Иванов П.М. Гонконг: История и современность

Подождите немного. Документ загружается.

представитель А. Дж. Бальфур возражал, что Цзюлун и «Но-

вые территории» давно стали частью Гонконга, они исключи-

тельно важны для обороны колонии, что соответствует не толь-

ко интересам Англии, но и всего международного сообщества,

поскольку Гонконг — центр торговли в регионе.

Охваченный войнами между кликами милитаристов, практи-

чески лишенный единства и крайне ослабленный экономически,

Китай, конечно, не мог выступать на равных в отношениях с

империалистическими державами. Попытки решить проблемы

Гонконга закончились неудачей.

Требование о восстановлении суверенитета Китая над Гон-

конгом выдвинуло правительство Сунь Ятсена. В декларации

I конгресса гоминьдана от 20 января 1924 г. содержался при-

зыв к пересмотру всех неравноправных договоров, наносящих

ущерб суверенитету Китая. Реакция империалистов была од-

нозначной — у берегов Гуанчжоу состоялась демонстрация анг-

лийских и американских военных судов [110, с. 67].

24 июня 1925 г. Национальное правительство в Гуанчжоу

предложило державам исчерпать «события 30 мая» путем отка-

за от неравноправных договоров. Однако не получило ответа

на свое предложение.

В связи с завершением Северного похода, разрывом между

гоминьданом и компартией и приходом к власти правитель-

ства Чан Кайши отношения между Англией и Китаем несколь-

ко улучшились. Гонконгская пресса пестрела радостными сооб-

щениями о кровавых расправах над коммунистами в Гуандуне,

о резком ухудшении отношений гоминьдановского правитель-

ства с Советским Союзом. Правые гоминьдановцы, в свою оче-

редь, осознавали необходимость пойти на уступки британским

империалистам. В марте 1928 г. было достигнуто долгожданное

для англичан соглашение о соединении Гуанчжоу-Ханькоуской

и Цзюлун—Гуанчжоуской железных дорог. Начались контакты

между гуандунским провинциальным правительством и гонконг-

ским губернатором С. Клементи.

Он являлся сторонником жесткой политики в отношении Ки-

тая и не только не допускал возможности возвращения хотя бы

клочка земли из-под английского управления, но и мечтал о рас-

ширении «Новых территорий». Следует отметить, что в среде

британской колониальной администрации эти планы получили

широкое распространение еще в 1909 г. А в 1927 г. С. Кле-

менти безуспешно призывал Лондон к прямому вооруженному

давлению на Китай с целью пересмотра договора о «Новых тер-

риториях». В ноябре того же года он отправился на встречу

с маньчжурским милитаристом Чжан Цзолинем, рассчитывая на

его поддержку (и здесь губернатора постигла неудача — япон-

цы устранили генерала в 1928 г.). Последние надежды связы-

вались с передачей Китаю в 1929 г. находившегося под управ-

лением Великобритании порта Вэйхайвэй. Англичане надея-

лись, что китайское правительство в обмен на это согласится

на территориальные уступки на границе с Гонконгом, что было

совершенно безосновательно. Ненавидевший англичан Чан Кай-

ши

мечтал о возвращении всего Гонконга и ни на минуту не

допускал возможности расширения колонии. По поводу возвра-

щения Вэйхайвэя министр иностранных дел Китая Ван Чжэн-

тин заявил, что «сделан первый шаг к ликвидации всех ино-

странных концессий в Китае» [107, с. 72—75].

И действительно, в результате переговоров о ликвидации кон-

сульской юрисдикции и о возвращении концессий к 25 апреля

1930 г. был решен вопрос о всех иностранных владениях в Ки-

тае, кроме оставшихся под властью японцев — Люйда, францу-

зов — Гуанчжоуваня, португальцев — Макао и англичан — Гон-

конга. Империалистические державы пошли на уступки гоминь-

дановскому режиму, в котором они видели классового союзни-

ка. Но даже в этой ситуации англичане не могли отказаться

от своей «искусственной жемчужины» — Гонконга.

