Китаев - Смык Л.А. Психология стресса

Подождите немного. Документ загружается.

что в нем сочетаются два желания: первое — скорей бы уж грохнуло, второе — чтобы лучши не

грохотало... Когда, наконец, раздается звук, то нет разрядки пеприятного чувства ожидания. Оно

как бы перерастает в очень неприятное, почта болезненное ощущение внутреннего потрясения.

В этот момент трудно собраться, чтобы выполнять задание (примечание — корректурную пробу)

go эта работа немного отвлекает».

Эта группа лиц отличалась нарастанием эмоционально-двигательных реакций, которые можно

рассматривать как проявление преимущественно пассивного эмоционально-двигательного

реагирования (флексорпые двигательные реакция, постуральная реакция «замирания»,

замедленное вынолпопис тестовых заданий, дискомфортное чувство беспомощности и т. д.).

итак, исследования с повторным применением прерывистого акустического экстремального

воздействия показали, что изменения поведения людей и их работоспособности более вероятны

при первом применении такого воздействия. Это обусловлено эффектом его необычности, его

неожиданной экстремальности. Б структуре поведения при этом как бы «разряжается»

установочная боязнь потенциальной или мнимой опасности этого воздействия.

В экспериментах первой серии испытуемые были ограничены в возможности перемещения. В

связи с этим были ограничены возможности анализа двигательных реакций. Исследование таких

реакций экстремальных акустических воздействий было проделано во 2-й серии экспериментов.

В экспериментах второй серии во время бега при действии на испытуемых сильного,

прерывистого акустического воздействия были обнаружены два типа изменения структуры

движений. У семи человек (первая группа) возникало «наслоение» экстензорной реакции

конечностей и туловища на структуру движений. С началом воздействия эти люди как бы

подпрыгивали на бегу, вскинув руки в стороны — вверх, после чего их бег ускорялся за счет

увеличения частоты и амплитуды движений. Изменения движений во время бега у других пяти

испытуемых (вторая группа) характеризовались увеличением флексии (сгибания) конечностей и

туловища. Когда раздавался дробный сильный звук, эти испытуемые пригибались и, слегка

присев, нродолжали бежать в несколько замедленном темпе. Отчетливых изменений в структуре

бега у трех человек (третья группа) обнаружить не удалось.

Результаты опроса показали, что у всех испытуемых во второй серии экспериментов акустической

воздействие вызывало чувство испуга. Девять человек испытывали растерянность, у четырех из

них это чувство сопровождалось некоторой дезориентацией в пространстве и частичной утратой

представления о том, что им надле-

121

жит делать дальше. Из отчета испытуемого С: «Запыхавшись вбежал в домик (примечание: в

экспериментальную камеру). Тут раздался грохот. Это было неожиданпо потому, что пока бежал

— я совершенно забыл, что должно грохнуть. От неожиданности я испугался. Дальше бежал

машинально, не соображая, что делаю» Из отчета испытуемого Ч.: «Я ждал этот звук, все же он

раздался неожиданно. Наверно поэтому два чувства сразу возникла во мне-я вздрогнул от страха,

и в то же время мне стало смешно. Я подумал: чего это я испугался. Чувство страха и дрожь

внутри долго не проходили, и в то же время я переживал радостный подъем потому что успешно

прошел испытание звуком».

В период последействия акустического экстремального фактора, после прекращения бега

обращала внимание значительная возбужденность испытуемых, проявлявшаяся в активизации

эмоционально-двигательных и речевых реакций, а у отдельных испытуемых и во вторичном

угнетении последних. Практически все испытуемые, несмотря на утомление после бега,

продолжали некоторое время после окончания эксперимента ходить, оживленно обмениваясь

мнениями с товарищами, ранее закончившими эксперимент. Для одних, главным образом из

состава первой группы (см. выше), были характерны следующие особенности поведенческой

активности: избыточная жестикуляция; резкость и размашистость движений; кажущаяся

парочитой эффективность поведения — «веселость», «бравада» и т. п.; блеск в глазах,

повышенная речевая активность. У других испытуемых активизация движения при

эмоциональном оживлении как бы наслаивалась на общую скованность движений. У этих

испытуемых при неординарных движениях (перешагивание углублений почвы, резкий поворот

при ходьбе, ходьба в условиях пересеченной местности; необходимость нагнуться, чтобы не

зацепиться головой за ветви дерева и т. п.) стаповилась заметной неловкость движений. При

опросе испытуемые сообщали, что у них после эксперимента — «нерассчитанность движений»,

походка «как на деревянных ногах», «дрожь в коленках» и т. д. У некоторых эти явления

вызывали чувство смущения; у большинства критическое отношение к этим явлениям было

ионижепо или отсутствовало.

