, кажется, не найдется такой непривычки к ровному,

умеренному и размеренному, постоянному труду» [Ключевский

1995: 279]. Поэтому*то русские привержены штурмовщине и испол*

нение работы затягивают до последнего возможного срока. Природа

обманывает русских, они не верят ей, полагаясь на «авось»: «Расчет*

ливый великоросс любит подчас очертя голову выбрать самое что ни

на есть безнадежное и нерасчетливое решение, противопоставляя

капризу природы каприз собственной отваги. Эта наклонность драз*

нить счастье, играть в удачу и есть великорусский «авось»« [Там же].

Не могла не отразиться на менталитете русских и обширность тер*

ритории их обитания. «Пейзаж русской души соответствует пейзажу

русской земли, — пишет Н. А. Бердяев, — та же безграничность, бес*

форменность, широта» [Бердяев 1994: 79]. Разумеется, огромную тер*

риторию надо было обустраивать, заселять и защищать, что требова*

ло от населения величайших усилий, но одновременно давало чувст*

во безопасности: такую территорию вряд ли кто смог бы завоевать.

Кроме того, именно беспредельность земли русской давала ощуще*

ние свободы, в ее лесах и степях всегда можно было спастись от угне*

тения со стороны хозяина или государства, получив тем самым волю.

Воля — это свобода по*русски, беспредельность пространства.

Беспредельность территории выработала у русских широту души,

расточительство. Русские считают, что страна настолько богата зем*

лями и природными ресурсами, что их хватит навсегда. И они не бе*

регут эти богатства, расточают и теряют их, как потеряли огромные

исконные русские земли при распаде СССР. В ментальности русских

нет гена сохранения принадлежащих им ценностей.

Важнейшим детерминантом национального менталитета являют*

ся геополитические и социально*политические обстоятельства рус*

ской истории. Россия, находясь между Западом и Востоком, всегда

была лакомым куском для завоевателей как с той, так и с другой сто*

роны. Поэтому России приходилось много воевать, защищаясь.

«Русская история развивалась так, что для нее не было никакого вы*

бора: или надобно было сражаться, или быть уничтоженным; или ве*

сти войну, или превратиться в рабов и исчезнуть» [Ильин 1996а: 477].

Раздел 1. Философские аспекты проблемы толерантности 53

Бесконечные войны выработали у русских самоотверженность, стой*

кость, выносливость, неприхотливость, жертвенность. Любая иност*

ранная интервенция поднимала народ на защиту Отечества.

Следующая геополитическая характеристика России — многона*

циональный состав ее населения. Более ста народов, живущих на ее

территории, имеют свою культуру, язык, религию. Эта семья наро*

дов складывалась разными путями: за счет внутренней колониза*

ции, переселения и расселения крестьян на неосвоенных землях,

а также за счет добровольного вхождения отдельных народов в со*

став России. Происходило межэтническое смешение. Русский народ

в своей основе имеет славянское начало, впитавшее в себя тюркское

и финно*угорское этническое влияние. Это влияние нашло свое от*

ражение и в менталитете русских, наполнив его положительными

и отрицательными чертами.

Еще одним детерминантом, определившим национальный мен*

талитет русского народа, является роль государства в его истории.

В силу исторических обстоятельств, чтобы сохранить себя как этнос,

русский народ сделал выбор в пользу авторитарной власти, призвав

варягов. Она навязала русскому народу, анархисту по натуре, жест*

кую дисциплину, граничащую с внутренним террором. Благодаря

этому было построено великое государство. Вначале это была цар*

ская, а затем советская империя. Народ заплатил за ее могущество

гражданскими и политическими свободами. А. И. Герцен по этому

поводу писал: «События сложились в пользу самодержавия, Россия

была спасена; она стала сильной, великой — но какою ценою?..

Москва спасла Россию, задушив все, что было свободного в русской

жизни» [Герцен 1956: 403—404].

На ментальном уровне в русском народе за столетия выработа*

лось странное, по западным меркам, противоречивое отношение

к государству: с одной стороны, он неизменно демонстрирует почте*

ние, уважение к его главе (царю, генеральному секретарю компар*

тии, президенту), а с другой — стремится нарушить государственные

и правовые нормы. Склонность к своеволию и анархии так и оста*

лась национальной чертой русского народа.

Другим организующим началом для русского народа была сель*

ская община, чаще всего понимаемая как демократический союз ме*

стного самоуправления, взаимопомощи, трудовой демократии

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности54

и совместного владения землей. Община помогала крестьянину вы*

живать, в ней он был защищен, мог принять участие в решении на*

сущных проблем, она как бы уравнивала своих членов, обеспечивая

некую справедливость. Одновременно община сдерживала личный

произвол крестьянина, его бунтарский характер.

