Брагина Н.Н., Доброхотова Т.А. Функциональные асимметрии человека

Подождите немного. Документ загружается.

усиливается: больной «точно сообщает о том, что предъявлялось на правое ухо, но

правильные ответы о том, что звучало в левом, находятся на случайном уровне». Согласие

этой ситуации с моделью D. Kimura авторы разъясняют следующим образом. При

перерезке мозолистого тела ипси- и контралатеральные пути от каждого уха остаются

интактными. Из-за угнетения ипсилатерального пути при дихотическом предъявлении

слов «каждое ухо посылает свою половину информации к противоположному полушарию

только через контралатеральный путь. Правое полушарие получает вход от левого уха, а

стимул, подававшийся на правое ухо, достигает левого полушария. Поскольку вербальные

возможности правого полушария ве сьма ограни ченны, оно не может „сказать", какое

слово получило от левого уха. В то же время информация об этом слове не может быть

перенесена в левое полушарие, потому что мозолистое тело перерезано. В результате

сообщение, поступившее через левое ухо, не идентифицируется».

Ситуация может оказаться значительно более сложной, чем она представлена в

изложенном объяснении. В речевом сообщении есть физические характеристики звуков,

представляющих собой колебания молекул, из которых со стоит упругая среда

«...распространяющиеся в виде продольной волны давления» [Клинке П., 1985]. Но для

человека являются главными смысловое содержание речевого сообщения, подлежащее

осознанию, осмыслению, а также эмоциональная окраска, которая должна быть

идентифицирована и, видимо, то, и з какого — правого или левого пространства, доносятся

звуки речи до субъекта.

На о снове данных сравнения нарушения спо собно сти больных по сле право- и

левосторонних унилатеральных припадков к: 1) локализации источника звука в свободном

пространстве, 2) латерализации субъективного звукового образа (СЗО), 3) определению

движения СЗО обсуждается роль полушарий мозга «в организации пространственного

слуха» [Альтман Я. А. и др., 1981; Деглин В. Л., 1984].

Больной, правильно определявший источник звука по отношению к себе до припадка,

после выключения правого полушария обнаруживает грубые ошибки. Если больного

окликает человек, находящийся слева, то он поворачивает голову вправо, запрокидывает

ее вверх. Если стук, хлопок ладонями раздаются справа, то больной живо оборачивается в

эту сторону; если — слева, то больной начинает искать источник звука в правом верхнем

квадранте про ст ранства. Это нарушение про странственного слуха «мимолетно»,

прослеживается в течение 1–3 мин, иногда более 10 мин. Ошибочная локализация

источника звука, находящегося слева от больного, — в правом верхнем квадранте, а

источника звука справа — в правом нижнем квадранте, возникает, как правило, после

правосторонних электросудорожных припадков (в 20±2 %) и нетипично для

левосторонних припадков (в 2±1 %); больные, обнаруживавшие т акое нарушение

пространственного слуха «при инактивации левого полушария, как правило, тяготели к

левшам».

Серии щелчков, предъявляемые одновременно на два уха, до припадка все больные

воспринимали так, что СЗО «располагался по средней линии, как правило, в области

макушки, реже — переносицы и подбородка». При опережении стимула на одно ухо СЗО

смещался в сторону уха, на которое щелчки подавались с опережением. При опережении

(Δt) на 0,2 мс СЗО смещался на 45°, при Δt=0,4 мс — на 70°, при Δt = 0,8 мс — на 90°, и

СЗО располагался в области уха. При одинаковых значениях Δt на правом и левом ухе

положение СЗО относительно средней линии было симметричным. Только после

правосторонних припадков авторами отмечены «резкие изменения латерализации СЗО».

При одновременной подаче звуков на два уха (Δt = 0) СЗО смеща ется вправо

приблизительно на 50°; при опережении щелчков на правом ухе СЗО располагается в

районе этого уха между 65° и 85°; при опережении на левом ухе СЗО располагается

«значительно ближе к средней линии, чем в контрольных измерениях». Величина Δt не

имеет здесь того значения, как до припадка. «Левые» СЗО располагаются теперь в зоне

значительно более обширной, «охватывающей приблизительно 110° — от 60° слева до 50°

справа с учетом СЗО при Δt = 0 ... начало координат, от которого ведется отсчет

пространственного расположения звучащих объектов, смещается вправо». Все СЗО при

опережении щелчков на правом ухе (имитирующие излучатели, расположенные правее

средней линии) попадают в небольшой спектр звукового поля, примыкающий к правому

уху. Все СЗО при опережении щелчков на левом ухе (имитирующие восприятие

излучателей левее средней линии) смещены к центру и гораздо более обширны, чем до

правостороннего припадка. «Левые» СЗО оказываются рассредоточенными, так как

«субъективные расстояния между ними увеличены», а с ектор, примыкающий к левому

уху, остается свободным. «Ни при каких величинах Δt в условиях угнетения функций

правого полушария невозможно услышать СЗО в левом ухе».

