Беккер К.Ф. Мифы древнего мира. Всемирная история

Подождите немного. Документ загружается.

Эпаминонд

дел надменные притязания Спарты.

Излюбленным полем его деятель-

ности была палестра (школа гим-

настики), воинские упражнения и

жизнь на войне. Эпаминонд также

происходил из благородного рода,

но был беден и никогда не пользо-

вался случаем к обогащению. Он

также прилежно посещал палестру,

но любимым его занятием были бе-

седы с философами, в особенности

с пифагорейцем Лисисом. Высокое

образование Эпаминонда, его

скромность и воздержание, спра-

ведливость и возвышенный харак-

тер в соединении со свободой в об-

ращении, патриотизмом, храбро-

стью и военными дарованиями ста-

вят его в ряд с величайшими людь-

ми эллинской истории. Пелопид

и Эпаминонд были связаны нераз-.

рывными узами дружбы и единст-

венным предметом их соперничест-

ва могло быть величие отечества.

В войне со Спартой им представил-

ся случай показать это.

Получив известие об освобожде-

нии Фив заговорщиками, спартан*

ский царь Клеомброт поспешил

с войском в Беотию, но нашёл кре-

пость Кадмею уже занятой. После

нескольких незначительных стычек

он вернулся в Пелопоннес, оставив

в Беотии часть войск под начальст-

вом феспийского гармоста Сфод-

рия. Между тем Фиванцы не только

занимались оборонительными соо-

ружениями вокруг города, но и ста-

рались усилить себя союзами с дру-

гими городами и в особенности

с Афинами. Но афиняне колеба-

лись. Одна партия отвергала всякие

враждебные действия против Спар-

ты. Другая партия, как прежде по-

могала заговорщикам, так и теперь

охотно была готова оказать всякое

содействие освобождённым Фивам.

Спарта пожаловалась на это, вслед-

ствие чего оба полководца, поспе-

шившие на помощь Фивам, были

приговорены к смерти и один из

них, не успевший спастись бегст-

вом, был казнён.

Но положение дел быстро изме-

нилось, когда Сфодрий, соблазнён-

ный предшествовавшим поступком

Фебида и в подражание ему, высту-

пил ночью из Феспий и вторгся

в Афинскую область с намерением

напасть врасплох на не вполне ещё

укреплённый Пирей. Но он успел

дойти только до Элевсина; здесь

его застал рассвет, и он возвратил-

ся, опустошив и разорив Аттику.

Афиняне пришли в негодование,

и старая вражда к Спарте пробуди-

лась с новой силой. Когда же узна-

ли, что в ответ на жалобу афинян

последовало полное оправдание

Сфодрия, то фиванская партия

одержала полнейший перевес. Со-

юз с Фивами был немедленно за-

ключён.

Впрочем, все усилия Афин были

направлены главным образом на

восстановление своего флота. Они

призвали все города и острова к от-

падению от Спарты, обещая им вза-

360

мен полную свободу и равноправие.

На это воззвание с величайшей го-

товностью отозвались хиосцы, ви-

зантийцы, родосцы, митиленцы и

все города Эвбеи. Афины, больше

всех ненавидевшие господство

Спарты, были выбраны сборным

местом всех союзников. Каждый из

них получил голос в союзном сове-

те, сделал соответствующий взнос,

а Афинам было предоставлено ве-

дение всего дела. На призыв отече-

ства явились два искусных полко-

водца: отважный Хабрий и храбрый

Тимофей, сын Конона. Тимофей

с необыкновенным дипломатиче-

ским искусством привлёк 24 города

к новому Афинскому союзу.

Весной 378 года Агесилай пред-

принял первый поход в Фивы, но

был побеждён новой тактикой Хаб-

рия. Хабрий приказал легковоору-

жённым воинам опуститься на одно

колено, упереть на него щит и, при-

крыв таким образом своё тело,

встречать неприятеля наклонённым

копьём. Это новое построение при-

вело Агесилая в такое изумление,

что он не решился напасть, но с не-

удовольствием отступил в Феспию,

а затем возвратился в Пелопоннес.

Занявший его место в Феспиях Фе-

бид был заманен фиванцем Горги-

дом в засаду и разбит им. Безуспе-

шен был и второй поход Агесилая

в Беотию в 377 году. И заменивший

Агесилая Клеомброт, который по-

пытался взять приступом в 376 го-

ду Киферонский горный проход,

вынужден был отступить, не до-

стигнув цели. На горьком опыте

пришлось убедиться Спарте, что

храбрые воины есть не только

у них. Теперь все свои надежды она

перенесла на морскую войну. Но

Хабрий в 376 году одержал блестя-

щую победу при Наксосе над спар-

танцем Поллидом. Тимофей разбил

спартанский флот при Левкад

в Акарнании в 375 году. Когда ж

в довершение всего Хабрий присос

динил к Афинскому союзу и гре

ческие города на Фракийском бере

гу, Ификрат произвёл опустоши

тельный набег на берега Пелопон

неса, а Пелопид, командуя «священ

ным отрядом» (состоявшим из 30

соединённых между собой дружбо

юношей) при Орхомене, разби

сильное спартанское войско, т

Спарта почувствовала утомлени

от войны. Желание мира сделалос

в Спарте всеобщим. Надежда ветре

тить такое же желание в Афина

оправдалась. Вдобавок возникл

распри между участниками новог

союза. Кроме того, богатые афив

ские граждане были обременен]

денежными взносами на военны

потребности, и все эти причин!

увеличили стремление к миру и по

будили афинян вновь сблизиться с

Спартой. В 371 году был заключё

мир. Главным условием этого мир

была совершенная независимост

всех государств. Спартанцы обяза

лись отозвать отовсюду своих гар

мостов и гарнизоны. Этому мир

воспротивились только Фивы, по

нимая, что именно у них он отнн

мет власть над беотийскими горе

дами. В собрании Эпаминонд беспс

щадно изобличал лицемерие спар

танцев, говоря, что они пользуютс

условиями мира лишь в своих соб

ственных интересах. Он сказал, чт

только тогда даст свободу города:

Беотии, когда спартанцы освобода

периэков. Агесилай после этого вы

черкнул Фивы из числа союзнике»

Остальные послы приняли мирны

условия и разъехались по дома»

Согласно желанию Спарты, все ее

юзники отпали от Фив.

В июле 371 года спартанское вей

ско под предводительством КлеомС

361

рота выступило против Фив, имея

в своём составе 10000 гоплитов

и 1000 всадников. У Эпаминонда

было 6000 пехоты и 400 всадников.

Оба войска встретились при Левкт-

рах. Столкновение было ужасно.

В самом начале боя фиванская кон-

ница опрокинула спартанскую, ко-

торая, отступая, натолкнулась на

свою пехоту. Произошло замеша-

тельство. Этим воспользовался Пе-

лопид и стремительно напал со сво-

им священным отрядом. В то же

время Эпаминонд двинул вперёд

своё левое крыло, построенное глу-

боким строем по 50 человек в ряду,

чтобы нанести решительный удар.

Правое крыло Эпаминонда было

построено в косом порядке, чтобы

иметь возможность в случае надоб-

ности направить его вперёд или на-

зад. Этот «косой» боевой порядок

служил собственной своей защите.

Спартанское войско не выдержало

сильного натиска. Мёртвые тела

рядами громоздились друг на друга.

Пали смертельно раненные царь

Сфодрий и его сын Клеоним. Му-

жество покинуло спартанцев, они

начали отступать и, наконец, обра-

тились в бегство. Разбитое войско

просило через вестников о выдаче

мёртвых тел и о заключении пере-

мирия для их погребения, что озна-

чало торжественное признание

своего поражения.

Велико было смущение и горе

в Спарте при известии об этом по-

ражении. Но правительство и народ

не изменили своему врождённому

достоинству, и даже только что на-

чавшееся гимнастическое праздне-

ство не было прервано. Только ве-

чером по домам разослали список

убитых с приказанием воздержива-

ться от громких сетований. Вместо

бесполезной скорби, немедленно

приступили ко всеобщему вооруже-

нию. Были вооружены все мужчи-

ны до шестидесятилетнего возраста

и даже должностные лица, освобож-

дённые ранее от военной службы.

