Астахова А.М. и др. (ред.) Русский фольклор. Материалы и исследования. Том IV

Подождите немного. Документ загружается.

Величальные песни

смысл: они как бы придают тексту еще более подчеркнутую и закреплен-

ную убедительность:

У верей, вереюшек,

Вереюшек точеных,

Точеных, золоченых.

Или:

Во первой раз вышивала светлый месяц со лунами,

Светлый месяц со лунами, со частыми со звездами.

Но бывают и другие формы строения величальной песни, когда вся она

разбивается на небольшие группы стихов, содержащих законченный образ

или мысль; эти группы отделяются друг от друга единообразными припе-

вами («слава», «коляда, коляда», «овсень, таусень» и т. п. — в песнях

календарных; «виноградие красно-зеленое мое» — в календарных и сва-

дебных; «ай, люли», «люшеньки», «эхе-леле» и т. п. — в свадебных).

Ритм стиха величальной песни обычно очень четкий, идущий от воскли-

цательной формулы; он согласован с ритмической четкостью и музыкаль-

ной строфы, которая в величальных песнях обычно недлинна и нередко

ограничивается одной-двумя нераспетыми мелодическими фазами, много-

кратно повторяющимися на протяжении песни.

Образцом песни с многократным повторением одной и той же нераспе-

той музыкальной фразы может служить хотя бы следующая:

t=F

Щуч _ на рыб- «а, не

ме_чи_ся

Жи _ ва в ру - ни не да_вай_ся.

Л I. и Л . ь J I

=£3

, . ' ' М 1 1 • "

_ лен _ сан _ дра до_ га,

дай

. ся. И . за . нов _ на до _ га

дай

. ся

Щучка-рыбка, не мечися,

Жива в руки не давайся,

Александра, догадайся,

Ивановна, догадайся.

Идет Дмитрий обнимати,

Александрович надувати,

С твоим батюшкой кутили,

Красну девицу пропили.. ,

в5

Или:

Тысяцкий, воевода да воевода,

Он едет воевати да воевати,

Ты бери не парами да не парами,

Ты бери головами да головами.. .

Примером песни, на протяжении которой много раз повторяется одна

и та же музыкальная фраза с припевом, служит следующая:

Римский- Корсаков, № 77, свадебное величание.

А. Петров. 20 народных песен Сибири. СПб., 1902, стр. 16, № 1.

lib.pushkinskijdom.ru

Н. П. Колпакова

Я хожу ли, похожу, баусень,

Я ищу ли, поищу, баусень,

Приб\удили ко двору, баусень,

Как и Петрин-то двор, баусень,

Весь тыном обтынен, баусень..

Иногда припев помещается после двух строк текста:

А!

За ре _ кой о _

гонь

го _ рит. На

ска.мье

дев _ ка си _ дит

Ка

Ма

лё

_ да..

Или:

За рекой огонь горит,

На скамье девка сидит,

Каледа, маледа,

Русу косу плетет,

Приговаривает,

Каледа, маледа.. .

fl8

кто у нас мо _ ден, кто у нас фа _ ми _ лен,

Ро

_ зан мой

Р Р I

ро _ зан, ви _ но _ град зе _ ле _ ный..

А кто у нас моден,

Кто у нас фами\ен?

Розан мой, розан, виноград зеленый.

А Ванюшка моден,

Хороший фамилен,

Розан мой, розан, виноград зеленый.. .°

Такие типы построения музыкальных строф и чередований стихов

текста с разнообразными припевами встречаются среди величальных песен

разного бытового назначения, что еще раз подчеркивает правомочность

объединения их в один музыкально-поэтический жанр. Попутно можно от-

метить, что на один музыкальный напев нередко исполняется по нескольку

А. Лядов. 50 песен русского народа, стр. 18, № 8.

Римский-Корсаков, № 41.

И. В. Н е к р а с о в. 50 песен русского народа. СПб., 1903. стр. 30, № 27.

lib.pushkinskijdom.ru

Величальные песни

различных величальных текстов. Особенно характерно это для величаний-

припевок, где на одну мелодию поется до десяти разных песен.

