Аверьянов Л.Я. Контент-анализ

Подождите немного. Документ загружается.

111

Если условие - это ситуация (синонимы слова-понятия «ситуация»: обстоятельство,

обстановка и др.), то она определена какими-то параметрами. Они указаны в

смысловых блоках по содержанию, каждый из которых и раскрывает то или иное

важное, с точки зрения автора, обстоятельство.

В первом случае – «не тревожит ничто», во втором случае – «распростившись с

телом» и в третьем – «устремится к (подлинному) бытию». Все эти условия или

ситуации, или обстоятельства связаны с одним коренным положением, как

признаком, присущим каждому из этих блоков, выступающим, в данном случае, в

роли субъекта – душа должна остаться одна.

Частные условия Общее условие Результат

Если «ее не тревожит ничто»

Если «распростившись с телом»

Если «устремится к

[подлинному] бытию».

Душа должна

остаться одна

Тогда душа лучше

всего мыслит

И в самом деле, объект «ее не тревожит ничто», автора интересует только с той

точки зрения, что душа должна остаться одна. Объект «распростившись с телом», так

же интересует с той точки зрения, что душа должна остаться одна. Соответственно,

объект «устремится к [подлинному] бытию» важен с позиции, что душа должна

остаться одна. Ибо все эти объекты естественно обладают ограниченным множеством

иных признаков или свойств. Таким образом, получается примерно такая же

картинка, как и с суждением: Все люди смертны, // Сократ человек,// Сократ смертен

– они имеют одну общую точку пресечения (признак, свойство) – «биологическое

существо».

Что бы нам однозначно подтвердить единство логической структуры

применительно

к любому предложению, возьмем еще один пример (предложение) из текста уже

другого произведения и опять же классика.

Стихи - это особая форма построения

предложения, где форма передачи чувства играет едва ли не главную роль. Но

донести до читателей чувство во всей полноте и красоте, а так же в соответствии со

смыслом, возможно только в строгой логической форме, что мы постараемся и

показать на коротком, но таком изумительном, по

художественному исполнению и

смыслу, четверостишье из «Медного всадника» А.С.Пушкина. Понятно, что с таким

же успехом можно было взять и любое другое его произведение.

Пускай же классики, к коим мы и себя причисляем, на нас не обижаются. Можно было бы взять

пример из высказываний нашего недавнего премьера, как впрочем, и сегодняшнего, или, еще ранее,

из высказываний последнего генсека или первого президента. Но тогда нам пришлось бы говорить о

совсем другой логике, не похожей на классическую

и никак с ней не связанную. Правда, от этого не

менее интересной.

112

О, мощный / властелин судьбы! ///

Не так ли ты // над самой бездной ///

На высоте // уздой железной ///

Россию / поднял на дыбы? ///

А.С.Пушкин. Медный всадник

Иллюстрация к «Медному всаднику» работы А. Бенуа.

Сначала мы выделили в данном четверостишье, согласно нашему разумению,

смысловые блоки, обозначив их наклонной чертой. Их получилось восемь. Затем,

разделили смысловые блоки по содержанию и функциональной роли или

принадлежности, во всяком случае, как мы это понимаем и представляем себе, с

точки зрения отражения основного содержания предложения.

Данное четверостишье содержит два предложения. Первое: «О, мощный властелин

судьбы!» мы ввели только для того, что бы не разрывать общий смысл и было

понятно содержание второго предложения. Нас сейчас будет интересовать только

второе предложение, которое содержит шесть блоков, где блок «Россию / поднял

на дыбы?» является ключевым.

У нас образовалось два типа смысловых блоков. 1. Основной блок, содержащий

ключевую мысль. 2. Вспомогательные смысловые блоки, которые описывают

состояние, уточняют содержание, доказывают истинность ключевого суждения,

определяют пространственно-временные параметры. Тем самым, они, фактически,

переводят содержание ключевого блока из концептуально-гипотетического в

истинное – как основной итоговой и конечной задачи данного предложения.

Мы выделяем ключевую мысль данного предложения: «Россию поднял на дыбы».

Смысловой блок - «Не так ли ты» есть связка с предыдущим предложением и

указанием на его свойства, т.е. так же, как «мощный властелин судьбы!». Понятие

«поднял на дыбы», безусловно, требует своего смыслового уточнения - о какой

«дыбе» идет речь. Ведь, понятие «дыба» и понятийное образование «поднял на

дыбы», имеют много разных аспектов. И автор указывает и определяет смысловое

значение ключевых понятий.

Речь идет именно о спасении России: поднял «над самой бездной» (над пропастью,

пучиной и пр.), в которую Россия готова была свалиться, поднял «на высоте»

(возвышении). Этим подчеркивается, что Россия не падает, не сползает, как это

подобает потерявшему силу, а остается возвышенной, на высоте, только почему-то

перед бездной. Поднял жестко, крепко, твердо, непреклонно, т.е. «уздой железной»,

когда речь идет именно о критической ситуации в стране, тем более, стране

возвышенной.

И все - во имя спасения России от явно неминуемой гибели (упасть в бездну, в

пропасть). Иное содержание понятия «дыба» и понятийное образование «поднял на

дыбы» (расправиться, уничтожить, пытать и пр.), предполагает иное содержание

действия. Впрочем, Пушкин не случайно употребил слово «поднял на дыбы», а не

113

«вздернул на дыбу». Слово «поднял» предполагает (точнее определяет), иной

контекст слова «дыба».

Чтобы это было четко и ясно, с первого чтения, понято собеседником, в данном

случае, читателем, используются специальные по содержанию смысловые блоки,

которые уточняют содержание основного понятия, место того или иного слова-

понятия в общей структуре предложения, или иначе, какую роль играют, и какое

место они занимают. И если предложение в этом смысле логически правильно

построено, то, как правило, трудности в понимании основного содержания не

возникает.

О, мощный

властелин

судьбы.

Не так ли ты

Россию

поднял на дыбы

Предыдущее

предложение

Связка двух

предложений

Основной

объект смысла

«над самой бездной»

«на высоте»

«уздой железной»

Что интересно, понятия «над самой бездной», «на высоте», «уздой железной» уже не

требуют своего пояснения. Они берутся поэтом как аксиоматические, которые могут

быть наверняка поняты и почти однозначно. Этому способствует и весь контекст

предложения, и, самое главное, синонимический ряд данного слова-понятия, который

принадлежит к одной смысловой группе.

Для сравнения с понятием «дыба», синонимический рад которого распадается на два

весьма сильно отличающихся друг от друга групп синонимов. Если бы это было не

так, если бы автор почувствовал, что используемые им понятия могут быть не поняты

более или менее однозначно, он наверняка бы занялся уточнением их смысла,

посредством других смысловых блоков.

Это одно из принципиальных условий использования понятий. Аксиоматическим

становится, как правило, то понятие, синонимы которого принадлежат к одной

смысловой группе, и которое не требует определения, посредством отдельных

специальных смысловых блоков. За исключением тех случаев, когда собеседнику или

читающим не известен смысловой синонимический ряд используемых в предложении

понятий. Понятие, которое имеет две и более смысловые синонимические группы,

требует введения специальных смысловых блоков. Они определяют ту или иную

синонимическую группу, в рамках которой применяется используемое понятие.

Но важно еще и другое: как только мы установили последовательность двух слов-

понятий, они сразу же приобрели форму субъекта и его признака. А это означает, в

свою очередь, что последовательность понятий показывает, что первое слово всегда

Дыба - перекладина или блок, с перекинутой через него веревкой, орудие пытки в ср. века, в

России в 14-18 вв.; «вздернуть на дыбу» - подвесить за руки, связанные за спиной. (БЭС). НА ДЫБЫ,

НАРЕЧ. -1. Встав, поднявшись на задние ноги (обычно о лошадях). 2. перен. Не соглашаясь с чём-л.,

противодействуя чему-л. (Сл. Ефремова).

Авторы нередко нарушают логику представления смысла предложения. Поэтому обращаются к

редактору. Его задача выстроить предложение логически правильно, вне зависимости от содержания.

Редакторы шутят: «Что такое столб? Отредактированная ель».

114

субъект, а второе - предикат или его признак, свойство. Подобное распределение

понятий не случайно, поскольку тем самым устанавливает характер, содержание

понятий в рамках соотношений субъект-предикат и сразу же направляет на

установление определенного контекста. Другими словами, предикат устанавливает

совокупность производных понятий, которые определяют контекст субъекта, т.е.

указывают, описывают, называют область действия предиката, а, соответственно, и

ключевого смыслового блока.

Понятно, что контекст всего предложения, относительно смыслового блока «поднял

на дыбы», был бы разный, если бы мы поменяли местами субъект и предикат: «Дыба

была поднята». Таким образом, предикат, как мы уже говорили, фактически

определяет ту область понятия, в рамках которой, в дальнейшем, и будет строиться

предложение. Получается, что предикат есть краткое, как правило, в одно слово,

определение сущности контекста, который уже потом, по мере необходимости,

разворачивается в подробное описание, посредством специальных смысловых блоков

предложения.

Логика вопросительного предложения.

Так уж устроена система познания: все, что выходит из сознания - истинно для

самого создателя и, возможно, истинно для любого другого, кому предназначено

данное сообщение. Для того, чтобы представить предложение (для другого) как

возможно истинное или концептуально-гипотетическое, обычно ставится значок (?)

или же выделяется интонацией. Такое предложение называется вопросительным.

логике вопрос рассматривается несколько иначе, но чисто логического решения

проблемы вопроса, как логической операции, не существует.

Значок (?) (как визуальная форма восприятия информации), или интонация (как

звуковая форма выражения и восприятия информации), свидетельствует, что

предложение возможно не истинное и требует совместной проверки. Но если значка

нет, оно приобретает форму истинного знания и таковым преподносится

собеседнику. Другое дело, как последний будет его воспринимать - как истинное или

как возможно истинное, и от этого будет зависеть характер их дальнейшего

Попутно заметим, что концептуально-гипотетическое предложение это не форма познания, а форма

выражения знания, которое всегда концептуальное. В советской философии был недолгий период,

когда некоторые маститые ученые заинтересовались новым направлением в философии и логике –

вопросом, который они представляли как одну из форм познания. Например, Копнин П.В. Природа

суждения и

формы выражения его в языке. М.,1957г.; Нарский И.С. Диалектическое противоречие и

логика познания. М.,1969г.; Ильенков Э.Д. Диалектическая логика. М.,1984.; Берков В.Ф. Вопрос как

форма мысли. − Минск, 1972.; Заботин В.В. Проблемы вопроса и ответа в логике //Философские

науки. 1961. № 1.; Зуев Ю.И. Логическая интерпретация вопроса. //Логико

-грамматические очерки:

Сб. − М., 1961.: Лимантов Ф.С. Лекции по логике вопроса. Л., 1975.; Петров Ю.А. Опыт

формализации вопросительных предложений (вопросов) //Вопросы алгоритмизации и

программированного обучения: Сб. - М., 1969. В последствии, проблему вопроса стали разрабатывать

уже в чисто логическом ключе, например: Сергеева К.А., Соколова А.Н. Логический анализ форм

научного

поиска. − Л., 1986 и др.

В частности, см.: А. Зиновьев. Очерки комплексной логики. М., 2000г. «Вопрос есть языковое

выражение, состоящее из двух частей: 1) часть предполагаемого или возможного высказывания; 2)

языковое выражение, означающее предложение (просьбу, приказание) дополнить первую часть до

некоторого истинного высказывания. Последнее есть правильный ответ на вопрос. Так что можно

принять правило: из вопроса А следует

вопрос В, если и только из правильного ответа на А следует

правильный ответ на В».

115

совместного действия. Пойдут ли они дальше в своих рассуждениях, опираясь на

содержание данного предложения как аксиомы, или же будут бесконечно уточнять

его истинность.

В общем виде логику вопросительного предложения, в рамках логики следования

(…субъект – предикат – субъект…), можно представить следующим образом. Но

надо помнить, что это только символическая запись, которая претендует только на,

так скажем, графическое представление логики вопросительного предложения.