Но обстоятельства сложились так,

что на некоторое время военные

действия приостановились.

На собрании союзных городов

при содействии в качестве третей-

ского судьи тирана города Фер,

Ясона, было решено предоставить

спартанцам спокойно отступить в

своё отечество. На этом возвратном

пути спартанцы встретили вновь

набранные войска под начальством

Архидама. Возникло большое за-

труднение: спартанцы не знали,

как при настоящих обстоятельствах

соблюсти строгий древний закон,

который требовал публичного ли-

шения чести бежавших с поля сра-

жения. Множество лиц подлежало

такому наказанию, а между тем во-

ины были чрезвычайно необходи-

мы. Когда за разрешением этого за-

труднения обратились к Агесилаю,

он воскликнул в собрании: «Оставь-

те на этот раз законы в покое!»

Мирное посредничество Ясона

только на время прекратило воен-

ные действия. Блеск победы при

Левктрах придал бодрости всем

противникам Спарты. Самым силь- ,

ным воодушевлением был охвачен

Пелопоннес. Многие города, утом-

лённые спартанским игом, стали

делать попытки приобрести само-

стоятельность. Жители Мантинеи

восстановили свой город, окружили

его стенами и снова переселились

в него из деревень, не обращая вни-

мания на угрозы Агесилая.

Кроме того, было решено соеди-

нить всю Аркадию в одно государ-

ство» столицей и местопребыванием

его правительства был назначен

вновь построенный город Мегало-

поль. Здесь должны были происхо-

362

дить все собрания представителей

городов и деревень аркадийского

союза и решаться все вопросы, ка-

сающиеся управления и право-

судия.

Чтобы воспрепятствовать осуще-

ствлению этого замысла, Агесилай

вторгся со спартанским войском

в Аркадию. Но жители Аркадии

призвали на помощь Фивы. Эпами-

нонд и Пелопид повели войско

в Пелопоннес. Хотя при своём при-

бытии они уже не застали здесь

Агесилая, желание положить конец

владычеству Спарты было так ве-

лико, что Эпаминонд и Пелопид

с 70000 войском перешли окружаю-

щие Лаконию горы и вступили

в область Спарты. В течение пяти

столетий ни одна вражеская нога

не ступала на эту землю. Спартан-

цы преисполнились ужасом при ви-

де поднимавшихся облаков пыли,

который обличал приближение

неприятеля, опустошавшего все на

своем пути огнем и мечем. Агеси-

лай явился спасителем своего род-

ного, лишенного стен города. С му-

жеством ' и благоразумием присту-

пил он к организации обороны. Бы-

ли призваны все свободные мужчи-

ны, способные носить оружие. Аге-

силай также вооружил 6000 ило-

тов, обещав им за это свободу. Это

был рискованный шаг. И действи-

тельно, вскоре илоты взбунтова-

лись и только решительные меры,

предпринятые бдительным Агеси-

лаем, позволили подавить бунт

в самом его начале. Хотя Эпами-

нонд и пытался взять приступом

высоты, господствовавшие над

Спартой, но безуспешно. Узнав

о приближении войск, спешивших

на помочь из Сикиона, Эпидавра

и Коринфа, он отступил и затем

ограничился тем, что разорил всю

Лаконию и уничтожил даже кора-

бельную верфь в Гифии. Теперь

наступило время, когда он получил

возможность осуществить давно ле-

леянный, излюбленный им план

восстановления Мессенйи. Послы

его отовсюду спешили призвать

к возвращению на родину рассея-

ных потомков древних мессенцев.

Многие из них отозвались на при-

зыв Эпаминонда, собрались в стра-

ну своих предков, соединились

с массой бежавших из войска ило-

тов и периэков и построили у подо-

швы горы Итомы новый город Мес-

сению, который сделался местопре-

быванием правительства самостоя-

тельного государства.

Дурное время года, вследствие

чего войско Эпаминонда начало

терпеть лишения, и весть о прибли-

жавшемся к спартанцам вспомога-

тельном афинском отряде застави-

ли его очистить Пелопоннес. Вос-

становлением независимого мессен-

ского государства, присоединивши-

муся к враждебным Аркадии и Ар-

госу, Эпаминонд нанес Спарте

смертельный удар.

На возвратном пути Эпаминонд

столкнулся на перешейке с афин-

ским отрядом под командованием

Ификрата. Но Эпаминонд искусно

обошел его и благополучно вернул-

ся в отечество. Здесь его ожидал

неутешительный прием. Низкие за-

вистники, во главе которых нахо-

дился народный оратор Менеклид,

обвинили Эпаминонда и Пелопида

в том, что они пробыли в звании

виотархов больше установленного

законом срока. Эпаминонд принял

всю вину на себя, явился в суд

и с достоинством сказал: «Закон об-

виняет меня. Хорошо, я заслужи-

ваю смерти. Но требую, чтобы на

моей могиле вы написали следую

щее: «Фиванцы казнили Эпаминон-

да за то, что он при Левктрах повел

363

их на лакедемонян, которым они

прежде не смели показаться на гла-

за и доставил над ними победу, за

то, что спас отечество, осаждал

Спарту, которая почла себя счаст-

ливой, избегнув своего падения,

и за то, что он построил Мессену

и окружил ее крепкими стенами».

Пристыженные судьи удалились

один за другим, даже не попробовав

что-либо возразить Эпаминонду.

Против аркадийского союза и

мессенского государства, возник-

ших благодаря победоносным дей-

ствиям Фив, восстали многочислен-

ные враги. К спартанцам присоеди-

нились афиняне, побуждаемые за-

вистью к Фивам, ахейцы, сикионя-

не и коринфяне. Вследствие этого

Эпаминонду пришлось предпринять

второй поход в Пелопоннес. С вой-

ском из 8.000 гоплитов ему удалось

прорвать неприятельскую линию

на перешейке, состоявшую из

20.000 человек и восстановить

уничтоженную было связь с Арка-

дией и Мессенией.

Между тем Пелопид перенес фи-

ванское оружие и на север, где он

явился решителем всевозможных

споров. Так, он играл роль третей-

ского судьи между враждовавшими

соискателями македонского престо-

ла и в обеспечение мира взял с со-

бой в Фивы в качестве заложника

юного Филиппа, будущего царя

Македонии. Вскоре новые замеша-

тельства вызвали Пелойида в Фес-

салию, где Александр, тиран Фер-

ский, свирепствовал с бесчеловеч-

ной жестокостью. Призванные на

помощь преследуемыми, Пелопид

и Исмений отправились в качестве

послов ко двору Александра, но

здесь они были схвачены и заклю-

чены в темницу. Для освобождения

их фиванцы отправили войско,

в котором Эпаминонд, не выбран-

ный более в виотархи по окончании

срока занятия им этой должности,

служил простым воином. Под пред-

водительством других виотархов

войско чуть было не потерпело по-

ражение от Александра. К счастью,

воины единогласно избрали Эпами-

нонда своим начальником. Он спас

войско, появился перед воротами

Фер и принудил тирана немедлен-

но освободить пленных. (367 г.).

Эти внутренние раздоры дали

иностранным государствам повод

к вмешательству. Сами греческие

государства искали благосклонно-

сти персидского царя Артаксеркса

Мнемона. Афины и Спарта отпра-

вили послов в Сузы, туда же поспе-

шил и Пелопид со стороны Фив.

Каждое из этих государств домога-

лось получить от царя выгодное

право посредничества. Пелопид

своим мужественным поведением

и дипломатическим искусством

изобразил в самых блестящих кра-

сках настоящее могущественное по-

ложение Фив и настолько сумел

отодвинуть на второй план осталь-

ных послов, что право посредниче-

ства было предоставлено Фивам.

Постановление об этом гласило:

«Все греческие государства, в том

числе и Мессения, признаются не-

зависимыми, афиняне обязуются

отозвать свой флот, другими слова-

ми, отказаться от своего господства

на море, не желающие же подчи-

няться этому решению должны

быть принуждены к этому силой

оружия».

Приведение в исполнение этого

мирного договора и право решать

споры в качестве третейского судьи

было предоставлено фиванцам.

Весной следующего года для выслу-

шивания условий мирного договора

и для клятвенного их утверждения

были созваны в Фивы уполномо-

364

Смерть Эпаминонда.

ченные всех греческих городов. Но

здесь вполне обнаружилось, как ма-

ло еще укрепилось значение Фив,

несмотря на недавние их победы.

Послы отказались утвердить мир-

ный договор, посол же аркадиан,

Ликомед, утверждал, что место со-

брания должно быть там, где проис-

ходила война, а именно, в Аркадии.

Собрание разошлось, не придя ни

к какому соглашению, и война

и борьба партий снова возобнови-

лась.

И третьим походом в Пелопон-

нес, направленным в Ахайю, не

удалось -Эпаминонду утвердить по-

рядка, напротив того, внутренние

неурядицы в государствах повсюду

еще более усилились. Дикие и су-

ровые аркадиане после смерти спо-

собного Ликомеда доказали, что

они не способны еще играть столь

смело принятой ими на себя важ-

ной роли. Вместо того, чтобы дейст-

вовать в общем единодушном со-

гласии, отдельные города союза

терзали друг друга в кровавых рас-

прях. Мантинея и Тегея, стремясь

каждая завладеть Мегал ополем,-

вступили во вражду между собой.

Между аркадианами и жителями

Элии вспыхнула открытая война.

В Олимпии во время спортивных

игр обе стороны вступили в воору-

женную схватку. Между тем, Фивы

лишились одного из своих великих

365

руководителей — Пелопида. В од-

ном сражении с Александром Фер-

ским, преследуя в азарте обратив-

шегося в бегство тирана, он слиш-

ком оторвался от своих и был пора-

жен копьем одним из телохраните-

лей Александра (364 г.). Но еще

бодрствовал великий дух Эпами-

нонда. Для того, чтобы уничтожить

государство афинян на море, Эпа-

минонд построил 100 кораблей

и убедил Хиос, Родос и Византию

отложиться от Афин. Теперь он со-

знавал необходимость ввести поря-

док в запутанные отношения Пело-

поннеса и упрочить за Фивами по-

ложение между тамошними союз-

никами. Он вступил в Пелопоннес

с войском, усиленным фессалийца-

ми и эвбеянами. Аргос, Сикион,

Мессена, Мегалополь и Тегея при-

соединились к нему. Эпаминонд

расположился у последнего из этих

городов. Противники, подкреплен-

ные афинянами, находились у Ман-

тинеи и ожидали прибытия спар-

танского отряда под начальством

Агесилая. Эпаминонд, узнав о вы-

ступлении Агесилая, пошел прямо

на Спарту. Но Агесилай, получив

об этом известие от одного пере-

бежчика, уведомил о том сына

своего Архидама, приказав ему

вместе с тем укрепить город, а сам

поспешил с конницей форсирован-

ным маршем к Спарте. Хотя Эпа-

минонд проник до городской пло-

щади, здесь его встретили находив-

шиеся под начальством Агесилая

и его сына, готовые на отчаянный

бой спартанцы и остановили его.

Тогда Эпаминонд выступил в об-

ратный поход и направился к Ман-

тинее, чтобы напасть на стоявшее

там неприятельское войско. Победа

была необходима, чтобы загладить

стыд отступления от Спарты и

ободрить воинов. Нападение было

совершено с величайшим ожесточе-

нием. С самого начала предводимое

самим Эпаминондом крыло обрати-

ло неприятеля в бегство. Он пре-

следовал его с излишней запальчи-

востью и был поражен в грудь дро-

тиком. Древко выпало, но железное

острие осталось в груди. Когда

Эпаминонда принесли в стан, врачи

объяснили, что он умрет тотчас,

как вынут железо из раны. Прижи-

мая рану рукой, он попросил при-

нести свой щит. Его просьбу испол-

нили и объявили о победе фиван-

цев. «Хорошо,— сказал он,— итак,

я довольно прожил. Позовите Диа-

фанта и Иоллида». Ему отвечали,

что оба храбрые полководцы уби-

ты. «О, в таком случае посоветуйте

фиванцам заключить мир!» После

этого Эпаминонд приказал вынуть

железо из раны. В эту минуту один

из неутешных его друзей восклик-

нул: «Ты умрешь, Эпаминонд! О,

если бы по крайней мере после те-

бя остались сыновья!» На это вос-

клицание, испуская последний

вздох, Эпаминонд отвечал: «Я

оставляю после себя двух бессмерт-

ных дочерей: победы при Левктрах

и Мантинее».

Победа при Мантинее не принес-

ла Фивам ожидаемых плодов. Все

осталось в прежнем беспорядке

и нерешительном положении. Хотя

и наступило спокойствие, но это

было спокойствие изнеможения и

следствие персидского посредниче-

ства. Но так как мир этот утверж-

дал независимость Мессении, то

Спарта не присоединилась к нему.

Восьмидесятилетний Агесилай не

мог примириться с мыслью мирно

окончить дни свои в своем унижен-

ном родном городе. Эта мысль под-

вигла его на новую деятельность.

Он надеялся, что, может быть, мило-

стивая судьба позволит ему сделать

366

еще что-нибудь полезное для оте-

чества. Смятение в персидской мо-

нархии подавало Агесилаю слад-

кую надежду стяжать новую воин-

скую славу. Наместники безнака-

занно восставали против персид-

ского царя или воевали друг с дру-

гом, причем многократно пользова-

лись услугами греческих наемных

войск и предводителей.

Самой мятежной областью проя-

вил себя в это время Египет. В то

время, как персы вели войну на

острове Кипре против Эвагора, се-

бенитский князь Нахтхор-хлеб

привел страну в оборонительное

положение и набрал в Греции вой-

ско и предводителей. Главное на-

чальство вверил он одному из зна-

менитейших наемных вождей —

афинянину Хабрию. Хабрий занял

твердую позицию на Целузийском

рукаве Нила и укрепил ее окопами.

Отсюда он наблюдал за всеми вы-

ходами из Сирии и овладевал всем,

что приближалось к нему из пусты-

ни. Артаксеркс Мнемон послал

Фарнабаза с войском в 200.000 че-

ловек, но во главе его также поста-

вил одного афинянина по имени

Ификрат. В то же время Артак-

серкс настоял в Афинах на отозва-

нии Хабрия из Египта. Сначала все

шло хорошо. Египетские войска,

охранявшие берега, были опроки-

нуты и открыли дорогу в Мемфис.

Но медленность Фарнабаза испор-

тила все, что было так хорошо сде-

лано Ификратом. Между тем, На-

хтхор-хлеб оправился, совершен-

но разбил при Мендесе персов

и принудил их к отступлению.

Фарнабаз вновь отправился в Си-

рию, Ификрат отплыл в Афины,

а Египет на четверть столетия

освободился .?от персидского ига.

Нахтхор-хлеб умер в 364 году.

Его преемник Тахо равным образом

пользовался каждым удобным слу-

чаем выказать свою ненависть к

Персии! Он соединился с восстав-

шими враждебными сатрапами пе-

редней Азии и с 8.000 египетских

воинов, 10.000 греческих наемни-

ков и 200 кораблями бросился на

Финикию. К этому-то Тахо отпра-

вился престарелый Агесилай и по-

ступил к нему на службу, чтобы по-

лучить возможность отомстить

Персии.

Но вместо того, чтобы назначить

Агесилая главным командующим

войсками, Тахо доверил ему лишь

вспомогательные войска, что весь-

ма оскорбило Агесилая. Едва Тахо

высадился в Финикии, как в Егип-

те, в тылу у него вспыхнуло восста-

ние, возглавленное неким Нахт-не-

бефом. Агесилай немедленно при-

соединился к Нахт-небефу. Он при-

мкнул к нему со своими войсками,

помог победить Тахо и упрочил за-

хваченную им власть. В награду за

столь счастливую поддержку новый

царь подарил Агесилаю 250 талан-

тов. С этими средствами Агесилай

надеялся снова помочь своему оте-

честву при смутах, которые в это

время охватили Пелопоннес. На об-

ратном пути Агесилай был выбро-

шен бурей на ливийский берег.

