История русской армии. Том 1: От зарождения Руси до войны 1812 г

Подождите немного. Документ загружается.

651

От Смоленска до Бородино

он мог произвести: 1) до сражения 4 и 5 августа или 2) после

сражения.

До сражения у Наполеона было под Смоленском

131 560 человек, а у нас — 116 900, из которых в 1-й армии

76 тысяч и во 2-й 40,9 тысячи.

Для переправы Наполеон мог бы выделить корпуса Даву

и Понятовского и 1-й и 3-й кавалерийские корпуса, всего

49 463 человека (39 020 пехоты и 10 443 кавалерии). Баг-

ратион с 40,9 тысячи солдат имел достаточно сил, чтобы

воспрепятствовать этой переправе. У Наполеона перед

Смоленском оставалось бы всего 82 007 человек против

72 300, бывших в армии Барклая (за выделением 1-го ка-

валерийского корпуса на помощь Багратиону). По-види-

мому, Наполеон не мог иметь никаких шансов на успех.

Теперь рассмотрим в качестве второго предположения,

что Наполеон предпринял переправу после неудачного штур-

ма 5 августа.

После потери 20 тысяч человек у французов оставалось

111 570. 5-го числа к вечеру прибывший Жюно усилил ар-

мию до 125 570 человек. Предположим, что к вечеру 6 ав-

густа Наполеон притянул бы к армии и корпус вице-коро-

ля, что усилило бы его до 156 015 человек. Русские за оба

дня боя потеряли 6 тысяч солдат; следовательно, у них ос-

тавалось 110 900 человек под ружьем; если предположить,

что обе армии понесли бы одинаковые потери, то в 1-й ар-

мии было бы 69,3 тысячи, а во 2-й — 41,6 тысячи человек.

Так как 5 августа корпуса Даву и Понятовского приняли

на себя основной удар, то Наполеон переправил бы через

Днепр, без сомнения, свежие корпуса Жюно и вице-короля

с поддержкой их остатками корпуса Понятовского и 1-м и

3-м кавалерийскими корпусами — всего 66 626 человек. Ос-

тальные войска — 89 389 солдат — должны были оставать-

ся перед Смоленском.

Без сомнения, Багратион с 41,6 тысячи человек мог вос-

препятствовать переправе через реку 66 626 воинов.

Обратимся теперь к тактике защиты самого Смоленска.

В первом предположении его обороняют 72,3 тысячи из

82 007 наличного состава; во втором — его защищают 69,3

652

Отечественные войны 1812 г.

тысячи из 89 389 солдат. Судя по сражению 5 августа и тому

числу войск, которые тогда оборонялись, можно утверждать,

что русские, по всей вероятности, имели бы успех и нанесли

бы противнику урон, вчетверо больший собственных потерь.

Но даже и при сдаче города сообщение по Московской доро-

ге не было бы прервано.

Исходя из стратегического значения Смоленска можно

высказать сожаление, что в 1812 г. не было сделано ничего,

чтобы усилить его укрепления или, по крайней мере, расчи-

стить валганг и прикрытый путь, которые местами заплыли

и были неудобны для обороны

Многие в армии, скорее всего, считали, что не следует

отступать, что надо дать отпор противнику у Смоленска.

Наверное, этот вопрос обсуждался Барклаем и Багратионом

5 августа, но потом уже, к вечеру 6-го числа, Барклай испу-

гался ответственности за смелое решение и начал снова от-

ступать. Только этим и можно объяснить следующее пись-

мо, написанное 7 августа Багратионом из Михайловки, на

Смоленской дороге, графу Аракчееву

«Милостивый государь, граф Алексей Андреевич!

Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприяте-

лю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое

важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лич-

но его убедительнейшим образом, наконец, и писал; но ничто его

не согласило. Я клянусь вам моей честью, что Наполеон был в та-

ком мешке, как никогда, и он мог бы потерять половину армии, но

не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как

никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 часов и бил их, но он не

хотел остаться и 14 часов. Это стыдно, и пятно армии нашей, а ему

самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит,

что потеря велика, — неправда; может быть, около 4 тысяч, не бо-

Эти соображения высказаны Н. Окуневым в его сочинении «Рассуж-

дение о больших военных действиях, битвах и сражениях, происходивших

при вторжении в Россию в 1812 году». Напечатано на французском языке в

Париже в 1829 г.

