Касьян А.А. (отв. ред.) Идеология и наука. Дискуссии советских ученых середины XX века
Подождите немного. Документ загружается.
.
.,
ГОПАНО.
Ф.275.
ОП.lб.
Д.23.
Л.56
.
• "
См.:
Сергей
Сергеевич
Четвериков:
Документы
...
С549.
41
ГОПАНО.
Ф.275. ОП.lб.
Д.22.
41
Там
же.
Л.151.
"Там
же.
Л.160.
"Там
же.
Л.I
53.
"Тамже.
"За
сталинскую
науку.
1948.20
сентября.
"иАНО.
Ф.377.
ОП.8.
Д.407.
Л.7.
"
UдHO.
Ф.377.
ОП.8.
Д.300. Л.244.
'"
UдHO.
Ф.377.
ОП.8.
Д.349.
Л.3-4.
;"
Андрей
Андреевич
Бундель
-
ученый-химик,
которого
с
С.С.
Четвериковым
свя-
зывал
среди
прочего
интерес
к
энтомологии.
"
Uит.
по:
Сергей
Сергеевич
Четвериков:
Документы
...
С362.
"ГОПАНО.
Ф.
275.
ОП.lб.
Д.22.
Ч.l.
Л.138.
']
Там
же.
"
UдHO.
Ф.377.
ОП.8.
Д.405.
Л.62.
"
ЦАНО.
Ф.377.
ОП.8.
Д.405.
"Там
же.
Л.l79
"
Там
же.
Л.182.
"
См.:
Дубинин
н.п.
Указ.
CO'I.
С349-350.
"
ЦАНО.
Ф.377.
ОП.8.
Д.851.
Л.39-44
(Протоколы
заседаний
кафедры
философии
ГГУ
от
29.12.1956
г.
и
12.01.1957
г.).
ы'
Там
же.
Л.44.
"Там
же.
Л.4I.
"
Там
же.
Л.43.
"
Регина
Семеновна
Карпинская
(1928-1993) -
доктор
философских
наук,
про
фессор,
впоследствии
заведовала
сектором
философии
биологии
Института
филосо
фии
РАН,
специалист
в
сфере
философско-мировоззренческих
и
меТОДОЛОГИ'lеских
оснований
биологии.
Формирование
ее
научных
интересов
явно
проходило
под
влия
нием
изменений
в
отечественной
биологии
середины
50-х
годов.
Первые
ее
научные
изыскания
в
этой
сфере
отражали
неоднозначность
ситуации
в
биологической
науке.
"
иАНО.
Ф.
377.
ОП.8.
Д.851.
Л.23.
Протокол
NQ9
от
26
апреля
1957
г.
(В
данном
деле
перепутан
порядок
следования
протоколов.
Отсюда
-
несовпадения
в
нумерации
листов.
-
Авт.)
"ГОПАНО.
Ф.258.
ОП.lа.
Д.IО.
Л.79.
"Там
же.
"Там
же.
"
Кстати,
в
декабре
1948
года
на
заседании
партийного
бюро
института,
когда
А.А.
Капацинскую
пытались
обвинить
в
вейсманистских
ошибках,
r.
г.Гушин
высказал
лишь
замечания
методического
характера,
не
воспользовавшись
представившейся
возможностью
для
сведения
счетов
(См.:
ГОПАНО.
Ф.258.
ОП.lа,
Д.IО.
Л.129).
"
ГОПАНО.
Ф.258.
On.la.
Д.IО.
Л.83.
7<'
Там
же.
Л.80.
71
Там
же.
Л.89.
7J
Там
же.
Л.129.
в
Курсив
мой.
-
Авт.
Видимо,
в
этой
оговорке
скрыта
суть
процесса
перестройки
биологической
науки:
главное,
чтобы
была
заметна,
оченидна
лояльность
по
отноше
нию
к
новым
идеям.
"ГОПАНО.
Ф.258.
ОП.lа.
Д.IО. Л.86.
"Там
же.
"Там
же.
7'
Там
же. Л.IОR.
'"Тамже.Л.81.