Здесь он умер на восемьдесят чет-

вертом году своей жизни (361 г.),

и с ним рушилась надежда Спарты

восстановить прежнее свое положе-

ние в Пелопоннесе. Но и величие

Фив со смертью Эпаминонда тоже

пришло в упадок. Что касается

Афин, то. они, по словам одного со-

временного государственного мужа,

представляли только обломки того

корабля, которым некогда правил

Перикл. Греция лежала теперь бес-

сильная, истекая кровью из тысячи

ран, нанесенных неистовством пар-

тий и себялюбием. Не менее изне-

367

можено и потрясаемо во всех своих

основах было государство ее искон-

ного, непримиримого врага — пер-

сов. Богатство Персии никого уже

более не устрашало, а только при-

влекало к себе, как добыча. Но для

нового оживления мира судьба уже

предназначала царство, которое

вмещало в себе спартанскую мощь

и усвоило в фивских • войнах нео-

быкновенное военное искусство.

Вместе с тем оно было достаточно

сильно, чтобы покорить Грецию,

овладеть персидской добычей и

предоставить всем творческим си-

лам более широкое поприще. Этим

государством, до тех пор не только

не обращавшим на себя внимание,

но даже презираемым, была Маке-

дония. Ее возвышение связано с

именем одного из величайших пол-

ководцев всех времен Александра

Македонского. С его завоеваний,

преобразивших весь тогдашний

мир, начинается новый период

древней истории.

21. ФИЛИПП

МАКЕДОНСКИЙ.

ДЕМОСФЕН.

СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА.

ХЕРОНЕЯ.

(359—336 г. до Р. X.).

Македония уже с давних пор,

в особенности со времени Пелопон-

неской войны, пришла в соприкос-

новение с Грецией. И в позднейших

раздорах она тоже принимала уча-

стие. Греки считали македонян

полуварварами. Македоняне жили

большей частью в хижинах и зани-

мались земледелием и скотоводст-

вом. Одевались они преимущест-

венно в звериные шкуры и отлича-

лись довольно грубыми нравами.

Греки презирали их также и за то,

что они долгое время признавали

над собой власть персов и всегда на-

ходились под управлением царей.

Царь Архелай (413—399 г.) пер-

вый попытался ввести в своей стра-

не греческую образованность. Он

пригласил к себе художников, поэ-

тов, философов. При его дворе дол-

гое время жил живописец Зевксид

и поэт Еврипид. Он проложил

в своей стране большие хорошие

дороги и построил крепости. Вой-

ско свое Архелай преобразовал по

греческому образцу. Когда Архелай

был убит, в Македонии настало

время кровавых смут и насильствен-

ного захвата власти. После смерти

царя Аминта II в споры о престоло-

наследии, как об этом было упомя-

нуто выше, вмешались Фивы. Пе-

лопид поставил на престол старше-

го сына умершего царя, Пердикку

III, младшего же, Филиппа, в каче-

стве заложника взял в Фивы.

В скором времени Пердикка III пал

в сражении против иллирийцев,

и на престол вступил Филипп

(360—336 г. до Р. X.).

Пребывание в Фивах, бывших

средоточием тогдашней эллинской

борьбы и родиной военного искус-

ства, доставило царю Филиппу,

одаренному необыкновенным умом,

случай получить прекрасное обра-

зование. Пелопид и Эпаминонд по-

служили ему примером, чего может

достигнуть истинный муж. В надле-

жащей же энергии, благоразумии

и политической проницательности,

верно оценивающей положение

дел, у Филиппа не было недостат-

ка. В выборе средств для достиже-

ния своих целей он не был разбор-

чив и не стеснялся прибегать к ко-

варству, нарушению данного слова,

измене- и подкупу. В отношении

подкупа замечательно вошедшее

368

в пословицу его выражение: «Осел,

нагруженный золотом, перейдет че-

рез самую высокую стену».

Филипп вступил на престол при '

самых неблагоприятных обстоятель-

ствах. Со всех сторон у него оспа-

ривали все. Но переговорами и по-

дарками он привлек на свою сторо-

гу пеониян и фракийцев, дружелю-

бием и предупредительностью об-

манул афинян, а блистательной

победой над иллирийцами распро-

странил свои владения до озера

Лихнита.

В этих битвах Филипп образовал

тех храбрых воинов, которые впо-

следствии одержали ему блестящие

победы. Введением фаланги он

сделал войска свои непобедимыми.

Этот знаменитый боевой порядок

применялся, хотя и не с таким со-

вершенством, еще Эпаминондом

при Левктрах и Мантинее. Его вид

и действие производили такое

ужасное впечатление, что впослед-

ствии один римский полководец

утверждал, что никогда в жизни не

видал ничего величественнее и

страшнее. Из македонской знати

Филипп образовал многих способ-

ных полководцев.

Таким образом Филипп обладал

страной, служившей ему исходным

пунктом, и войском, готовым по его.

приказанию жертвовать своей си-

лой и жизнью, недоставало у него

только денег. Но их получил он,

когда ему удалось вновь овладеть

берегами своей страны, занятыми

греческими колониями, и приобре-

сти богатые рудники в горах Пан-

гейских. Но предварительно Фи-

* Ядро войска составляла тяжело во-

оруженная пехота в числе 8.000 чело-

век. Она строилась в сомкнутые, плотно

стоявшие один за другим ряды, которые

составляли продолговатый четырехуголь-

ник и целый лес железных копий.

Филипп Македонский

липпу необходимо было завладеть

господствовавшим в тех областях

Амфиполисом. Он скоро нашел по-

вод к ссоре, напал на этот город

и овладел им. Теперь он приобрел

твердый опорный пункт для даль-

нейших завоеваний.

Новоприобретенные рудники Фи-

липп разрабатывал с такой энер-

гией, что, по удостоверению неко-

торых писателей, они приносили

ему ежегодно до тысячи талантов.

(3.750.000 рублей). Эти суммы,

увеличенные еще доходами от на-

логов и пошлин, употреблял он ча-

стью На военные потребности, ча-

стью на подкупы, с помощью кото-

рых он устроил почти в каждом

большом эллинском городе маке-

донскую партию.

Лицемерное дружелюбие царя

ввело в обман афинян. Но вскоре,

когда Филипп изменой захватил

и Пидну, они с ужасом заметили

свое ослепление. Афиняне охотно

бы обратились теперь против Фи-

липпа, если бы в это время не были

заняты войной с отпавшими от них

союзниками: Хиосом, Косом, Родо-

сом и Византией. В этой союзниче-

369

ской войне (358—355) Афины ис-

тощили последние силы. Они поте-

ряли трех своих способнейших пол-

ководцев: Хабрия, Тимофея и

Ификрата. Хабрий пал в морском

сражении при Хиосе. Тимофей

и Ификрат сделались жертвой дру-

гого, командовавшего вместе с ни-

ми полководца, Хареса. Он обвинил

их в измене и подкупе, они были

осуждены судом народа и покинули

неблагодарное отечество. Тимофей

и Ификрат умерли вскоре в изгна-

нии. Сделавшись единственным

главным предводителем, Харес про-

должал войну, но без всякого успе-

ха. Он не мог спасти Потидею от

напавшего на нее Филиппа, а под-

держкой, оказанной отложившему-

ся сатрапу, Артабазу, приобрел

в персидском царе врага Афинам.

Этот последний стал не менее Фи-

липпа поддерживать теперь возму-

тившиеся острова — и Афины вы-

нуждены были бесславно окончить

войну, признав независимость от-

ложившихся государств (355). То

был удар, от которого они не могли

уже больше никогда оправиться.

Филипп увидел теперь, на что он

мог отважиться при разъединенно-

сти и печальном положении Гре-

ции, не ожидая от нее серьезного

сопротивления. Предлог к тому

скоро нашелся. Фокидяне, храбрый

горный народ, который не участво-

вал в духовном развитии других

эллинов, занимался земледелием

и охотой, жил правильной, свобод-

ной жизнью и умел до сих пор со-

хранить от фиванцев свою незави-

симость. Но около этого времени

фокидяне завладели посвященными

Аполлону Дельфийскому полями

Кирры и возделали их. Дельфийцы

принесли жалобу совету амфиктио-

нов, побуждаемые к тому фиванца-

ми, которые имели в то время

в этом совете почти исключитель-

ное'влияние и употребляли его для

преследования своих честолюбивых

замыслов. Фокидяне были присуж-

дены к тяжелой денежной пене,

превысившей их слабые возможно-

сти. В отчаянии под предводитель-

ством Филомела напали они на го-

род Дельфы и на дельфийский

храм и отняли деньги у богатых

жителей. А так как им для набора

наемников требовалось денег гораз-

до более, то они захватили и сокро-

вища храма, состоявшие из золо-

тых сосудов, треножников, венцов

и т. п. Большое жалованье, обещан-

ное Филомелом, привлекло к нему

многочисленные толпы «людей не-

честивых, не уважавших богов, ког-

да речь шла о наживе», говорит Ди-

одор, и скоро Филомел собрал вой-

ско, состоявшее из 10.000 человек.

В то же время Филомел обратился

за помощью к Афинам и Спарте,

которые согласились оказать ее

грабителям храма из ненависти

к Фивам. По крайней мере, соглас-

но желанию Филомела, они ни-

сколько не задумались признать за

фокидянами, «в силу древнего обы-

чая», право надзора за пифийским

храмом. На стороне фиванцев нахо-

дились локрийцы, большая часть

беотийцев и фессалийцы. Началась

Священная война (355), которая

свирепствовала 10 лет и превзошла

своими ужасами все предшество-

вавшие войны. Борьба продолжа-

лась с переменным успехом, пока

Филомел, который действовал про-

тив превосходных сил неприятеля,

не потерпел, вследствие собствен-

ной неосторожности, тяжелого по-

ражения при Неоне (354 г.). Чтобы

не попасть пленником в руки фи-

ванцев, объявивших, что они будут

казнить всякого участника в совер-

шенном против богов преступле-

нии, он бросился со скалы и погиб.

Оставшийся после него брат его

Ономарх не смутился этим и про-

должал войну. Беспощадно ограбил

он остававшиеся еще в Дельфий-

ском храме сокровища. Из меди

и железа он приказал сделать ору-

жие, а из золота и серебра отчека-

нить монету. Таким образом, Оно-

марх получил возможность насто-

лько увеличить жалованье своим

войскам, что удальцы и искатели

приключений, посвятившие себя

чужеземной военной службе, стека-

лись к нему толпами из всех грече-

ских племен. Необыкновенная уда-

ча благоприятствовала предприяти-

ям Ономарха. Он вторгся в Беотию,

разбил фиванцев и отнял у них Ко-

ронею. Затем он победоносно всту-

пил в Фессалию, тираны которой

Ликофорн и Ферский надеялись

с помощью фокидян восстановить

прежнюю свою власть. Притеснен-

ные фессалийцы обратились за по-

мощью к Филиппу и вызвали его

из северных областей, где он вел

тайную и открытую войну против

господства Афин на море. В это

время Филипп успел завоевать со-

юзный с Афинами приморский го-

род Мефону с целью постепенно

проложить дорогу к весьма важно-

му как для него самого, так и для

афинян Геллеспонту. Хотя при оса-

де Мефоны Филипп и был ранен

стрелой в глаз, тем не менее он по-

спешил на призыв фессалийцев

о помощи. Сначала, не ознакомив-

шись достаточно с силой своего

противника, он проиграл два сра-

жения. Тогда он усилил войско до

20000 пехоты и 3000 конницы и с

этими силами одержал решитель-

ную победу в южной Фессалии.

Войско Ономарха было совершенно

уничтожено. 6000 человек было

убито, а 3000 взято»* в плен. Остат-

370

ки войска частично спаслись на

афинском флоте, которым командо-

вал Харес и держался поблизости

от фокидян для оказания им под-

держки. Сам Ономарх погиб. Тело

его, по приказанию Филиппа, было

распято на кресте, а пленные, как

грабители храма, были брошены

в море. К прискорбному изумлению

фессалийцев, Филипп выказал к

собственным своим интересам не

меньшее рвение, чем к оскорблен-

ным богам. Так, он оставил за со-

бой приморский город Пагасею,

весьма важный по доходности взи-

маемых в нем пошлин, для своих

дальнейших предприятий. Таким

образом Филипп сделался фактиче-

ским властелином Фессалии.

Под предлогом нападения на раз-

битых уже фокидян в их собствен-

ной области Филипп выступил из

Фессалии и замышлял овладеть

ключем к Греции — Фермопиль-

ским проходом. Но по настоянию

оратора Демосфена афиняне заня-

ли южный проход отрядом гопли-

тов из 5000 человек и 400 всадни-

ков под командованием Навсикла.

К ним присоединились еще 1000

спартанцев и 2000 ахеян. Даже со

стороны фокидян явился под

командованием Фаилла, брата Оно-

марха вспомогательный отряд, ра-

душно принятый афинянами.

Филипп не отважился напасть на

такое сильное войско и отступил

обратно в Македонию. Афины с не-

доверчивостью следили за его дей-

ствиями и было очевидно, что этот

город сделается средоточием проти-

водействия его честолюбивым за-

мыслам. Задача Филиппа сделалась

еще труднее с тех пор, как в Афи-

нах выступил муж, который напом-

нил афинянам о старинном их при-

звании быть спасителями эллин-

ской свободы, муж, разгадавший

371

планы Филиппа и в своих речах

постоянно доказывавший афиня-

нам, что стремления царя направ-

лены на уничтожение эллинской

свободы и основание македонского

владычества. Этот муж был Демо-

сфен.

Демосфен происходил не из знат-

ной афинской фамилии, как Ки-

мон, Перикл, Фукидид и Алкивиад.

Отец его был владельцем большой

оружейной мастерской. Рано осиро-

тев, Демосфен посвятил себя изуче-

нию красноречия в школе Исея.

Впервые он выступил в судебном

процессе против своих опекунов,

захвативших имущество его отца.

При произнесении своей первой ре-

чи в народном собрании Демосфен

был освистан. Тогда его друг, актер

Сатир, дал ему уроки дикции и ми-

мики. С неутомимым прилежанием

стал Демосфен изучать искусство

красноречия. Имея короткое дыха-

ние и слабый голос, он решил ис-

править эти недостатки. Часто хо-

дил он на берег моря, туда, где

сильнее всего бывал морской при-

бой, и старался заглушить его шум

своим голосом. Народное собрание,

перед которым он должен был вы-

ступить, представлялось ему морем,

бушующим, бурным и волнующим-

ся вокруг оратора. Чтобы в таких

условиях достигнуть своей цели,

нужно было обладать необычайной

смелостью и мощным голосом. По-

этому Демосфен наполнял рот ка-

мешками и старался говорить чисто

и ясно. Он также поднимался на

крутые горы и там произносил гром-

ким голосом длинные речи, чтобы

приучить себя как можно дольше

не переводить дыхания. Наконец он

переселился в подземелье, где, от-

казавшись от всякого общения с

людьми, стал неутомимо изучать

перед большим зеркалом различ-

372

ные положения и движения тела

и лица. Плутарх рассказывает, что

Демосфен даже обрил себе часть

головы для того, чтобы лишить се-

бя соблазна покинуть свое уедине-

ние, и провел несколько месяцев

в своей подземной пещере в неуто-

мимых занятиях и размышлениях

об ораторском искусстве.

