Конспекты по международному гуманитарному праву и СМИ

Подождите немного. Документ загружается.

стороны МККК и Международной Федерации – масштабные программы оказания

помощи беженцам и перемещенным лицам.

По мнению представителей Международного Комитета Красного Креста,

важнейшей и первостепенной задачей при решении проблемы беженцев и

перемещенных лиц является принятие государствами превентивных мер и, в

случае войны, - строгое соблюдение норм международного гуманитарного права.

Ведь нормы МГП запрещают осуществлять насильственное перемещение

населения за исключением случаев, когда это необходимо для его собственной

безопасности или продиктовано соображениями настоятельной военной

необходимости. Более того, защита, предоставляемая гуманитарным правом

гражданскому населению, должна привести к ограничению перемещений.

Положение людей, вынужденных покинуть свой родной дом, оказывается, как

правило, очень тяжелым, даже при условии оказания им продовольственной,

медицинской и иной помощи. Поэтому, по мнению МККК, важнее всего

обеспечить гражданским лицам возможность жить в своих родных домах.

Резюме.

Беженцы – это люди, покинувшие свою страну в поисках убежища за

границей, а перемещенные лица – те, кто остались в пределах своей страны.

Судьба этих людей схожа, но правовая защита обычно предоставляется им в

соответствии с разными документами.

К перемещенным лицам, как правило, применяются положения

международного гуманитарного права и, соответственно, эти люди подпадают под

мандат МККК.

Беженцы, как правило, находятся под защитой международного права

беженцев. Обязанность предоставлять защиту и помощь беженцам возложена,

прежде всего, на Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев

(УВКБ). Однако в некоторых случаях на беженцев распространяются нормы

международного гуманитарного права, и тогда защита и помощь им

предоставляется со стороны МККК.

Многие национальные общества Красного Креста и Красного Полумесяца

осуществляют – зачастую при поддержке со стороны МККК и Международной

Федерации – масштабные программы оказания помощи беженцам и

перемещенным лицам.

Литература по теме:

1. Женевские конвенции от 12 августа 1949 года и Дополнительные протоколы

к ним. М., 1994.

2. Защита лиц и объектов в международном гуманитарном праве. Сборник

статей и документов. М., МККК, 1999.

3. Международное гуманитарное право в документах. М., 1996.

4. Международное право. Учебник для вузов. М., 1999.

5. МККК. Международное гуманитарное право. Отвечаем на ваши вопросы.

Женева, 1999.

6. Фуркало В.В. Международно-правовая защита гражданского населения в

условиях вооруженных конфликтов. Киев, 1986.

14. МГП и защита журналистов

Цели и задачи модуля:

Дать представление о том, какие существовали самые первые нормы

гуманитарного права, касающиеся защиты журналистов, и какая защита

предоставлялась в соответствии с этими нормами; проанализировать ныне

действующие нормы МГП, относящиеся к защите журналистов; рассмотреть

вопрос о возможности отнесения редакций СМИ к категории военных объектов.

План модуля:

1) Защита журналистов гуманитарным правом в первые десятилетия

XXUв.;

2) Защита военных корреспондентов в соответствии с третьей

Женевской конвенцией 1949 г.;

3) Статья 79 Дополнительного Протокола I: причины ее принятия, ее

содержание; разъяснения ее положений;

4) Вопрос о возможности отнесения редакций СМИ к категории

военных объектов;

5) Обращение с задержанными журналистами согласно МГП;

6) Проблема защиты журналистов в ситуации немеждународного

вооруженного конфликта;

7) Проблема неопределенности статуса «прикомандированных»

(«embedded») журналистов.

Уже в течение длительного времени защите журналистов, находящихся в

опасных командировках, уделяется внимание в документах права вооруженных

конфликтов. Еще в статье 13 Гаагского положения о законах и обычаях войны

(приложении к Гаагским конвенциям 1899 и 1907 гг.), а также в Женевской

конвенции 1929 г. об обращении с военнопленными, говорится о «газетных

корреспондентах». В статье 81 Конвенции 1929 г. указывается, что «лица,

следующие за вооруженными силами, но не входящие при этом в их личный

состав, такие, как корреспонденты, репортеры газет, маркитанты и поставщики,

оказавшиеся во власти противника, который считает необходимым их задержание,

имеют право на обращение с ними как с военнопленными при условии

имеющегося у них законного разрешения военных властей вооруженных сил, за

которыми они следуют». Таким образом, журналисты относились к нечетко

определенной категории лиц, которые следуют за вооруженными силами, не входя

при этом в их личный состав. Как представители этой группы лиц, журналисты

имели право в случае захвата на то же обращение, что и военнопленные, но при

важнейшем условии: наличии у них удостоверения, выданного военными

властями их страны.