92
"'
Там
же.
Л.83.
""
ГОПАНО.
Ф.932.
ОП.lа.
Д.I6.
Л.73.
"
ЦАНО.
Ф.2734.
Оп.8.
Д.139.
Л.40.
"За
учительские
кадры.
1948.1
октября.
"
ЦАНО.
Ф.2734.
ОП.8
Д.I39.
Л.37-38.
"
ГОЛАНО.
Ф.932.
ОП.Jа.
д.
16.
Л.74.
"Так
же
как
и
партсобрание
14
сентября,
это
собрание
не
было
uеликом
посвяще
но
биологической
науке.
Вопрос
о
роли
парторганизаuии
факультета
естествознания
в
перестрсйке
работы
был
одни".
из
пяти вопросов
пов~стки
дня.
"ГОЛАНО.
Ф.932.
Оп.Jа.
Д.J6.
Л.78.
"Там
же.
Л.74.
"
Кожевников
А.
Б.
Игры
сталинской
демократии
и
идеологические
дискуссии
в
советской
науке:
1947-1952
п.
//
Вопросы
истории
естествознания
и
техники.
1997.
N24.
с.26-57.
"ЦАНО.
Ф.2734.
ОП.8.
Д.379.
·'Тамже.
"
ЦАНО.
Ф.2734.
ОП.8.
Д.250.
"
ЦАНО.
Ф.2533.
ОП.2.
Д.449.
Л.9.
"Тамже.Л.l-14.
Глава
3
ДИСКУССИЯ
ПО
ВОПРОСАМ
ЯЗЫКОЗНАНИЯ
Формирование
научных
знаний
происходит
всегда
в
определен
ном
социально-политическом
и
философском
контексте,
который
оказывает
существенное
влияние
на
развитие
и
функционирование
той
или
иной
науки.
С
особенной
очевидностью
связь
науки
и
обще
ства,
науки
и
философии,
науки
и
идеологии
обнаруживается
при
анализе
известных
идеологических
дискуссий
в
советской
науке
середины
прошлого
века.
Ретроспективное
осмысление
условий,
причин,
содержания,
последствий
этих
дискуссий
очень
важно:
оно
позволяет
без
излишней
тенденциозности,
объективно
оценить
состояние
науки
в
тот
момент,
тенденции
в
ее
развитии,
роль
отдель
ной
личности
в
истории
науки,
а
также,
что
выделяется
нами
особо,
историческую
роль
«центральной,>
И
«региональной,>
науки,
их
взаи
модействие
и
взаимовлияние.
Дискуссия
по вопросам
языкознания
дает
исключительно
богатый
материал
для
изучения
истории
науки
в
указанном
аспекте.
Это
объясняется
природой
естественного
человеческого
языка,
который,
существуя
независимо
от
воли
и
желаний
личности,
функционируя
по
объективным
законам
и
правилам,
является
тем
не
менее
социалj>
ным
и
психологическим
феноменом.
Наука
о
языке
поэтому,
кроме
собственно
лингвистического содержания,
предполагает
определен
ный
взгляд
на
мир,
на
соотношение
материального
и
идеального,
осмысление
специфики
человеческого
сознания
и
общественных
отношений,
а
интерпретация
языка,
его
социальных,
гносеологиче
ских,
эстетических
функций
оказывается
во
многом
детерминиро
ванной
как
философской
позицией
исследователя,
так и
соответ
ствующей
исторической
обстановкой,
в
которой
он
живет
И
работает.
История
отечественной
лингвистики
знает
такие
этапы,
когда
общественная
значимость
вопросов
языкознания,
что
называется,
представлялась
воочию.
Это,
с
одной
стороны,
появление
теории
н.я.
Марра
(конец
20-х
годов
ХХ
века)
и
экспансия
марризма
в
систему
высшего
и
среднего
образования
(конец
40-х
годов),
а с
дру
гой
-
развернувшаяся
вокруг
«нового
учения
о
языке»
в
середине
94
века
дискуссия
по
вопросам
природы
и
происхождения
языка,
связи
языка
с
обществом
и
мышлением
человека,
законов
развития
языка,
методологии
исследования
и
описания
языкового
материала.