Россия и Гонконг

Результатом расширения международных связей Гонконга,

превращения его в важный региональный торговый и транс-

портный центр стал рост числа консульских учреждений евро-

пейских и американских государств. Было среди них и россий-

ское консульство, материалы которого позволяют восстановить

некоторые моменты из истории взаимоотношений России с Гон-

конгом.

Оно было учреждено еще в 1857 г., однако вплоть до начала

XX в. обязанности российских консулов выполняли иностран-

цы. Возможно, создание консульства следует связывать с визи-

том в колонию в ноябре 1857 г. графа Е. Путятина, прибывшего

туда на пароходе «Америка». Он имел переговоры с британ-

ским послом Эльджином, являясь гостем американской фирмы

«Расселл энд К°» [214, с. 245].

Начиная с 1900 г. в Гонконге функционировало штатное рос-

сийское консульство. В должности консула служили М. Усти-

нов, К. Бологовский, П. Тидеман и В. фон Эттинген. В обя-

занности консулов между прочим входила «обязанность вни-

мательно следить за всем происходящим в южных провинциях

Китая — Квантунской, Квансийской и Юнь-наньской (т. е. Гуан-

дуне, Гуанси и Юньнани.— П. И.) ...доносить о всех заслужи-

вающих внимания фактах политической и экономической жиз-

ни в этих провинциях» [3, д. 34, л. 63]. Исполняли они и чи-

сто полицейские функции. Так, в феврале 1905 г. в связи со

следованием через Гонконг русских пленных из Японии прави-

тельство предложило консулу выяснить, есть ли в продаже в

колонии «противоправительственные русские издания», и в слу-

чае наличия таковых «изъять... путем единовременной, конечно

неофициальной,

покупки» [3, д. 34, л. 2, 3].

По роду своей непосредственной деятельности русским, как

и другим, консулам приходилось сталкиваться со многими лю-

бопытными ситуациями, свойственными для Гонконга тех лет—

места, куда стекались многие путешественники

Торгово-экономические отношения между Гонконгом и Рос-

сией были развиты в начале XX в. весьма слабо. Россия вво-

зила в колонию «маральи рога для дальнейшего экспорта их

в Китай», вывозились преимущественно корица, арахис, расти-

тельное масло, имбирь, анис и некоторые другие продукты тра-

диционного китайского экспорта. «Этот экспорт находился в

Гонконге почти исключительно в руках германских фирм... при-

чем цены и вообще этот рынок регулировался в Гамбурге» [3,

д. 453, л. 5]. Наличие незначительного товарообмена все же

побудило Товарищество Добровольного флота включить Гон-

конг в 1912 г. в число портов срочных заходов по линии Вла-

дивосток—Одесса. До этого перевозки производились Русским

Восточно-Азиатским пароходством между колонией и Влади-

востоком. Согласно отчету за 1908 г., из Гонконга в Россию бы-

ли доставлены мука, рис, ананасы, перец, сахар, джутовые меш-

ки, мануфактурные товары, лес. В обратном направлении —

ничего, кроме багажа [3, д. 96, л. 4|.

Многие русские предприниматели делали попытки закрепить-

ся на гонконгском рынке. В мае 1909 г. туда прибыл предста-

витель известнейшей ювелирной фирмы «Фаберже» [3, д. 81,

л. 39]; Торговый дом «И. Я. Чурин и К°», специализировавшийся

на торговле с Китаем, обратился в августе 1910 г. к «ДМК» и

«Баттерфилд энд Суайр» с предложением начать закупки са-

хара, в мае 1909 г. российского консула просило о содействии

в установлении деловых связей Русское торговое общество

«Восток» в Одессе [3, д. 81, л. 40]. В апреле 1914 г. в Гонкон-

ге был открыт склад Московского Товарищества мануфактуры

«Эмиль Циндель» [3, д. 244, л. 2].