Во время радикального пересмотра международного гуманитарного права

после второй мировой войны, результатом которого стало принятие Женевских

конвенций 1949 г., были введены новые нормы, касающиеся защиты

журналистов. Согласно Третьей конвенции – об обращении с военнопленными –

журналист, попавший во власть неприятеля и задержанный им, является

военнопленным, обладает соответствующим статусом (а не просто имеет право на

обращение как с военнопленным). Журналисты, названные здесь «военными

корреспондентами», входят в категорию лиц, несколько отличную от той, о

которой говорится в Конвенции 1929 г. Военные корреспонденты – люди,

определенным образом связанные с военными усилиями, но не входящие в

структуру вооруженных сил.

Если в соответствии с нормами 1929 г. журналист должен был обязательно

иметь при себе удостоверение личности, выданное компетентными властями,

чтобы получить право на обращение как с военнопленным, то авторы Конвенций

1949 г. смягчили это требование, принимая во внимание то обстоятельство, что

владелец удостоверения может потерять его в обстановке хаоса, характерной для

военного времени. Тем не менее, в любом случае журналист должен получить

разрешение следовать за вооруженными силами, а удостоверение личности будет

просто служить доказательством того, что это решение было дано,

доказательством, которое противник может потребовать перед тем, как

определить его статус в случае захвата в плен (при этом в соответствии со статьей

5, абзац 2 Третьей Женевской конвенции, в случае сомнений относительно статуса

лица, претендующего на статус военнопленного, такое лицо остается под защитой

Конвенции до решения компетентного суда).

Возможно, для своего времени подобная международно-правовая защита

журналистов в период вооруженных конфликтов являлась достаточной и наиболее

приемлемой. Однако с течением времени менялся как характер вооруженных

конфликтов, так и специфика работы журналистов в «горячих точках».

Действительно, подавляющее большинство журналистов времен второй мировой

войны вносили значимый вклад в военные усилия своих стран. Известно, к

примеру, как поднимали боевой дух советских солдат публикации Константина

Симонова, Илии Эренбурга и других военных корреспондентов. Вплоть до начала

60-х годов XXUв. фронтовые корреспонденты в ряде стран даже носили форму

военного образца. Но затем ситуация стала меняться. Западные журналисты,

работавшие в Индокитае во время вьетнамской войны, уже стремились всеми

средствами, в том числе и с помощью одежды, подчеркнуть свою принадлежность

к гражданскому населению. И можно ли считать, что американские журналисты,

репортажи которых вызывали общественное возмущение против войны во

Вьетнаме, вносили вклад в военные усилия армии США? Между тем, многие

журналисты стали случайными жертвами или сознательно подвергались

нападению в ходе вооруженных конфликтов второй половины XXUвека.

Изменившаяся ситуация потребовала дополнительной защиты журналистов

со стороны международного гуманитарного права. Такая защита была

предоставлена статьей 79 Первого Дополнительного протокола 1977 г.

Содержание статьи 79 «Меры по защите журналистов» сводится к

следующему:

- Журналист, находящийся в опасной командировке в районе

вооруженного конфликта, будучи гражданским лицом, пользуется в полном

объеме защитой, предоставляемой международным гуманитарным правом

гражданским лицам – «при условии, что они не совершают никаких

действий, несовместимых с их статусом гражданских лиц…».

Иными словами, никакого особого статуса для гражданских журналистов не

предусмотрено. Они пользуются защитой в той же мере, что и все остальные

гражданские лица. Журналисты теряют право на такую защиту, как только берут в

руки оружие и начинают принимать участие в боевых действиях. (Что касается

сотрудников военных пресс-служб или иных армейских подразделений,

выполняющих информационные функции, то они, разумеется, разделяют участь

остальных комбатантов).

- За военными корреспондентами, аккредитованными при

вооруженных силах, сохраняется их особое положение, которое признается

статьей 4А, пункт 4 Третьей конвенции.