Мате
риалы
научных
работ
и
учебных
пособий
обычно
освещают
эти
события
с
позиций
«центра,)
-
московско-ленинградских
научных
кругов
и
административно-образовательных
учреждений.
Между
тем
для
адекватной
картины
истории
любой
науки
важно
проанализиро
вать
и
реакцию
провинции
на сигналы,
идущие
из
центра'.
Исходя
из
этого,
мы
ставим
перед
собой
задачу
дать
на
фоне
общих
обстоя
тельств
«сталинской,)
дискуссии
О
языке
аналитическое
описание
ее
регионального,
«горьковского,)
(нижегородского)
варианта.
Необходимо
отметить,
что
ход
и
результаты
дискуссии
по
вопро
сам
языка
и
языкознания
во
многом
определялись
спецификой
мар
ровского
учения
о
языке
и
последующим
феноменом
«марризмfu>,
поэтому
непосредственный
анализ
материалов
этой
дискуссии
пред
варяется
кратким
изложением
сущности языковой
концепции
НЯ.
Марра
и
достаточно
подробной
характеристикой
эпохи
«мар
ризма»
в
центре
и
на
периферии
-
в
вузах
г.
Горького.
н.я.
Марр
и
«новое
учение
о
языке»
Николай
Яковлевич
Марр
(1864 -
1934
гг.),
выпускник
восточно
го
факультета
Московского
университета,
с
1902
г.
-
доктор
и
орди
нарный
профессор,
с
1912
г.
-
академик,
был
авторитетнейшим
спе
циалистом
в
области
востоко-
и
кавказоведения,
видным
историком
культуры,
талантливым
литературоведом
и
архитектором,
но,
как
ни
парадоксально,
менее
всего
лингвистом
по
образованию.
Как
отме
чает
В.М.
Алпатов,
Марр
не
прослушал
ни
одного
специального
лин
гвистического
курса,
включая
курс
сравнительно-сопоставительной
грамматики
индоевропейских
языков,
а
его
знание
многочисленных
2
языков
было
чисто
практически
м
(т.е.
предполагало
прежде
всего
умение
читать
и
понимать
тексты)!.
Еще
в
дореволюционный
период
своей
деятельности
НЯ.
Марр
выдвинул
гипотезу
о так
называемых
«яфетических,)
языках,
к
кото
рым
без
достаточных
научных
оснований
отнес
все
языки
Кавказа,
не
входящие
в
индоевропейскую,
тюркскую
и
семитскую
семьи,
армянский
язык,
древние
языки
Закавказья
и
Передней
Азии
(элам
ский,
шумерский,
урартский),
а
также
языки
с
«сомнительной
родо
словной').
Примечательно,
что
НЯ.
Марр
позволял
себе
делать
лин
гвистические
заключения
и
по
поводу
тех
языков,
которые
не
изучал
и
изучать
не
мог,
поскольку
в
распоряжении
науки
не
имелось
рас
шифрованных
или вообще
каких
бы
то
ни
было
текстов на этих
язы
ках
(язык
пеласгов,
этрускский
язык).
Отсутствие
серьезной
теорети
ческой
базы
и,
следовательно,
доказательности
в
языковых
исследо-
95
ваниях
Марра
было
причиной
того,
что
яфетическая
семья
так
и
осталась
не
признанной
лингвистическим
сообществом.
В
первой
половине
20-х
годов
(примерно
в
1923-1924
п.)
НЯ.
Марр
начинает
выстраивать
глобальное
учение
о
языке,
которое
должно
было,
по
мысли
автора,
стать
альтернативой
«буржуазному»,
«расистскому»
западноевропейскому
языкознанию.
Напомним
крат
ко
суть
«нового
учения
о
языке»,
ставшего
впоследствии
предметом
известной
дискуссии.
Н.Я.
