В. И. Вернадского: «Я считаю себя глубоко религиозным человеком. ...Великая ценность религии для меня ясна... Ни
искусство, ни наука, ни философия её не заменят...» .
На самом деле ни Эйнштейн, ни Вернадский не только
не были последователями ни одного из религиозных
вероучений, но, скорее, были их противниками, хотя и
применяли термины «религия» и «религиозность» в своём
понимании для характеристики собственного
мировоззрения. Действительно, А. Эйнштейн пишет:
«...я не могу найти выражения лучше, чем "религия", для
обозначения веры в рациональную природу реальности...».
Но далее, явно открещиваясь от религиозных вероучений,
продолжает: «...Какого черта мне беспокоиться, что попы
наживают капитал, играя на этом чувстве?» . (Разумеется, В. М. Гундяев не счёл уместным процитировать эти
слова Эйнштейна, направленные в том числе и в его адрес.)
Ни религиозные вероучения, ни религиозные
философии, ни схоластика богословов не оказывают
серьёзного влияния на науку и не имеют с наукой
ничего общего. И хотя некоторые известные учёные в
той или иной степени придерживались религиозно-
философских концепций (и даже религиозных
вероучений), это никаким образом не влияло на
предпосылки, методологию и результаты их научной
работы.
Примерно так же можно охарактеризовать мировоззрение В. И. Вернадского. Своё отношение к религиозным
вероучениям он выражает ещё более определённо, чем А. Эйнштейн. Вот выдержки из его дневников, приведенные по
тексту статьи д-ра филос. наук И. И. Мочалова: «Мое отрицательное отношение распространяется на все формы
живых религий»; «Слишком много в них мишуры»; «По отношению к Христу нет никаких реальных данных о его
существовании. Его реальность многими сейчас отрицается – фольклор»]. В этой же статье проведён
подробнейший анализ религиозно-мировоззренческих взглядов В. И. Вернадского.
В действительности ни религиозные вероучения, ни религиозные философии, ни схоластика богословов не
оказывают серьёзного влияния на науку и не имеют с наукой ничего общего. И хотя некоторые известные учёные в той
или иной степени придерживались религиозно-философских концепций (и даже религиозных вероучений), это никаким
образом не влияло на предпосылки, методологию и результаты их научной работы.
Если допустить, что вышеприведенные слова Эйнштейна и говорят о его склонности к пантеизму или деизму, то
из этого совершенно не следует, что, работая, например, над теорией относительности, он опирался на эти концепции.
Нет, он опирался исключительно на экспериментальные факты – постоянство скорости света и принцип
эквивалентности – и использовал научные логику и методологию. Так же как и И. Ньютон, который, будучи религиозно-
верующим человеком, сформулировал закон всемирного тяготения и законы механики, основываясь не на
религиозном опыте, а на опыте научном – на собственных экспериментах, на многолетних наблюдениях движения
планет, проведенных другими учёными, на законах Кеплера (тоже основанных на результатах наблюдений).
Классические слова Лапласа об отсутствии необходимости
вводить в научное доказательство «гипотезу о существовании
Бога» в достаточной степени иллюстрируются приведенными
примерами. Таким образом, ссылки на религиозность учёных,
приводимые как обоснование того, что для правильного
миропонимания необходимо в равной степени
руководствоваться как научными, так и религиозными взглядами, нельзя признать состоятельными. А слова
руководителей крупнейших христианских церквей: Кароля Войтылы – папы римского Иоанна Павла II – «Вера и разум
подобны двум крылам, на которых дух человеческий возносится к созерцанию истины» – и патриарха РПЦ
А. М. Ридигера (Алексия II): «Люди, создающие самые современные научные знания и новейшие технологии,
нуждаются в прочной опоре, духовной традиции православия» – следует рассматривать как попытку выдать
желаемое за действительное и, прикрывшись авторитетом науки, сохранить себе и своим религиозным организациям
«тёплое место под солнцем».
Для науки вера и разум – не только не
равнозначны, но являются антиподами, и
настоящая наука не нуждается ни в религиозных
традициях, ни в «божественных откровениях», ни
в гипотезе бога.
Нет, досточтимые Иерархи, для науки вера и разум – не только не равнозначны, но являются антиподами, и
настоящая наука не нуждается ни в религиозных традициях, ни в «божественных откровениях», ни в «гипотезе Бога».
Наука – не схоластика.
Учёный, как и любой человек, может быть атеистом, агностиком, неверующим или верующим – это его право,
основанное на общечеловеческом принципе свободы совести. Но в научных исследованиях учёный обязан
основываться на фактах и на научной методологии. И обязан уметь отделять верования от научных предпосылок и
научных выводов. И если учёный пытается основывать научные суждения на вере (не только религиозной), то он из
учёного превращается в догматика, в псевдоучёного. В догматика «от религии» или в догматика «от псевдонауки» –
в зависимости от того, какой верой – религиозной или нерелигиозной – он руководствуется. Первое приводит к
«теориям» вроде креационизма, к попыткам оспорить научные методы датировки событий, второе – к астрологии,
«лептонным» и «торсионным» полям, «бермудским треугольникам» и прочим вымыслам
3) Ошибки научных теорий такое же нормальное явления, как и их верификация. Каждая
научная теория нашла свое подтверждение не в 100% случаев. Например, если точность
26