100

Рифмой как сознательно применяемым композиционным пригуом вели-

чальная песня обычно не пользуется. Рифма появляется в ряде стихов, как

результат синтаксического параллелизма, при котором рифмуются обычно

одинаковые части речи. Чаще всего это глаголы («вы скажите, прикажите,

у ворот не держите»,

101

«ему пиво варить, ему сына женить»,

102

«суды судить,

ряды рядить»

103

и т. п.). Это могут быть и существительные («как на

шейке-то платок будто аленький цветок»,

104

«или хлеба ломтину, или денег

полтину»),

105

и прилагательные («приехала свахонька дорогая, на ней шу-

бонька голубая»

106

и т. п.). Чаще же всего рифма появляется в конце ве-

личания: в припевках — при заключительной формуле («коль любой, так

поклонись, нелюбой — отворотись»), в свадебных и календарных—при

просьбах о награде за величание:

Мы тебе поем,

Тебе честь воздаем...

когда певицы выпрашивают «коровку — масляну головку», «стакан винца

да жбан пивца» и т. п. или выражают шутливую угрозу («кто не даст

пирога — мы корову за рога» и т. п.). Рифмованные сочетания слов в этих

случаях обычно являются окаменевшими и механически переходят из песни

в песню. Иногда точный звуковой повтор заменяется ассонансами и алли-

терациями («пряжки с искорками, вон повыскакали», «расцвели на небе

две радуги, у красной девки две радости»), а в редких случаях встречается

рифма составная:

Носи жемчуг, не жалей,

Корми сына, нежь, лелей.

107

Давая обобщенные образы своих «положительных героев», величальная

песня в то же время рисовала и другие портреты. В народе имелись велича-

ния шуточные, пародийные, служащие для высмеиваний и осуждений.

Такие величания-пародии строились по всем принципам величаний пози-

тивных, но с обратным значением привлекаемых образов. Как и в пози-

тивных величаниях, тут затрагивались не л и ч н ы е качества высмеиваемых,

а отрицательные черты типа (бедного дружки в противоположность типу

дружки богатого, глупого или худородного тысяцкого в противоположность

положительному типу тысяцкого умного и почитаемого и т. п.). Эти шуточ-

ные величания встречались и среди молодежных припевок, и среди песен

календарных, и среди свадебных, т. е. во всех разновидностях величальной

песни.

Поводом для их возникновения служили взаимные задорные высмеи-

вания парней и девушек на вечеринках, причем основными отрицательными

100

То же в украинских и белорусских величаниях: «на пять напевов поется до

двухсот песен» (Радченко, стр. XXXII, свадебные песни).

101

Шейн, Великорусе, № 1042.

102

Там же, № 1037.

3 Там же, № 1030.

Чулк о в, стр. 756, № 45.

юз Шейн, Великорусе, № 1047.

юо Там же, № 2259.

ют Там же, № 1585.

lib.pushkinskijdom.ru

Н. П. Колпакова

чертами оказывались гордость, чванство, себялюбие, заносчивость; на

святках и на свадьбах осмеянию подвергались скупость и жадность хозяев

и их гостей. Выявляемые таким путем негативные черты еще ярче оттеняли

положительные черты образов, дававшихся в величаниях позитивных.

В величаниях-пародиях все изображалось в виде гротеска: богатство

«величаемого» — «много кислых щей да поварешка вшей, тридцать лату-

шек пропащих лягушек, сорок амбаров сухих тараканов»; наружность вы-

глядела карикатурой («рожа пряслицею, глаза скляницею, нос крючком,

голова пестом»);

103

подчеркивалась воображаемая неловкость:

Тысяцкий нехороший,

Тысяцкий недородный,

Садился на коня с огороды,

Он на коне, как ворона,

А конь под ним, как корова.

109

Особенно презрительно изображался наряд высмеиваемого лица (эти

насмешки должны были ощущаться особенно остро, так как указывали на

бедность, недостаточность, а подобного рода намеки всегда принимались

в старой деревне с особым чувством обиды):

Как на дружке-то кафтан

Весь по ниточке собран

Как на дружке-то штаны

После деда сатаны,

Чулки вя аные—

И те краденые,

Башмаки хороши —

Только без подошвы.

110

Осуждались также неумелая работа («сваха копотуха, семь часов невесте

косу расплетала»), бестолковость

111

и т. п. В плане поэтического мастер-

108

Сахаров, кн. 3, стр. 154, № 185, свадебная.

юн Ру

КОП< 0ТД-

ИРЛИ, P. V, колл. 6, папка 5, свадебная. Ср. с украинским шуточ-

ным величанием:

Старший боярин як болван,

Витрищив очи як баран.

(П.