До припадка у всех больных появлялось «движение СЗО в субъективном звуковом поле»

при убывании и возрастании значений Δt. Длина всех 4 траекторий (в направлениях от

средней линии к уху и обратно в п равой и левой части «субъективного звукового поля»)

составляла приблизительно 90°. «Резкие изменения движений СЗО после правосторонних

припадков касаются «их длины и положения в субъективном звуковом пространстве», не

затрагивают направления траектории. При опере жении на правом ухе трае ктория

движения СЗО укорачивается, движения СЗО ощущаются только в районе правого уха —

в секторе между 35° и 75°, а при опережении на левом ухе длина траекторий несколько

укорачивается, они перемещаются вправо; остается свободным сектор между 90° и 50°, и

траектории «заходят» в правую половину поля до 40°. Все «левые» т раектории, которые в

обычном состоянии охватывают только левую половину субъективного звукового поля,

теперь располагаются в центральном секторе поля, охватывая области, с двух сторон

прилегающие к средней линии. «Существенно, что ни при каких условиях дихотической

стимуляции не удается вызвать движение СЗО вблизи левого уха. Очевидно, что

изменения траектории движения СЗО в условиях нарушения функций правого полушария

также связаны со смещением начала координат, от которого ведется отсчет

простр анственного расположения и злучающих объ ектов. Новое начало координат

оказывается единым для неподвижных и движущихся СЗО».

Авторы предполагают, что «ориентировка человека в звуковом прост ранстве опосредуется

формирующимся у него внутренним образом звукового пространства, которое имеет свою

систему координат... от со стояния этой внутренней системы координат зависит

возможность адекватно локализовать неподвижный излучатель и следить за смещением

движущегос я излуч ателя». Авторы говорят об отображении реального звуков ого

пространства на внутреннее. Функция отображения «позволяет достаточно полно описать

соотношение этих двух пространств в норме и при нарушении функций одного из

полушарий». Выделяются варианты соотношений. 1) Реальное звуковое пространство и

«его внутренний образ» изоморфны; такой вариант характерен для здоровых лиц и для

тех, у кого нарушены функции левого полушария мозга; при таком варианте «локализация

неподвижных и движущихся излучателей и отображение этой локализации во внутреннем

пространстве полностью совпадают». 2) Реальное и внутреннее звуковое пространства

неизоморфны, их изоморфность «резко нарушается» при поражении правого полушария

мозга; на «функции отображения» выделяются 4 отрезка: а) все СЗО, расположенные в

норме справа между 0° и 90°, проецируются между 55° и 85° «внутреннего звукового

пространства» справа, это «зона компрессии внутреннего звукового пространства»; б)

СЗО, расположенные в норме по средней линии головы, проецируются в правую половину

внутреннего звукового пространства до области 55° — «зо на инвертиро в анного

внутреннего звукового про странства», здесь характерно несовпадение правой и левой

половины реального и внутреннего звукового пространства; в) СЗО, расположенные в

норме между 30° и 90° реального пространства слева, проецируются в левую половину

внутреннего звукового пространства в зоне между 0 и 55°, это — «зона смещения», в эту

зону внут реннего звукового пространства проецируются СЗО, занимающие в норме даже

крайнюю левую точку реального простран ства; г) в зону вн утренн его звукового

пространства между 55° и 90° слева СЗО не проецируются, функция отображения здесь не

определяется, она не доходит до крайней точки оси координат, это как бы «пустая область

внутреннего звукового про странства». Грубее ошибки локализации звука в левом

пространстве.

Авторы говорят о 3 областях «искаженного» внутреннего звукового пространства: а)

область компрессии (проецируется вся правая половина реального звукового

пространства, масштаб реального пространства как бы уменьшен); б) центральная область

(проецируется вся левая половина пространства — зоны инвертирования и смещения на

функции отображения, масштаб реального пространства как бы увеличен); в) область

«пустого» про ст ранства, свободная от проекции звучащих объектов (отсутствует

отображение реального звукового пространства).

Приведенные исследования представляются интересными прежде всего тем, что они

вывели авторов на обсуждение роли пространства в слуховом восприятии человека.

Я. А. Альтман, Л. Я. Балонов, В. Л. Деглин, В. В. Меншуткин (1981) на основании

изучения локализации, латерализации, движения СЗО, высказав предположение о том, что

«изоморфно сть ре а льного звукового про ст ранства и формирующего ся у человека

внутреннего звукового пространства обеспечивается структурами правого полушария»,

пишут о соотнесении акустических пространственных характеристик стимула с уровнем

отсчета, каким предполагают «существующую в мозге модель схемы тела, относительно

которой и локализуется источник звука».

В онтогенезе различие восприятия вербального материала правым и левым ухом

выявляется уже у детей с 4-летнего возраста, причем, раньше у девочек, чем у мальчиков;

эффект левого уха в восприятии невербальных стимулов обнаруживается у 5-летних детей

[Kimura D., 1961]. Э. Г. Симерницкая (1985) установила неодинаковый хар актер

нарушения во спроизведения речевых стимулов при поражении правого и левого

полушарий мозга у детей; ес ли у взрослых при поражении левого полушария

воспроизведение при дихотическом прослушивании ухудшается с обеих сторон, то у детей

ухудшается воспроизведение слов, предъявлявшихся на контралатеральное ухо; при

поражении правого полушария, как и у взрослых, ухудшается воспроизведение слов,

предъявлявшихся на левое ухо, но в отличие от взрослых, у детей при этом улучшается

воспроизведение слов, предъявлявшихся на правое ухо. Асимметрия слуха возрастает по

мере взросления в случае нормального нервно-психического развития, в позднем

онтогенезе нивелируется, например, в локализации звука в пространстве [Herman G. et al.,

1977].

В каких сочетаниях с асимметриями других парных органов выступает асиммет ри я слуха,

и как на ней сказывается длительный практический опыт субъекта? Для уяснения этого

вопроса необходимо уточнение асимметрии функций возможно большего числа парных

органов и сопо ст авление профиля асимметрии с характером и длительностью

профессиональной деятельности субъекта. Пока в литературе есть лишь разрозненные

сведения; А. Г. Федорук считает важным для операторской и летной деятельности

сочетание правых асимметрий рук, зрения (в прицельной способности) и слуха (в

восприятии вербальных стимулов), A. Gregory (1982) не установил связи между

преобладанием левого уха (75 % изученных им 222 испытуемых) в восприятии высоты

дихотических аккордов (тонов 1650 и 1750 Гц), предъявлявшихся попеременно на правое

и левое ухо и преобладанием руки. У лиц с нормальным зрением правое ухо преобладает в

восприятии слов при дихотическом прослушивании, а у слепых, хорошо владеющих

системой Брайля, преобладает левое ухо [Karavatos A. et al., 1984]. Есть довольно

многочисленные указания на слабую выраженность асимметрии слуха у леворуких

[Nachson J., 1978]. Точность восприятия звуков среды и чисел у детей увеличивается с

возрастом, но у амбидекстров подобная тенденция отсутствует по отношению к звукам

среды [Kraft R., 1982]. B. Shanon (1980) п росил профессиональных музыкантов: 1)

прослушать два звука и установить, повторяет ли второй первый, 2) определить, образуют

ли два звука чистую октаву, 3) прослушать три звука и сказать, составляют ли октаву два

из них. Звуки предъявлялись отдельно на левое и правое ухо; музыканты используют не

только конкретно-образное, но и структурно-понятийное представление о звуках и

интервалах между ними, и это сказывается на участии и левого полушария мозга.

Осязание охватывает все виды кожной чувствительно сти — ощущения давления,

прикосновения, вибрации. Оно тесно связано с другими (различающимися в коже и

связанных с ней структурах) формами чувствительности: проприоцепцией,

терморецепцией, болевой чувствительностью.

Проприоцепция — способно сть человека о сознавать положение конечностей

относительно друг друга, движения суставов и определять сопротивление каждому своему

движению. Ее называют еще глубокой чувствительностью, так как большая часть

проприоцепторов расположена не на поверхности, а в мышцах, сухожилиях, суставах.

Температурная чувствительность обладает двумя объективно и субъективно выявляемыми

качествами — чувством холода и тепла. В коже есть специальные холодовые и тепловые

точки и рецепторы — не только сенсоры для ощущения температуры, но и принимающие

участие в терморегуляции организма.

Различают соматическую и висцеральную боль. Соматическая боль, возникающая в коже,

называется поверхностной. Если она исходит из мышц, именуется глубокой болью. К

последней относится и головная боль — «самая частая форма боли, какую только

испытывают люди» [Шмидт Р., 1985].

Глубокая чувствительность, осязание и до некоторой степени кожная терморецепция, по Р.

Шмидту, позволяют человеку построить трехмерный осязаемый мир, главным источником

информации о котором служит рука, когда она движется, прикасаясь к предметам и

ощупывая их. Наши пространственные представления формируются главным образом

зрительными восприятиями, но многие свойства внешнего мира доступны

преимущественно или исключительно тактильному исследованию. Автор говорит о таких

ка чествах, как жидкий, клейкий, твердый, эластичный, мягкий, жесткий, г ладкий,

шероховатый, бархатистый и т. д. Эти качества плохо или совсем не различаются при

пассивном прикосновении: если положить предмет на неподвижную руку или руку на

предмет. Превосходство ощупывающей руки над неподвижной отчасти объясняется

активацией гораздо большего числа кожных рецепторов, которые частично или полностью

избегают адаптации. При движениях руки в опознание формы и поверхности предметов

вносит свою долю проприоцепция.

Осязание является бигаптиче ским. В отличие от бинокулярного зрительного и

бинаурального сл ухового образа созда ние единого д вуручного образа з атруднено.

Испытуемые говорят о борьбе двух одновременно создающихся образов от правой и левой

сторон ощупываемой фигуры, как бы раздваивании фигур с распадом на две части. Правая

рука характеризуется более высокой различительной чувствительностью в познавании

предметн ых и пространственно-временных свойств ощупываемых предметов. Но

различительную способность правой руки усиливает статическое напряжение левой руки

или ее частичное динамическое напряжение.

При ощупывании двумя руками 80 % испытуемых отмечают субъективную трудность в

восприятии левой рукой: «...как будто правая рука подавляла своей деятельностью

деятельность левой руки» [Ананьев Б. Г., Давыдова А. Н., 1949]. Неправильное

представление создается чаще за счет левой руки. Испытуемые говорили: «левая рука

хуже запомнила... стоило только отнять руку от фигуры, как сразу забыл... правая сторона

четче, чем левая... получилось выпадение левой стороны». Неправильное представление о

предмете за счет правой руки составляло сь у 20 % испытуемых.

Рука как орган осязательного восприятия «ближе к глазу, чем к остальной коже... подобно

глазу осязание дает представление о пространственной форме объекта» [Ананьев Б. Г.,

1960]. Есть данные о различиях правой и левой руки в остроте, быстроте осязательного

распознавания разных предметов. Но эти данные не однозначны. Время опознания

объектов на ощупь левой рукой является более коротким, чем правой, восприятие фигур

левой рукой более точно [Ананьев Б. Г., Веккер А. М., Ломов Б. Ф., Ярмоленко А. Ф.,

1959]. У взрослых и подростков левая рука обладает более высокими способностями в

тактильном восприятии формы; при очаговом поражении левого полушария мозга

пространственный порог т актильного различения повышается на обеих руках, тактильное

во сприят ие нарушает ся только на правой руке, при по ражении правого —

пространственный порог различения повышает ся на обеих руках, тактильное восприятие

формы нарушается также на обеих руках [Эрдели А. К., 1979].

Среди, по всей вероятности, важных, но до конца еще не осмысленных данных об

особенностях осязания можно привести два наблюдения. Первое описано при очаговой

патологии мозга у некоторых левшей [Доброхотова Т. Л., Брагина Н. Н., 1977; Брагина Н.

Н., Доброхотова Т. А., 1981]. У них будто нет четких граней между осязанием и зрением.

Они могут с помощью осязания будто видеть. У этих больных часто возникают

тактильные галлюцинации, сравнительно редкие у правшей. Эти галлюцинации

сочетаются со зрительными, слуховыми и т. д. Второе наблюдение сделано в ходе

изучения больных после расщепления мозга [Газзанига М., 1974]: «больной обычно не

реагировал на раздражение левой половины тела; так, когда он задевал что-нибудь левой

половиной, то он не замечал этого, а когда какой либо п редмет вкладывали в его левую

руку, то он обычно отрицал присутствие этого предмета». Интересно, что и по

особенностям осязания, как и в зрении и в слухе, описанный больной с расщепленным

мозгом напоминает больного с поражением правого полушария мозга, у которого

проявляется синдром левостороннего пространственного игнорирования с

гемисоматоагнозией.

Есть сообщение о различной эффективности осязания, точности тактильного

распознавания предметов, воспроизведения поз, движений пальцев той и другой руки в

зависимости от того, в каком — правом или левом — пространстве они осуществляются

[Burden V., Bradschaw J. et al., 1985]. Причем эти данные получены в экспериментах с

участием детей-правшей 3–5 и 8 лет.

Неравна чувствительность: на левой руке выше, чем на правой, болевая [Лунев Е. Н.,

1976], вибрационная [Ставрова Д. Д., 1954], температурная [Weber E., 1934]

чувствительность. Различна электродермальная активность, регистрируемая

одновременно с разных рук в момент выполнения субъектом различных заданий, но

интерпретация этих данных трудна [Hugdahl K., 1984]. Слова и буквы при чтении по

Брайлю лучше распознаются указательным пальцем левой руки слепых от рождения или с

детства [Bradschaw J. et al., 1982]. Здоровые дети 10–11 лет правой рукой лучше

распознают буквы, левой — фигуры, а глухие дети того же возраста левой рукой точнее

распознают буквы, правой — фигуры [Gibson C. et al., 1984].

Кинестетичес кая чувствительность пре обладает в осязательном комплексе пр авой,

тактильная — левой руки. Наибольшее количество «моментов движений» при

ощупывании приходится на указательные пальцы обеих рук. При первом ощупывании

правой рукой «моментов движения» указательного пальца в 4 раза больше, чем мизинца, и

в 3 раза больше, чем без ымянного. Меньшее количество «моментов движений»

приходится на средний палец [Розе Н. А., 1963]. Указательный и средний пальцы всегда

действуют вместе, им принадлежит ведущая роль в двуручном ощупывании плоских

предметов. Мизинец много движений совершает в воздухе, около контура. Пальцы правой

рук и в ощ упы вани и б олее акт ивн ы. П ри одн овр еме нном ощ упы вани и па ры

бессмысленных фигур обеими руками они лучше узнаются левой рукой уже у детей 6 лет

[Witelson S., 1974].

Описаны многочисленные иллюзии в осязательном восприятии. В их осмыслении важное

значение имели бы знания об индивидуальном профиле асиммет рии каждого из

обследуемых. К сожалению, этих данных в публикациях, как правило, нет. С учетом

только право- или леворукости выполнена работа И. Е. Шубенко-Шубиной (1978). которая

выявила резко е преобладание именно у леворуких и амбидекстров таких иллюзий, как

персеверация или ритмиче ская итерация (испытуемый продолжает воспринимать

раздражение, когда оно уже прекратилось), полиэстезия (единичное раздражение

ощущается как множественное), аллохейрия (раздражение лишь одной половины тела

воспринимается как наносимое на обе половины), ложное ощущение движения и слияния

раздражений, наносимых раздельно на разные участки. Отличающие левшей особенности

кожной чувствительности, как видно, состоят чаще в ошибках восприятия

пространственных и временных характеристик наносимых на кожу раздражений.

Фрэнк А. Джелдард и Карл Э. Шеррик (198В) описывают некоторые подобные только что

изложенным иллюзии, установленные в эксперименте со строго разработанной методикой .

С помощью пьезоэлектрических контактов производили нажатия на кожу в двух точках.

Нажатие P

служило предупреждением о том. что вскоре последуют два других нажатия, и

играло роль метки, относительно которой испытуемый мог «отсчитывать» положение

точки, в которой он ощущал второе нажатие. Второе (P

) и третье (P

) нажатия следовали

быстро одно за другим. Второе совершалось в том же месте, где было P

. Третье — на

расстоянии от первого. P

и P

определяли одно прост ранственное положение стимула, а

— другое. Достаточно длительный временной интервал между P

и P

имел постоянную

величину, а короткий интервал между P

и P

варьировали. Оказалось: если расстояние

равно 10 см, интервал между P

и P

равен ¼ с или больше, испытуемый ощущает два

последовательных нажатия (P

и P

) в одном месте и следующее (P

) — в другом; если тот

же интервал меньше ¼ с, испытуемый ощущал P

не на «истинном» месте (там же, где P

а в точке между P

и P

. Третье нажатие как бы «притягивало» к себе точку второго

нажатия. Величина кажущегося смещения зависела от интервала между P

и P

«изменяется приблизительно линейно с величиной временного интервала между вторым и

третьим нажатиями». Это смещение авторы назвали эффектом сальтации. Область, в

которой проявляется этот эффект, оказалась ограниченной, а ее размеры и форма —

несходными на разных участках тела. На конечностях она напоминает овал, большая ось

которого направлена вдоль оси конечности: на внутренней и внешней поверхности

предплечья, передней и задней поверхности бедра продольная ось овала примерно в два

раза длиннее поперечной; на ладони и 2-м пальце области сальтации более округлы.

Интересно, что области сальтации на груди, на лбу, в центре спины и живота «обрезаны»

срединной плоскостью тела, н е пересекают ее. Последний факт считается согласующимся

«с симметрией строения центральной нервной системы»: помимо дихотомии, т. е.

разделения на правую и левую половины, в явлении с альтации отражаются и более тонкие

особенности пространственной организ ации мозга. Наибольшая точность осязания

авторами отмечена на губах и кончиках пальцев. В работе, к сожа лению, нет сведений о

профиле асимметрии (даже о право- и леворукости) испытуемых, а также о том, есть ли

различия в проявлениях эффекта сальтации на правой и левой половинах тела.

И. И. Бавро, Л. И. Назаров (1978) выявили другие иллюзии в эксперименте, где

испытуемые при закрытых глазах должны были определить порядок касаний копчиков их

пальцев указкой. Правильное определение было при обычном расположении пальцев,

ошибочное — при перекрещенных 3–4 -м пальцах: испытуемым казалось, что

экспериментатор пропускает очередной палец и касается его, возвращаясь после всех

других пальцев. Взаимное расположение двух предметов (серной головки спички и

деревянного ее торца) при касании их перекрещенными пальцами (их копчиками)

воспринимается инверсивно: спичка, находящаяся слева, воспринимается как правая, и

наоборот. При перемещении двух скрещенных п альцев относительно двух карандашей,

прикрепленных к столу вертикально, возникает ощущение одного карандаша. При

движении кончиками пальцев относительно кон чика карандаша возникает ощущение двух

карандашей. Авторы этого эксперимента пишут, что последовательные тактильные

ощущения испытуемого «локализуются в про ст ранстве изоморфно отно сительно

направления движения руки, но инверсно относительно действительного расположения

перекрещенных пальцев». Если пальцы одной руки заходят в пространства между

пальцами другой и плотно сгибаются до упора, то положение пальцев воспринимается

противоположным: па льцы левой руки, «смотрящие» влево, во спринимаются как

направленные вправо и наоборот. При укалывании пальца, стремясь уйти от раздражения,

испытуемый сильнее накалывается на него, двигая пальцем согласно собственному

восприятию. Если экспериментатор прикасается к пальцу левой, затем — правой руки, то

испытуемому кажется, что прикосновения следовали в обратном порядке: справа налево.

Если испытуемый двумя пальцами правой руки касается внешних поверхно стей

перекрещенных пальцев своей левой руки, то в дополнение к ощущению двух пальцев он

ощущает еще один, расположенный в створе перекреста. Описанные иллюзии возникают в

зависимости от реальной картины взаимодействия пальцев рук. Полная инверс ия

тактильных ощущений чаще возникает при перекресте 3-го и 4-го пальцев.

При сравнении массы со ст андартной массой небезразлично, которую из них испытывать

первой; есть тенденция недооценивать вторую, особенно тогда, когда тесты идут в

быстром темпе; различительные способности выше при по следовательно сти

предъявления от малой к большей массе, чем в обратном порядке [Шмидт Р., 1985].

Если в фиксационных опытах большой шар предъявляется в правую руку, маленький — в

левую, а в контрольном опыте в обе руки предъявляются одинаковые маленькие шары, то

маленький шар в правой руке воспринимается как большой. Эта иллюзия на 27 % чаще

возникает при предъявлении большого шара в фиксационном опыте в правую руку по

сравнению с числом иллюзий при предъявлении большого шара в левую руку

[Хачапуридзе Б. И., 1962].

Масса тела кажется больше, если оно в левой руке [Weber E., 1834].

Важным аспектом нашего незрительного представления о пространстве Р. Шмидт

называет схему тела — осознание пространственного положения нашего тела во внешнем

мире: «схема тела поразительно твердо фиксирована и, по-видимому, отчасти не зависит

от афферентных проприоцептивных сигналов... нередко фантомная конечность ощущается

лучше, чем сохранившаяся».