Наконец, детерминирующим началом для менталитета стала рели*

гия. Русь была крещена, выбрав православную веру. Но христианская

вера на Руси имела свои особенности: «Русская вера сложилась из вза*

имодействия трех сил: греческой веры, принесенной нам монахами

и священниками Византии; славянского язычества, которое встрети*

ло эту новую веру; и русского народного характера, который по*свое*

му принял византийское православие и переработал его в своем духе»

[История религии 1991: 164]. В результате этого своеобразного сочета*

ния возникло двоеверие, имеющее непосредственное отношение

к менталитету. Его суть в том, что в христианскую православную веру

оказались вплетены ценности славянского язычества. Таким образом,

существующая в России вера может быть определена как оязыченное

христианство или как христианизированное язычество. В этом сим*

биозе язычество «отвечает» за стихийность и иррационализм русско*

го менталитета, его мистическое отношение к природе.

Православие имеет ряд особенностей, оказаваших серьезное воз*

действие на русский менталитет. Прежде всего это идея Воскресения

(святого Воскресения, или Пасхи), имеющая большое влияние в пра*

вославии, и культ Девы Марии — Богоматери. Женское начало в рус*

ском менталитете связано именно с любовным почитанием Богомате*

ри — защитницы земли русской. Среди православных святых на Руси

особо почитаемыми были Борис и Глеб — тоже защитники земли рус*

ской. По приказу старшего брата они были убиты, причем приняли

свою смерть, не сопротивляясь творимому злу. Как считают историки

православия и русской мысли, этот первый пример непротивления за*

ложил основы важной особенности русского менталитета. «Подвиг не*

противления есть национальный русский подвиг, подлинное религи*

озное открытие новокрещенного русского народа» [Федотов 1990: 27].

Завершая краткую характеристику русского менталитета, обратим

внимание еще на одну его особенность, которую отмечают все иссле*

дователи, — противоречивость. Наиболее емко и образно данную осо*

бенность описал Н. А. Бердяев. Вот одно из таких наблюдений: «По*

Раздел 1. Философские аспекты проблемы толерантности 55

дойти к разгадке тайны, сокрытой в душе России, можно, сразу же

признав антиномичность России, жуткую ее противоречивость. Тогда

русское самосознание освобождается от лживых и фальшивых идеали*

заций, от отталкивающего бахвальства, равно как и от бесхарактерно*

го космополитического отрицания и иноземного рабства… Бездонная

глубь и необъятная высь сочетаются с какой*то низостью, неблагород*

ством, отсутствием достоинства, рабством. Бесконечная любовь к лю*

дям, поистине Христова любовь, сочетается с человеконенавистниче*

ством и жестокостью. Жажда абсолютной свободы во Христе (Великой

Инквизитор) мирится с рабьей покорностью» [Бердяев 1990: 3—4].

Помня об этой противоречивости русского менталитета, поста*

раемся теперь определиться с перспективами расширения в нем

объема толерантности. Понятие «толерантность», как и понятие

«менталитет», в общественной мысли появилось недавно. В Декла*

рации принципов толерантности ЮНЕСКО, принятой 16 ноября

1995 года, толерантность определяется как «уважение, принятие

и правильное понимание богатого многообразия нашего мира, форм

самовыражения и способов проявления человеческой индивидуаль*

ности» [Декларация 1995: 7]. Но единого толкования этого понятия

до сих пор нет. В различных словарях толерантность толкуется по*

разному, так как в разных науках и областях жизнедеятельности име*

ет свое понимание. К примеру, в юридической области толерант*

ность означает, что жизнедеятельность общества определяется огра*

ничениями в проявлениях любой идеологии, то есть идеология

должна быть отделена от государства, являясь частным делом каж*

дого. На практике это означает прежде всего суверенитет личности

и свободу совести. В философии под толерантностью понимается

отсутствие монополии на истину, открытость для критики и т. д.

К тому же в различные времена у разных народов их ментальные

характеристики толерантности приобретают различное выражение:

компромисс, ненасилие, непротивление, равнодушие и т. п.