- Удостоверение личности, согласно образцу, который приводится в

приложении к Протоколу, является доказательством, что владелец такого

удостоверения действительно журналист.

Но журналист не утрачивает права на защиту, даже если у него при себе нет

такого удостоверения. Хотя на практике отсутствие удостоверение вызывает

зачастую серьезные подозрения военных и может привести к неприятным

последствиям. Также к неприятным последствиям может привести передвижение

журналистов на военной технике (военные нередко предоставляют журналистам

такую возможность). Передвигаясь на военной технике, журналист не утрачивает

право на защиту как гражданское лицо, но рискует оказаться «сопутствующей

жертвой» нападения на законную военную цель. Это же происходит и в тех

случаях, когда журналист слишком близко приближается к военным объектам

(командным пунктам, складам боеприпасов, артиллерийским орудиям и т.д.).

Могут ли редакция СМИ, теле- или радиостанция считаться военными

объектами?

Как правило, нет. На средства массовой информации нападать

запрещается, даже если они используются в целях пропаганды (например,

призывают народ встать на борьбу с агрессором, обличают врага в жестокостях).

Однако этот запрет может перестать действовать в двух случаях.

Во-первых, если СМИ используются чисто в военных целях. Например,

если в телерадиоцентре расположен командный пункт, огневая точка и т.п. или

если СМИ (помимо всего прочего) служит для передачи информации военного

характера (телерадиоцентр Сербии был подключен к военной сети К3

(командование, контроль, коммуникация), и это дало основание Международному

трибуналу по бывшей Югославии, оправдать уничтожение радиотелецентра

самолетами НАТО в апреле 1999 г.).

Во-вторых, офис СМИ может превратиться в законную военную цель,

если данное СМИ используется для подстрекательства к совершению

серьезных нарушений международного гуманитарного права, актов геноцида

или насилия.

Тем не менее, практика показывает, что и журналисты, и редакции СМИ

нередко становятся объектами незаконных военных нападений либо случайными

жертвами. В любом случае, работа людей в офисах СМИ, зданиях

телерадиоцентров в зонах вооруженных конфликтов является достаточно опасной,

как, впрочем, и вообще работа журналистов в «горячих точках».

Может ли журналист быть задержан военными?

Понятно, что вооруженные силы могут задержать любого, кто

«прогуливается» в зоне военных действий. Участь задержанного журналиста

будет зависеть от многих факторов, в частности от его национальности или

гражданства, наличия документов и т.д. В отношении журналиста, задержанного

властями его собственной страны, действуют нормы внутригосударственного

законодательства. При этом можно утверждать, что основные гарантии,

предусмотренные статьей 75 Первого дополнительного протокола применимы в

случае задержания журналиста в связи с вооруженным конфликтом, если нормы

внутреннего права менее благоприятны по отношению к задержанному.

Что же касается журналистов, принадлежащих к одной из воюющих сторон

в конфликте и попавших во власть другой стороны, существует различие между

аккредитованным военным корреспондентом, который становится

военнопленным, и «свободным» журналистом. Если последний задержан на

территории своей страны, то есть в данном случае на территории, оккупированной

противником, он должен удерживаться на оккупированной территории и не может

быть перемещен на национальную территорию оккупирующей державы.

Удерживающая держава может начать в отношении журналиста уголовное

расследование или интернировать его «по настоятельным соображениям

безопасности». Если же оснований для возбуждения дела или интернирования нет,

журналист должен быть освобожден.

В отношении журналистов, принадлежащих к третьему государству, не

участвующему в конфликте, в случае их захвата одной из воюющих сторон

действуют нормы права мирного времени. Они могут содержаться в заключении,

если удерживающая держава может предъявить им достаточные обвинения. В

противном случае эти журналисты должны быть освобождены.

Имущество гражданских лиц (включая орудия труда журналистов,

например, видеокамеры, фотоаппараты, диктофоны) должно пользоваться

защитой и уважением и без настоятельной военной необходимости не может

изыматься, уничтожаться и т.д.