У отдельных испытуемых преобладало возникшее либо во вре-мя акустического воздействия

(вместе с испугом), либо через некоторое время после окончания эксперимента чувство общей

слаоости. Иногда оно сочеталось с повышением потливости, ознобом, чувством обиды.

Обращает внимание то, что поведение испытуемых в период последействия в экспериментах 2-й

серии отличалось от поведен в аналогичном периоде в экспериментах 1-й серии заметно бол.

122

выраженными (и проявляющимися в большем числе случаев) положительными, экстатическими

эмоциями. Чувство радостного оживления в ряде случаев, как сообщали исдытуемые — участники

2-й серна экспериментов, наслаивалось у пих на еще не прошедшее неприятное ощущение

пережитого испуга. Возникало двойственное переживание, при котором доминировали

позитивные эмоции. В отличие от этого у испытуемых, сравнительно неподвижных (во время

экспериментов первой серии) в периоде последействия акустического стрессора в значительном

числе случаев имели место негативные переживания. Это наблюдение свидетельствует м пользу

того, что в периоде последействия кратковременного стрессора интенсивная мышечная нагрузка

(тем более в случае успешного завершения деятельности, связанной с этой нагрузкой)

способствует активизации позитивных эмоций. Этому способствуют индивидуальные

особенности, психологическая установка, особенности среды, действующего фактора и пр.

На качество виполпения корректурной пробы в экспериментах с акустическим стрессором

оказывает влияние не только само довольно интенсивное звуковое воздействие, не только

неожиданность начала воздействия, которая была весьма относительной и сравнительно сходной

при повторных экспериментах, но главное— «незнакомость» первого воздействия, точнее,

неожиданная «пе-знакомость» первого звучания громкого звука. Стрессогенный эффект создавала

также мнимая опасность устройства, издающего прерывистый звук и расположенного в

непосредственной близости от испытуемых.

В первом эксперименте с первой секунды действия звука у всех 46 испытуемых выполнение теста

непроизвольно прерывалось. Двенадцать человек начиная с 3—5-й секунды после начала

воздействия пытались продолжать выполнение пробы. Семеро из них сразу прекратили ее, по их.

словам, из-за невозможности фиксации взгляда на тексте или из-за затруднений при удерживании

карандаша на нужной строке, видимо, вследствие нарушений окуломото-рики и из-за

дискоординации движений рук и тремора. Восемнадцать человек с момента начала воздействия и

до конца эксперимента не выполняли пробу, как потом они сообщили, забыв о ней; 14

испытуемых помнили о задании, но, по их словам, им «было не До нее»; 16 человек в периоде с

15-й секунды по 120-ю секунду после окончания воздействия вновь приступили к выполнению

корректурной пробы. Они выполнили ее медленнее и с большим числом ошибок, чем до начала

воздействия. В среднем для этих 16 человек производительность работы по выполнению пробы

после воздействия составила 12% по сравнению с их производительностью до оздействия. Число

ошибок возросло, появились такие ошибки,

123

как пропуск строки или потеря просматриваемой строк» и т. п.

Повторные звуковые воздействия намного меньше влияли на выполнение корректурной пробы.

Уже при второй акустической экспозиции ни один испытуемый пе прекратил ее выполнение

Приостановка корректуры возникала у ряда людей на первых секундах акустического

воздействия. Затем выполнение пробы продолжалось в большинстве случаев в замедленном

темпе. При последующих звуковых воздействиях качество выполнения корректурной пробы у

ряда испытуемых практически нормализовалось.