Марр
рассматривает
язык
как
историче
скую,
изменчивую
категорию,
складывающуюся
на
базе
обществен
ного
производства
и
производственных
отношений
в
человеческом
коллективе
и
являющуюся
продуктом
последних:
«Человечество
сотворило
свой
язык
в
процессе
труда
в
определенных
условиях
и
пересоздаст
его
с
наступлением
действительно
новых
социальных
форм
жизни
и
быта,
сообразно
новому
в
этих
условиях
мышлению
[выделено
нами.
-
Aem.J»4.
Таким
образом,
язык,
по
мысли
НЯ.
Марра,
выполняет
роль
«надстройки»
над
производственно-эконо
мическим
базисом
общества,
так
же
как,
например,
искусство.
В
качестве
надстройки
язык
призван
отражать
все
изменения
базиса,
так
что
революционные
сдвиги
в
общественно-экономическом
строе
социума
при
водят
к
скачкообразным
изменениям
(мутациям)
в
языке
(западноевропейское
языкознание
последовательно
отстаива
ло
мысль
об
эволюционном
характере
языковых
изменений).
Согласно
теории
Марра,
первоначально,
сразу,
независимо
друг
от
друга
возникает
множество
языков,
причем
самый
ранний
язык
человека
был
кинетическим,
а
не
звуковым
(Марр
решительно
отвергает
идею
компаративистики
о
существовании
единого
праязы
ка,
давшего
начало
последующему
языковому
разнообразию).
Пер
вым
скачкообразным
изменением
языка,
с
точки
зрения
НЯ.
Марра,
было
появление
звуковой
речи:
«Звуковой
язык
возник
В
эпоху
сложного
общественного
строя
с
организующим
коллективом,
обла
дателем
орудий
власти,
в
том
числе
созданной
им
[выделено
мной.
-
Авт.]
звуковой
речью»5.
Владевшие
звуковой
речью
как
средством
прежде
всего
магического
действия
занимали
особое,
привилегиро
ванное
положение
в
обществе
-
так
язык
становится
орудием
власти.
Первичная
звуковая
речь,
как
считал
Марр,
состояла
всего
из
четы
рех
элементов,
варьирующихся
у
разных
народов:
СМ,
БЕР,
йон,
рош.
В
результате
особых
операций,
названных
НЯ.
Марром
«пале
онтологическим
методом»,
можно
выявить
какие-то
из
указанных
первоэлементов
в
любых
словах
любого
языка.
Глоттогонический
6
процесс
в
концепции
НЯ.
Марра
является
еди
ным
для
всех
ЯЗЫКОВ
мира
и
носит
стадиальный
характер,
причем
ста
дии
развития
ЯЗЫКа
непосредственно
отражают
стадии
развития
мышлf;ния
человека
и
общественного
производства
от
низших
форм
96
к
высшим.
Н.Я.
Марр
выделяет
четыре
основных
стадии
«языкотвор
чеСТва»:
1.
Языки
первичного
периода
(китайский,
средне-
и
дальне
африканские);
2.
Языки
вторичного
периода
(угро-финские,
турец
кий,
монгольские);
3.
Языки
третичного
периода
(кавказские,
или
яфетические,
хамитские);
4.
Языки
четвертичного
периода
(семит
ские,
индоевропеЙские)7.
Стадии
развития
звуковой
речи
заключают
ся
в
процессе
фонетической
и
семантической
дифференциации
язы
ковой
материи.
Так,
постепенно
выделяются
значения
слов,
причем
в
основе
названий
разнообразных
предметов
лежит
их
функция
в
жизни
и
деятельности
человека,
а
не
форма
или,
например,
цвет
(таким
образом
Марр
подчеркивает
роль
языка
как
трудо-магическо
го
средства).
В
ходе
стадиального
развития
постепенно
формируются
части
речи
и
грамматические
категории.
Чем
выше
стадия,
тем
совер
шеннее
язык,
поскольку
его
продуцирует
более
развитый
тип
мышле
ния
человека
на
основе
более
развитого
экономического
базиса.
Важ
ным
фактором
развития
языка,
особенно
его
лексического
строя,
Марр
считал
процессы
скрещивания
разных
языков.