Прокомментированные выше правовые нормы относятся к международным

вооруженным конфликтам. В нормах МГП, относящимся к внутренним

вооруженным конфликтам, а именно в третьей статье, общей для всех Женевских

конвенций 1949 г. и во Втором дополнительном протоколе 1977 г., ничего не

сказано конкретно о журналистах. Но это не значит, что журналисты, работающие

в районах немеждународных вооруженных конфликтов, лишены правовой

защиты. Любое гражданское лицо, будь то слесарь, фермер, журналист или

представитель иной профессии, должно пользоваться уважением и защитой, не

должно становиться объектом нападения.

Несколько неопределенным, двусмысленным является в настоящее

время статус так называемых «прикомандированных» («embedded»)

журналистов. Речь идет о журналистах, являющихся гражданскими лицами,

которые, однако, прошли процедуру аккредитации, дающую им право на

преимущества при получении информации от военных и на особую защиту одной

из воюющих сторон. В современных вооруженных конфликтах многие работники

СМИ относятся к данной категории. Иногда военные власти требуют, чтобы все

журналисты, работающие в зоне данного конфликта, проходили подобную

аккредитацию.

По сути, «прикомандированные» журналисты оказываются «где-то

посередине» между независимыми гражданскими журналистами и

аккредитованными военными корреспондентами.

Какой защитой должны пользоваться «прикомандированные» журналисты в

случае захвата (задержания) их другой воюющей стороной? Позиции по этому

вопросу существуют разные. Например, если обратиться к Руководящим

принципам, регулирующим отношения со СМИ, которые были разработаны

министерством обороны Великобритании в 2003 г., из них следует, что таким

журналистам должен предоставляться статус военнопленных. Тогда как

представители МККК считают, что «прикомандированные» имеют право на такую

же защиту, как и другие гражданские журналисты (и вообще гражданские лица).

Эту позицию разделяет и автор данного учебного пособия.

В свете недавних вооруженных конфликтов в Ираке, Ливане и других

регионах мира все чаще высказывается мысль о необходимости принятия нового

международно-правового акта, который бы усиливал защиту журналистов и

средств массовой информации, а также профессиональной журналистской

аппаратуры, учитывая реалии современных вооруженных конфликтов и

деятельности СМИ по их освещению. Кроме всего прочего, этот документ мог бы

четко обозначить статус «прикомандированных» журналистов.

В заключение следует отметить, что международное гуманитарное право

занимается не проблемами обеспечения свободы слова и печати, а вопросами

физической защиты людей (в том числе и журналистов).

Резюме.

Согласно Третьей Женевской конвенции журналист, попавший во власть

неприятеля и задержанный им, является военнопленным, обладает

соответствующим статусом (а не просто имеет право на обращение как с

военнопленным). Журналисты, названные здесь «военными корреспондентами»,

рассматриваются как люди, определенным образом связанные с военными

усилиями, но не входящие в структуру вооруженных сил. С течением времени

менялся как характер вооруженных конфликтов, так и специфика работы

журналистов в «горячих точках». Это потребовало дополнительной защиты

журналистов со стороны МГП. Такая защита была предоставлена статьей 79

Первого Дополнительного протокола 1977 г., которая называется «Меры по

защите журналистов». В соответствие с ней, находящийся в районе вооруженного

конфликта журналист, будучи гражданским лицом, пользуется такой же защитой,

как и другие гражданские лица. Но если он сам начинает воевать, он лишается

такой защиты.

Несколько неопределенным является статус так называемых

«прикомандированных» («embedded») журналистов – журналистов, являющихся

гражданскими лицами, которые, однако, прошли процедуру аккредитации,

дающую им право на преимущества при получении информации от военных и на

особую защиту одной из воюющих сторон. Все же, очевидно,

прикомандированные журналисты имеют право на защиту МГП как гражданские

лица.

На редакции СМИ, теле- и радиостанции нападать запрещается (даже если

они используются в целях пропаганды). Запрет может перестать действовать в

двух случаях. Во-первых, если СМИ используются чисто в военных целях, во-

вторых, если они используется для подстрекательства к совершению серьезных

нарушений международного гуманитарного права, актов геноцида или насилия.

Литература по теме:

1. Бальги-Галлуа А. Защита журналистов и средств массовой информации во

время вооруженного конфликта // Международный журнал Красного

Креста. Сборник статей. М., 2004, март.

2. Гассер Ганс-Петер. Защита журналистов в опасных командировках; Моду

Ален. Международное гуманитарное право и деятельность журналистов.

МККК, 1994

3. Женевские конвенции от 12 августа 1949 года и Дополнительные протоколы

к ним. М., 1994.