Созданный в 1895 г. при участии китайского правитель-

ства и возглавлявшийся А. Путиловым Русско-китайский банк

с капиталом в 15 млн. рублей и 2 млн. таможенных лянов [3,

д. 98, л. 7] с 1909 г. имел свое отделение в Гонконге (впослед-

ствии — в результате объединения с французским капита-

лом — банк приобрел новое название — Русско-азиатский банк).

В ноябре 1912 г. банк стал объектом бойкота со стороны вклад-

чиков, изъявших в течение одного дня 1 млн. долл. вкладов.

Это была организованная акция протеста против русско-мон-

гольского соглашения, по которому царское правительство, стре-

мясь укрепить свое влияние во Внешней Монголии, обещало ее

правительству поддержку в борьбе за автономию [3, д. 165,

л. 2]. В 1910 г. в Гонконге на базе немецкой фирмы «Мельхерс

унд К°» образовалось представительство крупнейшего русского

страхового общества «Россия», капитал и активы которого со-

ставляли 7,3 млн. ф. ст. [3, д. 99, л. 7, 9]. Вскоре появилось

представительство страхового общества «Русский Ллойд» [3,

д. 129, л. 8].

Проявляли интерес к развитию торговых связей с Россией

и местные коммерсанты, в том числе китайские. Так, в марте

1917 г. «Гонконг меркантайл К°», основанная на китайские ка-

питалы и специализировавшаяся в экспорте традиционных ки-

тайских товаров, заявила о своем желании торговать с Влади-

востоком [3, д. 127, л. 57—58]. Однако революционные собы-

тия и последовавшая вскоре гражданская война не дали раз-

виться этим начинаниям.

Гонконг имел косвенное отношение к революционным собы-

тиям 1917 г. в России. В соответствии с распоряжением мини-

стерства иностранных дел Временного правительства от 11 мар-

та 1917 г. российская миссия в Пекине приказала консульству

в Гонконге оказывать всемерное содействие русским эмигран-

там, возвращавшимся на родину. Правда, уже 1 августа при-

шло сообщение об отмене «льготного порядка выдачи паспор-

тов на въезд в Россию» политэмигрантам, на чем настоял за-

нявший пост военного министра А. Ф. Керенский. Эта мера

мотивировалась «соображениями государственной обороны», а

фактически преследовала цель воспрепятствовать возвращению

в Россию эмигрантов-революционеров. Тем не менее через Гон-

конг успели проехать в Россию несколько больших групп рус-

ских, в основном из Австралии, по 30—50 человек на каждом

судне, прибывшем оттуда весной 1917 г. Среди них был став-

ший впоследствии крупным деятелем Советского государства

Ф. А. Сергеев (Артем), находившийся проездом в колонии в на-

чале третьей декады мая (см. (3, д. 422, л. 2, 47; д. 423, л. 9,

12]). Типичным примером судеб людей, стремившихся домой,

явилась история В. М. Царевского, студента Томского техно-

логического института, бежавшего из России в 1906 г., так как

ему угрожала тюрьма за «хранение и распространение сочи-

нений, имеющих целью свержение существующего строя». Окон-

чив Электротехнический институт в Тулузе и Ливерпульский

университет, он работал инженером по горному делу во Фран-

цузском Индокитае [3, д. 422, л. 64]. Было среди эмигрантов,

однако, много рабочих и крестьян, которым консульство оказы-

вало материальную помощь для возвращения в Россию.

После Великой Октябрьской социалистической революции

консульство в Гонконге сразу же заняло резко враждебную но-

вой власти позицию. Консул В. фон Эттинген сыграл немало-

важную роль в подавлении революционного выступления матро-

сов на крейсере «Орел». Крейсер вышел в учебное плавание из

Владивостока (на борту находились ученики старших классов

морского кадетского корпуса — гардемарины) в ноябре 1917 г.

К моменту прибытия в Нагасаки матросы разоружили офице-

ров. В конце декабря 1917 г. «Орел» прибыл в Гонконг. К этому

времени

общим собранием нижних чинов отряда (вместе с крей-

сером шли еще два торпедных катера) было «предложено рас-

порядительному комитету отряда взять в свое ведение и на-

блюдение обучение гардемаринов под руководством специали-

стов из матросов, которые бы уничтожили изоляцию гардема-

ринов от команды и содействовали бы усвоению гардемаринами

чисто демократических принципов флота» [3, д. 526, л. 2; см.

также 3, д. 568, л. 122]. Матросы пытались не дать офицерам

воспрепятствовать революционной пропаганде среди кадетов.

Имели место кровавые столкновения [3, д. 568, л. 44]. Всецело

будучи на стороне белогвардейцев, русский консул поспешил

прибегнуть к помощи английских властей. Необходимо было

действовать быстро, поскольку матросы требовали возвраще-

ния на родину, что, как писал консул в Лондон российскому

поверенному в делах Набокову, «равносильно преданию растер-

занию 40 офицеров, 200 гардемаринов, против которых во Вла-

дивостоке сильнейшая злоба». При этом он констатировал, что

«Орел» еще может быть полезен для белых: «Состояние ко-

манды

благодаря полной отрезанности от России и большеви-

ков пока хорошее» [3, д. 446, л. 7]. На крейсере началась под-

готовка революционного восстания, которое не состоялось, по-

скольку командованию при содействии гонконгских властей уда-

лось перевести 350 матросов на английский крейсер и отправить

во Владивосток [3, д. 446, л. 12—13]. В конце февраля «Орел»,

лишенный финансовой поддержки в связи с революцией, ушел

в Индокитай, где осуществлял грузовые перевозки, частично по

заказу французских властей.

С началом гражданской войны Гонконг стал выполнять роль

перевалочного пункта на пути между Европой и центрами бело-

гвардейского движения в Сибири и на Дальнем Востоке. Так,

в марте 1918 г. «находящийся на английской службе и спешно

отправляющийся в Индию» адмирал Колчак проехал через Гон-

конг, где имел встречу с консулом (см. [3, д. 443, л. 2, 4, 5]).

18 ноября 1918 г. пала омская Директория, попали под арест

входившие в ее состав эсеры Авксентьев, Зензинов и Аргунов.

Верховным правителем был объявлен Колчак. В начале 1919 г.

свергнутые члены Директории проследовали через Гонконг во

Францию, получив английскую транзитную визу, несмотря на со-

противление консула, поддерживавшего колчаковский режим

(см. [3, д. 451, л. 10, 16, 17]).

Весной 1919 г. через Гонконг проехали посланцы других бе-

логвардейских центров, направлявшиеся к Колчаку. В первой

декаде мая в колонии транзитом находились представитель

Донского правительства генерал-лейтенант Сычев и «посланный

генералом Деникиным в распоряжение Верховного правителя

адмирала Колчака» генерал-лейтенант Карцев [3, д. 496, л. 8,26].

Между тем положение русских в Гонконге резко изменилось

уже в начале 1918 г. Под предлогом того, что в России нет

центрального правительства, английские власти конфисковали

прибывшие в гонконгский порт суда «Тобольск» (его передали

«ДМК») и «Индигирка», на которых подняли английский флаг.

В связи с заключением Брестского мира представитель гонконг-

ской администрации объявил консулу, что он переходит на по-

ложение представителя нейтрального государства. Заявления

о том, что он «не признает действительным пакт, заключенный

так

называемыми „народными комиссарами" с вражеским пра-

вительством», не были приняты во внимание (см. [3, д. 450,

л. И, 13, 17]).

