Дука О.Г. Эпистемологический анализ теорий и концепций исторического развития с позиций вероятностно-смыслового подхода (на примерах российской историографии)

Подождите немного. Документ загружается.

1.3. Вероятностно упорядоченный характер исторического

знания. Методы познания исторических явлений и процессов,

имеющих вероятностную природу

1.3.1.Вероятностно упорядоченный характер исторического знания.

Анализ смыслового содержания теорий и концепций

исторического процесса показал, что оно носит вероятностно

упорядоченный характер

Во-первых, это связано с тем, что объекты исторической

реальности порождаются сознанием не бинарно (причина - следствие),

а тернарно – при наличии определенных условий. В одном случае

может иметь место социальный заказ, в другом случае – объективная

научно-познавательная ситуация (своего рода заказ научного

сообщества), в третьем – личный познавательный интерес

исследователя, его свободный выбор... Соотношение этих условий в

каждом конкретном случае – разное. Поэтому один и тот же объект

исторической реальности выступает в форме n-го количества образов,

интерпретаций, между которыми в общем случае может и не быть

непосредственных, прямых зависимостей.

Во-вторых, объекты исторической действительности изучаются

в ответ на запросы современности (в смысле постановки целей, задач

исследования, определения его методологического инструментария).

Можно сказать, что они порождаются современностью. Но будучи

порождением современности, в процессе исследования объекты

исторической реальности выступают как явления, порождающие

современность. Причина и следствие, меняясь местами, порождает

гносеологическую ситуацию, названную Д.В. Пивоваровым

«зеленым эффектом»

[267, с.17]. «Зеленый эффект» является одной

Понятие вероятности здесь используется в логическом смысле – как степень правдоподобия

знаний.

Зеленый цвет появляется в результате наложения двух цветов – синего и желтого. «Зеленый

эффект» – это метафора, возникшая на почве сравнения этого явления с эффектом «наложения»

из причин модернизации прошлого исследователем и шире –

появления антиномии объективного и субъективного в историческом

познании. В свете этой проблемы создаваемые историками картины

исторического прошлого носят в различной степени правдоподобный,

т.е. вероятностный характер.

В-третьих, вероятностный характер исторических знаний связан

с тем, что у нас не полное, а только некоторое основание считать их

истинными, т.к. они нуждаются в дальнейшем обосновании.

В-четвертых, вероятностный характер исторических знаний во

многом обусловлен эвристическим характером исторической

аргументации. Ее суть – в органическом соединении отдельных

элементов рассуждения в единое целое, когда содержательная

нагрузка каждого аргумента-суждения как компонента общей

системы, отличается от той, которую это же суждение имеет вне

данной системы аргументации, т.е. аргументация несводима к сумме

значений отдельных аргументов и функционирует только в

конкретной исследовательской ситуации. Иными словами, степень

доказательности, правдоподобия каждой конкретной системы

аргументов может быть определена только средствами ситуационной

логики

[347, с.16-17].

причины и следствия в сознании исследователя, когда они, меняясь местами, становятся

практически неразличимыми в процессе познания.

Раскрывая понятие ситуационной логики, К. Поппер пишет, что ″…она заключается в том, что

в достаточной степени подвергает анализу ситуацию действующего человека, с тем, чтобы

объяснить действие из ситуации, не прибегая к помощи психологии. Объективное понимание

состоит в том, что, мы видим, как поведение объективно соответствует ситуации. Иными словами,

ситуация анализируется таким образом, что исключаются все психические моменты, имевшие

поначалу видимость значения. Например желания, мотивы, воспоминания, ассоциации,

трансформируются в моменты ситуации. Из человека с теми или иными желаниями мы получаем

человека, из данной ситуации которого следует, что он добивается тех или иных объективных

целей. И из человека с теми или иными воспоминаниями или ассоциациями мы получаем

человека, из ситуации которого следует, что он объективно наделен теми или иными теориями,

той или иной информацией. Это позволяет нам настолько понять его действия в объективном

смысле, что мы можем сказать: хотя у меня иные цели и теории…, но будь я в его анализируемой

ситуации – причем ситуация включает в себя цели и знания – то я бы (и ты тоже) действовал точно

так же. Метод ситуационного анализа является хотя и индивидуалистическим методом, но не

психологическим, поскольку он принципиально исключает психологические моменты и замещает

их объективными ситуационными элементами. Я называю его обычно ″ситуационной логикой″

(″situational logic″ или ″ logic of the situation″) [272, c.74].

