Деркач А.А. Политическая психология
Подождите немного. Документ загружается.
Четвертый тип – это деятели с низкой самооценкой и низкой сложностью
Я-концепции, которые сильно реагируют на узкий круг социальных стимулов.
Их назвали недетерминированными. В американской истории ни президенты
такого типа, ни крупные лидеры в партиях неизвестны.
Самооценка политического лидера накладывает очень важный отпечаток
на его деятельность. Лидеры' с адекватной самооценкой представляют лучший
образец партнеров на политической арене. Их внешняя и внутренняя политика
не мотивирована стремлением к самоутверждению, обратная связь между
последствиями акций и ними самими работает неукоснительно. Адекватно
оценивающий свои политические способности лидер, как правило,
уважительно и высоко оценивает других лидеров. Не боясь, что его унизят,
обидят, обойдут, твердо зная собственную высокую цену, считая себя не хуже
тех, с кем ему приходится взаимодействовать, такой лидер будет вести
политику, которая позволила бы добиться поставленных целей и дала бы
обоюдную выгоду. Отсутствие невротического компонента в самооценке
приводит, как правило, к его отсутствию и в политическом поведении.
Потребности, мотивы и убеждении лидеров, влияющие на политическое
поведение
Политическое поведение лидера является целенаправленным и
мотивированным. Существует множество различных личностных
потребностей, которые связаны с его политической деятельностью\ Среди них
следует выделить основные потребности, мотивирую^1 щие
политическое поведение лидеров: потребность во власти; потребность в
контроле над событиями и людьу/ ми; потребность в достижении; потребность
в аффщ лиации, то есть в принадлежности к какой-то группе и получении
одобрения.
Потребность во власти политического лидера имеет давнюю
исследовательскую историю. К настоящему времени существуют различные
концепции потребности во власти, одной из самых старых является концепция
Г. Лассуэлла и А. Джорджа, понимающих потребность во власти как
компенсаторную [156]. В отечественной политической психологии нашла
развитие концепция мотивации достижения. Ее целостное отражение
представлено в акмеологии. Согласно акмео-логической концепции политик
испытывает потребность и мотивирован на продуктивную и творческую
самореализацию как целостный феномен, проявляясь как индивид, личность,
субъект политики и неповторимая индивидуальность. Такая его направленность
обеспечивается благодаря сформированным убеждениям, которые определяют
характер его саморазвития и самореализации в политической сфере.
Эти убеждения определяют политическое поведение лидера. Убеждения
политического лидера относительно окружающего мира организованы в
характерную для него систему. Эта система убеждений позволяет ему
ориентироваться в окружающей его политической реальности,
интерпретировать ее и избирать соответствующую стратегию взаимодействия.
Однако не все убеждения являются одинаково стабильными: те из них, которые
помогают политическому лидеру лучше понимать окружающий мир и
адаптироваться к нему – получать знания и прояснять познавательную
картину,– являются более открытыми к изменениям. Другие, основанные на
внутренних потребностях установления и сохранения самоидентичности,
защищающие против внутренних конфликтов и внешней опасности, напротив,
более устойчивы к изменениям.
Мы можем их понимать как стратегические и тактические убеждения.
Философские (стратегические) политические убеждения: о природе политики
(конфликт или гармония), образ оппонента (сотрудник или враг), образ
союзника (вести себя с ним автономно или осуществлять совместные
действия), о контролируемости истории, о предсказуемости исторических
событий, оптимизм (пессимизм). Инструментальные (тактические) убеждения:
убеждения о выборе целей с помощью прагматического решения проблемы или
моралистической идеологии, приоритетах (внешняя политика или внутренняя),
своей способности контроля над риском (высокий риск или низкий), выборе
времени действия (переговоры с позиции силы или слабости), используемых
средствах (вооруженная интервенция и невмешательство), своей деятельности
(она должна быть активная или пассивная).
Система убеждений выполняет три взаимодополняющих функции:
помогает определить ситуацию и установить ее наиболее выдающиеся
характеристики; создает средства для понимания политической и
международной систем и потенциалы для действия в них; задает параметры,
которые устанавливают круг возможных действий и приоритетов среди них.
Системы убеждений различаются по своей форме. Наиболее важными
отличиями являются степень открытости и степень сложности системы
убеждений политического лидера. Открытость системы убеждений связана с
восприимчивостью политического лидера к информации, которая противоречит
его убеждениям, а также с его способностью и желанием изменять систему в
соответствии с новой информацией.