Одним из аналогов толерантности, коренящимся в русском мен*

талитете, является понятие терпимости. Как писал И. А. Ильин, «ис*

тория России являет собой образец терпения и постоянного жерт*

венного служения: вечную готовность, твердую выдержку» [Ильин

1996б: 480]. Философски значимая разработка проблем терпимости

начинается в России в XVIII веке. Русские религиозные мыслители

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности56

этого времени Тихон Задонский и Паисий Величковский предложи*

ли в своих трудах осмысление основных постулатов православия,

в том числе и проблем терпимости. В частности, считается, что Тихон

Задонский в своем произведении «Сокровище духовное, от мира со*

бираемое» дал одно из первых определений терпимости — не только

как отсутствие мести и, следовательно, насилия, но и как нежелание

дальнейшего мщения. Терпимость он относит к всепрощению.

Русские просветители конца XVIII — начала XIX века сделали ак*

цент на возможности терпеливого отношения к вере. В частности,

А. П. Куницын писал: «На праве свободно мыслить и действовать

основывается право свободного вероисповедания… Заблуждение

в догматах веры может истребить одно только просвещение. Гонение

может укоренить и распространить самые суеверные секты. Терпи*

мость есть самое надежное оружие для поражения расколов, ибо она

дает людям время размыслить о догматах веры» [Куницын 1966: 237].

Большинство русских философов XIX — начала XX века в той

или иной мере полноты высказалось об этой «разновидности» толе*

рантности, считая, что у терпимости могут быть различные характе*

ристики: она может быть «пассивным воздержанием» и «любовным

действенным терпением» (П. А. Сорокин). Что же касается места

терпимости в русском менталитете, то она, несомненно, является

одной из важнейших его характеристик. За века своей непростой,

а порой трагической истории русский народ выработал это поража*

ющее иностранцев свойство терпения, жертвенного принятия труд*

ностей во имя сохранения этнической целостности и государствен*

ности. Русский народ вытерпел татаро*монгольское иго, крепостное

право, сталинские репрессии. Терпит он и теперь: природные ката*

клизмы, издевательское отключение тепла и электроэнергии, мате*

риальные лишения… Долготерпение народа — свидетельство его

жизнестойкости, мужества, уверенности в своих силах и оптимизма.

Терпеливое отношение русского народа к своим проблемам

и трудностям — это одна сторона его толерантного менталитета. Дру*

гая сторона — такое же толерантное отношение к иноплеменникам,

другим нациям и народам. Россия, в отличие от Европы, сохранила

все свои этносы, да и самой Европе неоднократно помогала выжить,

оберегая ее границы. В русском народе слабо чувство национального

эгоизма и исключительности, ему в большей мере присуще чувство

Раздел 1. Философские аспекты проблемы толерантности 57

взаимопомощи, «всечеловечности» (Ф. М. Достоевский) и, следова*

тельно, толерантного отношения к другим народам. ««Чистый» наци*

онализм в России никогда не работал, но всегда облекался в идеи все*

мирности. Только в этом случае можно было ощущать себя носителя*

ми высшей истины (будь она идеей Третьего Рима или пролетарского

интернационализма — все равно) и испытывать превосходство над

непоследовательными, а потому и враждебными иноземцами. И этот

основной архетипический механизм культуры, определивший ее мен*

тальность, остался прежним. Его можно назвать склонностью к заим*

ствованию или тягой к всечеловечности, понимавшейся Достоевским

как способность к целостному восприятию всей европейской культу*

ры. Только нынче всемирные идеи другие, ибо изменилась ценност*

ная ориентация и геополитическая структура мира, — идеи открыто*

го общества, рыночной экономики, — которые, хоть и в диковатом

российском исполнении, уже не ведут к изоляционизму, ибо разруша*

ют жупел «вражеского окружения»« [Кантор 1997: 251—252].

И все же у терпимости есть свой антипод, и он присутствует

в русском менталитете, показывая, сколь труден путь обретения то*

лерантного отношения к миру во всем объеме его проявления. Не*

терпимость дает себя знать не только в политике или в нашей по*

вседневной жизни, но даже в таких областях, где ее, по определе*

нию, не должно быть. Я имею в виду православие. После

десятилетий притеснений при советской власти сегодня правосла*

вие восстанавливает свои прежние позиции, расширяя сферы дея*

тельности. И это отрадное явление нашей общественной и духовной

жизни. В то же время обращает на себя внимание, как и прежде, не*

терпимость православных иерархов к инакомыслию. Она в свое вре*

мя проявилась в отлучении от церкви Л. Н. Толстого, а на наших

глазах — в отлучении в 1994 году Н. К. и Е. И. Рерихов как создате*

лей «Живой этики». Самый последний пример такой нетерпимо*

сти — протест екатеринбургских церковных деятелей против демон*

страции ряда плакатов на выставке, посвященной толерантности,

в стенах Уральского университета. Чтобы соответствовать времени,

необходимо толерантность воспитывать и распространять во всех

сферах жизни — политической, культурной, религиозной.