В-пятых, вероятностная природа исторических знаний

проявляется и в том, что их изучение предполагает неоднозначный

или множественный характер их интерпретаций, что связано с

различиями действующих в разных социальных средах, в разные

эпохи систем ценностей и оценок. Отсюда – неопределенный

(размытый)

характер большей части понятий и категорий,

отражающих историческую действительность.

К.В. Хвостова и В.К. Финн, отмечая полисемантичность

исторических понятий, отмечают, что, несмотря на слабый консенсус

в определении содержания используемых понятий, существующий

среди историков-профессионалов (даже придерживающихся

одинаковых или близких взглядов на историю и работающих в одно и

то же время) в каждом конкретном исследовании отсутствует

определение того содержания, которое придается понятиям. Понятие

функционирует, т.о., как некоторая целостность, а вкладываемый в

него смысл существует неявно. Всевозможные поправки и уточнения,

к которым прибегает тот или иной историк-практик в своем

исследовании, не становятся обязательными для сообщества ученых,

занимающихся той же тематикой [347, с.25, 26]. Другими словами, в

структуре понятия выделяется ядро, по которому оно узнается

профессионалами и периферия, более или менее существенно

изменяемая.

Историческое понятие с точки зрения логики, отмечают К.В.

Хвостова и В.К. Финн, не столько совокупность суждений,

характеризующих отличительные признаки объекта, как в других

науках, сколько суждения, в которых содержится идея, т.е.

направленность мысли, способствующая расставлению акцентов в

изучаемом материале и имеющая контекстную природу. Эта

Размытым или неопределенным называется понятие, не имеющее ясного содержания (т.е. когда

не известен весь входящий в него набор существенных признаков) и резкого объема (т.е. когда

неоднозначно решается вопрос об отношении его к тому или иному множеству).

особенность исторических понятий объясняется ими субъект-

объектной корреляцией на уровне источника [347, с.28].

Размытый характер многих исторических понятий обусловлен

также стихийным характером их номинации, когда то или иное

понятие начинает функционировать в научной среде без жесткого

соотношения с набором признаков, его образующих, а, следовательно,

и с тем явлением, которое оно обозначает.

Неопределенность же большинства исторических понятий

влечет за собой и неопределенность отношений между ними – как на

уровне ядер, так и на уровне оболочек. Отсюда – вполне

закономерный вывод о том, что теории и концепции исторического

процесса можно рассматривать как семиотические системы с

вероятностным планом значения. Вероятностное же семантическое

содержание целесообразно анализировать с использованием приемов

и методов многозначных, вероятностных логик.

1.3.2. Вероятностные логики в гуманитарном знании. Логика В.В.

Налимова

Многозначные логики – это системы правил и методов

исследования логических выражений, которые содержат переменные,

принимающие более двух (истина и ложь) значений. Различают

логики конечнозначные и бесконечнозначную. К числу первых

относятся трехзначная и четырехзначная логики. Бесконечнозначная

логика – это логика, в которой для интерпретации высказываний

используется бесконечное множество истинностных значений.

Так, трехзначная логика Я. Лукасевича основана на

предположении, что высказывания бывают истинными, ложными и

возможными или неопределенными. Американский логик Э. Пост

подходил к созданию многозначных логик чисто формально. ″Пусть 1

означает истину, 0 – ложь. Естественно допустить, что числа между

единицей и нулем обозначают какие-то уменьшающиеся к нулю

степени истины″ [135, c.193].

Такой подход вполне правомерен на первом этапе. Но для

практического использования логики необходимо придать ее

символам определенный логический смысл, содержательно ясную

интерпретацию. Самая сложная проблема при использовании

многозначных логик – интерпретация промежуточных степеней

истины. Кроме того. С введением последних возникает

необходимость в переистолковании самих понятий истины и лжи

[135, c.193].

Один из способов решения этой проблемы – представить

истинностное значение вероятностями. Так появились

вероятностные логики, оперирующие высказываниями, которые

принимают помимо значений истины и лжи промежуточные значения,

представляющие собой вероятности истинности высказываний,

степени их правдоподобия, степень подтверждения. Они применяются

тогда, когда нужно принимать решения при неполной информации

или информации, достоверность которой не является стопроцентной.

Строящийся при этом логический аппарат используется для

выработки приближенных оценок вероятности (правдоподобия,

степени подтверждения) гипотез. Вероятностные логики являются

одновременно и логиками принятия наиболее подтвержденных

гипотез, обоснования статистики [160, с.22]. Одной из таких логик

является вероятностная логика В.В. Налимова. Она привлекла наше

внимание тем, что была разработана для анализа смысловых структур.