Непосредственно политическая деятельность как стиль лидерства
проявляется не только в особенностях принятия решений, но и в организации
их выполнения. Стиль принятия политических решений предполагает
особенность привлечения собственного творческого потенциала при
использовании предпочитаемых средств и методов решения этой задачи. Стиль
принятия решения составляют несколько компонентов: подход к получению
новой информации; характеристики мышления; предпочтение определенной
величины риска; когнитивная активность, то есть способность к анализу и
синтезу; информационные процессы; последовательная целеобусловленность и
способность противостоять двойственности.
Подход к получению информации о политических объектах является
очень важной характеристикой лидера, определяющей остальные
познавательные процессы. Здесь возможны различные варианты подходов к
информации, но, главным образом, выделяются три:
1) склонность воспринимать лишь ту информацию, которая совпадает с
собственной точкой зрения;
2) склонность получать максимальную информацию во всех сторонах
вопроса, отсутствие боязни противоречащей его точке зрения информации;
3) склонность получать любую, как позитивную, так и негативную,
информацию о проблеме, но в сжатой до предела, схематической форме.
В оценке стиля принятия решения политическим лидером очень важным
критерием является когнитивная активность, то есть уровень дифференциации
и интеграции, который характеризует информационный процесс политического
лидера. Она проявляется в письменных и речевых текстах.
Когнитивная активность имеет два взаимосвязанных аспекта сложности:
концептуальную сложность и интегративную сложность. Концептуальная
сложность представляет собой степень дифференциации, которую
политический лидер демонстрирует при описании или обсуждении других
людей, политики, идей или вещей. Чем более концептуально сложными
политический лидер может видеть различные причины и стороны событий и
явлений, тем более он склонен считаться с возможностью двойственности в
окружающем мире и тем более гибок он в реагировании на объекты или идеи.
Чем более концептуально прост политический лидер, тем сильнее у него
тенденция классифицировать объекты и идеи с помощью полярных измерений:
хорошо – плохо, черное – белое, или – или; тем сильнее его нежелание видеть
двойственность в окружении и реагировать скорее однообразно на объекты и
идеи.
Интегративная сложность означает способность соотносить различные
элементы и измерение проблемы или ситуации путем создания комбинаций,
синтеза, интеграции. Различные уровни дифференциации и интеграции в
информационном процессе имеют результатом различные стратегии решения.
Таким образом, интегративная сложность является атрибутом процесса
получения, интерпретации и интеграции информации.
Гибкость мышления политического лидера тесней-ше связана с его
подходом к получению информации. Если он получает широкую и
разностороннюю информацию, то он оперирует более адекватными объемными
образами, позволяющими мыслить большим набором категорий. В то же время
жесткость мышления не редко определяется большим количеством политиче
ских стереотипов, однако стереотипность мышления не может рассматриваться
однозначно как препятствие к изменению политического курса, повороту его в
иное русло. Стереотипность сужает эту способность, но все же политик,
оперирующий в основном в своем мышлении политическими стереотипами,
может трансформировать свое поведение в мире, придать ему другую
направленность.
Продуктивность мышления отражает способность лидера к рождению
новаторских и оправданных реальностью политических идей. Не секрет, что в
большинстве правительств мира политическая стратегия вырабатывается
определенной группой людей. Однако политический лидер весьма часто стоит
перед задачей быстрого решения, принципиально нового подхода к проблеме,
без опоры на советников и экспертов. В таких ситуациях непродуктивность
мышления может привести политического лидера к серьезным затруднениям и
даже кризисам. При динамическом развитии политической ситуации, особенно
конфликтной, неспособность к принципиально новым подходам и идеям столь
же губительна, как и опора на отжившие и уже не соответствующие моменту
сте-' реотипы.
Скорость мышления политического лидера – очень существенная
характеристика для выживания как его государства в момент военно-
политического кризиса, так и его самого в качестве главы правительства.
Конечно же, можно говорить лишь об относительной медлительности
мышления у некоторых политических лидеров, поскольку тугодум просто в
силу естественного отбора не может стать лидером государства.
Аналитичность мышления лидера существенно влияет как на
формирование долгосрочной политической стратегии, так и на принятие
экстренных решений в острых политических и международных кризисах.
Способность выявить все составные элементы ситуации, их взаимосвязь,
структуру в целом позволяет лидеру увидеть причинно-следственные связи в
политических явлениях.