П. 4 у б и н с к и й. Труды этнографическо-статистич скон экспедиции

в Западно-Русскьй край, т. IV. СПб., 1877, стр. 203, № 450; см. там же

стр.

zOS. №№ 451, 454).

110

К и р е е в с к и й, № 896. Ср. в белорусских шуточных величаниях:

А у нашего свата Шапка собачча,

Од ежа богата: Шубка иелячча.

(Н о с о в и ч. стр. 214, № 122. См. также: Шейн. Белорусские

народные пегнн, стр. 345, № 623, стр. 349. № 641).

111

Бестолковый сватушка,

По невесту ехали,

В огород заехали,

Пиза бочку пролили,

Всю капусту полили.

(Кчргвский, № 160. См. также №№ 181. 781. 874, 1020.

1024-1026 и др.).

lib.pushkinskijdom.ru

Величальные песни 75

ства величания-пародии особенно тщательно использовали словесную

звукопись («потрясло бы, сватушка, тебя от матицы до грядицы, тебя от

грядицы до лавицы») и порою особенно мастерски играли рифмами, до-

биваясь максимального комического эффекта:

У нас в огороде не сноп ли?

У нас сват за столом не без ног ли?

Да у нас в огороде не лук ли?

У нас сват за столом не оглух ли?

Да у нас в огороде не ушат ли?

У нас сват за столом не плешат ли?

У нас в огороде не хлеб ли?

У нас сват за столом не ослеп ли?

112

При этом использовались и художественные параллели, и сравнения, и

выразительные эпитеты—все приемы позитивных величальных песен, но

с обратным значением.

Поскольку мы имеем дело только с записями, сделанными в последние

полтора-два столетия, очень трудно говорить об историческом движении,

изменении текстов, напевов, образов и языка величальных песен на протя-

жении хотя бы нескольких веков. Однако несомненно, что основная часть

русских народных бытовых величаний была создана в патриархальной

деревне докапиталистической формации. На это указывает как общее со-

держание величальных припевок, календарных и свадебных песен, так и

их идейная направленность и отдельные образы. По-видимому, в народном

быту издавна был очень устойчив не только самый жанр, но и отдельные

тексты величаний. Множество величальных песен, записанных в различ-

ные эпохи в различных местностях разными собирателями, наряду с об-

щими жгнровыми чертами имеет и дословные текстовые совпадения, одни

и те же художественные образы, припевы, сходный музыкальный материал.

Такие старые величания, как «Кто у нас хороший», «Во горнице во новой»

и т. п. до сих пор широко известны в народном быту: во многих районах

они исполняются во время колхозного свадебного пира. Некоторые при-

певки и календарные величания, изменив свое прежнее бытовое назначение,

тем не менее сохраняют до наших дней свои тексты, созданные, по-видимому,

150—200 лет назад.

113

Все это говорит о том, что основная часть тради-

ционных бытовых величаний последние полтора-два столетия, вплоть до

Великой Октябрьской социалистической революции, мало пополнялась но-

вым материалом, а использовалась преимущественно в том составе и в том

виде, в каком издавна переходила из поколения в поколение.

Очень близкий по типу текст в белорусских величаниях-пародиях:

Ой, наши сваты дурни,

Заехали в гумны,

У соломи ночевали,

Мыши уши подъедали.

(Радченко,

стр. 86, № 66; см. также стр. 96, № 115).

В украинских величаниях-пародиях то же см. у Чубинского (т. IV, стр. 206,

°~

ЛТ* Ь

Голова

Цкого (ч. III, отд. II, стр. 257, №№ 33—36, стр 299, № 25).

из £

укоп

отд

- ИРЛИ, P. V, колл. 5, папка 7.

пс*Г

ъ1

нап

им

ер: Чулков, стр. 752, № 39, стр. 759, № 50, стр. 760, № 51.

стр.

766, № 69.

lib.pushkinskijdom.ru

И. П. Колпакова

Однако переход от старой феодальной деревни к деревне пореформен-

ной, сказавшись во всех областях устного народного художественного

творчества, не мог не отразиться и на песне величальной. Хотя новых

величаний по старому образцу деревня капиталистической эпохи, по-ви-

димому, не создавала, она наложила на уже имевшийся материал свой

отпечаток, который заметно ощущается при сравнительном анализе тра-

диционных текстов, записанных в разные половины XIX и в начале

XX века.