Еще больше трудностей с реализацией такого проявления толе*

рантности, как ненасилие. Хотя число его сторонников сегодня мно*

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности58

жится, правит миром по*прежнему насилие, которое распространя*

ется по всему миру, в том числе и в России, где оно занимает свою

нишу в русском менталитете. «Исторический выбор без насилия,

вне насилия у нас в России еще невозможен», — заявил известный

правозащитник С. А. Королев [Риск исторического выбора 1994:

20]. Характер насилия в нынешней России изменился: оно утратило

идеологическую поддержку и легитимность, как это было при ста*

линском режиме (см.: [Кантор 1997: 138—191]), но оно сохранилось,

и толерантности предстоит нелегкая борьба за свои приоритеты.

Толерантность можно и нужно воспитывать, создавая педагогику

толерантности. В официальном документе — межведомственной

программе «Основы формирования установок толерантного созна*

ния и профилактики экстремизма в гражданском обществе»

(http://www.innovations.ru) заявлено о необходимости разработки

и внедрения системы учебных программ и тренингов для всех ступе*

ней образования в России, эффективных социокультурных техноло*

гий, распространения норм толерантного поведения и противодей*

ствия различным видам экстремизма и этнофобии, внедрения в со*

циальную практику стандартов культуры толерантного поведения.

Эта работа началась. Она составляет одну из актуальных сторон дея*

тельности ряда межрегиональных институтов общественных наук,

среди которых Уральский МИОН занимает особое место в силу спе*

цифики своей научной программы, связанной с разработкой теоре*

тических и прикладных проблем толерантности.

ПОВЕСТВОВАНИЕ И НАУКА:

ОТ ВРАЖДЫ К ТОЛЕРАНТНОСТИ

Е. Г. Трубина

Важная просвещенческая идея толерантности, первоначально

развитая Джоном Локком, стремящимся найти концептуальные ос*

нования для установления мира в раздираемой религиозными кон*

фликтами Европе, в течение XIX и XX веков по нарастающей полу*

Раздел 1. Философские аспекты проблемы толерантности 59

чает все более и более широкое применение. Идея толерантности

присутствует в обсуждениях расовых, этнических, сексуальных про*

блем, культурных и социальных отличий. В политической теории ли*

берализма она занимает ключевое место, осмысленная как непре*

ложный элемент свободного общества, как обратная сторона нравст*

венного и культурного плюрализма и релятивизма. Практика

школьного и вузовского образования на Западе и — в гораздо мень*

шей степени — в России включает в себя элементы сравнения куль*

тур для постижения основ культурного релятивизма. Учащиеся и сту*

денты сталкиваются со сложными вопросами толерантности, когда

они размышляют, как следует относиться к людям, не похожим на

них самих, и как следует относиться к тем, кто сами нетерпимы.

При этом возникают проблемы, которые нельзя назвать теоретичес*

ки хорошо разработанными, в частности проблемы различий между

толерантностью и релятивизмом, между принятием практики или

ценностей, с которыми не согласен, и убеждением, что данная груп*

па людей представляет собой первый и последний источник собст*

венных моральных критериев и культурных ценностей, что не суще*

ствует универсальных моральных стандартов. В этих разнообразных

направлениях обсуждения идеи толерантности ощутимы обязатель*

ные компоненты собственно понятия толерантности, а именно субъ*

екты толерантности (один из которых практикует или исповедует то*

лерантность, а другой — индивид, группа, организация, социальный

или культурный институт — во всей своей инаковости является тем,

на что толерантность направлена); объект толерантности (действие,

убеждение или практика); негативное отношение со стороны субъек*

та, практикующего толерантность, по отношению к объекту толе*

рантности; воздержание от действия против этого объекта [Horton

1993].

Концептуальная структура этого понятия традиционно отсылает

прежде всего к социально*политическим реалиям (индивиду или

организации, практикующим толерантность, должен быть гаранти*

рован статус субъекта, что возможно только в рамках развитых пра*

вовых институтов, и т. д.). В предлагаемых же рассуждениях пойдет

речь скорее о реалиях герменевтических и эпистемологических. Соот*

ветственно имеются в виду такие весьма специфические субъекты

толерантности, как сообщества интеллектуалов, рефлектирующие

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности60