Брониславский Е., Вачнадзе Г.Н. Польский диалог

Подождите немного. Документ загружается.

выехали на Запад. Сейчас партия публично заявила, что предпринятая ею кампания

нанесла Польше «моральный урон».

В 1939 г. в Польше жили 3,5 млн евреев, они составляли треть городского населе*

ния, 10% всего населения страны. После войны в Польше еще оставалось около 40

тыс. уцелевших евреев. Данные, на которые ссылаются в последние годы, говорят о

том, что эта цифра уменьшилась до 10 и даже 4 тыс.

Польских евреев, как полагают некоторые, насчитывается не 4—10 тыс., а больше

20 тыс., они так и остались скрытыми и неучтенными. Немногие по собственной ини*

циативе стремятся вернуться к религии, которой они никогда не знали.

Не каждый поляк признает ошибки, совершенные во время войны, и отделяет

страдания своего народа от кампании уничтожения евреев. В конце концов миллионы

поляков тоже погибли во время войны, и Израиль воздал должное тысячам поляков,

помогавших евреям.

«Мы отвергаем призывы к односторонним покаяниям»,— сказал недавно один

бывший генерал. Другой деятель писал: «Просто мы могли мало что сделать больше

того, что было в действительности сделано». Один правительственный чиновник свя*

зывает разговоры о вине поляков перед евреями с «немецкой» пропагандой».

Мировая печать уделила много места репортажам из ПНР весной 1988 г.

Корреспондент английского агентства Рейтер передал 11 марта из Варшавы:

«Руководитель запрещенного профсоюза Лех Валенса подверг в среду критике

милицию за разгон студенческих демонстраций, организованных в память волнений в

польских университетах 20 лет назад.

В Варшаве, присутствуя на неофициальном завтраке вместе с находящимся здесь

с визитом министром иностранных дел Австрии Алоисом Моком, Валенса провел

краткую беседу с журналистами по пути к резиденции посла Австрии.

«Я думаю, что через несколько лет мы увидим, как власти снова подвергнут кри*

тике то, что произошло вчера. Они всегда так поступают».

Коммунистические руководители Польши недавно выступили с неофициальной

переоценкой событий марта 1968 г., когда волнения в университетах привели к тому,

что власти предприняли направленную против интеллигенции и евреев кампанию, в

результате которой из Польши выехало до 20 тыс. евреев.

Студенты традиционно отмечают годовщину тех событий, проводя небольшие де*

монстрации и мероприятия, которые в основном проходят без инцидентов.

Во вторник, однако, очевидцы видели, как отряды милиции для борьбы с беспо*

рядками, вооруженные дубинками, напали на студентов в Варшаве. Многие студенты

были арестованы. Из оппозиционных кругов стало известно об аналогичных волнени*

ях в Кракове.

Число арестованных точно неизвестно, хотя из университетских кругов сообщи*

ли, что по меньшей мере один студент все еще находился под арестом в Варшаве в сре*

ду.

Официальное информационное агентство ПАП признало, что «решительные

действия» сил охраны порядка воспрепятствовали проведению демонстраций.

Валенсу, взявшего отгул на работе на Гдальской верфи, где он работает электри*

ком, чтобы встретиться с австрийским министром, сопровождали представитель «Со*

лидарности» Януш Онышкевич и видные деятели профсоюза Бронислав Геремек и

Тадеуш Мазовецкий.

На встрече также присутствовал руководитель «Солидарности» в Гданьске Богдан

Лис.

Подобные встречи, которым власти не препятствуют, стали обычным мероприя*

тием в ходе визитов высокопоставленных зарубежных гостей наряду с официальной

программой переговоров с представителями правительства.

Валенса заявил журналистам, что он и его коллеги, «как обычно, изложат наши

взгляды на ряд вопросов, касающихся Польши, позицию, которая, конечно, значи*

тельно отличается от точки зрения правительства».

Одним из вопросов, которые он надеялся поднять, была волна эмиграции из

Польши в последние годы.

Австрия отменила въездные визы для поляков в начале этого года, в результате че*

го многие молодые талантливые поляки, считающие, что их чаяния не осуществятся

на родине, стали выезжать в эту страну.

«Поляки нам нужны на родине, чтобы возрождать Польшу»,— заявил Валенса».

В ежемесячном теоретическом журнале ЦК ПОРП «Нове дроги» за февраль

1988 г. была опубликована статья «О мартовских событиях 1968 г.». Стиль и тер*

минология заметно отличают ее от статей западных корреспондентов. Статья

профессора 3. Козика в «Нове дроги» обращает внимание прежде всего на по*

следствия данных событий в области внутрипартийной жизни, кадровой полити*

ки и в сфере науки.

С перспективы 20 лет, указывает автор, на основе доступных материалов о собы*

тиях марта 1968 г. в них можно выделить несколько основных течений. Волнения мо*

лодежи, давшие о себе знать в тот период выступлениями студентов во многих странах.

Обозначились также до конца не преодоленные последствия сталинской эпохи и про*

диктованная распознанными ошибками озабоченность в связи с будущим страны

критически настроенных партийных и беспартийных кругов. В ходе острых дискуссий

дело дошло до кадровых перестановок в партии и научных сферах.

По данным Варшавского комитета партии, с марта по май 1968 г. в столице было

снято с руководящих постов 483 человека, в том числе 365 работников в министерст*

вах и ведомствах, 49 — в институтах и вузах, 24 работника средств массовой информа*

ции и культуры, 39 — на предприятиях. В Варшаве было исключено из партии 30 че*

ловек, в том числе 6 министров и замминистров. Кроме того, из партии было исклю*

чено в связи с мартовскими событиями 77 человек в Гданьском воеводстве и 50 — в

Лодзинском и Вроцлавском. Кадровые перестановки были связаны с политическим

контекстом войны на Ближнем Востоке. Несмотря на конструктивную постановку

данной проблемы в выступлении В. Гомулки 19 марта, она рассматривалась односто*

ронне.

Создавшуюся атмосферу в течение длительного времени рассматривали как дис*

криминацию по национальному признаку. Ею были, в частности, продиктованы нео*

боснованные исключения из партии. В этой связи участились случаи эмиграции.

Наиболее глубокие и широкие последствия мартовские события имели место в

сфере науки, главным образом в высшей школе. Только часть работников вузов вос*

принимала их как демократические перемены, к которым относились, в частности,

создание институтов вместо кафедр, введение представителей студентов в коллегиаль*

ные вузовские органы, а также выдвижение в массовом порядке молодых кандидатов

наук на должности доцентов, что привело к омоложению преподавательских кадров.

Начали учитываться классовые критерии при приеме на учебу в вузы. Был изменен за*

кон о высшей школе, которым отменялась ее автономия.

В то же время не были вновь назначены на свои посты после окончания срока

действия полномочий 26% ректоров и 62% проректоров вузов. Большой обществен*

ный резонанс вызвали факты отстранения от работы в вузах по политическим моти*

вам. Это коснулось около 70 профессоров и доцентов, главным образом в Варшаве.

Снимались с должности научные работники также в Польской академии наук и науч*

но*исследовательских институтах.

То, что произошло 20 лет назад в высшей школе, имело широкие и болезненные по*

следствия, которые памятны до настоящего времени, прежде всего в кругах интеллиген*

ции. Преобладание административных методов, нечеткость критериев и проявления анти*

интеллигентских настроений заставляют посмотреть критически на факты того времени.

Многообразные последствия марта 1968 г. проявились также в ЦК ПОРП. Не ста*

вились под сомнение ни их глобальная оценка — считалось, что эти события были ата*

кой заблокированных правых сил и взаимодействующих с ними ревизионистских

группировок,— ни способы действия. Трудно найти в источниках подтверждение рас*

хождений внутри ЦК. Нельзя исключать, что в руководстве ПОРП проявлялись раз*

личые фракционные течения. В качестве основы для таких выводов могут служить об*

винения в национальной принадлежности и происхождении некоторых руководящих

деятелей, не установленные до настоящего времени. Другой предпосылкой являлись

чуждые социалистической идеологии, политически безответственные и вредные ло*

зунги, которые были сняты только после категорического требования В. Гомулки.

Трудно установить, по чьей инициативе появились некоторые публикации шовинис*

тического характера, кто управлял этой кампанией.

Без сомнения, уход 3. Охаба с поста Председателя Государственного совета ПНР,

А. Рапацкого — с должности министра иностранных дел ПНР и их обоих — из состава

Политбюро ЦК ПОРП явился выражением их политической позиции.

Важнейшим итогом событий 1968 г. было то, что линия хозяйственной политики,

способы руководства и функционирования партии остались без изменений. Не было

дано глубокого анализа причин мартовских событий, не было сделано выводов из кри*

тики различных областей жизни партии и государства.

Время, которое отделяет нас от событий 1968 г., способствует использованию

объективных критериев оценки того периода, однако на пути стоят личные связи,

эмоции участников тех событий, тенденции к субъективной интерпретации. Однако

даже несколько шагов, сделанных в направлении изучения того периода, помогут ис*

пользовать полученные знания в практике идеологической и политической работы».

Отражением взглядов нынешнего польского руководства многие в ПНР и за

ее пределами посчитали статью 3. Рыковского и В. Владыки «Март 1968», опуб*

ликованную в популярном варшавском еженедельнике «Политика» (7.03.1988).

Материал этот вызвал серию ожесточенных публичных нападок тех, кого приня*

то называть в Польше консервативными элементами — из числа бывших видных

партийных и государственных функционеров.

«60*е годы — это период малой стабилизации, ограниченных перспектив, время

застоя. Было ясно, что разошлись пути группировки Гомулки и тех представителей ли*

беральной ориентации, с которыми в 1956 г. был заключен союз. Люди той ориента*

ции сходили с политической сцены, с ними переставали считаться в структурах влас*

ти, хотя они еще и сохраняли различные, но не самые важные посты в администрации,

а иногда и товарищеские позиции в центрах, создававших общественное мнение.

С интеллигенцией Гомулка жил в несогласии. Не понимал ее мира ценностей и

идей, не понимал, что способом ее существования являются дискуссия и критика. Его

раздражало то, что она не уступает прагматизму его версии реальной политики, не по*

нимает условий и ограничений этой политики. Политика в области культуры и науки

становилась все более ограничивающей.

С каждой более смелой реформаторской мыслью вели борьбу как с ревизиониз*

мом, который считался самой большой опасностью для социализма в Польше. Адми*

нистративные и репрессивные методы подменяли политический диалог, убеждение,

создание общественных союзов.

К тому же не была последовательно осуществлена десталинизация. В 1964 г., после

изменений в советском руководстве, ее необходимость вообще поставили под вопрос.

На внутреннюю политику оказывала влияние международная ситуация. Напомним

о берлинском кризисе, затем кубинском, войне во Вьетнаме, конфликте на Ближнем

Востоке. Не были нормализованы отношения с ФРГ. Коммунистическое движение ока*

залось разделенным китайско*советским конфликтом. Мир смотрел на Чехословакию.

Система власти оказалась неспособной урегулировать нарастающие противоре*

чия путем реформ, использовать в целях развития демократические и материальные

общественные чаяния.

Появились другие предложения дать ответ на политический кризис. В структурах

власти возникли центры, конкурирующие с ветшающим руководством партии. Выход

из кризиса они видели не в либерализации (в этом они сходились с Гомулкой), а в уси*

лении жесткости курса против волнений и смене руководящей группировки. Они ве*

ли поиск программы, которая выделила и дала бы им общественную поддержку. По*

явились популистские, национально*патриотические лозунги и аргументы, начали

предприниматься расчеты с давними сталинистами, вместо того чтобы взяться за про*

ведение десталинизации. В политическом мышлении обнаружился антиинтеллигент*

ский и антисемитский синдром. Еще нельзя было ударить непосредственно по Гомул*

ке, поэтому была начата борьба против представителей либеральной ориентации 1956

г. и бросающих вызов интеллигентов. Речь шла о том, чтобы лишить их силы воздей*

ствия на общественное мнение. Но прежде всего речь шла, однако, об ослаблении Го*

мулки, расчистке поля для следующей руководящей группировки.

В марте слились воедино и смешались подлинный общественный протест против

методов тогдашнего управления с политической игрой, поиски путей выхода из кри*

зиса с манипуляциями, стремление к реформе социализма с антисоциалистическими

тенденциями, переоценка национальных традиций с национализмом.

1968 год не исполнил всех ожиданий действующих сил тех событый — ни оппози*

ционеров, ни карьеристов.

На тот раз Гомулке еще удалось выйти из конфликта победителем. Ему оставалось

быть у власти еще два года.

Осталось мартовское наследие: позорный скандал с антисемитизмом, похоронен*

ная на годы реформа социализма в Польше, рознь между интеллигенцией и рабочим

классом, человеческие обиды.

Остались моральные и политические переживания. Осталось поколение, которо*

му все это досталось в наследство».

Поможете?

Когда наступило отрезвление и Владислав Гомулка в том же самом

Дворце культуры и науки, перед столь же большой аудиторией осенью 1967 г. ста*

рался как*то смягчить антисемитские страсти, повторилась ситуация, имевшая ме*

сто несколько месяцев тому назад, с той только разницей, что часть зала, организо*

ванная теми же людьми с Воли, сперва начала скандировать: «Смелей!», а посколь*

ку это не возымело эффекта, заменила это слово другим: «Терек!», «Герек!» Тог*

дашний первый секретарь воеводского комитета ПОРП в Катовицах был известен

как практик, под его руководством Шлёнск развивался динамичней, уровень жиз*

ни там был несколько выше, чем в других местах. Гомулка и ближайшие его сорат*

ники сумели нормализовать отношения с ФРГ — то была давнишняя острая про*

блема. Договор подписали в декабре 1970 г., а спустя несколько дней (это было по*

хоже на провокацию, потому что случилось перед самым рождеством, когда поля*

ки по традиции делают большие закупки) правительство объявило о резком повы*

шении цен на продовольствие и товары первой необходимости. Рабочие запротес*

товали против таких методов, требуя отменить повышение цен. Сперва начались

забастовки, которые официальная пропаганда нарекла «простоями» или «переры*

вами в работе». 14 декабря 1970 г. на Гданьской судоверфи состоялся митинг, на ко*

торый собралось около 3*х тыс. человек. В полдень митингующие покинули судо*

верфь и направились в центр, к зданию воеводского комитета партии. В ходе пере*

говоров со вторым секретарем (первый был на пленуме ЦК в Варшаве) в толпу въе*

хал милицейский автомобиль с радиоустановкой. Демонстранты захватили его и

объявили, что властями арестована делегация судостроителей и это требует реши*

тельного ответа, то есть забастовки. Уличные столкновения, поджог общественных

помещений и т. д. продолжались три дня. 17 декабря был опубликован указ Совета

Министров ПНР об обеспечении безопасности и общественного порядка в Гдань*

ске и на территории Побережья, где были уже раненые и убитые.

В последующие дни благодаря переговорам властей с рабочими, а также само*

оценке партии в вопросе повышения цен и уровня жизни общества забастовки на*

чинают угасать. Тогдашний первый секретарь воеводского комитета партии Ало*

из Каркошка публично заявил: «Мы имели дело с подлинными выступлениями

рабочего класса. Причиной явилось недовольство экономическим положением. А

непосредственным поводом к выступлениям рабочих было повышение цен на

продовольственные товары…» В Гданьск прибыл член Политбюро ЦК ПОРП и

вице*премьер в одном лице Станислав Кочолек, который обратился к жителям

Побережья с призывом в понедельник 21 декабря всем рабочим коллективам при*

ступить к нормальной работе. Обращение транслировалось по телевидению и ра*

дио и выслушано было с большим вниманием. Кочолека знали — совсем недавно

он занимал здесь пост первого секретаря воеводского комитета. Когда рабочие,

откликнувшись на призыв, отправились утром на работу, в Гдыне военные откры*

ли по ним огонь. Так завершился последний акт трагедии политика, который еще

12 лет тому назад, в октябре 1956 г., пользовался безусловным доверием и автори*

тетом в обществе. Комиссии, созданные с целью выяснения ответственного за из*

дание преступного приказа, по сегодняшний день ответа на это не дали.