Стиль принятия политических решений строго индивидуален для
каждого политического лидера. Это может быть гибкий стиль со склонностью к
риску или со склонностью к осторожности; жесткий со склонностью к риску
или со склонностью к осторожности; эмоционально зависимый или
рациональный; креатив ный или стереотипный; интро- или экстравертно
направленный и др.
Другая сторона стиля лидерства проявляется в его межличностных
отношениях. Успех политического лидера в межличностных отношениях
зависит в том числе и от совместимости его потребностей с потребностями
других партнеров по общению. Политические лидеры с сильной потребностью
в личном контроле поведения других людей хорошо совместимы с теми, у
которых развита потребность быть контролируемыми. Политические лидеры с
сильной потребностью в эмпатии совместимы с теми, у кого есть потребность
давать любовь людям. Политические лидеры с высокой мотивацией
достижения совместимы с теми же, кто стремится к достижению собственных
вершин.
Существуют несколько особо значимых личност-но-профессиональных
качеств политических лидеров, составляющих их стиль взаимодействия с
другими субъектами политики, как способствующих, так и осложняющих
выполнение политических функций, – это доминирование, доверие к другим,
«макиавеллизм» (склонность к манипулированию) и другие. При этом
политическому лидеру важно также обеспечивать устойчивость к стрессу и
способность к его преодолению.
Политические лидеры постоянно испытывают действие стресса в связи с
хронической необходимостью принятия решения по различным делам
государственной важности. Стресс как субъективное состояние организма
имеет различные уровни: психологический, психофизиологический,
физиологический и другие. В исследованиях психологического стресса у
политических лидеров широко распространенными являются понятия
«стимул», «стрессор», «реакция».
Проблема интерпретации стрессора неизбежно подводит к двум другим
вопросам, касающимся реакции политического лидера на стресс: во-первых,
реакции должны иметь чисто индивидуальный характер и, во-вторых, реакция
будет зависеть от степени идентификации политическим лидером собственных
целей с государственными.
Индивидуальный характер реакции политического лидера на стресс
обусловлен действием различных особенностей его организма в широком
диапазоне: от уровня выделения гормонов катехоламинов и скоро сти реакции
до специфических процессов восприятия и мышления, позволяющих ему
воспринимать серьезные стимулы как слабые или наоборот. Реакция на стресс
будет изменяться также в зависимости от выработанных политическим лидером
в своем раннем опыте личностных защитных механизмов.
В поведении политического лидера возникают определенные вербальные
(словесные) и невербальные изменения, свидетельствующие о том, что
политический лидер выдерживает стресс. Внешними индикаторами стресса
являются выражение лица; жесты; движения тела; характеристики голоса;
содержание и структура речи и другие.
Во время стресса возникает раздраженность, сопровождающаяся
возрастанием числа заявлений о дискомфорте, оценочных заявлений, улыбок
через силу, а также уменьшения позитивных кивков головой. Кроме того, у
политического лидера в состоянии стресса значительно повышается
бдительность. Он внимательно фиксирует других людей взглядом, смотря
прямо в глаза, сохраняя при этом очень жесткую позу.
Адаптация к стрессу включает продолжающуюся оценку или переоценку
любых возможных реакций на стресс. Адаптация может идти по пути
активизации защитных личностных механизмов или по пути выработки новых
форм поведения, обычно не свойственных политическому лидеру. Часто
отмечается также изменение интенсивности различных форм поведения, иногда
до их полного спада.
Типичными проявлениями адаптации политического лидера к стрессу с
помощью личностного защитного механизма являются: избегание ситуации
угрозы, дистанцирование себя от события или отрицание самой ситуации;
борьба с угрожающей ситуацией с целью ее устранения; бездействие. Наиболее
распространенными следствиями стресса, переживаемого политическими
лидерами, являются следующие: фиксация на од-ной-единственной
альтернативе; упрощение противника и его возможностей; усталость;
ограничение временной перспективы и игнорирование будущих последствий;
использование исторических аналогий для диагностики данной кризисной
ситуации; спад чувства ответственности за исход решения; тенденция
консультироваться только с единомышленниками.
Стресс в пределах от малого до умеренного может даже облегчить
процесс принятия решения, ус корить время реакции, в том числе за счет
активации нервной системы кортикостероидным гормоном. Однако сильный
стресс приводит к деградации когнитивных процессов и снижает
эффективность и качество принятия политических решений в кризисных
ситуациях.
Для многих политических лидеров в силу их личностной организации
самым сильным периодом кризиса в плане стресса является начальный и
неопределенный период, когда еще нет ясности о природе ситуации, о задачах,
стоящих перед ним, о времени, отведенном на принятие решения.