Психологические аспекты акустического стресса

Как указывалось выше, индивидуальные различия поведенческих реакций при различных

экстремальных воздействиях позволяли сравнительно четко и однозначно подразделять

большинство испытуемых, впервые находящихся в этих условиях, на группы лиц с активным,

пассивным и с неизменившимся эмоционально-двигательным реагированием. Первые отличались

яркими позитивными или негативными эмоциопальныдш переживаниями, возрастанием

интенсивности аффективных движений; вторые — эмоциональным дискомфортом и снижением

подвижности.

В отличие от такой сравнительно четкой дифференциации индивидуальных проявлений

эмоционально-двигательных реакций экстремальное акустическое воздействие создавало более

сложную картину различных двигательных и эмоциопальных реакций. Возникало сочетание

выразительных, защитных и других движений. Имело место переплетение разных форм

эмоционально-двигательного реагирования, причем активпое реагирование могло выступать в той

или иной фазе (рефлекторпой, концептуальной, компенсаторной и др.).

Можно полагать, что большая вариабельность поведения при акустическом стрессе по сравнению,

например, с ранее нами описанными поведенческими реакциями при гравитационном стрессе

обусловлена меньшей биологической беспрецедентностыо первого. Сложность поведенческих

реакций в условиях акустического воздействия, примененного нами, обусловливалась и тем, что в

комплекс движений, связанных со стрессом, широко включались фрагменты, составляющие

структуру «повседневного» поведения,

также поведения при общении и деятельности. Такие

движения при гравитационном стрессе исключались регламентом эксперимента.

Особенности поведенческих реакций при стрессе в значительной степени связаны с побуждающей

ситуацией. Эксперименты воздействием дробного акустического стрессора па исходно иепод-

121

важных испытуемых позволяли выявить в основном структуру первой рефлекторной фазы

реагирования при стрессе. Поведенческая активность второй фазы (концептуальное реагирование)

была в атой экспериментальной ситуации редуцирована. Во второй серии экспериментов тонкие

элементы рефлекторной фазы были в основном поглощены структурой бега. Наряду с этим после

звукового воздействия во время бега ярко проявились особенности фазы концептуального

реагирования (экстатического, агрессивного, пассивно-дискомфортного и др.). Усиление

эмоционально-дви-гательных реакций как бы «подкачивалось» интенсивной моторной

активностью.

Возникают вопросы: Какова функциональная основа сложной картины поведенческой,

двигательной активности при кратковременном акустическом стрессе? В чем биологическая

целесообразность этой сложной картины и ее отдельных элементов? Ответив на них, можно

подойти к решению проблемы целесообразного управления аффективным поведением при

акустическом стрессе. Ниже мы предпримем попытку обсуждения описанных выше

поведенческих реакций человека при акустическом кратковременном стрессе, сопоставляя их с

литературными данными.

Психологические и психофизиологические аспекты акустического стресса.

Экспериментальные данные, представленные выше, говорят о том, что сильное звуковое

воздействие «ударного» типа вызывает поведенческие и позпые реакции, в основе которых лежит

защитная двигательная активность. К таким реакциям может быть отнесено вздрагивание, т. е.

резкое напряжение больших массивов мускулатуры тела, сгибательные (флексорные) и

разгибательные (эстензорпые) тонические мышечные реакции и др. Возникавшие в ходе

описанных выше экспериментов с акустическим стрессом отдельные позно-тоннческие реакции

свидетельствовали о том, что процессы регулировки мышечной системы в этих случаях на

короткое время цодошли к пределам нормы. Не исключено, что в этих случаях имелась

индивидуальная предрасположенность к таким проявлениям. Во многих случаях при

акустическом стрессе «ударного» типа возникали перестройка пространственно-временной

координации движений, прекращение заданной деятельности, ошибочные действия (при

выполнении корректурной пробы), снижалась успешность мыслительной деятельности. Подобные

изменения, Даже возникающие на короткий срок, вплетаясь в структуру Рабочих движений

человека, могут существенно деформировать рабочую деятельность, что бывает особенно

нежелательно в критиче-

ких, аварийных ситуациях, требующих от человека точно

координированных, быстрых действий.