Поможете? Таким кличем закончил митинг в январе 1971 г. на территории

Гданьской судоверфи Эдвард Терек, новый Первый секретарь ЦК ПОРП, кото*

рый после анализа ошибок прежнего руководства (выступление передавалось по

польскому телевидению) пообещал впредь вести диалог с обществом по всем во*

просам, касающимся жизни страны, выявить имена виновных в декабрьской тра*

гедии и сурово наказать их, кроме того, поднять жизненный уровень людей труда,

исходя из понимания роли науки для будущего развития Польши. Трудно было в

то время не поверить в эти обещания, особенно зная о благоприятной ситуации в

Шлёнске (Силезия). Слова Терека казались тем более искренними, что ближай*

шие его соратники тоже клялись будто о приказе, положившем начало декабрь*

ской трагедии, они либо не знали, либо не могли предотвратить события. Вот по*

чему по всей Польше из конца в конец прокатился ответ рабочих: «Поможем!»

Как всегда бывает в таких случаях, в новый поезд истории стали забираться

случайные люди, карьеристы, подхалимы и бывшие сталинисты. Наиважнейшим

критерием было силезское или эмигрантское (франко*бельгийское) происхож*

дение. Впрочем, все это мало трогало рядового поляка, жаждавшего спокойст*

вия, приличной оплаты своего труда и перспектив стабилизации. Поэтому в пер*

вые годы возросло промышленное производство, поправилась ситуация в сель*

ском хозяйстве, выросла роль Польши на международной арене (Терек в Пари*

же, Терек в Вашингтоне и т. д.). Политики Запада, во всяком случае многие из

них, тоже были заворожены «польским феноменом» и склонны поддерживать его

для усиления своего влияния в социалистическом мире. И поплыли из Западной

Европы, Соединенных Штатов, Японии, из арабских и других государств креди*

ты для Польши. Правительство Герека— Ярошевича без колебаний влезало в за*

граничные долги, а заграничные лицензии не всегда соотносились с потребнос*

тями страны.

Импортируемым установкам и машинам зачастую не находилось нужной

производственной базы — цехов, зданий, квалифицированных специалистов.

Складированные под чистым небом, они портились, не принося стране никакой

пользы. Это состояние дел превосходно описал польский журналист Ришард Ка*

пустинский в своей книге «Шахиншах» (Варшава, 1975). Действие, правда, про*

исходило в Иране, но все хорошо понимали, какую страну имел в виду автор. Се*

мейно*компаней*скую ситуацию стали использовать люди из близкого и дальне*

го окружения Герека*Ярошевича. Они тоже хотели что*то урвать для себя из

ссудно*кредитного эльдорадо и делали это достаточно явно. Создавались виллы*

дворцы из нечестных источников и даже целые поселки, в которые рядовой чело*

век не имел доступа. Государственные премии, как правило, вручались тем же

людям (троекратно получали их оба сына Терека), наглость властей достигла

столь высокой степени, что запланировано было выгородить в Татрах часть На*

ционального парка, который стал бы анклавом для избранных, чтобы «работя*

гам» вход туда был закрыт. Культ Первого секретаря в органах пропаганды достиг

невообразимых размеров. Все телевизионные новости начинались словами:

«…Первый секретарь ЦК ПОРП товарищ Эдвард Терек…» Рабочим, правда, в

первые четыре года значительно полегчало.

О последствиях неограниченных займов за рубежом, а также о необходимости

рационального их использования говорили и ученые. Их мнением, как правило,

пренебрегали, а тем временем приближались сроки выплаты платежей и процен*

тов по ним. Стало очевидным, что кредиты только обременяют польскую эконо*

мику, она продолжает оставаться слабой; огромные капитальные вложения не су*

лили быстрого выхода продукции. А это непосредственно сказывалось на уровне

жизни граждан, которые жили теперь под обманчивым «кредитным» лозунгом:

«Построим другую Польшу!» Рядовой поляк вынужден был отказаться и от малень*

кого «фиатика» для себя и своего семейства, и от улучшения своих жилищных ус*

ловий, и от заграничных экскурсий (в 1971 г. были открыты границы в социалис*

тические государства, а теперь их спешно закрывали из соображений экономии).

Поляка надо было хотя бы подготовить к этому, а он пребывал в неведении, по*

скольку обязательной по*прежнему оставалась пропаганда успехов, которая зату*

шевывала всякого рода недостатки, кумовство и бюрократизм. Кое*кто в Польше

спустя годы назовет это волюнтаризмом — намерения, мол, были хорошие. Но мне

кажется, у нас было точное отражение того, что в СССР называется сегодня года*

ми застоя (там «Малая земля» Брежнева, у нас книжка о подвигах Терека в Бель*

гии),— явление для нас еще более грозное, поскольку польская экономика была в

десятки раз слабее советской, и потому ничто не предвещало выхода из кризиса.