По
его
мнению,
именно
скрещивание,
а
не
заимствование
привело
к
появлению
пла
стов
общей
лексики
в
разных
языках.
Скрещивание
и
единство
глот
тогонического
процесса
обусловливают
постепенное
нивелирование
языковых
различий,
так
что
логическим
завершением
стадиального
развития
должно
стать
формирование
единого
(общемирового)
ЯЗq!ка,
соответствующего,
видимо,
единой
общественно-экономиче
ской
формации
и
единому
типу
мышления
людей.
Помимо
чисто
лингвистического
в
концепции
НЯ.
Марра
ясно
выделяется
философско-идеологическое
содержание.
Во-первых,
это
Идея о
детерминированности
лексико-rpамматического
строя
языка
политико-экономическим
устройством
общества, культурой
произ
водства,
социальной
иерархией.
Например,
НЯ.
Марр
утвеРЖдает,
что
значение
единственного
числа
сформировалось
в
языке
позже
множе
ственного,
поскольку
частная
собственность
и
личность
возникли
позднее
на
базе
племенных
отнощений; по
этой
же
причине
позднее
понвились
личные
местоименин;
категория
степени
сравнения
возни
кла
в'
языке
в
свюи
с
понвлением
сословий:
превосходной
степени
соответствовал
высший
социальный
слой,
сравнительной
-
средний,
положительной
-
низший.
Во-вторых,
это
иден
о
классовости
языка,
которую
Марр
выводил,
исходя
из
неразрывной
связи
нзыка
и
мышле
ния,
языка
и
общественно-экономических,
производственных
отно
шений
в
социуме.
Более
того,
«новое
учение»
Марра
утверЖдало,
что
язык
не
только
отражает
классовую
борьбу
в
обществе,
но
и
сам
явля
ется
«незаменимым»
орудием
классовой
борьбы.
Объявляя
тради
ционно
понимаемое
родство
языков
фикцией,
Марр
предлагает
вза
мен
понятие
«социального
СХОЖдения»
или
«социального
раСХОЖде-
97
ния»:
«И
схождения,
и
расхождения
речи
предполагают
сложную
обшественную
структуру
человеческих
группировок".
Отсюда
разни
ца
языков
в
одной
и
той
же
стране
между
различными
входяшими
в
состав
ее
населения
группировками,
классами,
сословиями
и
вообше
обшественными
слоями»'.
В-третьих,
учение
ня.
Марра
было
поле
мически
обрашено
против
западноевропейского,
прежде
всего срав
нительно-исторического,
языкознания.
Марр
обвиняет
компаративи
стику
в
том,
что
она
занимается
изучением
только
индоевропейских
языков,
причем
имеюших
письменную
культуру,
а
языки
живые,
но
бесписьменные
оказываются
«недостойными»
внимания
ученых
и
в
этом
смысле
«второсортными»:
«Спеuиальная
же
наука
о
языке
с
неза
висимой
лингвистической
теорией,
до
сих
пор
притязавшая
на
место
и
обшего
языкознания,
есть
учение,
возведенное
на
теоретических
нормах,
выработанных
изучением
...
языков
так
называемой
индоевро
пейской
семьи,
да
притом
с
выбором
в
первую
голову
письменных
языков,
часто
мертвых,
языков
господствуюших
и
особенно
господ
ствовавших
народов,
вернее
-
господствуюших
и
господствовавших
в
этих
народах
классов»9.
Обвинения
небеспочвенны,
но
беда
в
том,
что
НЯ.
Марр
при
бегает
в
полемике
к
негодному
методу
«навешивания
ярлыков»:
западноевропейская
лингвистика
противопоставляется
«новому
учению
о
языке»
как
наука
реакuионная,
«буржуазная»
науке
«подлинной»,
«единственно
верной»,
вооруженной
«правильной»
марксистской
методологией.
Идеологические
шоры
не
давали
возможности
НЯ.
Марру
аде
кватно
воспринимать
любую
критику
своей
теории.