При исполнении обязанностей

народного оратора Демосфен про-

явил ту же твердость, какую выка-

зал при подготовке к этой должно-

сти. Так, в то время, когда один из

его главных соперников, сторонник

Македонии Демад часто появлялся

перед народом в нетрезвом виде

и говорил без подготовки, хотя

и с большим искусством, Демосфен,

напротив того, отличался строгой

воздержанностью и, как некогда

Перикл, всегда готовился к своим

речам, про которые говорили даже,

что они пахнут ночной лампой. Ре-

чи Демосфена отличались силой

и убедительностью. Презирая вся-

кое излишнее велеречие, он гово-

рил только о сути дела. Предмет

речи у него определялся ясно, мыс-

ли развивались остроумно, твердо-

стью убеждения была проникнута

вся речь, которая по свидетельству

Дионисия Галикарнасского, была

величественна и в то же время про-

ста, серьезна и слушалась легко,

сжата и плавна, приятна и убеди-

тельна.

При вступлении Демосфена на

политическое поприще нравствен-

ное состояние народа было далеко

не утешительно, все предвещало

близкую катастрофу. «Афинские

юноши проводили целые дни в до-

мах флейтисток и гетер, пожилые

люди предавались только игре в ко-

сти и подобным безнравственным

занятиям. Для народа же гораздо

важнее были общественные обеды

Фокион

и даровая раздача мяса, нежели за-

боты о государстве». Некоторые

благородные граждане, с негодова-

нием замечавшие, что управление

всеми государственными делами от-

дано на произвол партий, а руково-

дители народа стараются только

потакать его страстям, отчаиваясь

в возможности возрождения своего

отечества, заботились лишь о со-

хранении в чистоте своих собствен-

ных добродетелей, а не об улучше-

нии государственного управления.

Хотя, люди эти и не содействовали

умышленно планам Филиппа, как

то делали подкупленные изменни-

ки Эвбул, Демад, Филократ, Стра-

токл и др., но они находили невоз-

можным сопротивляться им и пола-

гали, что завоевательная политика

Филиппа не воспрепятствует сво-

бодному существованию их отече-

ства.

Такого мнения держался и прав-

дивый, но смотревший на все с иде-

альной точки зрения Фокион. Как

человек, отличавшийся при всеоб-

щей развращенности нравов стро-

гой честностью и суровой нравст-

венностью, он без сомнения заслу-

живает нашего внимания. «Ни-

кто,— говорит один древний писа-

тель,— не видал, чтобы он когда-

нибудь плакал или смеялся, и ни-

кто не встречал его в обществен-

ных банях — обычном месте сбори-

ща праздных афинян. В поле ходил

он босиком и без плаща, когда же

отступал от этого правила, то вои-

ны заключали, что холод должен

быть очень силен. В народном со-

брании Фокион, известный своей

безукоризненностью и благоразу-

мием, был страшен для ораторов,

ибо народ часто охотнее склонялся

на его краткие решения, чем на

длинные и искусные речи людей,

подобных Демаду и Демосфену.

Поэтому Демосфен, видя, как после

произнесения им речи, против него

выступает со своим кратким возра-

жением Фокион, иногда говорил:

«Вот идет палач моих речей». Фо-

кион верил,, что он окажет величай-

шую услугу своему отечеству, если

всеми силами будет отстаивать

мир. Когда же противники его вос-

торжествовали, а он сам выбран

был главным военачальником, то

с готовностью принял возложенное

на него государством поручение

и со всевозможной осторожностью

вел начатые против его желания

предприятия. Действуя таким обра-

зом, он со славой предводительст-

вовал в сорока пяти походах, ни ра-

373

зу сам на то не напрашиваясь.

Другие, подобно Исократу и его

приверженцам, заботились о благе

всей Греции. Они с величайшей го-

рестью замечали повсюду одни

лишь войны, кровопролития, сму-

ты, с прискорбием видели, сколько

терпели азиатские греки от варва-

ров и греческих искателей приклю-

чений,— и Филипп являлся им

в еще более привлекательном све-

те. В виду ослабления Афин и уни-

жения Спарты, они только на Ма-

кедонию и на Филиппа возлагали

надежду спасти Грецию и получить

возможность наказать Персию.

Демосфен не разделял ни одного

из этих двух мнений. Поддерживае-

мый своими друзьями, знамениты-

ми ораторами того времени Гипери-

дом, Ликургом, Гегезиппом и дру-

гими, он смотрел совсем с другой

точки зрения на события своего

времени. Исполненный ни в чем не

сомневающимся духом, он надеялся

вновь вдохнуть в заснувший народ

мужественные чувства и воскре-

сить в нем древние добродетели.

Подобно Аристиду, Периклу и дру-

гим, заботясь более о благе госу-

дарства, нежели о похвалах своих

слушателей, Демосфен то говорил

народу тоном ласкового поучения

и совета, то действовал на него убе-

дительной силой своих доказа-

тельств. Он не щадил ни дружеских

увещаний, ни строгих укоров, ни

язвительных насмешек. Он то на-

поминал афинянам о достославных

деяниях предков, то представлял

им в истинном свете современное

безотрадное положение, приподни-

мал завесу мрачного будущего и

предсказывал неизбежное бедствие

их потомков, если они не станут

помышлять о действительных сво-

их интересах и о своем собственном

спасении. «Вы радуетесь,— воскли-

цал он, обращаясь к афинянам,—

когда прославляют ваших предков,

перечисляют их подвиги и победы,

но знайте, что предки ваши совер-

шили все это не для того только,

чтобы вы удивлялись им, но для то-

го, чтобы вы и подражали их добро-

детелям». «Вы, афиняне,— говорит

он в другом месте,— обессилены

и лишены своего достояния и союз-

ников, вы только слуги и привер-

женцы ваших руководителей и

вполне довольны, когда последние

наделяют вас деньгами для присут-

ствования на зрелищах и скудной

пищей. Они держат вас запертыми

в городе, приучают к себе и делают

вас кроткими и послушными. Но

разве живущие в зависимости и ни-

щете, вы сможете сохранить в себе

возвышенные и смелые помыслы.

Каков образ жизни, таков и образ

мыслей».

Замечая все более приближаю-

щуюся со стороны Филиппа опас-

ность, Демосфен все настойчивее

и настойчивее требовал более энер-

гичной деятельности, пока еще

оставалось время. Когда афиняне,

узнав о болезни Филиппа, преис-

полнились радости и надежд, Демо-

сфен сказал им, что они не должны

пребывать в праздности и надеять-

ся на скорое спасение. «Потому

что, если этот и умрет, то скоро вы

наживете себе другого Филиппа,

если будете вести свои дела по-

прежнему». Поэтому афиняне дол-

жны отказаться от праздности и,

как в былые времена, снова, не ща-

дя жизни, сражаться за отечество

и жертвовать своим достоянием на

пользу государства. Демосфен

осмелился даже предложить наро-

ду, чтобы часть государственных

доходов, предназначаемых на упла-

ту за места граждан на театраль-

ных зрелищах, была обращена на

военные потребности, хотя по зако-

ну, принятому народом по предло-

жению демагога Эвбула, всякий,

делавший такое предложение, под-

вергался смертной казни. Не обра-

щая внимания на представления

и угрозы богачей, он предложил

также законы, которые имели це-

лью уменьшить и уравнять расходы

по вооружению кораблей, состав-

лявшие государственную повин-

ность. Если бы афиняне исполнили

все это, то могли бы с успехом со-

противляться Филиппу, которого

Демосфен называл варваром.

Из всех государственных повин-

ностей (литургий) самой обремени-

тельной была триерархия.