Повседневность столкновения людей, в частности во время про-

125

изводственной деятельности, с промышленными шумами сделала актуальными психологические

исследования акустического стресса. Однако, оценивая результаты таких исследований,

приходится констатировать их разноплановость, несопоставимость применявшихся в них методов

исследования и т. п. Из-за этого не представляется возможным составить целостное представление

об изменении психологических и физиологических процессов при акустическом стрессе. Тем не

менее рассмотрим результаты исследований, касающиеся этой проблемы.

Значение прерывистого звука как фактора, тормозящего рабочую деятельность людей, показано

Теологусом Г. С. и др. 1549]. Это воздействие, увеличивая время реакции, не влияло па

способность испытуемых контролировать скорость движущихся объектов, вместе с тем

дифференциация стимулов ухудшалась при увеличении продолжительности прерывистого

акустического стрессора. Торможение рабочих действий человека при громком шуме связано

также с увеличением рефрактерного периода впе зависимости от межстимульного интервала в

определенном его диапазоне [397]. Авторы этой работы подчеркивали значительные

индивидуальные различия указанных проявлений аудиогеппого стресса и что эти различия были

обусловлены главным образом разной возбудимостью подопытных.

Неблагоприятное влияние шума на состояние испытуемых и их работоспособность резко

снижалось, если испытуемым предоставлялась возможность выключить шум, хотя эта

возможность сопровождалась пожеланием не выключать его (подавляющее большинство

испытуемых не воспользовались предоставленной им возможностью избавиться от действия

аудиогеппого стресса). В данном случае наличие субъективного контроля над стрессогенной

ситуацией уменьшало ее неблагоприятный эффект, что свидетельствует о наличии в структуре

стрессора, в частности акустического, компонента субъективного представления о нем [394].

Фактор опасности, предвестником которой может быть громкий звук, подчас усиливает

возникающую в такой ситуации заторможенность движений человека, даже когда его

бездействие повышает вероятность трагического исхода или прямо ведет к нему. Описание

подобного состояния, возникшего у летчика при звуковом хлопке, сопровождавшем

самовыключение двигателей одноместного реактивного самолета, приведено в книге Г. Т.

Берегового, Н. Д. Заваловой, Б. Ф. Ломова, В. А. Пономаренко: «Остановка двигателей

сопровождалась сильным хлопком. Этот звук вызвал ощущение, что самолет вот-вот взорвется. Я

весь сжался, ноги одеревенели. Вынужденцая посадка и данном районе полетов была невозможна,

и я решил катапультировать. Но меня охватило

126

оцепенепие так, что я не мог перенести ноги на катапультное сидение... Придя в себя на высоте

8000 м, я произвел запуск двигателей в благополучно произвел посадку на аэродром» [31, с. 36].

Как видно из приведенного случая, у летчика возникло ступороз-ное состояние с мышечным

гипертонусом. В его описании есть такие слова: «ноги, одеревенели», «оцепенение» — и нет

указаний на мышечную слабость. В описанном случае, как и в наших экспериментах с

акустическим стрессором, помимо последнего, имело место осознание человеком опасности,

связанной со звуком, интенсивность которого сама по себе была экстремальной. Это чувство

опасности, т. е. установочный стресс-фактор, вызывает, во-первых, постоянное эмоциональное

напряжение. Во-вторых, при возникновении «пускового стрессора», например акустического,

установочный стресс-фактор в значительной мере определяет характер развития стресса, как

правило,, интенсифицируя его проявления. Установочным стресс-фактором могут быть различные

психологические состояния. Знание того, что при шуме будут исследоваться поведенческие

реакции, уменьшало субъективную значимость шумового стрессора [410].

Проведенные налги эксперименты характеризовались наличием у испытуемых стенической

установки на успешное прохождение ими «испытаний» с шумовыми воздействиями. Эта

психологическая установка, надо полагать, способствовала сохранению положительных

социальных устремлений и эмоций, препятствуя появлению таких проявлений, как агрессивность.

Комбинированное действие двух и более стресс-факторов, как правило, усиливает стрессогенпый

эффект, легче приводя к дистрессу. Акустический стрессор, если он сопровождается вибрацией,

усиливает у людей непроизвольные движения и тремор [50J.