{(S

)} V {(S

)}

{(Z

)} V {(Z

)}

{(С

)

)}V {(С

)

)}

Выше приведенная символическая запись логики вопроса и ответа, читается таким

образом: «В самом деле, все люди обладают признаком «биологические существа»?

). «Если это так, то они должны быть смертны» (Pq). Последнее есть аксиома.

Если «смертность» как признак принадлежит всем биологическим существам, то

признаком «смертности» становятся (могут стать) все люди (Q

). Таким образом,

субъект (S) (все люди), превращается в признак своего предиката (p).

Но содержание данного суждения может быть поставлено под сомнение, полностью

или отдельных его частей (смысловых блоков). То есть, может быть, не все люди

обладают признаком «биологический организм», или же не все «биологические

организмы» обладают признаком «смертность». Если хотя бы один из смысловых

блоков поставлен под сомнение, все суждение автоматически оказывается

неистинным. Но в данном случае, неистинность отдельных смысловых блоков мы не

рассматриваем, поскольку в символической записи, приведенной выше, ставится под

сомнение все суждение. Для этого над данным суждением ставится длинная черта,

что означает отрицание истинности данного суждения.

Выше приведенная символическая запись читается следующим образом. «Все люди

являются биологическими организмами, а последний, в свою очередь, обладает

признаком «смертность» (или его отрицание). «Человек» есть биологический

организм, который, в свою очередь, обладает признаком смертность» (или его

отрицание). «Сократ» есть имя человека, который обладает признаком

«биологическое существо», которое «смертно» (или его отрицание).

Если на все «если…» получены положительные ответы, то на них распространяется

аксиома: «биологические организмы» обладают признаком «смертны», а это в свою

очередь означает, что найдено единое поле пересечения данных смысловых линий. В

результате, получен объективный и истинный вывод, что «Сократ (как биологическое

существо) смертен». Это уже не ставится под сомнение, но только в рамках данного

предложения. В рамках другого предложения, как исходное или промежуточное

суждение, этот вывод может быть поставлен под сомнение.

Теперь немного подробнее разберем логику вопросительного предложения.

Обратимся, при этом, к логике построения простого силлогизма. Как мы уже писали

выше, структура силлогизма несколько отличается от логики следования, точнее,

силлогизм вбирает в себя логику следования, и логику вывода. А поскольку логика

вопроса содержит в себе имплицитно и логику ответа, то правильнее, во-первых,

116

говорить о логике вопроса и ответа, а во-вторых, наглядно ее можно

продемонстрировать именно на классическом силлогизме.

Система вопросно-ответных отношений это диалог, который, по сути, есть форма

силлогизма. Вспомните сократовский метод, о котором мы уже не однократно

упоминали: он построен как диалог, т.е. система вопросно-ответных отношений, на

основе которого, в свою очередь, и был выстроен Аристотелем его классический

силлогизм.

Вспомним так же, формулу силлогизма: Все люди смертны // Сократ - человек //

Сократ смертен.

(S →P) // (C → Q) → (C → P).

В формальной записи первое предложение, (суждение) (S→P) можно представить в

форме вопроса таким образом:

[(S → Р) V (S → Р)]?

Читается так: «Верно ли, по вашему мнению, что (S есть Р), или вы не согласны с

тем, что (S есть Р)». Например, «Согласны ли вы с тем, что все люди смертны» или

«Вы не согласны с тем, что все люди смертны». Можно записать проще, если после

суждения (S → Р) поставить вопросительный знак. Это будет означать, что данное

суждение является концептуально-гипотетическим. Для этого и придуман

вопросительный знак.

(S → Р)?

Выбирая ту или иную альтернативу, отвечающий соглашается или не соглашается с

предлагаемым концептуальным положением, т.е. выбирает для ответа суждение:

«Да, я согласен, что все люди смертны», либо: «Нет, я не согласен, что все люди

смертны». Но если он выбрал первое суждение, т.е. согласился, что «все люди

смертны», тем самым, по меньшей мере, для двоих собеседников, оно стало

аксиомой. Благодаря этому, спрашивающий может продолжать диалог и строить

следующее предложение. Так всегда делал Сократ (Платон) и не только он. Так

делает каждый из нас, так делают все люди в ходе построения диалога.