И вот с 1975 г. партия и правительство начали уже не раз скомпрометированное

«регулирование» норм и зарплаты, прикрываясь при этом общественным «обсужде*

нием» вопроса о повышении цен. Рабочие снова почувствовали себя обманутыми,

тем более что о комиссии по расследованию обстоятельств расстрела рабочих в

Гданьске в декабре 1970 г. и ее работе никто уже и не вспоминал. Похоже, было пре*

дано забвению и обещание Э. Терека о том, что выборные должности можно зани*

мать не более двух сроков. В Радоме, Урсусе и еще кое*где снова начались массовые

выступления рабочих, которые предвещали забастовки, если власти не откажутся от

объявленного повышения цен. И власти уступили! Об этом проинформировал обще*

ственность по телевидению премьер Ярошевич. Страна еще раз вздохнула с облегче*

нием, но теперь все были убеждены: с власть имущими надлежит говорить только с

позиции силы. Этот тезис позднее в Польше тоже имел трагические последствия…

Тем временем партийная бюрократия и административный аппарат решили

привлечь к суду организаторов выступлений рабочих. Во всех крупных городах

Польши спешно собирались митинги, на которых выступавшие клеймили рабо*

чий класс и солидаризировались с Первым секретарем ЦК Э. Тереком. В ходе этих

жалких мероприятий публично, перед всей страной — все это показывалось по те*

левидению — было нанесено оскорбление труженикам, которых унизительно об*

зывали «смутьянами». Рабочие не могли не почувствовать возмущения. Ведь это

их руками страна была поднята из развалин, благодаря им в Польше произошла

историческая смена государственного строя, они превратили страну из некогда

отсталой, аграрно*промышленной в про*мышленно сильную европейскую дер*

жаву, благодаря их труду, наконец, выросли в Польше отряды талантливой, хотя и

не используемой в полной мере интеллигенции. И за свой самоотверженный труд

они снова ощутили наглое, пренебрежительное отношение к себе властей. И ра*

бочие стали искать новых союзников, что было не так легко, поскольку не забы*

лось еще обидное столкновение с интеллигенцией в марте 1968 г.

Нашлись, однако, люди, которые взяли на себя труд выступить перед проку*

ратурой и судом в защиту невинно осужденных. Сперва это выражалось в форме

бесплатных юридических советов, защитительных речей, писания петиций и об*

ращений к властям, но со временем приняло формы более организованные, по*

скольку начиная с 1976 г. лавина кризиса в Польше захватила самые разнообраз*

ные сферы жизни. Сформировались различного рода гражданские представи*

тельства, такие, как Комитет защиты рабочих, Движение защиты прав человека и

гражданина, связанное с хельсинкскими соглашениями, и другие. Наивно было

бы думать, что представившимися шансами не воспользуются противники соци*

ализма в Польше и за границей, что к существующей ситуации не захотят «при*

мазаться» антикоммунистические диверсионные центры, скомпрометированные

политики, обманутые в своих амбициях разного рода «мессии», а также люди, из*

давна мечтающие свести счеты с народной Польшей.

Почву для этого они имели благодатную, поскольку, несмотря на все перемены,

происходившие в Польше после войны, сталинизм не был выкорчеван до конца. Совре*

менная публицистика часто задается вопросом, был ли у нас польский Сталин, забывая,

что именно ближайшие соратники Берута — Берман, Минц, Радкевич и другие были ис*

полнителями преступных замыслов. То же можно сказать о периоде Гомулки и Терека.

Да и в наши дни, в 1989 г., в административном аппарате, в средствах массовой инфор*

мации и в других местах можно встретить фамилии (часто на ответственных должностях)

прежних прокуроров и судей, которые пользовались дурной славой не только в 50*е го*

ды, но и в 1976 г., когда судили рабочих Радома и Урсуса. И даже чуть позже, в начале 80*

х годов, этим людям хотелось стукнуть кулаком по столу, вывести войска на улицы и про*

лить кровь так, как это было сделано в Гданьске в декабре 1970 г., или прибегнуть к воен*

ной помощи извне, как это произошло в ноябре 1956 г. в Венгрии и в августе 1968 г. в Че*

хословакии.