О схеме тела говорится как о записанном в памяти интериозированном представлении о

теле, полученном в результ ате интеграции специфиче ской и не специфиче ской

афферентации; оно приобретается к 12 годам и является не статической структурой, а

постоянно формируется [Borredon M., 1979]. Из клинических наблюдений очевидно, что

об ином, измененном ощущении своего тела больной говорит только на основе

сопоставления сейчас формирующегося образа его тела с тем, какой сформировался в

прошлом времени. Поэтому правомерно рассмотрение расстройства схемы тела как

«переживания несоответствия между ощущением от того или иного органа и тем, как этот

орган ранее был отражен в сознании» [Меерович Р. И., 1949].

Правые и левые части тела осознаются, переживаются, видимо, не совс ем сходно. Левые

части тела (ширина и длина лица, длина плеча и туловища, длина рук и ладоней, рост и т.

д.) переоценивались 25 из 44 праворуких женщин в среднем возрасте 27 лет, тогда как 14

женщин переоценивали правые части, а у других 5 обследованных в субъективных

представлениях не было различий [Ruggieri V., Valeri C., 1981].

Отмечают связь между индивидуальными особенностями симптомов заболевании желудка

(например, характером болей при язве желудка) и асимметрией восприятия

про странственных взаимоотношений [Fischer S., Greenberg K., 1979]; симптомы,

включающие в себя представления о схеме тела, авторы предполагают коррелирующими с

левым перцептуальным пространством, причем больше у мужчин, чем у женщин.

В становлении схемы тела считаются важными мышечно-суставные ощущения. В первые

месяцы жизни ребенок играет со своими ножками и ручками так же, как и с любым

другим посторонним предметом. Собственное прост ранство тела ощущается, по-

видимому, только у полости рта [Ананьев Б. Г., 1955]. В процессе развития ребенка

пространство собственного тела постепенно расширяется, и это расширение зависит от

формирования произвольных движений ребенка, вначале в руке, потом — в ногах.

Процессу образования системы деятельности опорно-двигательного аппарата в ходе

овладения актом ходьбы сопутствует изменение всего поведения ребенка: ре зко

усиливаются раньше лишь намеченные функциональные асимметрии рук, развивается их

предметная деятельность, складывается типичная для человека зрительно-моторная

координация, а само зрение расширяется как по полям, так и по пространственному

направлению. Вместе с самостоятельной ходьбой ребенка развитие получает зрение и

осязание, начинает развиваться слуховая ориентация в пространстве. Вместе с мышечно-

суставными ощущениями развивается активное осязание рукой, оказывающееся вместе со

зрением главным средством познания пространственных признаков и отношений между

предметами и явлениями внешнего мира.

Обоняние

Обоняние у человека является одним из средств пространственной ориентировки в

окружающей среде. По Б. Г. Ананьеву (1955), пространственная локализация запаха

зависит от взаимодействия нервных процессов в обоих полушариях; для лучшей

пространственной ориентировки необходима умеренная разность сигналов,

возбуждающих различные части мозгового конца анализатора и поэтому асимметрия

обоняния может рассматриваться как необходимое условие про странственно-

обонятельного различения.

Диринические ощущения характеризуются большей точностью и скоростью, нежели

моноринические. Правая и левая половины носа различны по остроте обоняния. Большая

чувствительность левой стороны носа к запахам установлена у 71 % взрослых, правой —

у 13 % и одинаковая чувствительность — у 16 %; у детей те же цифры равны 35, 30 и 35 %

соответственно; асимметрия обоняния у взрослых по сравнению с детьми, как видно,

возрастает вдвое. Установивший приведенный факт С. Ф. Гамаюнов (1928) преобладание

левой стороны носа в остроте обоняния объясняет частым искривлением носовой

перегородки: прямая перегородка встречается у 90 % детей и не обнаруживается вовсе у

лиц в возрасте после 30–40 лет. Но автор не ставит вопроса о том, какова природа

подобного «нормального» массового искривления носовой перегородки и почему большая

острота обоняния на левой половине носа имеет место не только при искривлении

перегородки, но и при прямой перегородке [Ананьев Б. Г., 1961].

В правую и левую ноздрю испытуемых раздельно предъявлялись знакомый (духи) и

индифферентный (триметилундециленовый альдегид) запахи. Регистрировали

электрокожную реакцию (ЭКР). Анализировали амплитуду ЭКР, латентный период и

время, в течение которого происходит двук ратное уменьшение а мплитуды ЭКР.