Возражения
оппонентов
он объясняет
тем,
что
это
люди
«другого
обшественного
мировоззрения»,
которые
«не
могут
легко,
особенно
правильно
и
целиком,
воспринять
наши
мысли».
В
одном
из
докладов
ия.
Марр
прямо
заявляет:
«Мне
стало
точно
под
микроскопом
видно,
что
вся
кое
теоретическое
учение,
даже
учение
о
языке,
есть
детише
опреде
ленной
обшественности»I".
Отсюда
следует
вывод:
противники
тео
рии
Марра
фактически
являются
противниками
марксистского
мировоззрения,
апологетами
буржуазной
науки и
врагами
советско
го
государства.
При
жизни
ия.
Марра,
несмотря
на
его
авторитет,
неистошимую
энергию,
организаторский
талант,
«новое
учение
о
языке»,
или
яфе
тическая
теория,
оставалось
малопонятной
научной
экзотикой.
Не
случайно
ученый
неоднократно
сетовал
на
отсутствие
подлинного
взаимопонимания
между
ним
и
молодыми
лингвистами.
Биограф
НЯ.
Марра
В.А.
Миханкова
вспоминает:
«Не
раз
НЯ.,
при
езжая
с
заседания,
с
горечью
говорил:
"Хоть
бы
выругал
кто-нибудь.
А
то
все
молчат,
как
будто
ничего
не
слышали,
а я
думаю,
что
и
не
слушали"»".
Впрочем,
«ругать»
Марра
было
небезопасно,
это
хорошо
усвоила
лин-
98
гвистическая
общественность
СССР
уже
во
время
первых
критиче
ских
обсуждений
яфетической
теории.
На
обстоятельствах
«первой
атаки»
марровской
концепции
необходимо
остановиться,
чтобы
объяснить
причины
будywей
необыкновенно
мощной
экспансии
марризма
в
науку,
вузовское
и
школьное
преподавание
языка.
Обсуждение
«нового
учения
о
языке»
в
советской
лингвистике
20 -
30-х
гг.
хх
века
Собственно
дискуссия
вокруг
«нового
учения
о
языIе»>
началась
не
в
1950
году,
а
гораздо
раньще,
в
20
-
30-е
годы,
время
бурного и
плодотворного
развития
советской
лингвистики.
Концепция
н.я.
Марра
с
самого
своего
появления
подверглась
в
России
и
Запад
ной Европе
справедливой
критике
за
вульгарное
социологизирова
ние,
несовершенство
методологии;
изобретенный
Марром
метод
палеонтологического
анализа
языковых
форм,
во
многом
носящий
интуитивный
характер
и
потому
трудно
воспроизводимый,
многими
виднейшими
учеными
характеризовался
как
ненаучный или
лжена
учный.
При
всем
том
до
1928
- 1929
годов
критика
идей
ня.
Марра
со
стороны
лингвистов
была
спорадической
и
достаточно
сдержан
ной
(доклад
М.В. Сергиевского
«ЯФетидология
И
ее
новейшие
успе
хи»,
прочитанный
в
Научном
институте,
но
так
и
не
опубликован
ный,
краткое
замечание
М.Н.
Петерсона
в
обзоре
развития
индоев
ропеистики
в
СССР
за
десять
послереВОЛЮllИОННЫХ
лет)12.
В
1926
году.
произошел
раскол
внутри
«яфетидологов»,
когда
от
Марра
ото
шли,
казалось
бы,
искренние
сторонники,
впрочем,
их уход
воспол
нялся
притоком
свежих
сил,
«более
близких
идеологически
работе
в
новом
направлению)13.
В
1929
году.
с
развернутой
критикой
концепции
ня.
Марра
выступил
один
из
крупнейших
востоковедов
России
(СССР)
Е.Д.
Поливанов.
В
докладе
на
заседании
подсекции
материалистиче
ской
лингвистики
Комакадемии
Е.д.
Поливанов
корректно
и
нео
провержимо
доказал
научную
несостоятельность
как
палеонтологи
ческого
метода,
так
и
противопоставления
«марксистского»
языкоз
нания
«буржуазному».