На следующей фазе кризиса многое проясняется и ситуация становится
более четкой. И тут выделяются различные группы лидеров в зависимости от
психологической и психофизиологической реакции на стресс.
Для одних даже при продолжающемся кризисе наступает облегчение,
спад напряжения, так как самый сильный стрессор – двойственность и
неопределенность – позади. Для других до принятия решения стресс не только
продолжается, но и накапливается, приводя к качественному скачку всех
«патологических» изменений к реально патологическим, например,
чрезмерную подозрительность в параноидальное состояние. Для третьих стресс
ощущается даже длительное время спустя самого кризиса в «распыленном»
виде из-за воспоминаний, постоянного критического обдумывания
правильности своих действий, травмированной в ходе кризиса самооценки.
Непосредственно политическое лидерство проявляется как влияние
субъекта политики на ее объекты. Оно предстает как процесс, через который
поведение политического лидера производит изменение в состоянии других
людей, их знания, установок, верований и представлений о каких-либо аспектах
окружающего мира, в соответствии с которыми они проявляют собственную
активность. Влияние может также затронуть чувства, ценности, мотивацию,
отношение к тем или иным вещам и явлениям, поведение свое и других
участников политического взаимодействия.
Влияние, будучи процессом взаимодействия между людьми, является
психологической основой лидерства, чтобы стать лидером и оставаться им,
человеку Мало обладать потенциальной властью, надо пользоваться ей,
постоянно оказывать влияние на других людей, навязывать им свою волю и
проводить через них свои решения, превращать этих других в своих
последователей.
Лидерство – это не все виды влияния, которые может оказывать на
человека другой человек или группа, а прежде всего так называемая субъектная
активность, т. е. активное воздействие политического лидера на других, причем
значительно сильнее, чем они влияют на него, вызывая при этом в объекте
воздействия желаемые изменения. В случае лидерских отношений тот, кто
влияет – субъект влияния – является фиксированным лицом, и его влияние
сохраняется на протяжении длительного времени.
Политическое лидерство на различных уровнях социальных отношений,
по сравнению с лидерством в малой группе, имеет ряд существенных отличий.
Эти отличия позволили У. Стоуну выделить два самостоятельных типа
лидерства: лидерство лицом к лицу, осуществляемое в небольших группах, где
все участники процесса имеют возможность непосредственно
взаимодействовать между собой, и отдаленное лидерство, т. е. лидерство
вождей, за которыми идут многочисленные массы [166].
Политической коммуникацией, связанной с лидерством, мы будем
называть все сообщения, прямо или косвенно предающие смысл деятельности
лидера, его образ и т. д. Благодаря им лидер осуществляет свое политическое
влияние. При этом политическую коммуникацию, большей частью
осуществляемую с помощью языка, следует понимать и как обмен
информацией, и как обмен действиями. Политическая коммуникация является
тем более сильным средством влияния, чем более скрыто это влияние.
Политические сообщения посвящены конкретным событиям, проблемам и
решениям, часто они выглядят как констатация фактов, но в действительности
создают определенное отношение к этим фактам и специфическое понимание
смысла событий.
Однако не только лидеры, но и другие субъекты и объекты политики
(последователи) имеют средства влияния на лидеров. Они могут по-разному
реагировать на лидерские действия и включаться в процесс политической
коммуникации, как его союзники или оппоненты. Могут совершать действия в
соответствии с волей лидера или игнорируя его. Процесс воздействия лидеров и
последователей динамичен и практиче ски бесконечен. Лидер постоянно
должен завоевывать свою лидерскую позицию у своих последователей.
Последователи корректируют свое отношение к данному лидеру или выбирают
нового лидера. Лидер, пытающийся завоевать и сохранить своих
последователей и официальный пост, должен быть постоянно в деятельности и
не прекращать работу по утверждению своего влияния. Однако, чтобы добиться
успеха, он обязан использовать разнообразный арсенал средств, выбирать
различные методы и стратегии влияния.
Итак, на чем же может основываться могущество политического лидера,
позволяющее ему влиять на других? Если во второй половине XIX века
проблему влияния предлагалось решать через внушение и гипноз, в начале XX
века – с большим учетом рационального и необъяснимого, то в настоящее
время привлекается весь творческий потенциал самореализующегося
политического лидера. Кроме того, для его легитимности полнее используются
социально-правовые основания, потенциал психологии, в том числе
когнитивной, необихевиористской и других психологических школ.