Конечно, Багратион был уверен, что его письмо прочтет государь.

653

От Смоленска до Бородино

лее, но и того нет; хотя бы и десять, как быть, война! Но зато непри-

ятель потерял бездну...

Что стоило еще оставаться два дня? По крайней мере, они бы

сами ушли, ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал

слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в

ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем непри-

ятеля скоро привести в Москву.

Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, Боже

сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных

отступлений — мириться; вы поставите всю Россию против себя, и

всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уж так по-

шло — надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах...

Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хо-

роший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной,

и ему отдали судьбу всего нашего Отечества... Я, право, с ума схо-

жу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, что тот не

любит государя и желает его гибели нам всем, кто советует заклю-

чить мир и командовать армией министру. Итак, я пишу вам правду:

готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ве-

дет в столицу за собой гостя. Большое подозрение подает всей ар-

мии господин флигель-адъютант Вольцоген. Он, говорят, более

Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо

учтив против него, но повинуюсь как капрал, хотя и старее его. Это

больно; но, любя моего благодетеля и государя, — повинуюсь. Толь-

ко жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите,

что нашей ретирадой мы потеряли людей от усталости и в госпита-

лях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажи-

те, ради Бога, что наша Россия — мать наша — скажет, что так стра-

шимся, и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем своло-

чам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление? Чего

трусить и кого бояться? Я не виноват, что министр нерешим, трус,

бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия пла-

чет совершенно, и ругают его насмерть…»

Сколько горькой истины и пророчества относительно

предстоявших событий! И так многие думали и чувствовали.

Действительно, главная причина сначала слабых результа-

тов, а затем и целого ряда кризисов заключалась в нере-

654

Отечественные войны 1812 г.

шительности и колебаниях Барклая и в разделении власти во

главе армии между двумя независимыми друг от друга глав-

нокомандующими.

Впрочем, и тактика Наполеона изменилась до неузна-

ваемости: ввиду особенно важного для нас значения Мос-

квы и южных губерний он ставит себе задачей отбросить

наши армии на север, для чего необходимо было постоян-

но обходить наш левый фланг. Начало операции и велось

Наполеоном в этом духе, но уже под Смоленском было

сделано слишком мало в этом отношении, а под Лубином

обход его и совершенно замер. После Лубинского боя

Наполеон приостановил преследование наших армий и

четыре дня пробыл в Смоленске. Как будто приходила ему

мысль о мире. Он приказал привести к себе раненого ге-

нерала Тучкова 3-го, обласкал его, вернул ему шпагу и

просил написать письмо к брату с предложением импера-

тору Александру мира. Письмо это было прочтено госу-

дарем, но осталось без ответа.

Формирование народных ополчений. Выяснившаяся с са-

мого начала войны малочисленность наших войск в срав-

нении с армией Наполеона, отсутствие достаточных средств

для доукомплектования армии побудили императора

Александра I призвать на борьбу с врагом все население

России. 6 (18) июля, перед отъездом государя в Москву,

были написаны воззвание к первопрестольной столице и

манифест о всеобщем ополчении. Манифест этот был читан

в церквях, в дворянских собраниях, в городских думах, и не

было места в России, где бы воззвание государя не зажгло

в людях восторженной решимости пожертвовать всем во

благо отечества. Отныне борьба с Наполеоном приняла

характер народной и священной войны. Оборонительные

средства России стали развиваться в огромных размерах.

Одна Московская губерния вызвалась выставить 80 ты-

сяч ратников и пожертвовала 13 тысяч рублей. Общая готов-

ность пожертвований превзошла даже меру потребности, и

государь повелел собрать ополчения только в 17 губерниях,

ближайших к театру войны, а в остальных ограничиться обык-

новенным набором рекрутов.

655

От Смоленска до Бородино

Ополчения, выставленные губерниями, были разделе-

ны на три корпуса: 1-й — для обороны Москвы; 2-й —

для обороны Петербурга; 3-й — для образования резер-

ва. В шесть недель восемь губерний 1-го округа выстави-

ли 125 тысяч ратников, снабдили их одеждой, трехме-

сячным продовольствием, в частности 325 тысячами чет-

вертей разного хлеба, и пожертвовали 16 тысяч руб.

Остальные губернии не отставали от Московского окру-

га

. Для устройства ополчений при особе государя со-

ставлен особый комитет; главными же начальниками

ополчений назначены: 1-го округа — граф Растопчин, 2-

го — генерал Кутузов, 3-го — граф Толстой.

Ратники каждой губернии составляли полки конных и пеших

казаков и пеших егерей (во 2-м округе пешие полки назывались

дружинами). Пешие полки делились на батальоны, сотни и десят-

ки. Ополчение каждой губернии состояло под командой особого

губернского начальника; полковые командиры и прочие начальни-

ки избирались из дворян добровольцев. Все ратники были одеты в

кафтан и шаровары серого сукна, имели суконные шапки с выби-

тым из меди крестом, вензелем государя и надписью под ним «За

веру и царя». Вооружение составляли ружья со штыками, а за не-

достатком их вооружались пиками и топорами.

Кроме ополчений, формировались резервные войска во

Владимире, Москве и Калуге.

Манифест о народной войне произвел сильное впечат-

ление даже на Наполеона; он неоднократно приказывал

прочитывать себе перевод манифеста. Он готовился, в сущ-

ности, ко второй польской войне, не ожидая, что начина-

ется настоящая война с Россией, где, кроме борьбы с рус-

ским народом, предстояла еще борьба с природой и

необъятным пространством. В Испании у него шла пятый

Дворянство Смоленской губернии, еще до получения манифеста от 6

июля, просило государя о разрешении выставить 20 тысяч ратников на под-

крепление армии, и через восемь дней после объявления манифеста 12 447

ратников было уже собрано в Дорогобуже; пожертвовано, кроме того, свы-

ше 9 млн руб.

656

Отечественные войны 1812 г.

год война с народом, армии его гибли одна за другой, а

победить непреклонный испанский народ он не мог. Что

же могло ожидать его в России, с ее гордым русским наро-

дом, неоднократно проявлявшим свою готовность на высо-

чайшее самопожертвование «за веру, царя и Русь-матуш-

ку»? Наполеон, верно, сознавал, что его ожидает гибель, и

он все время ищет мира, начиная со Смоленска. Но было

уже поздно. Россия решилась сокрушить дерзкого врага,

ступившего на святую русскую землю.

Партизанская война. Уже начиная с Витебска француз-

ская армия почувствовала перемену обстановки: жили-

ща пылают, запасов нет, население исчезло, проводников

не получишь.

Знаменитый впоследствии поэт, партизан Ахтырского

гусарского полка подполковник Д. В. Давыдов, предложил

Барклаю-де-Толли с 500 человек кавалерии ударить на сооб-

щения французской армии и открыть партизанскую войну в

ее тылу. Предложение не было пока принято. Впрочем, до

сражения под Смоленском был выслан отряд Винценгероде

на Поречье и Велиж для связи с Витгенштейном и извеще-

ния о движениях неприятеля. Отряд этот своим появлением

навел страх на французские гарнизоны, бывшие в Витебске

и Полоцке, захватил до тысячи мародеров, шатавшихся по

окрестностям, чем облегчил положение населения.

После отступления армии от Смоленска, Винценгероде

приказано было уйти из Витебской губернии и находиться

невдалеке от армии. Отряд двинулся на Поречье и Белый.

Едва вступил он в пределы Смоленской губернии, к разъез-

дам его, посланным на Поречье, стали присоединяться жи-

тели и вместе с казаками нападать на неприятеля. И так было

везде: добровольцы всех сословий и званий соединялись с

отрядом Винценгероде для борьбы с неприятелем. Из Бело-

го Винценгероде пошел через Покров и Воскресенск на

Сычевку и Гжатск. Здесь его совместные с населением дей-

ствия сделались еще более энергичными.

Французы, подобно тому как они это делали и в Испа-

нии, не замедлили ответить кровавой расправой, но эти

меры не могли остановить стихийного протеста оскорб-

657

От Смоленска до Бородино

ленного русского народа. Явились патриоты, не побояв-

шиеся единолично вступить в борьбу. В Смоленске отстав-

ной подполковник Энгельгардт и коллежский асессор

Шубин, защищавшие свое имущество от грабителей, были

осуждены французами на казнь. Неприятель выразил го-

товность даровать им жизнь при условии, что они изме-

нят своей присяге. Это предложение было отвергнуто с

негодованием, и их расстреляли. Энгельгардт даже не по-

зволил завязать себе глаза перед казнью.

Движение французской и русской армий к Бородино. Про-

стояв четыре дня в Смоленске, Наполеон двинул свою армию

вслед за отступающими русскими войсками

. Он надеялся

быстротой движения не дать русской армии времени умно-

жить свои силы. Он надеялся разбить ее, занять Москву, рас-

строить все наши средства обороны и принудить императора

Александра к миру. «Нас ожидает мир, — говорил он своим

приближенным, — через неделю мы заключим его. Быв так

близко к цели, не о чем рассуждать. Пойдем в Москву!»

Приступая к движению на Москву, он подтвердил свои

приказания относительно энергичных действий Шварценбер-

га против Тормасова и Сен-Сира против Витгенштейна; Мак-

дональду предписал взять Ригу. Виктóру приказано охра-

нять пути от Вильно к Смоленску, через Могилев и Минск,

и поддерживать сообщения с главными силами; в случае

необходимости отступления Виктор должен был облег-

чить эту операцию главных сил. Резервная 50-тысячная

армия Ожеро была придвинута к границам России; диви-

зии его были в Кёнигсберге, Данциге, Варшаве, Ковне, а

также между Вислой и Одером. Войска Монсея придви-

Некоторые высказывают мысль, что если бы Наполеон остановился в

Смоленске, перезимовал там, устроил тыл, то с весны он мог бы выиграть

кампанию. Но это было невозможно: престиж Наполеона поддерживался

постоянным успехом; у него в это время была тяжелая война в Испании; в

тылу его вся Европа готова была восстать против деспота; да и русские не

оставили бы его в покое. Мы видели, как русские сорвали армию Наполео-

на с квартир под Смоленском. Подобными действиями можно было извес-

ти противника где угодно.

658

Отечественные войны 1812 г.

нуты с Эльбы к Одеру. Первые батальоны национальной

гвардии двинуты из Франции к крепостям на Рейне и Эль-

бе. Кроме всего этого, во Франции объявлен новый рек-

рутский набор. Это был невиданный в истории размах

вооруженных сил по всей территории Европы.

11 (23) августа Наполеон выехал из Смоленска к ар-

мии. Авангард его еще накануне столкнулся с арьергар-

дом Платова у Соловьева (казаки, четыре кавалерийских

и шесть егерских полков). В ожидании возможного боя

он вел свою армию на фронте в 14 верст: по Московской

дороге шли Мюрат, за ним Даву, Ней, гвардия и Жюно; в

правой колонне шел Понятовский, в левой — вице-король.

На ночлег корпуса должны были располагаться в 4—5

верстах друг от друга.

Наши армии тянулись по одной дороге — впереди армия

Багратиона, а за нею 1-я армия Барклая-де-Толли. 9 (21) ав-

густа 2-я армия была у Дорогобужа, а 1-я — в восьми вер-

стах от него, у Умолья, где и простояла два дня.

Движение было крайне трудным. Из-за продолжительной

жары и засухи остававшиеся на корню хлеба сгорали и высы-

пались, болота пересохли, лошади и скот издыхали, не находя

корма на сожженных солнцем лугах. Наши армии находили

кое-какие запасы, но для армии Наполеона не оставалось ни-

чего; в особенности страдала кавалерия, которую вели ску-

ченно, и дальних фуражировок производить было нельзя.

Остановившись у Умолья, Барклай-де-Толли уже скло-

нялся дать генеральное сражение, уступая общественному

мнению, хотя и знал о неготовности резервов. Он писал

Растопчину, прося его ускорить выставление московских

военных сил на подкрепление армии, писал Витгенштейну

и Милорадовичу, прося последнего из Калуги, Можайска и

Волоколамска спешить к Вязьме, где составить резерв ар-

мии; убеждал и Тормасова открыть решительные действия

в тылу неприятеля. Казалось, сражение назревало, и Багра-

тион пришел со своей армией из Дорогобужа и пристроил-

ся к 1-й, став на ее левом фланге. Но вскоре нерешитель-

ность опять охватила Барклая, и он донес государю: «Имея

перед собою превосходного неприятеля, я буду вместе с

659

От Смоленска до Бородино

князем Багратионом стараться избегать генерального сра-

жения. Однако же мы в таком положении, что сомневаюсь

в этом успеть, но надеюсь на Бога, на справедливость на-

шего дела и храбрость наших войск».