Максимальная амплитуда по следней отмечена при предъявлении индифферентного

запаха. Знакомый запах вызы вал более быстрое развитие ЭКР левой руки при

предъявлении в левую ноздрю [Toller C. van et al., 1980].

В литературе обосновывается гипотеза о правополушарном представительстве

обонятельного анализатора. Предполагается, что обоняние может быть уникальной

сенсорной модальностью для выявления функциональной асимметрии мозга [Hines D.,

1977]. Функция сопоставления запахов связывается исключительно с правой височной

областью [Abraham A. et al., 1983]. Гримаса отвращения и восклицания наблюдались у

больных после расщепления мозга, если неприятные запахи предъявлялись левой

половине носа [Gordon H., Sperry R., 1969]. Обонятельные галлюцинации наиболее часто

встречаются у больных с избирательным поражением правой височной области, со ставляя

ауру эпилептического припадка или самостоятельный пароксизм [Доброхотова Т. А.,

Брагина Н. Н., 1977].

Вкус

Различают кислое, соленое, сладкое, горькое вкусовые ощущения. Вкусовая

чувствительность может быть разной у здоровых в зависимости от возраста, пола,

психофизиологического состояния. В патологии возможны количественные н арушения

вкуса (повышение — гипергеузия, снижение — гипогеузия, отсутствие — агеузия) и

качественные изменения — извращение вкуса, или парагеузия, неприятные вкусовые

ощущения, или какогеузия, вкусовые парестезии, нарушение узнавания вкусовых качеств

и вкусовые галлюцинации [Благовещенская Н. С, Мухамеджанов Н. 3., 1985]. Вкусовые

галлюцинации, сочетающиеся с обонятельными обманами, нередко возникают у больных

с поражением височных отделов правого полушария мозга [Доброхотова Т. А., Брагина Н.

Н., 1977].

Вкусовых сосочков больше на левой половине языка здорового взро слого человека,

«поэтому на левой половине языка вкусовая чувствительность несколько острее, чем на

правой», о чем свидетельствуют данные изучения 30 практически здоровых лиц в возрасте

от 17 до 40 лет [Благовещенская Н. С, Мухамеджанов Н. 3., 1985]. Использовался метод

электрогустометрии (ЭГМ). Пороги вкусовых ощущений колебались от 14 до 35 мкА и

были различны для правой (24,2±0,93 мкА) и левой (20,5 ±0,82 мкА) половин языка

(Р<0,01).

Выявили различия порогов вкусовой чувствительности в зависимости от пола. У мужчин

пороги выше (26,2±1,19 мкА справа и 22,8±0,97 мкА слева), чем у женщин (22,3±1,31 мкА

справа и 18,1±1,03 мкА слева). За выпадение вкуса авторы принимали отсутствие

вкусового ощущения при раздражении языка электриче ским током 300 мкА, а разницу в

порогах больше 20 мкА — как понижение вкусового восприятия на стороне языка с более

высоким порогом. При ЭГМ авторы считают обязательным условием учет времени,

прошедшего после еды: пороги вкуса колеблются, натощак они ниже, а непосредственно

после еды — повышаются.

Различные участки поверхности языка имеют неодинаковую чувствительность не только к

различным, но и к одним и тем же вкусовым раздражителям. Рецепторы для сладкого и

соленого расположены главным образом на кончике языка, рецепторы для кислого — в

основном по боковым поверхностям языка, рецепторы для горького — в области

основания языка и мягкого неба.

Психическая асимметрия

Определение этой асимметрии более трудно, чем уже изложенных моторных и с енсорных

асимметрий. Психическая асимметрия имеется в виду в двух планах. В первом она

выражает собой неравенство функций полушарий мозга в формировании целостной

нервно-психической деятельности. Выше показана взаимосвязь моторных и сенсорных

асимметрий с психическими асимметриями.

В монографии «Зрение и мышление» В. Д. Глезер подчеркивает, что «любой даже самый

элементарный акт зрения, например, видение вспышки света, следует рассматривать как

акт мышления» и что «наше мышление основано в первую очередь на зрительном

восприятии» (1985).

Моторные и сенсорные процессы человека, по всей вероятности, резко

дифференцируются, когда они проявляются в сочетании с психическими процессами.

Психические процессы, зависимые от правого полушария мозга, по существу включают в

себя сенсорные асимметрии. В целом они могут обозначаться как психо сенсорные

процессы. Они составляют основу для одного из двух главных видов познания человека —

познания с помощью органов чувств с формированием чувственных образов внешнего

мира и самого себя. Такое познание возможно лишь при непосредственном контакте