При таком сравнении прежде всего обращают на себя внигание новые

образы, в ряде случаев возникающие на месте старых. Вырастают новые

критерии красоты, оценки жизненных удобств и т. п.; к идеалам начинают

предъявляться новые требования. Герой песни красуется уже не в поежнем

полусказочном древнем облачении из золота и парчи; к концу XIX века

у него «на ножках сапожки с калошами скрипят». В описаниях домашнего

убранства появляется спальня:

Со часами, зеркалами,

Красна дерева кровать

На винтах будет стоять.

114

После перехода через речку (обычного мотива в «женихальных» при-

певках и многих свадебных песнях) герой угощает героиню не классиче-

ским медом или пряником, а шоколадом, приговаривая:

Ты покушай, свет Оксиньюшка,—

Никто не запрещат.

115

Семейная пара, ожидающая появления на свет сына, предполагает

растить его не по прежним заветам — богатырем, добрым молодцем («роди

сына-сокола, брови черна соболя, очи ясна сокола»), а образованным го-

рожанином:

Роди сына сокола,

Московского дохтура,

Казанского писаря.

116

Сына предполагают учить всему, чему учатся в школах городские дети:

Будем сына растити, растити,

Отдадим его во грамоте учить,

Пером писать и рихметику учить,

По-немецки, по-французски говорить.

117

Кроме введения новых образов, соответствующих новому мировоззре-

нию деревни капиталистической эпохи, величальные бытовые песни, при-

ближаясь к рубежу XIX—XX веков, претерпели немало и других изме-

нений. В ряде случаев утрачивались целые куски текстов; выпадала трое-

кратность повторов одного и того же сюжетного мотива, встречавшаяся во

многих традиционных величаниях; утрачивались более мелкие элементы,

упрощалась поэтика: незаметно подвергался деформации общий художест-

венный стиль, сказочные метафорические образы уступали место элементам

114

Рукоп. отд. ИРЛИ, P. V, колл. 6, папка 5.

115

Там же, колл. 3, папка 6.

118

Васнецов, стр. 255, № 11.

117

М. Е. С околов. Великорусские свадебные песни и причиты Саратовской

губернии. Саратов, 1898, стр. 32, № 34.

lib.pushkinskijdom.ru

Величальные песни

более будничной речи. Все это можно

лельных текстов:

Старая запись

Ай у князя, князя,

Ай у молодого,

На его-то буйной главе

Золотые были кудри,

Золотые, завитые.

Завивались его кудри,

Заплетались его русы

Коугом золота колечка,

Коугом серебряна пруточка.

Что по тем его кудрям,

Что по тем его русым,

По его цветному платью

Тесть ласковый любит,

За дубовый стол сажает.

118

видеть хотя бы на сравнении парал-

Новая запись

Было-то у князя, князя,

Было-то у молодого.

У Ивановича Ивана,

На его-то буйной главы

Золотые его к)

дри

Да серебряны русы.

Что по тем его кудрям,

Да что по тем золотым

Ласковый тесть любует,

Да зятя дарами дарует.

Или:

Кругом, кругом солнце кати-

лось.

Рядом, рядом лебеди летят,

Полком, полком бояра едут.

120

Кругом, кругом да солнце

катилось,

Рядом, рядом бояра все

едут.

121

Изменению и сокращению в новой редакции подвергались полуэпиче-

ские сказочные метафоры, гиперболические сравнения, древние нарядные

образы, приводившие традиционную величальную песню на грань фанта-

стической сказки. Текст величаний второй половины XIX века стремится

к конкретизации, уточнению, заострению основного образа, начинает

ведущую тему не с украшающих описаний, а с наиболее существенного

смыслового момента. Пропускаются и изменяются отдельные детали, по-

вторы. Несмотря на их кажущуюся незначительность, исчезновение их

в су^ме создавало значительные уклонения от стиля старых величаний.

Переживая все эти изменения внутри текста, величальная песня на

рубеже XIX—XX веков вместе с тем претерпевала изменения и своей

бытовой функции: новая экономика и культура пореформенной деревни

ломали старый традиционный уклад, перестраивали традиционные формы

развлечений и обрядовой жизни. В связи с сокращением и упрощением

старого свадебного обряда целый ряд свадебных величальных песен ока-

зался оторванным от прежней бытовой роли; тем не менее песни упорно

держались в народном быту. Многие из них, уже ненужные в обряде, по-

видимому, давно начали переходить в более мелкую форму тех же велича-

ний— молодежные игровые припевки. Этот процесс особенно ясно видгн

в записях советских фольклористов, которым неоднократно приходилось

встречать бывшую свадебную песню в новом бытовом применении и слы-

шать по этому поводу разъяснения самих исполнителей.