Следующее предложение (суждение), (C → Q) так же можно представить как

вопросительное предложение. В самом деле, как только оно высказано, принимает

форму вопроса. Таковым оно обязательно остается, даже если будет представлено

интонацией или в письменном виде, как положительное суждение, т

.е. как истинное

знание. Аксиомой оно становится только в тот момент, когда собеседник согласится с

данным суждением. Последнее, как вопросительное, строится точно так же как и

первое предложение.

[(C → S)

V (C → S)]? или (C → S)?

«Согласны ли вы с тем, что Сократ человек, т.е. принадлежит к понятию «все

люди»»? или «Вы не согласны с тем, что Сократ человек и не принадлежит к

понятию «все люди»»? Если ответ положительный, т.е. «Да, согласен…», то можно

переходить к следующей записи.

[(C →

Р) V (C → Р)]? или (C → Р)?

117

Читается таким образом: «Согласны ли вы с тем, что Сократ смертен»? или «Вы не

согласны, что Сократ смертен?» Если ответ положительный, то он считается

выводом. В традиционной логике вывод всегда есть результат аксиоматического

взаимодействия суждений первой и второй посылок и считается, поэтому,

однозначно истинным. Поэтому он и называется выводом.

На самом деле это не совсем так, а точнее совсем не так. Опять же, следуя природе

концептуального построения суждений, в момент его появления он обязательно

принимает форму концептуально-гипотетического или возможно истинного знания.

Поэтому его можно и нужно записать именно так, как это мы сделали выше.

Мы можем весь силлогизм представить, как совокупность концептуально-

гипотетический построений. Так. чаще всего. и делается, т.е. последовательно

высказывается несколько суждений, получается какой-то промежуточный или

итоговый вывод и только после этого просят (или не просят) собеседника

подтвердить и аксиоматичность всех суждений, и правильность их логической

взаимосвязи. Формальная запись всего силлогизма как совокупность

вопросительных предложений может выглядеть в таком общем виде:

[(S → Р) V (S → Р)] Λ [(C → S) V (C → S)] → [(C → Р) V (C → Р)]?

Понятно, что правило вывода можно соблюсти только в том случае, как мы уже

говорили, если получен положительный ответ на первый и второй вопрос, т.е. были

выбраны собеседником суждения, которые подтверждают представленную

концепцию. Только в этом случае можно сформулировать третий вопрос:

[(S → Р) V (C → S)] → [(C → Р) V (C → Р)?]

читается таким образом: «Если все люди смертны и если Сократ человек, то значит

ли это, что Сократ смертен или не значит, что Сократ смертен?» Но, по сути. это еще

не вывод, а только вопрос. Вывод, как положительное концептуальное знание,

последует только в том случае, если будет положительный ответ. Отсюда выводом

служит только то, что выступает следствием из всех трех вопросов, т.е. что пред-

ставляется ответом на каждый вопрос:

[{(S → Р)

Λ (C → S) → (C → Р)} → (C → Р)]

Можно прочесть таким образом: «Если все люди смертны и если Сократ человек, и

если Сократ смертен, то значит, Сократ смертен». В конечном итоге диалог

принимает классическую форму простого силлогизма:

[(S → Р)

Λ (C → S)] → (C → Р)]

«Если все люди смертны и если Сократ человек, то Сократ смертен».

В общем виде, если (S → Р) представить как (А); (С → S) как (Q) и (С → Р)

представить как (В), то общая формула будет выглядеть таким образом:

[(А V А)? Λ (Q V Q)?] →(В V В)?

Как видно, здесь имеются три самостоятельных предположения:

(А V А); (Q V Q); (В V В),

118

которые имеют различия, если они находятся в единой логической цепочке

взаимосвязи. А именно, если в первом предложении мы получаем не-А, то теряют

смысл и все остальные предложения, их просто не существует. Отсюда означает, что

концепция (А или не-А) не подтвердилась. В свою очередь это означает, что всю

работу необходимо проводить сначала. Для логического рассуждения необходимо

иметь, как мы уже говорили, утвердительную концепцию, т.е. (А). Только в этом

случае можно сформулировать другое предположение, которое также будет иметь

вид концептуально-гипотетического знания, в частности:

(Q или не-Q).

Далее, если в формуле (Q V Q) мы получаем не-Q, то в этом случае теряется смысл

третьего предложения. Вывод не-Q означает, что мы неверно сформулировали и

вторую концепцию, и тем самым не получили вторую аксиоматическую посылку, а,

значит, не имеем возможности строить силлогизм и делать какой-либо вывод. И

только при положительном Q мы можем сформулировать (В V В), т.е. получить

концептуально-гипотетическое суждение, принимающее форму вопросительного

предложения. В этом случае получается следующая формула:

(А Λ Б) → [(В V В)?]

В результате движения понятий, (которые образовались вследствие концептуально-

гипотетических преобразований), определились два аксиоматических предложения

или суждения, и одно концептуально-гипотетическое или вопросительное

предложение. Впрочем, последнее определяет и весь силлогизм или предложение как

вопросительное. Другими словами, если хотя бы один смысловой блок является

неистинным, то и все предложение ставится под сомнение. В общем виде его можно

представить в таком виде:

→ (В V В)?

т. е. образовалось концептуально-гипотетическое знание. Если → (В), то (не-В)

снимается, и в этом случае основным становится аксиоматическое положение,

служащее, в свою очередь, основой дальнейшего рассуждения, например: (В Λ Z) →

(D V D)? и т.д.

Но, как это уже отмечалось, вопрос содержит в себе ответ, т.е. ответ есть или (В) или

(не-В). Ответ - это процесс выработки концептуально-гипотетического знания, точно

так же, как это делается при построении вопроса. Другими словами, и вопрошающий,

и отвечающий выполняют одну и ту же

задачу одинаковыми методами. Только этот

процесс, в связке - спрашивающий («вопрощаюший», как писал Аристотель) и

отвечающий, получили различное наименование, что бы можно было разделить их

понятийное содержание и, тем самым, описать различные ситуации.

В самом деле, процесс формулирования вопроса и процесс разработки ответа,

одинаковые только в рамках построения концепции. Но они разные

в связке субъект-

объект, поскольку выполняют различные функции: отвечающий должен подтвердить

или не подтвердить (но не опровергнуть) концепцию спрашивающего, в то время как

последний предлагает концепцию для проверки перед отвечающим. Поэтому они и

получили наименование - вопрос и ответ, спрашивающий и отвечающий, чтобы ни

в коем случае не перепутать их роли и функции в едином процессе – поиска истины и

выработки концептуального знания.

При требовании ответа, отвечающий проводит логическую операцию и получает

суждение, которое так же необходимо проверить. То есть выработанное отвечающим

суждение, так же становится под вопрос и принимает концептуально-гипотетическую

форму знания:

119

[(S → Р) Λ (С → S)] →[(S →Р) Λ (С→S)]?

Проверка концепции отвечающего происходит или на основе своих (отвечающего)

аксиоматических положений, или на основе аксиоматических посылок задающего

вопрос. Отсюда возникает следующая логическая цепочка рассуждений:

если [(Q →S) Λ (А → P)] → (S→P) , (суждение спрашивающего);

если [(H →S) Λ (Z → P)] → (S →P), (суждение отвечающего);

то [(S → P) Λ (S → P)] → (S →P) – получается общее истинное суждение.

Таким образом, исходя из своих аксиоматических положений и применяя ту же

самую процедуру и форму рассуждения, отвечающий получает подтверждение (в

данном случае) той концепции, которая была представлена в вопросе. И для них

двоих данное суждение принимает форму истинного концептуального знания.

Отсюда следует вывод

. Если получаем подтверждение в ответе того же самого

концептуально-гипотетического знания, что было заложено в вопросе, т.е. ту же

самую форму (В или не-В?), то мы обязательно приобретаем (В), т.е. подтверждаем,

по существу, то (В), которое было заложено в вопросе.