Из среды богатейших граждан вы-

бирались триерархи, и каждый из

них обязан был снарядить и содер-

жать за свой счет трирему (трехъ-

ярусную галеру, то есть военный

корабль с тремя рядами отверстий

для весел и соответственно одна

над другой расположенными скамь-

ями для гребцов). Триерарх был

главным начальником над кораб-

лем. С 358 г. до Р. X. 12000 бога-

тейших граждан были обязаны от-

бывать триерархию. Но в скором

времени обнаружились злоупотреб-

ления: многие не сами занимались

снаряжением, а отдавали его с по-

дряда по более дешевым ценам дру-

гим предпринимателям и тем осво-

бождали себя от известной части

издержек. Самые богатые из уча-

ствующих в снаряжении кораблей,

которые имели большую власть,

ссужали деньгами других за боль-

шие проценты и почти покрывали

свои собственные издержки. Таким

образом, те, на которых должна бы-

ла ложиться большая тяжесть при

отбывании повинностей, сумели

свалить с себя ее и сверх того были

освобождены от других повинно-

374

стей. Вследствие этого снаряжение

кораблей производилось самым не-

удовлетворительным образом. Око-

ло 340 г. по предложению Демосфе-

на было постановлено, что каждый

сообразно своему имущественному

цензу обязан был снаряжать одну,

а иногда и несколько трирем, менее

же зажиточные соединялись вместе

в общества (синтелии) и снаряжа-

ли одно судно сообща.

Демосфен не скрывал от своих

сограждан всей опасности, исходив-

шей от Филиппа, который имел то

преимущество, что, являясь одно-

временно и государем, и полковод-

цем, и казначеем, сам распоряжал-

ся своими тайными и явными дей-

ствиями и много выигрывал от бы-

строго и своевременного исполне-

ния своих замыслов. «Подиви-

тесь,— говорил Демосфен,— искус-

ству этого государя: как хорошо

умеет он пользоваться каждым об-

стоятельством! Употребляя то бла-

горазумную снисходительность, то

угрозы (а его угрозы несомненно

внушительны), пользуясь нашим

отсутствием и распуская на нас

клевету, он обращает все обстояте-

льства к своей пользе».

Но вместе с тем Демосфен снова

убеждал афинян не падать духом

и умел искусно воспользоваться да-

же предшествовавшими несчастья-

ми. «Прежде всего,— восклицает он

в первой своей речи против Филип-

па,— как бы наше настоящее поло-

жение ни казалось отчаянным, не

следует терять мужества. Ибо

именно то, что оно было до сих пор

так дурно, позволяет надеяться на

лучшее в будущем. В чем же за-

ключается эта надежда? В том, что

дела находятся в таком дурном со-

стоянии вследствие беспечного ва-

шего отношения к своим обязанно-

стям. Будь они также дурны и при

375 »

исполнении вами ваших обязанно-

стей, тогда не было бы уже никакой

надежды на их поправление». Да-

лее в той же речи он продолжает:

«Вы видите, мужи афинские, до че-

го человек этот доходит в своей дер-

зости. Желая лишить вас всякой

возможности действовать или оста-

ваться в бездействии по нашему

собственному усмотрению, он влия-

ет на вас то угрозами, то своими

высокомерными речами. Не доволь-

ствуясь сделанными уже завоевани-

ями, он, в то время как мы пребы-

ваем в нерешительности и бездей-

ствии, распространяет их все далее

и далее, чтобы окружить нас как

тенетами. Когда же, мужи афин-

ские, когда же вы будете делать то,

что необходимо делать? Чего вы

еще ожидаете? Вероятно, минуты,

когда необходимость заставит вас

действовать? За что же нужно по-

читать настоящее положение ве-

щей? Я по крайней мере полагаю,

что для свободных мужей не может

быть более сильной необходимости,

чем позор их положения. Или же-

лаете вы, спрашиваю я вас, топта-

ться на одном месте и обращаться

друг к другу с вопросом: «нет ли

чего нового?» В таком случае, вам

ничего не сообщат новее того, что

македонянин побеждает афинян и

распоряжается судьбой эллинов.»

К каким же результатам привели

все старания Демосфена? Пока бы-

ло еще время, ничего, за исключе-

нием некоторых слабых попыток,

не было предпринято, что указыва-

ло бы на серьезное сопротивление.

Народ по-прежнему коснел в своей

беспечности и хотя иногда, благо-

даря предостережениям Демосфена,

пробуждался и принимал блестя-

щие решения, но все еще не имел

достаточно энергии для приведения

их в исполнение. Затем, когда уже

невозможно было оставаться долее

в бездействии и решено было вести

борьбу, то решение это оказалось

слишком поздним и борьба по этой

причине должна была закончиться

поражением.

При обозрении хода событий это-

го времени, сам собой возникает во-

прос, как могло случиться, что та-

кой здравомыслящий народ, как

афиняне, в полном сознании и от-

крытыми глазами стремился на-

встречу своей погибели? Но эта па-

губная бездеятельность и равноду-

шие сделаются понятными, если

представить себе полную перемену,

произошедшую в состоянии Афин.

Со времен Пелопоннесских войн

Афины являлись лишь тенью того,

чем они были когда-то. Прошли те

времена, когда дух общественности,

имевший лозунгом: «каждый за

всех и все за одного», заставлял

жертвовать жизнью и достоянием

на благо отечества. Полное отсут-

ствие единодушия и сознания госу-

дарственных интересов в особенно-

сти ярко обнаруживалось в воен-

ных делах и управлении. Низкое

себялюбие тормозило всякое начи-

нание, хотя бы сколько-нибудь на-

мекавшее на общее дело. Теперь

лозунгом сделались — покой и на-

слаждение. Подвергаться опасности

для других или даже для собствен-

ной пользы почиталось безумием.

Кроме того было достаточное число

желавших поступить на военную

службу только ради жалованья

и наград.

Заставив эллинов притворной

бездеятельностью забыть неудач-

ную попытку проникнуть через

Фермопильский проход, Филипп

обратился против могущественного

и цветущего города Олинфа, кото-

рый стоял во главе халкидского со-

юза, блистательно состязался за

господство со Спартой и часто уг-

рожал македонским царям.

Дружеский прием, оказанный

олинфянами двум побочным сыно-

вьям Аминта, действовавшим про-

тив Филиппа, послужил царю пред-

логом для объявления Олинфу вой-

ны. Со свойственной ему быстротой

Филипп вторгнулся в округ этого

города. Устрашенные олинфяне об-

ратились за помощью к Афинам.

Демад был против союза с ними, но

Демосфен в трех своих «олинф-

ских» речах настоятельно убеждал

оказать просимую помощь. Он ве-

рил, что боги оказывают благодея-

ние, восстанавливая против царя

такого врага. Враг этот граничил

с владениями Филиппа, обладал

значительной силой и был твердо

убежден, что всякий союз с царем

является неверным и гибельным.

Афиняне, хотя и вступили в со-

глашение, но не послали к союзни-

кам хорошего вспомогательного

войска. Отправленные же ими от-

ряды, сперва под командованием

Хареса, а после под предводитель-

ством Харимеда, состояли из воль-

ных наемников. Когда, наконец, по-

сле третьего посольства олинфян

было послано под предводительст-

вом Хареса войско, состоявшее из

афинских граждан, то город, еще до

прибытия его попал в руки Филип-

па, вследствие измены двух под-

купленных начальников олинфской

конницы Ласофена и Евфикрата.

Все дома были разрушены, а жите-

ли проданы в рабство. Таким обра-

зом, афиняне, вследствие своей бес-

печности допустили даря завладеть

этим важным городом. Они стара-

лись побудить пелопоннесцев за-

ключить с ними союз против Фи-

липпа, но когда это не удалось,

вступили в переговоры с царем

и заключили с ним мир.

Между тем Филипп продолжал

свои завоевания во Фракии и по

приглашению самих фиванцев и

фессалийцев покорить фокидян,

быстро перешел через Фермопилы,

вступил в Фокиду и принудил ее

жителей к покорности. Затем он со-

звал в Дельфах суд амфиктионов,

на котором была решена участь

ограбивших храм фокидян: 22 горо-

да их были разрушены, жители

расселены по деревням, Фокида бы-

ла исключена из союза амфиктио-

нов, а принадлежавшие ей до тех

пор два голоса были переданы Фи-

липпу и его преемникам. События

эти произвели в Афинах сильное

смущение. Но им, вследствие изо-

лированного положения их, ничего

не оставалось более, как покорить-

ся обстоятельствам.