Принципы переработки текстов при этом бывали различны. Наибо-

лее простым и легким и в то же время наиболее безболезненным для

11у

А. Ж а р а в о в. Сельские свадьбы Архангельской губернии. «Москвитянин»,

1853,

№ 13, кн. 1, сто. 7 (в дальнейшем: Ж а р а в о в).

119

Рукоп. отд. ИРЛИ, P. V, колл. 3, папка 18.

120

Ж а р а в о в, стр. 98, № 28.

121

Крестьянское искусство СССР, стр. 142, свадебная. В данном случае взяты для

сравнения именно эти материалы, так как обе записи сделаны почти в одном месте и,

следовательно, сравнение их методологически оправдано.

lib.pushkinskijdom.ru

И. П. Колпакова

текста являлось почти механическое перенесение свадебной песни,

предназначенной, например, для величания супружеской пары гостей,

в припевки, величающие молодую, еще неженатую пару на вечеринке. При

этом в одних случаях сокращались только отдельные строчки, уничтожа-

лись отдельные образы без существенной перестройки всего целого, в дру-

гих сокращалось троекратное повторение, столь характерное для свадебных

песен вообще и для величальных в частности. Так, например, известная

свадебная песня «А не рюмочки по столику гремят»

122

при записи в каче-

стве молодежной припевки на русском севере в 1927 году, сохраняя общие

кснтуры традиционного текста, утратила лишь ряд отдельных художест-

венных параллелей, сравнений и повторов, а традиционная величальная

свадебная песня «Не шелкова ленточка к стенке льнет»,

123

имеющая в ста-

рых записях трехкратное повторение сюжетного мотива, в качестве

припевки использует в 1920-х годах только последний момент (девушке

оказывается мил не батюшка, не матушка, а сразу третий персонаж —

милый). Не только величальные, но и некоторые другие песни свадебного

цикла по мере распадения обряда пополнили собою число величальных

припевок. В этих случаях обычно использовалась какая-нибудь одна —

краткая, но наиболее выпуклая и яркая — часть песни, отрывающейся от

обряда. Так, например, старинная свадебная лирическая песня о женихе,

приплывающем к невесте на корабле со многими гребцами, описывает, как

жених гуляет по палубе, расчесывает русые кудри, а затем посылает кале-

ную стрелу в пространство:

Полети, моя каленая стрела,

Высоко по поднебесью,

Далеко во чисто поле.

Ты подстрель, моя каленая стрела,

Ясна сокола на возлете,

Серу утицу на заводи,

Красну девицу в высоком терему.

Красна девица невеста моя,

Что по имени Анна душа,

Из отчества Ивановна свет.

124

Припевка, схватив наиболее выразительные строки, пересказывает их

по-своему:

Как на горке Егорка тетерку ловил,

Под горою куницу заловил,

Да на тихой на воде сизу утицу стрелил,

Да на высоком тереме да красну девицу душу,

Парасковью Яковлевну.

125

Таким образом, можно проследить, как распадающаяся традиционная

свадебная песня использовалась в величальной припевке и относительно

целыми текстами, и отдельными кусками, и даже отдельными строчками.

Традиционную величальную песню можно встретить сегодня в быту

очень многих колхозов, хотя далеко не все ее разновидности сохранили

в наши дни прежнее бытовое назначение. Так, величальные календарные

почти повсеместно ушли из народного быта, так как экономический и куль-

122

Васнецов, стр. 259, № 20.

123

е й н, Великорусе, №№ 1506, 1742, 1950; Киреевский, № 429, и многие

другие публикации.

124

Ж а р а в о в, стр. 14, № 2.

125

Рукоп. отд. ИРЛИ, P. V, колл. 3, папка 18.

lib.pushkinskijdom.ru

Величальные песни

турный уклад советских колхозов в корне отверг необходимость в них.

Молодежные величальные припевки в силу коренного переустройства об-

щественного быта деревни почти нигде не сохранили прежних форм бы-

тования, но некоторая часть их так же, как свадебные лирические песни

с четким ритмом, вошли в репертуар песен плясовых. В основном же и

песни-величания календарные, и величальные припевки живут лишь в па-

мяти уходящих поколений; некоторая часть их встречается в детском

фольклоре.