4. Защита лиц и объектов в международном гуманитарном праве. Сборник

статей и документов. М., МККК, 1999.

15. Ответственность за нарушения

международного гуманитарного права

Цели и задачи модуля:

Рассмотреть, кто может нести ответственность за нарушения МГП; какие

виды этих нарушений бывают, кто должен судить и наказывать военных

преступников, какие существуют проблемы, связанные с привлечением к

ответственности нарушителей МГП.

План модуля:

1) Кто может нести ответственность за нарушения МГП;

2) Разновидности нарушений; военные преступления;

3) Преследование военных преступников на национальном уровне;

4) Преследование военных преступников на международном уровне.

Ответственность за нарушения норм МГП несут как государства, так и

отдельные лица.

По отношению к государствам современное международное право

предусматривает прежде всего так называемые «квази-гражданские» санкции,

обязывающие государство выплатить компенсацию за причиненный им ущерб –

форма ответственности, предусмотренная с 1907 г. Гаагским правом и

повторенная почти дословно в Женевском праве (в Первом дополнительном

протоколе 1977 г.): «Сторона, находящаяся в конфликте, которая нарушает

положения Конвенций или настоящего Протокола, должна возместить убытки,

если к тому есть основание. Она несет ответственность за все действия,

совершаемые лицами, входящими в состав ее вооруженных сил».

Но, несомненно, еще более важно, что согласно современным нормам МГП,

отдельные лица, совершившие или приказавшие совершить военные

преступления, несут индивидуальную уголовную ответственность за свои

действия. Отвергая попытки использовать для защиты немецких военных

преступников доктрину государственного акта и свести дело лишь к

ответственности государства как такового, Нюрнбергский приговор провозгласил:

«Преступления против международного права совершаются людьми, а не

абстрактными категориями».

Нарушения МГП делятся на две основные категории: серьезные и все

остальные. Не вдаваясь в некоторые юридические тонкости, скажем, что

серьезные нарушения МГП считаются военными преступлениями. Они четко

прописаны в источниках современного международного гуманитарного права.

В частности, в Женевских Конвенциях 1949 г. (ст. 50 Первой конвенции, ст.

51 Второй конвенции, ст. 130 Третьей конвенции, ст. 147 Четвертой конвенции) к

таким серьезным нарушениям отнесены следующие действия, совершаемые по

отношению к лицам, находящимся под защитой МГП: преднамеренное убийство,

пытки и бесчеловечное обращение, включая биологические эксперименты,

преднамеренное причинение тяжелых страданий или серьезного увечья,

нанесение ущерба здоровью, незаконное депортирование и арест,

принуждение покровительствуемого лица служить в вооруженных силах

неприятельской державы или лишение его права на беспристрастное и

нормальное судопроизводство, взятие заложников, незаконное, произвольное

и проводимое в большом масштабе разрушение и присвоение имущества

гражданских лиц.

Первый дополнительный протокол 1977 г. этот перечень расширил. Статьей

85 к серьезным нарушениям Протокола отнесены: превращение гражданского

населения или отдельных гражданских лиц в объект нападения; совершение

нападения неизбирательного характера; нападение на установки или

сооружения, содержащие опасные силы (плотины, дамбы, АЭС);

превращение необороняемых местностей и демилитаризованных зон в объект

нападения; совершение нападения на лицо, когда известно, что оно

прекратило принимать участие в военных действиях; вероломное

использование отличительной эмблемы Красного Креста или других

защитных знаков.

За эти и другие военные преступления (в частности, основанный в 1993 г.

международный трибунал по бывшей Югославии добавил к перечню военных

преступлений изнасилование, совершенное комбатантом в период войны)

уголовная ответственность должна наступать всегда.

Согласно Женевским конвенции 1949 г. и Дополнительным протоколам к

ним, а также ряду других источников МГП, государства обязаны ввести в

действие национальные законы, необходимые для обеспечения эффективных

уголовных наказаний лиц, совершивших или приказавших совершить

серьезные нарушения конвенций. (Что касается других нарушений гуманитарного

права, не перечисленных в источниках МГП, государства должны пресекать их

совершение, но они не обязаны подвергать виновных уголовному преследованию,

хотя и могут это делать; чаще всего за эти нарушения предусматривается

дисциплинарное взыскание).