После начала интервенции и установления сотрудничества

между Колчаком и англичанами положение консула временно

изменилось к лучшему. «Тобольск» и «Индигирку» возвратили

переехавшей в эмиграцию дирекции Товарищества Доброволь-

ного Флота. Принадлежавшие ему суда в 1920 г. еще курсиро-

вали у берегов Дальнего Востока. В октябре 1920 г. на гонконг-

ском рейде стояли «Симферополь», «Пенза», «Тобольск», «Геор-

гий» [3, д. 460, л. 24]. Последней важной акцией белогвардей-

ского представителя в колонии в 1919 г. стала уплата англо-

американскому банковскому синдикату («Братья Берииг»,

«Кид-

дер и Пибоди») займа, полученного ранее Колчаком. Для этого

в Гонконг на судах «Орел», «Кимун» и «Телемакус» было до-

ставлено золото, совокупной стоимостью 3,2 млн. ф. ст. и

2,6 млн. долл. (см. [3, д. 458, л. 145, 149, 209—211]).

В декабре 1920 г. российское консульство прекратило свое

существование, а консул В. фон Эттинген уехал во Францию,

получив от белогвардейского представителя в Токио Крупенско-

го трехмесячное содержание и билет до Марселя в обмен на

«подписку об отказе служить большевикам» [3, д. 458, л. 198].

Глава 4

ГОНКОНГ И ВОЙНА

Гонконг и японская агрессия в Китае

Выгодное географическое положение, статус свободного пор-

та и представлявшиеся английскими властями гарантии безо-

пасности предпринимательства — именно эти три обстоятельст-

ва позволяли Гонконгу и в 30-е годы оставаться важным цент-

ром международной торговли у берегов Южного Китая. Гонконг

также символизировал военное присутствие британского импе-

риализма на Дальнем Востоке, будучи штаб-квартирой «ки-

тайского полка», являвшегося резервом обороны иностранных

концессий в Китае.

В то же время в 30-е годы стало особенно очевидным, что

процветание Гонконга в значительной степени начинает зави-

сеть от факторов, которые Англия не в состоянии контролиро-

вать.

Во-первых, постепенно нарастало могущество Японии на мо-

ре, что лишало Великобританию возможности эффективно обо-

ронять колонию, являвшуюся крайним опорным пунктом ее мор-

ских коммуникаций. Расстояние между Гонконгом и военно-

морской базой в Сингапуре составляло 1500 миль, а от берегов

Японии— 1200 миль, не говоря уже о японских войсках на Тай-

ване, от которого до Гонконга было всего 400 миль. К концу

десятилетия под японским контролем оказались также порты

Индокитая и о-в Хайнань.

На протяжении 30-х годов положение Гонконга становилось

все более неустойчивым, все более очевидной становилась прак-

тическая неизбежность столкновения Англии с японским мили-

таризмом.

Во-вторых, свою негативную роль сыграла сильная зависи-

мость экономики Гонконга от торговли, в первую очередь реэк-

спорта в Китай, а также валютных операций. Мировой эконо-

мический кризис, политическая нестабильность в Китае (Гуан-

дун попал под контроль центрального гоминьдановского пра-

вительства лишь в 1936 г.), а также мероприятия нанкинского

руководства, направленные на всемерное стимулирование мест-

ной промышленности (введение после 1929 г. высоких таможен-

ных пошлин на импортируемые товары, в основном текстиль

ц продовольствие), способствовали резкому сокращению обо-

рота внешней торговли Гонконга (до 69,9 млн. ф. ст. в 1939 г.)

[266, с. 375].

Рассмотрим, что же представлял собой Гонконг накануне

оккупации.

В 1931 г. население колонии насчитывало 849,7 тыс., 96,6%

которого составляли китайцы. Доходы местных жителей в ос-

новном были связаны с торговлей. Значительная часть трудо-

вого населения выполняла поденную работу, что угрожало им

голодной смертью из-за потери работы в случае войны, эконо-

мического кризиса и т. п. В данной связи большинство гонконг-

ских китайцев, за исключением незначительной прослойки круп-

ной и средней буржуазии и интеллигенции, по-прежнему рас-

сматривало колонию как временное место пребывания, где мож-

но неплохо заработать, чтобы потом вернуться домой с день-

гами. По данным 1931 г., в центральной части — на острове

Гонконг — лишь 6,4% населения прожили 30 лет, 16%—20 и

38,5% — 10 лет [266, с. 389].

