выдавать те продукты, которые
давали
заводу посредники: муку, картофель,
хлеб, сахар и т.п. Коллектив завода стал сетовать на плохое управление и от-
сутствие хорошего хозяина. А под этим лозунгом стали с завода тащить все,
что можно было утащить. Производство падало с катастрофической скоростью:
с 24,7 тыс. шт. тракторов в 1991 году до 3,0 тыс. шт. в 1994 г., за четыре года в
8
раз!!
А в средствах массовой информации на радио, на телевидении старались
убедить народ в том, что он сам виноват во всем: не умеет правильно
хозяйст-
вовать. На завод зачастили различного рода "советники по рынку" и уверяли
рабочий коллектив: "Вам нужен хороший собственник". Народ надеялся на то,
что вот придет новый хозяин (пресловутый эффективный собственник) и все
сделает. Стали за бесценок продавать свои акции.
Говорят, надежда умирает последней. Так вот, в
1995
году надежда заро-
дилась, когда контрольный пакет завода приобрел известный в Челябинске
предприниматель Василий
Кичеджи.
О нем говорили, как об интересном
человеке, рыночнике до мозга костей. Кичеджи решил, что с заводом легче
будет управляться, превратив отдельные предприятия и цехи в "дочек".
Сейчас об этом шаге судят по-разному. Одни говорят, что Кичеджи выбрал
правильный путь: повысил ответственность руководителей подразделений,
а те в свою очередь стали проявлять инициативу в поиске дополнительных
заказов. Другие считают этот путь порочным, поскольку некоторые "дочки"
могли жить хорошо, а предприятие в целом — плохо. К тому же мировая
практика показывает, что подобные заводы не
дробятся:
империя
"Коматсу"
управляется централизованно. Для поднятия идеологии на заводе Василий
Николаевич даже церковь построил. Вероятно, потомки будут
В.Н.
Кичеджи
благодарны, но вот беда - нынешние рабочие предпочитали получать хотя
бы иногда зарплату. А ее платить было неоткуда. По неофициальным дан-
ным, при Кичеджи отток оборотных средств с завода шел особенно интен-
сивно. Кроме того, процветало страшное воровство, что в условиях бартера
и отсутствия должного учета приобрело катастрофические размеры. Нет,
рабочих, несущих медную проволоку или еще что-либо, отлавливать научи-
лись. Тащили совсем по-другому. "Это же элементарно, — рассказывает
один из работников завода. — На
производстве,
к примеру, экономят на
цветных металлах,
недокладывая,
как в столовой, а когда идет новый заказ,
машина привозит не пять тонн меди, а четыре. Да и бартерные операции -
хороший способ если не своровать, то по обоюдному согласию сторон заи-
меть, например, автомобиль. А с учетом на заводе такой бардак, что и не
поймешь, что есть, а чего нет".
Страной управляют посредники
У здания администрации ЧТЗ из джипов и
"вольво"
выходят молодые,
хорошо одетые мальчики с мобильными телефонами и Канарским загаром.
Это как раз те самые посредники, которые, по словам работников завода,
сосут-из
них всю кровь.
"У меня вообще такое впечатление, что страной управляет не правитель-
ство, а люди, которые сидят на бартерных операциях, — говорит один из
менеджеров завода. — Вроде глупо так думать, но иначе не получается".
Эту тему жарко поддерживает начальник управления сбыта Александр Гор-
деев: "Да, об этом говорят и пишут. Но об этом кричать нужно! Причем с
утра и до вечера". Правительство вроде заявляло о том, что бартеру будет
248
поставлен заслон. Но за это время процент бартера на заводе поднялся с 80
до 90%. Вот такая успешная борьба. В общем, работа завода практически
сводится к простому физиологическому процессу: что съел в виде металла,
электроэнергии и проч., то и выдал в виде тракторов.
Ну, ладно бы, был бы один посредник между двумя производителями, но
ведь их не меньше
пяти-шести.
И если во всем мире они имеют
3—
5% до-
хода, то здесь на бартерных сделках можно получить и 40%, и 50%. Кстати,
о посредниках. Как справедливо заметил один из
сотрудников,
сами же их в
свое время и породили. И когда они начали плодиться, кто-то с этого что-то
имел. Тем более что в государстве был брошен клич:
обогащайтесь!
"Нужно
было хапать, пока была возможность. Никто ж не знал, что будет дальше".
Гордеев уверял, что бартер не выгоден ни одному производителю. "Если
бы наши потребители имели деньги, я думаю, они платили бы деньгами.
Цены сразу становятся другими". Однако с трудом верится, что, имея не са-
мых бедных потребителей (газовики, нефтяники, золотодобытчики, дорож-
ники), ЧТЗ получает за свою продукцию только 10% живыми деньгами.
Гордеев говорит, что они, во-первых, забирают технику опосредованно за
долги; во-вторых, к самим этим потребителям напрямую часто невозможно
пробиться — глухая каменная стена посредников.
"Теоретически эту стенку можно разрушить, — говорит Гордеев. —
Банки должны быстренько повернуться лицом к отечественной промыш-
ленности и раздавать кредиты под нормальный рабочий процент — семь-
восемь... Но они почему-то не разворачиваются и не дают. Нормальный
кредит стал несбыточной мечтой. Банки существуют сами по себе — в сво-
ей замкнутой финансовой системе. Промышленность сама по себе — в сво-
ей промышленной".
Смиренное
кладбище
В
1997
году на заводе наступили самые худшие времена. Работали в оп-
ределенные часы в связи с небольшим объемом, с нехваткой комплектую-
щих, ограниченной подачей электроэнергии. Чтобы народ зря не болтался,
не злился и не ложился на Транссибирскую магистраль, которая проходит
через территорию ЧТЗ, его отпускали на огороды.
Недостроенные здания с черными проемами окон, в которых гуляет ве-
тер, дополняют удручающую картину. У одного из зданий стоит небольшая
очередь. В окошко выдают хлеб. Увидев, что корреспондент "Эксперта" на-
водит фотоаппарат, тетя зло спрашивает: "Ну че ты тут щелкаешь?" Унизи-
тельное положение не нравится никому. "Вот-вот, напиши там в Москве,
как мы зарплату хлебом
получаем!".
А вот и бывшее "зеркало" — главный конвейер. Громадный, длинный,
гулкий. Идешь, как по льду, пол грязный и скользкий. Здесь попадаются
живые люди. В середине цеха двое рабочих ковыряются в тракторе. Интере-
суются, зачем их снимаю. Ловлю себя на мысли, что это первый и, навер-
ное, единственный кадр — тракторостроители за работой.
В конце главного конвейера, где должен выходить новый готовый трак-
тор, еще несколько человек. Ждут работы.
В разговорах с рабочими надежды не видно совсем: "Эх, разворовали та-
кой завод!" Они полюбили свое прошлое еще крепче. Ведь было же, было!
17-1421 249