Напомним, что серии акустических импульсов, воспроизводившиеся в наших экспериментах,

создавали значительную вибрацию окружающих предметов, выхлоиы огня и дыма способствовали

возникновению у испытуемых чувства опасности.

Многие авторы обращали внимание на то, что действие шума в комбинации с эмоциональными

факторами изменяет социальную направленность поведения. Однако достоверными можно

считать только дапныо Бандуры [304] и Берковича Л. [311], показавших, что шум повышает

агрессивность аудитории при просмотре фильма, активизирующего это чувство. В другом

эксперименте у людей, наблюдавших в кино эпизоды драки, интенсивность и число «ударяющих»

движений возрастали, чего не было при просмотре спортивных фильмов [389].

Есть указания на то, что при акустическом стрессе может изменяться агрессивность людей. При

интенсивных шумовых воздей-

ствиях возрастала лабильность поведения, т. е. увеличивалась раздражительность [3951. Причем у

мужчин в отличие от женщин она возрастала в большинстве экспериментальных ситуаций [331].

При акустическом стрессе отмечалась наряду с возрастанием коз будимости «отходчивость»

испытуемых после раздражения, усиление чувства сопереживания и т. д. [3891. Следует сказать,

что подобный феномен возникал при наличии психологической установки различных стрессоров

[434, 452]. Отмечено, что при высокой социальной значимости решения, принимаемого

человеком, шум не влиял на это решение [379, 380]. Разная направленность реакций на

акустический стрессор, как и вообще направленность изменений биологической активности,

зависит в значительной мере от интенсивности фактора, побуждающего эту активность.

Сверхсильная, как и очень слабая, интенсивность раздражителя может ослабить или затормозить

адаптивную активность биологической системы. В тех исследованиях, где звуковое воздействие

активировало психические процессы и реакции, интенсивность звукового воздействия была в

диапазоне 80—95 дБ. Такое звуковое воздействие следует расценивать как среднее, а не сильное,

как его оценивали авторы.

В наших экспериментах (описанных выше) при одном уровне интенсивности акустических

воздействий возникали поведенческие реакции, характеризовавшиеся у одних людей

торможением двигательной активности, у других — ее возрастанием. Это говор: о значении

индивидуальной предрасположенности человека к to. или иной направленности изменений

поведения при акустическом стрессе, т. е. одно и то же воздействие для одних людей может

оказаться «сверхсильным», для других — «средним» и т. д.

Психофизиологические аспекты акустического стресса

Слуховой анализатор, являясь звеном системы пространственной ориентации, тесно связан с

остальными ее звеньями, прежде всего с вестибулярным аппаратом, со зрением, с кожной и

мышечной чувствительностью. Неадекватные, чрезмерные акустические нагрузки не только

изменяют слуховую функцию, но и вносят помехи в перцепторные процессы разной модальности.

Данные о деформации восприятия при звуковом «ударе» важны не только для оценки нарушений

восприятия информации разной модальности, но также для понимания психологических

механизмов пе стройки поведения при акустическом стрессе.

Показано, что звуковые воздействия влияют на вестибулярв функцию [296 и др.]. Шумовой

раздражитель до 130 дБ с переме ной частот может вызывать головокружение, а при определенной

128

удаленности предметов от наблюдателя — нарушение их восприятия в виде смешения контуров.

Наряду с нарушением восприятия «себя в пространстве» нарушается и восприятие «пространства

вокруг себя». Нарушения восприятия могут не. выходить из-под контроля сознания субъекта и

осознаваться как иллюзорные ощущении: «головокружение», иллюзорное «смещение контуров»

рассматриваемых объектов. Звуковые раздражители 90 дБ и более ухудшают остроту

бинокулярного зрения, по мнению авторов этого сообщения, вследствие значительного

увеличения зрачков как результата нарастающей при этих воздействиях симпатикотонии. При

звуковом воздействии 137 дБ обнаружены нарушения горизонтальных движений глазных яблок

[207, с. 35]. Порог чувствительности по показателям зрачковой реакции (как и реакции

периферического кровообращения) около 70 дБ.