Типичной чертой Гонконга оставался крайне высокий уро-

вень миграции населения. В 1935 г., например, в колонию при-

ехало на жительство 3,35 млн., а уехало 3,4 млп. С начала

антияпонской войны ситуация еще более обострилась. В 1938 г.

в Гонконге проживало 1,03 млн. и еще 0,6 млн. беженцев.

В 30-е годы новым явлением стало увеличение числа китайцев,

стремившихся к получению британского подданства, что ранее

не наблюдалось. 33% китайского населения в 1931 г. заявили,

что родились в Гонконге и имеют право на английский паспорт

[266, с. 391]. Это объяснялось прежде всего резким ухудшением

ситуации в Китае и стремлением многих китайцев найти убежи-

ще от войн, грабежей, конфискаций.

В 30-е годы Гонконг по-прежнему выступал в качестве пере-

валочного пункта внешней торговли

провинций Гуандун, Фу-

цзянь, Гуанси, Гуйчжоу, Хунань, а также Северного Китая. Од-

нако в целом на протяжении десятилетия ежегодный оборот

торговли между Китаем и Гонконгом не превышал 50—

70 млн. ф. ст., не имея тенденции к значительному росту [266,

с. 437].

В то же время, если доля колонии в импорте Китая

составляла в 1929—1931 гг. 16,1%, то за 1933—1936 гг. она

сократилась с 3,6 до 1,9% [10, т. 3, с. 472]. Объяснением этому

могут служить как внутренние факторы (рост протекционизма

в политике гоминьдановского правительства, дестабилизация

китайской валюты

), так и воздействие мирового экономиче-

ского кризиса, конкуренция со стороны других империалисти-

ческих держав, в том числе США, а также Японии, установив-

шей

жесткий контроль над рынком оккупированных ею тер-

риторий.

С началом антияпонской войны вновь возросла роль Гонкон-

га во внешнеэкономических связях Китая. Если в 1937 г. через

колонию прошло 3% китайского импорта и 12% экспорта, то

в 1938 г. уже соответственно 45 и 41,3% [15, с. 213].

Война превратила Гонконг в канал поставок во внутренние

районы Китая важных промышленных и продовольственных то-

варов, в частности производившихся на китайских территориях,

захваченных Японией. Хлопчатобумажные изделия, пряжа, бу-

мага, химикаты, медикаменты, сахар снабжались гонконгскими

этикетками и отправлялись в Китай (исключением был лишь

период октября 1938—июня 1939 г.). В 1938—1941 гг. через

Гонконг проходило 1,8% импорта и 14,1% экспорта оккупацион-

ной зоны [15, с. 63].

В 1937 г. наконец были соединены Гуанчжоу—Ханькоуская

и Цзюлун—Гуанчжоуская железные дороги. В связи с этим

возросло значение последней. Хотя она и постоянно подверга-

лась бомбардировкам японской авиации, но функционировала

вплоть до оккупации Гуанчжоу в октябре 1938 г. Лишь после

того, как Япония летом 1939 г. блокировала все порты Южного

Китая, торговля в Гонконге значительно сократилась.

Однако отправка оружия продолжалась до января 1940 г.

(до заключения соответствующего японо-английского соглаше-

ния). Когда срок моратория на поставки истек, японская сто-

рона 24 июня 1940 г. вновь потребовала прекратить их. В ре-

зультате 17 июля 1940 г. соглашение о временном прекраще-

нии вывоза из Гонконга в Китай военных материалов было

продлено «на будущее» [47, с. 104, 105].

Значение китайского рынка для гонконгской торговли, все

еще оставаясь значительным, постепенно сокращалось (табл.2).