Если имеется множественность вариантов проверки (или

ответов на вопрос), то

процедура нахождения каждого ответа в отдельности остается та же, и каждый раз

возможно появление того же самого ответа, т. е. того же самого концептуально-

гипотетического или вероятностно-положительного знания. При несовпадении

какого-либо, из возможного множества ответов, с ожидаемым ответом, заложенным в

вопросе, он игнорируется (т. е. ответ оставляется без внимания, что далеко не самый

лучший вариант). Или же он перепроверяется, т.е. выявляется имеющаяся причина

несовпадения, способная привести к отрицанию (В), даже притом, что другие

проверки подтвердили (В). Таким образом, мы получаем:

А → (В)

Z → (В)

В → (В)

………….

Х → (В).

В данном случае мы рассмотрели вопросно-ответное отношение первого типа.

Но существует еще вопрос второго типа. В логике его обычно называют какой-вопрос

120

(не очень удачное название, но другого пока не придумали). По нашей терминологии

- это псевдо вопрос, поскольку он не содержит в себе концептуального знания.

Содержание вопроса второго типа можно охарактеризовать как указание на область

поиска ответа. В самой общей форме вопрос второго типа можно представить в

символической записи в таком виде:

[(X?) → Р] или [С → (X?)] или [С( → ?)Р].

Как видно, в зависимости от неизвестного - субъекта, предиката или связки,

формула (С → Р) модифицируется, т.е. становится неизвестным что-то одно,

обозначаемое знаком вопроса (?). Если подставить под неизвестное какое-либо имя,

то в бесконечном варианте имен данную формулу можно представить в таком виде:

[(Х

...Хn)? → Р];

или [С → (Х

...Х

)?]; или [C → (X

, X

2…

)?)P]

В отличие от первого и второго вариантов, в которых неизвестны субъект и предикат,

и которые могут иметь бесконечное количество подставляемых имен, в третьем слу-

чае, когда неизвестна связка, возможны только два варианта: связка есть или ее нет,

т.е. есть причинно-следственная зависимость или ее нет. Так, если в вопросах типа:

«Кто открыл Америку?» может быть бесконечное число имен, подставляемых под

неизвестным, обозначаемым оператором «кто», то в случае третьего элемента,

связки, возможны только два варианта — Америка открыта или нет; Колумб открыл

ее или нет.

Необходимо также отметить и такой немаловажный момент, что вопрос ставится не

ко всему предложению, а только к неизвестной его части — субъекту, предикату или

связке. В обыденной разговорной речи это неизвестное определяется ее контекстом; в

формальной логике должно быть обязательное указание на эту неизвестную часть.

Поэтому при формулировке вопроса обязательно ставится вопросительный знак (?) к

той части, которая выступает в качестве неизвестной, или же неизвестное

определяется вопросительным оператором, что, однако, не всегда возможно.

Например, в вопросе: «Что сделал Колумб?» под неизвестным определяется связка

«открыл»; но сам по себе вопросный оператор не позволяет это определить

достаточно точно и определенно.

Разрешения логических проблем вопроса второго типа осуществляются путем

сведения вопроса второго типа к вопросу (ряду вопросов) первого типа. Происходит

это в форме представления под любым именем (подставляемое под Х в субъекте или

предикате) его концептуально-гипотетического значения, или возможно-истинного

знания и принимающего вид дихотомического противопоставления: Х имеется или не

имеется и, таким образом, мы получаем бесконечную (или конечную) серию ди-

хотомических вопросов в некоторой поисковой области.

Так формулу (Х

...Хn) → Р можно представить в таком виде:

{[(S → P) V (S →P)] V …V [(A → C) V(A → C)]} → P

В вопросе: «Кто открыл Америку?» — вместо вопросительного оператора,

обозначающего некоторую область поиска, ставятся, как возможные, имена Колумб,

Магеллан, Васко да Гама и др. Но эти имена ставятся как возможно истинные, как

концептуально-гипотетические и тем самым приобретают дихотомическую форму:

(Колумб открыл Америку? или не Колумб открыл Америку?); или (Магеллан открыл