Согласно принципу универсальной юрисдикции, государство обязано

преследовать военных преступников, находящихся на его территории,

независимо от их гражданства, национальности, независимо от того, где и

против кого они совершили военное преступление. Так, действуя в

соответствии с принципами универсальной юрисдикции, Бельгийский суд

возбудил уголовное преследование против руандийцев, обвиняемых в убийствах

своих сограждан у себя на родине; Германия судила у себя человека,

совершившего преступления в Боснии.

Важная особенность также заключается в том, что военные преступления

не имеют срока давности. Например, совсем недавно в Великобритании было

возбуждено судебное преследование против 80-летнего эмигранта из Белоруссии

за преступления, совершенные во время второй мировой войны (правда, дело

было прекращено из-за невозможности обвиняемого предстать перед судом).

Таким образом, человек, совершивший военное преступление, согласно

нормам МГП, неотвратимо должен понести за него уголовное наказание, даже

если этого человека удастся обнаружить только спустя много лет после

совершения им преступления, и где-то в другой части света. Ни одна страна не

имеет права избавить военного преступника от наказания, предоставив ему

политическое убежище. Государство обязано либо само судить человека,

обвиняемого в совершении военного преступления, либо выдать его тому

государству, на территории которого было совершено военное преступление,

если то государство сделает соответствующий запрос.

Таким образом, преследование военных преступников, прежде всего,

осуществляется на уровне отдельных государств. Если военные преступления,

влекущие за собой уголовную ответственность, перечислены в основных

источниках МГП, то такое конкретно наказание назначать виновным – дело самих

государств. Учитывая, что в разных странах, естественно, существуют разные

законы (даже если исключить такой фактор, как симпатии-антипатии), участь

человека, признанного виновным в совершении военного преступления, во

многом зависит от того, в какой стране его судили. За одно и то же

преступление в разных странах наказывают по-разному. В некоторых странах

предусмотрены очень серьезные наказания за военные преступления. Например, в

Канаде или Австралии за нанесение увечий лицу, находящемуся под защитой

Женевских конвенций, полагается большой срок тюрьмы, а за убийство –

смертная казнь. Тогда как в Германии максимальное наказание за аналогичные

преступления – 10 лет тюрьмы, а в Тайланде – только 7 лет тюрьмы. Положение

осложняется также тем, что государства зачастую не могут или не хотят

преследовать за военные преступления своих военнослужащих, своих

высокопоставленных чиновников (а ведь даже глава государства может быть

повинен в совершении военных преступлений!).

Подобное положение дел, очевидно, нельзя признать нормальным. Но его

нереально исправить, пока преследование за военные преступления

осуществляется на уровне отдельных государств. В последнее время появились

надежды на некоторое изменение ситуации в связи с созданием Международного

уголовного суда. Таким образом, в настоящее время существует два уровня, на

которых осуществляется преследование и наказание военных преступников:

государственный и международный.

Некоторые известные правоведы, такие, как Арье Найер, считают, что

особенно важно, когда следствие и наказание осуществляется на международном

уровне – это недвусмысленное заявление о том, что в осуждении преступников

принимает участие весь мир. К тому же, только международный суд в некоторых

случаях может дать реальную возможность преследовать за совершение военных

или других тяжких преступлений (таких, как геноцид) высокопоставленных

государственных чиновников.

Один из основателей МККК, соратник Анри Дюнана Гюстав Муанье еще в

1860-х годах предложил учредить международный уголовный суд. Но прошло

много времени прежде, чем его идея начала воплощаться в жизнь.

Впервые международные трибуналы были созданы по окончании второй

мировой войны. Речь идет о Нюрнбергском и Токийском трибуналах, на

которых судили нацистских и японских военных преступников. Нюрнбергский и

Токийский процессы имели огромное значение для дальнейшего развития

международного права. Основные положения уставов и приговоров этих

трибуналов были подтверждены несколькими резолюциями Генеральной

Ассамблеи ООН и стали общепризнанными принципами современного

международного права. В частности, значение уставов и приговоров данных

трибуналов заключается в том, что они со всей категоричностью подтвердили

принцип индивидуальной уголовной ответственности за нарушения норм права

вооруженных конфликтов. Именно решения Нюрнбергского трибунала

сформировали принцип МГП, согласно которому совершение военного

преступления по приказу начальника (командира) не освобождает