Крепче и жизнеспособнее других оказались величания свадебные. Их

знают в очень многих колхозах, обследованных советскими фольклори-

стами. При этом свадебные величания, как и многие другие

песни свадебного традиционного цикла, не только живут в па-

мяти отдельных исполнителей — они действительно употребляются

в современном колхозном быту при праздновании свадеб: старый

крестьянский свадебный обряд давно распался и почти весь

забыт, но наиболее веселый и радостный момент его, свадеб-

ный пир, справляется повсюду. На этом пиру можно услышать не только

многие традиционные свадебные песни лирического характера (в их со-

временных вариантах), но и ряд исконных народных величаний, которые,

пс-видимому, будут жить и дальше в пределах народных свадебных празд-

ников. Вуесте с тем традиционная народная величальная песня в значи-

тельной степени послужила материалом, на основе которого сформировался

новый тип советских народных песенных величаний.

Таким образом, как бы ни менялись отдельные стилистические черты

традиционной величальной песни, как бы ни менялась судьба ее внутри

того или иного народного песенного цикла, эта песня вынесла испытание

временем и ту переоценку ценностей, которую произвела в народном быту

Великая Октябрьская социалистическая революция. Независимо от сохран-

ности отдельных разновидностей, самая традиция величальной песни

нашла свое применение в советском народном быту.

lib.pushkinskijdom.ru

Д.

М.

БАЛАШОВ

«КНЯЗЬ

ДМИТРИЙ И ЕГО

НЕВЕСТА

ДОМНА»

(К ВОПРОСУ

ПРОИСХОЖДЕНИИ

ЖАНРОВОМ СВОЕОБРАЗИИ БАЛЛАДЫ)

«Князь Дмитрий

и его

невеста Домна» принадлежит

особой группе

песен

развернутой фабулой, особенно распространенных

на

Севере,

ко-

торые могут быть названы старинными балладами, таких,

как

«Князь

Мкхайло», «Князь Роман жену терял», «Князь, княгиня

старицы»,

«Вдова,

ее

дочь

сыновья-разбойники», «Василий

Софья»

и др.

Эти песни сходны

по

своей поэтической системе. Народ

их

отделяет

от былин, хотя называет неопределенно,

то

«старинами»,

то

«стихами».

Наблюдения показывают,

что эти

песни особенно широко распространя-

лись

местах,

где

разрушалась существовавшая

там

долгие века эпиче-

ская традиция (Поморье, Пинега);

это

наводит

на

мысль,

что

такие

«стихи» соответствуют иной, более поздней,

чем

былины, системе общест-

венных взглядов.

Наззания, предложенные

для

этих песен прежними исследователями:

«низшие эпические песни» (Соболевский), «княжеские песни» (Бессонов)

и «бытовые песни» (Сиповский)—неудовлетворительны. Слово «низшие»

вызывает мысль

об их

неполноценности

по

отношению

былинам; назва-

ние «княжеские»

не

обнимает сюжетов всех подобных песен

придает

им специфическую, чуждую

им

социальную окраску; термин «бытовые»

слишком расплывчат.

При

отсутствии

народа своего термина лучшее

название

для

этих песен

—

баллада.

Русская народная баллада

— до сих пор

наименее всего изученный

жанр нашего фольклора.

В дореволюционных курсах словесности баллада (низшая эпическая

песня) получала описательное толкование.

Там

говорилось,

что это

«... песня повествовательного характера,

отличие

от

песни лирической,

как выражающей преимущественно настроение.

Она

представляет отраже-

ние быта, чаще всего семейного, реже общественного...

это

попытка

в ху-

дожественном обобщении дать пережитое, реальное... иначе сказать:

низшая эпическая песня реалистична

по

своему настроению

источникам.

С этою-то песней сливается... старшая эпическая песня

—

былина

исто-

рическая песня».

«Эти народные баллады, поэмы, повести

стихах—первые проблески

народного романа.

В них

много драматизма, много движения

страсти;

Или —

старинная баллада.

круг интересующих

нас

сюжетов

не

входят поздние

баллады

баллады литературного происхождения, обязанные своим появлением роман-

тизму

М. Н.

Сперанский. Русская устная словесность.

М., 1917, стр. 355.

lib.pushkinskijdom.ru