Этот
доклад
вызвал
бурю
негодования
со
сто
роны
участников
заседания,
после
чего
фактически
началась
травля
Е.Д.
Поливанова,
закончившаяся
в
1937
году
смертью
ученого.
Един
ственный
человек,
поддержавший
Поливанова
во
время
указанной
дискуссии,
член-корреспондент
АН
СССР
Г.А.
Ильинский,
также
имел
впоследствии
очень
серьезные
неприятности.
Попытку
критики
яфетической
теории
предприняли
и
молодые
лингвисты,
члены
группы
«Языкофронт».
Отдавая
должное
заслугам
н.я.
Марра,
языкофронтовеll
т.л.
Ломтев
заявлял,
что
«яфетидоло
гия,
бывшан
на
известной
ступени
реВОЛЮIlИОННЫМ
и
прогрессивным
99
нвлением,
в
данный
MO~feHT
[\93\
r.
-
Авт.]
представляет
собою
в
известном
смысле
преграду
для
создания
подлинной
марксистско-ле
нинской
науки
о
языке)~I4.
Группе
«Языкофронт,~
удалось
в
\931
году
создать
альтернативный
«марристам»
Научно-исследовательский
институт
языкознания
(НИЯЗ),
но
через
два
года
он
закрылся,
и
Институт
языка
и
мышления,
возглавляемый
Марром,
остался
кру
пнейшим
научным
центром,
где
занимались
вопросами
языкознания.
Тем
не
менее
пассивная
оппозиция
н.я.
Марру
сушествовала
в
лице,
например,
рядовых
преподавателей
школ
и
вузов,
которые
не
могли
преподавать
русский
язык
по-марровски,
потому
что
идеи
и
принципы
«идеологической
грамматики»
или
«аналитического
алфавита,~
были
практически
нереализуемы.
Активно
продолжали
работать
некоторые
лингвисты,
не
скрываюшие
своего
критического
отношения
к
«новому
учению
о
языке»
(Д.Н.
Ушаков,
М.Н.
Петер
сон,
Л.В.
Щерба
и
др.).
Во
время
репрессий
1937
-
1938
годов
в
числе
тысяч
людей
постра
дали
и
многие
лингвисты,
но
среди
последних
были
как
противники,
так
и сторонники
Марра,
коюрым
в
этом
случае не
помог
имидж
«марксистского
языкознания,~.
В
предвоенные
и
военные
годы
«новое
учение
о
языке»
стало,
по
выражению
В.М.
Алпатова,
своего
рода
шитом,
под
при
крытием
которого
можно
было
вести
любую
научную
деятельность.
Uитатами
из
работ
н.я.
Марра
лингвисты
полыовались
как
клише,
особыми
знаками
«благонадежности,~,
идеи
же
основателя
яфетической
теории
забывались,
тем
более
что
они
не
были
достаточ
но
ясно
и
аргументированно
изложены
в
трудах
самого
Марра.
Одна
ко, с
Марром
и
без
Марра,
«новое
учение
о
языке,~,
странное,
во
мно
гом
алогичное,
иногда
противоречашее
не
только
обшепринятым
положениям
лингвистики
и
методам
лингвистического
анализа,
но
и
здравому
смыслу,
«приобрело
статус
официальной
советской
лингви
стики,~l5.
Объясняется
это
рядом
причин,
весьма
точно
обозначенных
В.М.
Алпатовым
словом
«миф,).
Во-первых,
авторитет
«нового
уче
ния,~
подпитьшался
научным
авторитетом
самого
н.я.
Марра,
причем
«этот
авторитет
раздувался
до
фантастических
размеров,)l".
Н.Я.
Марр,
фактически
не
имеюший
базового
лингвистического
образования,
«подавался,)
И
воспринимался
как
выдаюшийся
знаток
чуть
ли
не
всех,
в
том
числе
самых
экзотических,
языков
мира.
Гло
бальность
языкового
материала,
которым
оперировал
Марр,
сбивала
с
толку
его
оппонентов,
:при
этом
н.я.