В данном контексте разнообразные основания лидерства и влияния на
людей раскрываются в работах «рационалистического» направления. Основные
из них наиболее полно обобщены в многочисленных работах Б. Рэйвена [165].
Он выделяет 6 таких оснований: 1) обещание награды; 2) угроза наказания; 3)
узаконен-ность подчинения одного другому; 4) знание и опят (экспертная
власть, базирующаяся на том, что объект приписывает влияющему субъекту
превосходящие знания или способности); 5) референтность (или
идентификация – базис власти проистекает из чувств внутренней идентичности,
из ощущения объектом единства с субъектом и, следовательно, чувства, что он
или она желает видеть вещи так же); 6) информация (убеждение – власть, или
убеждение, опирается на информацию или логические аргументы, которые
влияющий субъект может «забрасывать» в объект как инструмент изменения).
Кроме этих шести базисов лидерства и власти лидера, Б. Рэйвен особо
выделяет седьмой – непрямые методы влияния. Они сводятся к тому, что,
вместо того, чтобы влиять на объект прямо, лидер может изменить ситуацию
так, что объект будет вынужден подчиниться. По сути дела, все эти основания,
за исключением тех, на которых основано непрямое влияние, включают
средства влияния, не зависящие от конкретного чело века, являющегося
лидером, но связанные с его официальной позицией, ролью или положением в
обществе; средства влияния, непосредственно связанные или зависящие от
личности лидера; вербальные (речевые) средства воздействия.
Механизмы и средства влияния, которые использует политический лидер,
взаимодействуя с другими субъектами и объектами политики, определяются
конкретными политическими задачами, ресурсами, которыми обладает лидер,
его общими мировоззренческими и политическими позициями, и теми
моделью, алгоритмом и технологией влияния, которые он выбирает, исходя из
этих условий. Власть, имеющая под собой различные основания, по-видимому,
требует различных средств и различных процедур ее реализации, различного
поведения лидера и последователей.
Одновременно с демонстрацией своей исключительности, лидер должен
показывать своим последователям, что он один из них, такой же, как они. Это
сходство лидера и последователей может проходить в двух планах. Во-первых,
последователи хотят видеть своим лидером того человека, который разделяет
их ценности и идеалы, их моральные нормы. Во-вторых, политик стремится
показать, что он обыкновенный человек, обладающий такими же маленькими
слабостями и привычками, что и его избиратели. Что он вышел из народа,
доступен для него и будет представлять его интересы в коридорах власти.
Таким образом, чтобы понять феномен политического лидерства, важно
проникнуть в его природу, выявить сущностные признаки, механизмы и
условия достижения желаемой продуктивности. Психологические
характеристики политического лидера, различных сторон его деятельности и
общения раскрывают основные стороны актуальной проблемы. Политическая
психология, опираясь на достижения различных наук, эмпирические данные,
позволяет системно и всесторонне охарактеризовать все основные стороны
политического лидерства. Практика последних лет показывает, что без
обращения к этим глубинным слоям психологической теории личности,
деятельности и общения, созданных отечественными и зарубежными
исследователями, невозможно обеспечить концептуальной направленности и
практической действенности политического лидерства, а значит, не может
стать востребованной реальной современной практикой.
3.3. Массовое стихийное поведение
Изучение массового стихийного поведения началось со второй половины
XIX века и привело к формированию двух основополагающих социально-
психологических школ: немецкой психологии народов (М. Лазарус, Г.
Штейнталь, В. Вундт) и франко-итальянской психологии масс (Г. Лебон, Г.
Тард, В. Парето, Ш. Сигеле). В России массовидные явления изучались М.Г.
Михайловским (субъективная социология), В.М. Бехтеревым (коллективная
рефлексология), А.Л. Чижевским (гелиопсихология).
Однако в ЗО-е годы данная проблематика была сочтена неактуальной для
социалистического общества и идеологически вредной, как и большинство
других тем, изучаемых социальной и политической психологией. Их
систематическое изучение, по существу, прекратилось, между тем как в
Западной Европе и Америке 20–60-е годы отмечены всплеском интереса
ученых, политиков и военных к проблематике стихийного поведения.
В СССР исследования возобновились лишь в конце 60-х годов в рамках
закрытых учреждений международного отдела ЦК КПСС, МВД и,
предположительно, Министерства обороны. В известной мере это были
переложения и компиляции зарубежных работ (частично засекреченных),
причем до начала 90-х годов открытые публикации в нашей стране были
единичны. Переход к системному познанию проблемы массового стихийного
поведения начинается в отечественной науке с середины 90-х годов XX века.