Любопытная, пусть и злопыхательская, как принято было когда*то говорить в таких

случаях, статья Майкла Кауфмана появилась в газете «Нью*Йорк Таймс» (21.04.1987):

«Варшава. По словам перебежчика из польского генерального штаба, советские,

чехословацкие и восточногерманские войска дважды готовились к вторжению в Поль*

шу на протяжении шестнадцати месяцев, перед тем как польское правительство со*

крушило движение «Солидарность».

Польский эмигрантский журнал «Культура», выходящий в Париже, только что

поместил пространный и подробный отчет об этом периоде за подписью Рышарда

Куклинского, который в то время готовился к введению военного положения, тайно

сообщая Соединенным Штатам о военных планах. Куклин*ский, который сейчас жи*

вет где*то в Соединенных Штатах, пишет, что советские генералы в тот период обос*

новались в Польше, запугивая и унижая польских руководителей, требовали сокру*

шить движение «Солидарность» и грозили полномасштабным вторжением, аналогич*

ным вторжению в Чехословакию в 1968 г

Перебежчик, бывший полковник, сказал, что он и другие военнослужащие польско*

го командования начали разработку планов подавления «Солидарности» путем введения

военного положения как раз в тот период, когда польские должностные лица встретились

с руководителем профсоюза Лехом Вален*сой на Гданьской верфи, чтобы подписать со*

глашения, гарантирующие права профсоюзов и свободы в области культуры.

Поляки с большим вниманием слушают часто заглушаемые радиопередачи, по*

священные этой статье объемом свыше 50 страниц.

Ежи Урбан, официальный представитель правительства, который первым сооб*

щил о существовании Куклинского в июне прошлого года, сказал на этой неделе, что

он прокомментирует статью в парижской «Культуре».

Куклинский, которого вывезли из Польши вместе с семьей за месяц до введения во*

енного положения 13 декабря 1981 г. и который впоследствии был приговорен к смертной

казни в Польше, пишет в статье, что он участвовал в нападении на Чехословакию в 1968 г.

и что именно этот опыт подсказал ему возможность аналогичных событий в Польше.

На протяжении всей статьи 57*летний перебежчик, который почти наверняка

прошел детальный допрос в Соединенных Штатах, попытался выставить себя патрио*

том, которому пришлось шпионить из*за грубых попыток Москвы установить свое

господство над Польшей и из*за воспоминании о 1970 годе, когда польские вооружен*

ные силы подавили протесты против повышения цен, убив 44 человека.

«Когда в 1980 г., десять лет спустя, история стала повторяться и когда вновь во имя

спасения власти элиты, поставившей себя над страной, начали предприниматься по*

пытки применить вооруженные силы против собственных рабочих и молодежи стра*

ны, я просто сказал: нет,— пишет он.— Я увидел весьма типичную ситуацию, в кото*

рой солдат не только не должен, но просто не может выполнять приказы, противоре*

чащие его совести».

Куклинский характеризует генерала Войцеха Ярузельского, который тогда был

командующим польской армией, а сейчас является руководителем Польши, как чело*

века, который часто переживал по поводу происходящего, приходил в отчаяние и пы*

тался тянуть время, когда советские генералы требовали подавления зачатков профсо*

юзного плюрализма, которые они называли контрреволюцией.

Согласно этой статье, генерал Ярузельский, который тогда командовал польской

армией, был глубоко расстроен и не мог убедить русских даже изъять из их планов уча*

стие восточногерманских войск, чье вторжение, как он настаивал, без лишней нужды

ущемило бы национальную гордость поляков.

В тот момент генерал Еугениуш Мольчик, один из сторонников жесткой полити*

ческой линии, выступил против генерала Ярузельского и просил советское Министер*

ство обороны разрешить польским вооруженным силам расправиться с «Солидарнос*

тью». Перебежчик назвал генерала Мольчика «известной марионеткой Москвы».

Куклинский указывает, что после этой просьбы, но, возможно, и вследствие Ре*

шительных заявлений об обеспокоенности Западной Европы и администрации Карте*

ра планы вторжения были заморожены.