Как осознаваемые, так протекающие бесконтрольно со стороны сознания парушения восприятия

разных модальностей могут явиться, во-первых, фактором снижения надежности человека как

звена человеко-машинных систем, во-вторых, эти нарушения могут стать причиной деформации

поведения человека, испытавшего звуковое воздействие. Б последнем случае может измениться

надежность человека как звена социальной системы (группы операторов, производственного

коллектива и т. п.).

Исследования влияния звука на болевую чувствительность указывают на то, что сильный звук не

только нарушает восприятие «пространства внутри себя», о чем говорилось выше, но и уменьшает

чувствительность, если так можно сказать, «внутри себя». Сильные акустические воздействия

могут существенно изменить структуру такой безусловной реакции, как чувство боли. Гарднер и

Ликлидер [2071 использовали громкий звук (музыка плюс белый шум) для подавления чувства

боли при стоматологических операциях. Больной сам усиливал звук до того уровня, пока исчезало

или существенно снижалось чувство боли. При этом звук достигал 116 децибелл. У 1000 больных

во время операции за счет звукового воздействия в 65% случаев было полное обезболивание, в

35% — значительное подавление болей. По мнению Г. И. Косицкого и В.М.Смирнова, в книге

которых цитированы указанные выше авторы, в этом и в других подобных случаях «действие

добавочного звукового раздражителя вызывает возникновение очага доминантного возбуждения в

определенных пунктах коры больших полушарий мозга, благодаря которому подавляется реакция

на другие, в том числе и на болевые, раздражители» [156, с. 164].

Основное место приложения звукового экстремального воздействия — слуховой анализатор.

Данные о его функциональной перестройке необходимы для понимания механизмов акустическо-

5 Л. А. Кптаеа-Смын

129

го стресса. Известно, что непродолжительное акустическое воздействие уже при интенсивности

НО 6Д понижает слуховую чувствительность [82, 138], интенсивность звуковых ударов 18В дБ —

порог разрыва барабанных перепонок у человека, тогда как 196 дБ — порог легочного

повреждения [2931- Снижение слуха могут вызывать не только интенсивные звуки, но и

угнетение деятельности сдуховой системы нри негромком, но ритмическом ее раздражении [13].

Клннико-психологлческие аспекты акустического стресса

Аудиогенные эпилептиформные реакции. Как указывалось, сильные звуки могут тормозить

двигательную, поведенческую активность людей. Известно, что сверхеильный длительный звук,

сопряженный с моделированием опасности, воспринимаемой как реальная, может на

сравнительно длительный срок — на несколько минут — вводить людей в шоковое состояние,

которое подчас переходит в состояние прострации с катаплексией или в истерический припадок,

подчас сопровождающийся судорогами [207 и др.]. Аудиогенные эпилептоидные судорожные

припадки возникают у людей, больных эпилепсией. В. М. Бехтерев наблюдал у человека

эпилептические припадки, вызванные громкой А1узыкой; М. П. Никитин оннсал больного, у

которого возникал судорожный припадок, если он слушал совершенно определенную арию из

классической оперы 1207, с. 116—117]. Известен случай возникновения у больных эпилепсией

припадков при звуке дверного звонка, внезапного шума и лр.

Своеобразная судорожная эпилептиформная реакция, возникающая при интенсивном

акустическом воздействии у ряда животных, привлекала внимание различных исследователей.

Многочисленные исследования этой реакции как модели избыточной патологической активизации

двигательной сферы при интенсивном стрессоре позволили существенно продвинуться в изучении

поведения при стрессе.

Л. В. Крушинский и ого сотрудники, исследовавшие поведение белых крыс при прерывистом

звуке электрического ЗВОНКИ 80— 130 дБ, обнаружили, что у значительного числа животных в

ответ на звук возникает двигательное возбуждение [164]. У некоторых животных оно сразу

переходило в судорожный припадок. Такие крысы были названы «одиоволновыми». У других

животных первичное двигательное возбуждение нри непрерывном звучании звонка прерывалось

на 10—15 секунд, после чего движения вновь активизировались, что заканчивалось судорожньш

припадком с тоническими и клоническими судорогами. Эти крысы обозначались кая

130