Таким образом Филипп явился

теперь увенчанный славой заверши-

теля Священной войны и поборни-

ка дельфийского божества, но он

смотрел на это лишь как на пере-

ходную ступень на пути к господст-

ву над всей Грецией. Частью совер-

шенное ослепление в отношении

угрожавшей опасности, частью рав-

нодушие и бессилие затрудняли все

стремления патриотов, старавших-

ся противодействовать замыслам

Филиппа. Кроме Демосфена самы-

ми искренними защитниками наци-

ональных интересов явились: до-

стойный уважения оратор Ликург,

искусный и веселый Гиперид, Геге-

сипп, Тимарх и некоторые другие.

Само собой разумеется, что Демо-

сфен и теперь не приходил в отчая-

ние, несмотря на то, что Филипп

* Сам Филипп, как говорят, сказал

об одной из направленных против него

речей Демосфена (Филиппик): «Кля-

нись богами, если бы мне пришлось слу-

шать ее, то я сам подал бы голос за вой-

ну против себя».

376

377

представлялся ему «распространя-

ющим свою власть подобно пожару

и горячке». «Доколе судно,— гово-

рил он,— все равно, большое оно

или малое, еще.на воде, дотоле кор-

мчий должен заботиться, чтобы ни-

кто не погубил его умышленно или

по неосторожности». «Когда же

волны поглотят его,— продолжал

он далее,— тогда всякие старания

бесполезны. Но что же надлежит

делать нам, мужи афинские, пока

мы находимся еще в безопасности

и обладаем столь важным городом

с богатыми вспомогательными ис-

точниками и с достославным име-

нем? Вот вопрос, который давно

уже у многих из нас вертится на

языке. Я дам вам ответ на этот во-

прос и представлю вам на рассмот-

рение свое предложение. Прежде

всего нам следует самим стать

в оборонительное положение и в то

же время снарядить корабли и со-

брать деньги и войска. Ибо, если

даже все остальные склоняются под

ярмом, то мы все-таки должны сра-

жаться за свободу. Вполне воору-

жившись сами, мы должны при-

звать и остальные государства. Бы-

ло бы глупо выказывать заботли-

вость к чужим интересам и в то же

время оставлять свои собственные

на произвол судьбы. Итак, я пред-

лагаю вам послать находящемуся

в Херсонесе войску деньги и удов-

летворить все прочие его требова-

ния. Далее, вооружиться самим

и призвать остальных эллинов, что-

бы соединить их, вразумить и уго-

ворить: так подобает поступать го-

сударству, занимающему положе-

ние равное нашему. Если же вы

будете безучастно выжидать, чтобы

Элладу спасли жители Халкиды

или Эретрии, то вы заблуждаетесь,

ибо они почтут себя довольными

и тогда, когда будут в состоянии

спасти самих себя. Нет, это ваше

дело: предки ваши приобрели это

почетное призвание ценой бесчис-

ленных и тяжких битв и оставили

вам его в наследие. Но если все мы

будем сложа руки в ожидании ис-

полнения нашего желания старать-

ся лишь о том, чтобы самим ничего

не делать, то я думаю, во-первых,

что вряд ли удастся найти охотни-

ка, который бы согласился заме-

стить нас, а во-вторых, опасаюсь,

что в конце концов мы будем вы-

нуждены делать все возможное, что

противоречит нашим желаниям.

Вот то, что я устно и письменно со-

ветую вам и верю в то, что, если

совет мой будет исполнен, то дела

наши могут и теперь еще по-

правиться. Если же кто имеет пред-

ложение лучшее, то я предоставлю

это на ваше усмотрение, и что бу-

дет решено вами, то да обратят бо-

ги к вашему благополучию».

Но усилия могучего оратора не

были в состоянии вдохнуть в афи-

нян продолжительного воодушевле-

ния к интересам общего отечества.

Только тогда, когда действия Фи-

липпа стали угрожать Афинам

близкой опасностью, Демосфену

удалось быстро возбудить в афиня-

нах воинственный боевой дух.

Вследствие этого, благодаря посыл-

ке вспомогательного войска, им

удалось уничтожить замыслы Фи-

липпа и стать твердой ногой в Ме-

гаре и на острове Эвбее. Еще боль-

шей угрозой для Афин было то, что

Филипп показал вид, как будто же-

лает закрыть для них торговый

путь в Геллеспонт и Херсонес и да-

же отрезать им всякое с ними сооб-

щение. Однако Филипп не искал

еще полного разрыва' с Афинами и,

колеблясь между войной и миром,

считал последний более для себя

выгодным, Но замыслы его не мог-

ли долее оставаться скрытыми, ког-

да он напал на торговый город Пе-

ринф и стал угрожать Византии. До

сих пор оба эти города опасались

покушений на свою самостоятель-

ность со стороны Афин и отвергали

всякие предложения их. Только те-

перь, когда участь, постигшая

Олинф, стала угрожать и этим горо-

дам, они с нетерпением ожидали

помощи от афинян. Сначала визан-

тийцы поспешили на помощь к со-

седнему городу Перинфу. Персид-

ский царь Артаксеркс Ох также по-

слал им денег и хлеба. Наконец

и в Афинах решили начать дейст-

вовать, несмотря на полученное от

Филиппа угрожающее письмо. По

предложению Демосфена, мирный

договор с Филиппом был расторг-

нут и сперва под командованием

Хареса, а потом Фокиона были от-

правлены флот и войско. Филипп

вынужден был снять осаду с обоих

городов, совершил опустошитель-

ный поход на нижний Дунай,

в страну скифов и, подвергнувшись

на обратном пути нападению три-

баллов, которые отняли у него

большую часть добычи, вернулся в

Македонию. Еще раз явились Афи-

ны в прежнем своем блеске, и спа-

сенные государства выразили им при-

знательность присылкой золотых

венков и значительных денежных

сумм. Влияние Филиппа во Фракии

было потеряно. Ему необходима бы-

ла новая победоносная война. По-

водом к ней послужила так называ-

емая Священная война Амфиссы

против локрийцев (339 г.)

По всей вероятности, вследствие

происков подкупленных Филиппом

изменников, к которым в особенно-

сти принадлежал Эсхин, облечен-

ный в то время в звание пилагора

(уполномоченного в Дельфах при

суде амфиктионов), со стороны Ам-

378

фиссы была возбуждена жалоба на

локрийцев в том, что они вспахали

священный округ Кирры. Подня-

лись все дельфийцы, способные но-

сить оружие, и под командованием

призванных в совет амфиктионов

послов, вступили в область Кирры,

чтобы разорить возделанный округ,

но были отражены жителями Ам-

фиссы. Тогда в собрании решено

было наказание локрийцев обра-

тить в общее дело всех государств,

принадлежавших к союзу амфик-

тионов. Демосфен, предвидя опас-

ность для Аттики, убедил афинян

не принимать никакого участия

в этих совещаниях. Прочие госу-

дарства, в особенности Фессалия,

решили объявить локрийцам войну,

и чтобы придать более веса бес-

сильным решениям амфиктионов,

избрали Филиппа главным вождем

священного ополчения. Филипп

тотчас же выступил в поход с 30000

пехоты и 2000 всадников, прошел

Фермопилы, разбил локрийцев в

Амфиссе, вернулся в Фокиду, вне-

запно занял пограничный город

Элатею, служивший центральным

пунктом нескольких стратегиче-

ских путей, и стал угрожать отсюда

Беотии и Аттике: Демосфен сам

описывает нам впечатление, произ-

веденное в Афинах известием об

этом: «Был уже вечер, когда вест-

ник принес в совет известие о том,

что Элатея взята Филиппом. Тот-

час же все члены совета поднялись

из-за ужина. Некоторые из них вы-

звали из лавок торговых людей

и зажгли сигнальные костры, чтобы

призвать в город поселян, другие

послали за вождями и подняли тре-

вогу. Весь город пришел в величай-

шее волнение. На рассвете следую-

щего дня члены совета созвали на-

родное собрание в здании совета.

Граждане собрались на Пниксе

379