Ее теоретической основой является вероятностно

ориентированная теория сознания В.В. Налимова – своеобразная,

вероятностная интерпретация герменевтических идей [230, 231-234].

Излагая основные положения своей теории аксиоматическим

образом, В.В. Налимов пишет: «1) Будем считать, что весь

воспринимаемый нами эволюционирующий мир можно

рассматривать как множество текстов…; 2) Тексты характеризуются

дискретной (семиотической) и континуальной (семантической)

составляющими; 3) Семантика определяется вероятностно задаваемой

структурой смыслов. Смыслы — это есть то, что делает знаковую

систему текстом; 4) Изначально все возможные смыслы мира как-то

соотнесены с линейным континуумом Кантора — числовой осью µ, на

которой в порядке возрастания их величин расположены все

вещественные числа. Иными словами, смыслы Мира спрессованы так,

как спрессованы числа на действительной оси; 5) Спрессованность

смыслов — это нераспакованный (непроявленный) Мир:

«семантический вакуум»; 6) Распаковывание (появление текстов)

осуществляется не механическим считыванием, а творчески,

обращаясь к неформальной, вероятностной логике – «вероятностным

взвешиванием оси µ: разным ее участкам приписывается разная мера.

Метрика шкалы µ предполагается изначально заданной и остающейся

неизменной; 7) Соответственно, семантика каждого конкретного

текста задается своей функцией распределения (плотностью

вероятности) — p(µ). Будем полагать, что функция распределения

достаточно гладкая и асимптотически приближается (если иное

специально не оговорено) к оси абсцисс. В общем случае можно

говорить о текстах, определяемых функцией распределения

вероятности, задаваемой на многомерном пространстве. В тексте

смыслы всегда оказываются заданными избирательно. Функция р(µ)

оказывается тем окном, через которое нам дана возможность

всматриваться в семантический мир. Изменение текста — его

эволюция — связано со спонтанным появлением в некой ситуации у

фильтра—p(y/µ), мультипликативно взаимодействующего с исходной

функцией р(µ). Взаимодействие задается известной формулой Бейеса:

/y) = кр(

)p(y/

где: р(µ/у) — условная функция распределения, определяющая

семантику нового текста, возникающего после эволюционного толчка

у; k — константа нормировки. Формула Бейеса в нашем случае

выступает как силлогизм: из двух посылок p(µ) и p(y/µ) с

необходимостью следует текст с новой семантикой р(µ /у). В

силлогизме Бейеса, в отличие от категорического силлогизма

Аристотеля, как обе посылки, так и возникшее из них следствие носят

не атомарный, а вероятностно размытый характер. Формула

(теорема) Бейеса традиционно используется для вычисления

апостериорных событий через априорные вероятности. В.В. Налимов

сделал обобщение, придав статистической формуле новое —

логическое значение [232, c.124].

Основные положения вероятностной логики

В.В. Налимова

сводятся к следующему: 1) признается открытость семантической

системы – она открыта спонтанному появлению фильтров; 2)

признается трансперсональность сознания: спонтанность появления

фильтров связывается с существованием трансличностного

космического сознания; 3) бейесовский силлогизм применяется к

смыслам, размытым на континууме – возможность появления

атомарных (точечных) смыслов исключена; 4) логические операции

носят числовой характер – в правой части формулы Бейеса стоит знак

умножения, имеющий числовое раскрытие; 5) исключена

возможность сильной дизъюнкции; язык оказывается свободным от

закона исключения третьего, соответственно он свободен от

разграничения истинности и ложности. Отсюда следует вывод В.В.

Налимова о том, что творческое (дологическое) мышление по своей

природе оказывается мифологичным

[233, c.61].

Объясняющая сила модели сознания В.В. Налимова состоит в

том, что она позволяет понять, как рождаются новые смыслы. Так, в

книге «Вероятностная модель языка» [231] им было показано, что

понимание осуществляется через возникновение фильтра

p(y/

),сужающего словарный смысл слова в ситуации, задаваемой

некоторым окружающим его контекстом y. «Отсюда, – пишет он, –

наша способность понимать строго говоря, бессмысленные фразы»

[233, c.62].