Затем начался долгий период, в течение которого тайная полиция наметила свы*

ше 6 тыс. оппозиционных деятелей для арестов и держала еще несколько сот человек

под наблюдением. Тем временем, пишет Куклинскии, армия затягивала осуществле*

ние своих планов.

Весной 1981 г., говорится в статье, когда генерал Ярузельский все еще настаивал,

что время для военных мер не пришло, маршал Куликов приехал в Польшу во главе с

группой из тридцати сотрудников КГБ и Советских Вооруженных Сил, чтобы под*

твердить планы введения военного положения. В статье говорится, что они потребо*

вали массовых арестов и приговоров без суда.

Той же весной по требованию Советского Союза были устроены срочные учения

Варшавского Договора с участием 150 тыс. солдат, которые Куклинскии считал воз*

можным прикрытием для вторжения. В учениях участвовало лишь 30 тыс. польских

солдат, войска других стран остались в стране и после предварительно намеченной да*

ты их вывода. Когда польские офицеры стали задавать вопросы по этому поводу, мар*

шал Куликов, как пишет Куклинскии, ответил, что «учения продолжаются, посколь*

ку в Польше возникла контрреволюция».

Куклинскии сообщает, что в некоторых польских городах были созданы совет*

ские командные пункты, а группы советской военной разведки вели наблюдение за

фабриками, шахтами и университетами.

Угроза применения военной силы была использована вновь для того, чтобы заста*

вить генерала Ярузельского подписать указы, позволяющие ввести военное положе*

ние в любой момент. 13 апреля 1981 г. польский генерал встретился с маршалом Кули*

ковым и отказался подчиниться, пишет перебежчик.

Отношение Куклинского к генералу Ярузельскому представляется несколько дву*

смысленным. Как указывает неназванный журналист, бравший у Куклинского интер*

вью, его рассказ о событиях свидетельствует о том, что генерал Ярузельский и даже Ста*

нислав Каня пытались как можно дольше тянуть с введением военного положения. С

другой стороны, Куклинскии отвергает мнение о том, что, когда 13 декабря 1981 г. гене*

рал Ярузельский наконец ввел военное положение, он стоял перед выбором либо воен*

ного положения, либо гораздо более сурового и пагубного советского вторжения.

По мнению Куклинского, с самого начала был и другой вариант: если бы полити*

ческое и военное руководство Польши решительно выступило против русских, как это

сделал Владислав Гомулка в 1956 г. перед лицом угрозы вторжения со стороны Ники*

ты Хрущева, русские бы вновь отступили, а страстные сторонники «Солидарности»

смягчили бы свои требования.

К зиме 1980 г , пишет перебежчик, советские военные руководители разработали

планы военного вторжения под прикрытием учений стран Варшавского Договора.

Маршал Куликов, командующий силами Варшавского Договора, находился в это вре*

мя в Варшаве, где, по словам Куклинского, он пытался сформировать новое польское

правительство из числа просоветски настроенных сторонников жесткой линии. В це*

лом, сообщает перебежчик, 18 советских, чехословацких и восточногерманских диви*

зий должны были подготовиться к вторжению в Польшу 8 декабря, а советский и вос*

точногерманский балтийские флоты должны были объявить военно*морскую блокаду.

Когда польское правительство впервые сообщило о существовании Куклинского,

Урбан, официальный представитель правительства, ответил, что поляки готовы пере*

жить унижение и признать, что в их высшем командовании действовал шпион, чтобы

разоблачить цинизм правительства Соединенных Штатов. Вашингтон, сказал он, не

предупредил «Солидарность» о военном положении, хотя был в курсе всех подробно*

стей благодаря Куклинскому».

Панорама полувековой польской истории новейшего периода впечатляет. И

хотя обзор этот дан в сокращении, он все же охватывает все аспекты националь*

ных проблем, которые позже использовала «Солидарность». И лишь после такой

вводной главы можно приступить, как того хочет доктор Георгий Вачнадзе, к по*

дробному рассмотрению польского кризиса 80*х годов.

1. ÑÖÅÍÀÐÈÉ

ÊÎÍÒÐÐÅÂÎËÞÖÈÈ