Марр
не
очень
рисковал
«нар
ваться,)
на
специалиста,
который
уличил
бы
его
в
невежестве.
Ученые,
специализируюшиеся
лишь
в
определенных
языках,
не
могли
аде
кватно
судить
об
изысканиях
Марра
в
области
других
языков
и
вынуждены
были
принимать
его
суждения
на
веру.
НеМ,VlOважную
роль
в
пропаганде
яфетической
теории сыграл
и
административный
100
вес
н.я.
Марра,
те
рычаги
власти,
которые
были
в
его
руках
и
которы
ми
он
энергично
пользовался.
Например,
помимо
членства
в
АН
СССР,
к
1930
году
Н.Я.
Марр
был
председателем
Государственной
ака
демии
истории
материальной
культуры,
руководителем
Яфетического
института
Академии
наук,
который
позднее
функционировал
как
Институт
языка
и
мышления
им.
н.я.
Марра
АН
СССР,
директором
Публичной
библиотеки
в
Ленинграде,
председателем
Центрального
совета
Секции
научных
работников,
членом
ЦК
Союза
работников
просвещения
и членом
ВЦСПСJ7.
Во-вторых,
Н.Я.
Марр
использовал
недоказуемые,
но и
неопровергаемые
положения,
как-то:
положение
о
первоначальном
множестве
языков,
положение
о
четырех
первоэл
ементах
звуковой
речи,
положение
о
предшествовании
кинетической
речи
звуковой.
В-третьих,
победе
«нового
учения
о
языке»
способ
ствовала
политизация
науки,
а
именно
-
отождествление
н.я.
Мар
ром
своей
методологии
с
марксистской.
Сыграло
свою
роль
и
разме
жевание
с
«идеологически
чуждой»
западноевропейской
лингвисти
кой:
советские
идеологи
того
времени
всячески
стремились
утвердить
приоритет
советских
(русских)
ученых
в
разных
областях
науки,
поэ
тому
объявление
Марра
основателем
нового,
единственно
верного
языкознания
лило
воду
на
мельницу
такой
политики.
В-четвертых,
для
пропаганды
своего
учения
н.я.
Марр
и
его
сторонники
активно
использовали
образ
врага.
Сначала
таким
врагом
была
по
преимуще
ству
компаративистика.
Потом
образ
врага
расширился
-
к
врагам
стали
причисляться
те,
кто
полемизировал
с
Марром,
подвергал
сом
нению
его
идеи
и
выводы.
Чем
больше
Марр
и
его
сторонники
в
своих
научных
изысканиях
апеллируют
к
трудам
Маркса,
Энгельса,
Ленина,
тем
более
враги
«нового
учения
о
языке»
превращаются
во
врагов
Советского
государства.
Естественно,
что
многие
в
этих
условиях
сочли
за
лучшее
не
спорить
с
марризмом,
а
принять
его
как
стихийное
бедствие.
В-пятых,
созданию
мифа
способствовало
то
обстоятельство,
что
«новое
учение
о
языке»
увлекло
многих
неспециалистов,
которые
активно
пропагандировали
даже
не
идеи,
а
имидж
учения
н.я.
Марра.
Это
тем
более
важно,
что
среди
указанных
«неспециалистов»
были
известнейшие
ученые,
государственные
и
партийные
деятели,
деятели
искусства:
нарком
просвещения
А.В.
Луначарский;
историк,
акаде
мик,
член
Президиума
ВЦИК,
ЦИК
СССР
М.Н.
Покровский;
восто
ковед,
главный
ученый
секретарь
АН
СССР
с.Ф.
Ольденбург;
геолог,
президент
АН
СССР
А.П.
Карпинский;
физик,
академик
А.Ф.
Иоффе;
поэт
в.я.
Брюсов
и
др.
Видимо,
этим
незаурядным
людям
импонировала
грандиозность
идей
Марра,
его
энергия,
увле
ченность
СВОИl\1
делом,
революционность
самой
теории.
Перечисленные
обстоятельства
носят
в
определенной
степени
субъективный
характер,
но
были
и
общие
причины,
Сl10собствовав-
101