Обобщение достижений современного научного анализа проблемы
массового политического поведения позволяет в рамках политической
психологии выделить наиболее существенные признаки данного феномена.
Массовое стихийное поведение (англ. coll-ecive behavior) – термин
политической психологии, которым обозначают различные формы поведения
толпы, циркуляцию слухов, паники и прочих массо-видных явлений. Прежде
всего следует отметить, что его характер и направленность зависят и
определяются массовым сознанием.
В массовом поведении, безусловно, сказывается детерминирующая роль
массового сознания, которое понимается как отражение материальных условий
жизни, труда и отношений. При этом массовое созна ние рассматривается
стержнем всех отмеченных компонентов и имеет ряд особенностей: является
производным, прежде всего, от экономического базиса общества и по
содержанию охватывает все его социально-политические и экономические
проблемы; носит многоплановый системный характер, обеспечивающий
интеграцию различных форм сознания – правового, этнического,
политического, профессионального, стихийного и др.; проявляется на трех
уровнях – индивидуальном (отдельного человека), групповом (малых групп) и
целостном (общественном); играет активную преобразующую роль в поведении
и отношениях.
Массовое сознание, как интегративная детерминанта массового
поведения, имеет ряд особенностей – высокую динамичность,
противоречивость и спонтанность, так как формируется и изменяется под
действием более широкого и мобильного спектра факторов; существенно
зависит от устойчивости интеграции различных реально действующих
факторов и условий; неоднозначно и противоречиво проявляется на
индивидуальном, групповом и массовом уровнях.
Массовое сознание обусловливает характер таких явлений, как массовое
мнение, настроение и поведение. С его организующим началом связаны
направленность и характер организованного и стихийного поведения. Поэтому
интересующий феномен – стихийное массовое поведение, являющееся
разновидностью массового поведения, важно исследовать с учетом влияния на
него массового сознания и массового мнения.
В отличие от организованных политических групп, стихийные
выступления предъявляют к своим участникам иные психологические
требования. К числу стихийных форм поведения относятся как
незапланированные поступки, совершаемые отдельными людьми, так и
неорганизованные массовые выступления, бунты, восстания, митинги протеста
и т. п. Политическую психологию значительно больше интересуют именно
массовые формы, в силу их политической значимости и потому, что в них
действуют иные психологические законы, чем в индивидуальном поведении.
До последнего времени мы мало интересовались такой экзотической
проблематикой, как поведение толпы, паника, слухи. Со времен Лебона и Тарда
психология мало что добавила к представлению о механизмах массовой
агрессии или энтузиазма. Но события, про исходящие в отечественной
политике, подтолкнули поиск психологов в этом направлении. Нарастание
стихийных элементов политического поведения показало неготовность властей,
воспитанных в иных условиях, обеспечить безопасность граждан, участвующих
в митинге, который выходит из-под контроля и превращается в погром.
Стихийное поведение чаще всего является массовой реакцией людей на
политический кризис и нестабильность. Для этой реакции характерно
преобладание иррациональных, инстинктивных чувств над осознанными и
прагматическими.
Собственно психологические факторы, такие, как нарастание чувства
неуверенности, страха, недоверия к официальным средствам информации,
ведут к появлению слухов, панике, агрессии. Эмоции людей, находящихся в
массе, распространяются по своим собственным законам: это многократное
усиление эмоций под влиянием заражения и внушения, получившее
наименование циркуляторной реакции.
Следует учесть, что, хотя описываемые действия имеют действительно
стихийный характер, всегда находятся политические силы, готовые
использовать этот эффект стихийности и получить от них определенный
политический капитал. Наиболее характерны в этом смысле разного рода
экстремистские, националистические движения, которым свойственно
стремление воздействовать на бессознательную, иррациональную мотивацию
участников политического процесса. Политические психологи установили, что
именно для политиков этого спектра характерен «большой репрессивный
потенциал, т. е. склонность к агрессивному поведению и применению насилия,
авторитарная структура личности». Но не в меньшей степени важно и то, что
такие политики опираются на определенные социальные слои, которые
являются их социальной базой. Это, прежде всего, такие социальные группы,
которые в силу условий жизни становятся благодатной почвой для
соответствующего воздействия. В древности их называли охлоеом (чернью) в
отличие от демоса (народа).