Не в последнюю очередь это было связано с упадком англо-ки-

тайской торговли вообще. Великобритания во внешней торгов-

ле Китая отошла на четвертое место: ее обогнали США, Япо-

ния и Германия. Последняя исключительно успешно развивала

свой экспорт в Китай, в том числе через Гонконг. Немецкие

предприниматели заняли ведущие позиции в таких приоритет-

ных для гоминьдановского правительства (а следовательно, для

реэкспорта Гонконгом) в те годы сферах, как поставки про-

мышленного оборудования и самолетов, продукции химической

промышленности. Импорт из Японии в Гонконг в начале 30-х го-

дов временно уменьшился в результате бойкота со стороны ки-

тайских предпринимателей в знак протеста против оккупации

Маньчжурии. Однако вскоре ситуация изменилась, причем на-

столько, что в 1936 г. из Японии и оккупированных ею райо-

нов Северного Китая поступало 95% гонконгского импорта

хлопчатобумажных тканей, а из Англии всего лишь 2% (!) [266,

с. 446]. Иными словами, рынок текстиля в Гонконге оказался

практически монополизированным Японией.

Торговля Гонконга с метрополией резко сократилась. Им-

порт британских товаров составлял в 1924 г. 9,4 млн. ф. ст.,

в 1931 г.— 4,2 млн., а в 1938 уже всего лишь 3,5 млн. ф. ст.

В целом 1937—1940 годы были весьма неблагоприятными

1931 г.

1934 г.

1936 г.

1998 г.

Страна, территория

Экс-

порт

Импорт

Экс-

порт

Импорт

Экс-

порт

Импорт

Экс-

порт

Импорт

Китай . .

Макао . .

Гуанчжоувань . .

Япония

Голландская Ост-Ин-

дия

Англия

Британские колонии и

доминионы . .

США

Индокитай . . .

Таиланд

Филиппины . .

Германия

Прочие

54,2

4,7

3.4

5,0

2,6

0,9

10,6

3,7

6,2

4,2

4.5

26,9

9.3

10,9

10,6

5,1

7,8

7,1

6.4

5,1

10,8

48,0

5.3

2,5

3.5

2.6

2,0

12,2

5,7

7.4

4.5

1.6

4,7

35,2

8,8

8,3

7,8

7.0

7.1

6,8

8,0

3,3

8.2

42,7

3.7

3.0

5.1

3,3

3.8

13,7

8,1

5.0

4.1

3,3

4.2

33,6

12,8

8.5

6,4

4,9

7.1

5,7

6.6

5.2

9,2

45.1

4,1

1.9

2,6

2,0

4,1

12.2

10,2

4,9

3,1

1.9

7,9

37,0

3.7

6,6

9,1

8.1

8.8

5,6

5,9

6,3

8,9

Таблица 2

Структура внешней торговли Гонконга в 30-е годы *,

* Составлено по [22].

для торговли колонии, уменьшившейся с 1767,8 млн. до

1374,6 млн. гонк. долл. Соответственно сократился и грузообо-

рот порта (в 1939 г. на 20% по сравнению с 1927 г.).

Выживанию гонконгской экономики способствовало развитие

местной промышленности при участии китайского капитала и

дешевой рабочей силы — беженцев (см. [66, с. 60, 62]).

Бегство китайской буржуазии в Гонконг имело следствием

увеличение числа промышленных предприятий в 1937—1939 гг.

с 769 до 1024, а если принять во внимание и незарегистриро-

ванные, то до 2000 [66, с. 62]. Основными отраслями произ-

водства были текстильная, резиновая, электротехническая, фар-

мацевтическая, парфюмерная и консервная промышленность.

За исключением консервированного имбиря, вся продукция

предназначалась для китайского рынка.

Возникновение ряда препятствий в торговле с Китаем вы-

нуждало гонконгских промышленников искать выходы на рынки

Юго-Восточной Азии. Однако такие возможности сокращались

по

мере

усиления японской экспансии. Весьма существенную

роль в поддержке местной промышленности сыграли введенные

в 1932 г. имперские преференции, предоставлявшие внутри Бри-

танской империи налоговые льготы товарам, произведенным на

ее территории.

Все сказанное относится к проблемам китайской буржуа-

зии Гонконга. Интересы английских предпринимателей были по-

прежнему в первую очередь связаны с транспортным обслужи-