Предложенная модель позволяет, по мнению В.В. Налимова,

объяснить: 1) понимание текстов, постоянно содержащих слова с

размытыми смыслами; 2) процесс творчества – создание новых

текстов; 3) поведение человека – изменение его ценностных

представлений в новой ситуации; 4) семантическую многомерность

личности; 5) смысл таких трудных представлений, как «нирвана»,

«свобода», «троичная модусность времени» (по Хайдеггеру); и пр.; 6)

утверждение о вездесущности слабых форм сознания во всей

Вселенной; 7) представление о самоорганизации как творческом

процессе, проходящем некоторым единым образом во всем

Мироздании – в космическом масштабе (отбор фундаментальных

констант) в биологическом эволюционизме, в творчестве человека

[234, c.93].

Понимание текстов, по Налимову, – это всегда творческий

процесс. Любой текст, считает он, должен быть приближен к

человеку, иначе он будет отторгнут. Приближение же текста к себе

всегда достигается порождением соответствующих фильтров.

Понимание –это всегда пере-понимание того, что уже ранее как-

то было понято – распаковано на семантическом континууме.

Творчество – это распаковывание того, что оставалось скрытым на

семантическом континууме малым вероятностным весом. Новые

смыслы обретают большую вероятностную меру, прежние меркнут.

«Это всегда спонтанное озарение, и поэтому здесь все непонятно для

постороннего наблюдателя» [233, c.63].

Большая разъясняющая сила теории сознания В.В. Налимова

обусловили наше стремление найти объяснение этому факту, а также

получить научное обоснование ее положений в трудах ученых-

психологов, изучающих познавательную деятельность.

Так, В.В. Налимов подчеркивает, что интерпретация текстов

носит творческий, спонтанный, ситуационный, вероятностный

характер истолкования текстов. Это вполне согласуется с данными

психологии, а также с практикой исторического познания.

Многочисленные исследования специалистов научного

творчества [58, 137, 224, 237, 272 и др.] показывают, что процесс

генерирования гипотез начинается интуитивно

. Интуиция – это

способность постижения истины путем прямого ее усмотрения без

основания с помощью доказательства [337, c.221]. Интуитивной

способности человека свойственны 1) неожиданность решения задачи,

2) неосознанность путей и средств ее решения и 3)

непосредственность постижения истины на сущностном уровне

объектов [237, c.149].

Исследователи отмечают, что интуитивная способность

образовалась, по-видимому, в результате длительного развития живых

организмов вследствие необходимости принимать решения при

неполной информации о событиях. Т.е. способность интуитивно

познавать можно расценивать как вероятностный ответ на

вероятностные условия среды [10, c.246-247]. С этой точки зрения,

поскольку ученому для совершения открытия даны не все посылки и

средства, постольку он осуществляет именно вероятностный выбор.

К общим условиям формирования и проявления интуиции

относятся следующие: 1) основательная профессиональная подготовка

человека, глубокое знание проблемы; 2) активность в проблемной

ситуации, действие у субъекта поисковой доминанты на основе

непрерывных попыток решить проблему, напряженные усилия по

решению проблемы или задачи; 3) наличие «подсказки».

Творческая интуиция определяется как специфический

познавательный процесс, заключающийся во взаимодействии

чувственных образов и абстрактных понятий и ведущий к созданию

принципиально новых образов и понятий, содержание которых не

выводится путем простого синтеза предшествующих восприятий или

путем только логического оперирования имеющимися понятиями [10,

c.237, 242].

Так, один из крупнейших отечественных нейрофизиологов П.В.

Симонов подчеркивает, что творчество имеет интуитивную, не

контролируемую сознанием и волей подсознательную природу. В

неосознаваемой деятельности мозга он выделяет три группы

принципиально отличных друг от друга явлений. Это: 1)

бессознательное (досознательное) – витальные (биологические)

потребности; 2) подсознание – все то, что было осознаваемым или

может стать осознаваемым в определенных условиях и 3)

сверхсознание, механизмами которого представлено творческое

начало в деятельности человека, – неосознаваемое рекомбинирование

ранее накопленного опыта, которое пробуждается и направляется

доминирующей потребностью в поиске средств ее удовлетворения.

Неосознаваемость этих первоначальных этапов всякого

творчества представляет, по мнению П.В. Симонова, защиту

рождающихся гипотез и замыслов от чрезмерного давления

очевидности непосредственных наблюдений, от догматизма прочно

усвоенных норм. «За сознанием остаются функции формулировки

проблемы, ее постановки перед познающим умом, а также вторичный

отбор порождаемых сверхсознанием гипотез, сперва путем их

Помимо интуиции есть и другие формы непосредственного постижения истины (озарение,

откровение, просветление, «свет Фаворский» и др.)