Движение вице-короля, угрожавшее обходом по пра-

вому флангу позиции у Умолья, побудило Барклая-де-Тол-

ли не принимать на ней сражения и ночью с 11 на 12 авгу-

ста отступить к Дорогобужу, где, по смотру местности,

позиция была найдена слишком тесной. Боязнь быть обой-

денным с обоих флангов заставила снова отступать. 14

(26) августа наши армии были в Семлеве. Отсюда послали

генерал-квартирмейстера Толя выбрать и укрепить под

Вязьмой позицию на 20—25 тысяч человек, дабы, имея сей

город в нашей власти, армии могли бы в то же время дей-

ствовать наступательно». В укрепленном лагере под Вязь-

мой думали оставить Милорадовича, скорого прибытия

которого туда ожидали. В донесении государю Барклай-

де-Толли пишет: «Итак, вот минута, где наше наступление

должно начаться».

Толь донес, что под Вязьмой удобной позиции нет; все

места лесисты, горы покрыты кустами, а верстах в десяти за

Вязьмой, по большой Московской дороге, есть довольно

выгодная позиция, которую и следует укрепить.

15 (27) августа обе армии соединились при Вязьме; арь-

ергард вступил в кровопролитный бой на р. Осме. Наполе-

ону крайне хотелось начать генеральное сражение, так как

с каждым днем народная война разгоралась все сильнее.

Города и селения в районе движения войск доставались фран-

цузам сожженными; горели и волости в округе верст на

двадцать, куда забирались французские фуражиры и толпы

мародеров, число которых ежедневно увеличивалось из-за

недостатка продовольствия.

16 (28) августа наши армии отошли к Федоровскому, на-

мереваясь на следующий день отойти к Цареву Займищу, где

была найдена позиция.

Мюрат сильно теснил наш арьергард у Вязьмы. Вместо

Платова арьергардом командовал Коновницын. При отступ-

лении нашего арьергарда Вязьма была зажжена, так что не-

660

Отечественные войны 1812 г.

приятельская артиллерия не могла пройти через город, а

пошла в обход, вместе с пехотой и конницей. На позиции

за Вязьмой Коновницын продержался еще несколько часов,

к вечеру же отступил и остановился в 18 верстах впереди

Царева Займища.

Хотя при отступлении от Смоленска наш арьергард

постоянно отбивал все атаки противника и мы не поте-

ряли ни одного орудия, но желание дать генеральное сра-

жение росло и в обществе, и в армии. Помыслы и молит-

вы всех устремлены были к одному: окончить ненавист-

ное отступление, которое вело врагов к самому сердцу

России.

17 (29) августа при Царевом Займище Барклай-де-Толли

решился, по-видимому, на генеральное сражение и доно-

сил государю: «Здесь стал я с обеими армиями в позиции и

решился ожидать атаки неприятельской».

Снова начали строить укрепления и готовиться к сраже-

нию, но войска уже не верили в возможность боя. «Опять

прикажут отступать!» — было на уме у всех. Всякая надеж-

да на решимость Барклая-де-Толли пропала; разногласия же

его во взглядах с Багратионом совершенно обострили их

взаимные отношения. Но вскоре все воспрянули духом, по-

лучив известие о назначении общего главнокомандующего

князя Михаила Илларионовича Кутузова, который и прибыл

к армии в Царево Займище.

Назначение Кутузова главнокомандующим. Славный

сподвижник Суворова, недавно блестяще окончивший

войну с Турцией, 29 июля возведенный в княжеское

достоинство с титулом светлейшего, Кутузов был тем, на

кого с верой и надеждой смотрела вся тогдашняя Россия.

Чрезвычайный комитет

, которому государь поручил выб-

рать главнокомандующего всеми армиями, единогласно

избрал Кутузова. 8 (20) августа государь объявил ему об

этом назначении.

В состав Чрезвычайного комитета входили: граф Салтыков, генерал

Вязмитинов, граф Аракчеев, генерал-адъютант Балашов, князь Лопухин и

граф Кочубей.