Алёхин Э.В. История государственного и муниципального управления в России

Подождите немного. Документ загружается.

также усилий для улучшения, функционирования веча столицы, создав

городской дом представителей.

Метод непосредственной демократии подходит только для маленьких

общин. Аристотель считал, что население города, которым можно хорошо

управлять, в норме должно быть около пяти тысяч человек. Население

Новгорода было намного больше, и неудобство, о котором предостерегал

Аристотель, чувствовалось очень остро, особенно во времена резких

политических кризисов.

Если мы обратимся к аристократическим институтам Киевской Руси, то

обнаружим ту же не возможность использовать метод представительства.

Кабинет князя - тот самый внутренний круг боярской думы - не избирался

пленарным собранием. А в общем собрании участвовали не все бояре данной

земли, а только те, что связаны со столицей.

Только в монархической части правительства можно наблюдать нечто

вроде эксперимента с идеей представительства. В 1211 г. Всеволод III с целью

стабилизировать межкняжеские отношения в Суздальской земле созвал

собрание, которое ряд русских историков считают прототипом будущих

консультативных ассамблей Московского царства, так называемый Земский

собор. Согласно летописцу, князь призвал к совещанию "всех своих бояр, и

живущих в городах, и тех, что живут в сельской местности; епископа

Иоанна, и настоятелей, и священников; и купцов, и дворян, и весь народ"

Текст довольно туманный, но можно полагать, что "купцы, и дворяне, и весь

народ" не были приглашены для участия in соrроrе, а только через выбранных

ими самими представителей. Иначе совещание должно было бы включить в

себя все мужское население Суздальской земли, что, конечно же, немыслимо.

И все же утверждение летописца слишком расплывчато, чтобы позволить

вывести из него сколько-нибудь отчетливое заключение.

1.3. Специфика феодализма в Киевской Руси.

Мы уже делали вывод о том, что в Киевской Руси не было развитого

феодализма в западном смысле этого слова, да и не могло быть, поскольку

Русь в то время относилась к иной социополитической формации,

представляющей собой торговый капитализм, частично базирующийся на

рабстве.

Однако можно допустить, что даже в киевский период на Руси были

определенные элементы, которые можно было бы назвать "экономическим

феодализмом", и его наиболее важным проявлением был рост поместий. По

ходу этой главы мы рассмотрели роль поместья в местном управлении и

администрации киевского периода. Это можно назвать проявлением процесса

феодализации.

Теперь рассмотрим проблему "политического феодализма" в целом в

киевский период. Существовала ли тогда тенденция со стороны верховной

политической власти в Киевской Руси аннексировать земли, сохраняя за

прежним владельцем титул и некоторые права? Существовала ли феодальная

лестница правителей (сюзерен, вассалы, подвассалы)? Была ли взаимность в

соглашениях между большими и меньшими правителями?

Как мы знаем, русскую политическую историю киевского периода

можно разделить на две части: период владычества киевского князя над всеми

остальными и период разложения Киевского государства. В начале первого -

чтобы быть более точным, в первой половине десятого века - можно

зафиксировать определенные черты политического феодализма в русской

политической истории. Русско-византийские договоры 911 и 945 гг. были

заключены, с русской стороны, от имени великого князя русских и всех

"славных князей под его рукой". Некоторые из этих подчиненных князей,

возможно, были племенными вождями, которые признали сначала Олега, а

потом Игоря своими сюзеренами. Позднее их власть ослабла, и со времени

правления Владимира I мы не слышим о существовании каких-либо местных

князей за исключением наследников Владимира. Несомненно,

первоначальные местные князья сошли с исторической сцены в процессе

укрепления власти единого киевского князя.

Как мы знаем, Ярослав I перед смертью поделил княжескую власть

между своими сыновьями, но он старался предотвратить полный распад

державы, включив в свое "Завещание" принцип старшинства, которому

должны были следовать его преемники. Это был в большей мере

генеалогический, нежели феодальный принцип. Действительно, сначала

вместо индивидуального главенства старшего брата был установлен

триумвират трех старших братьев; но ненадолго. Затем последовала попытка

сохранить, по крайней мере, федеративное единство посредством

периодических встреч главенствующих князей. Владимир Мономах, а затем

его сын Мстислав были последними из киевских князей, которым удавалось

поддерживать единство Киевской державы. После них Киевское государство

рухнуло.

Вслед за его распадом некоторые местные князья, а особенно князья

Суздаля и Галича, продолжали выдвигать свои претензии на общерусский

сюзеренитет, но фактически в тот период любая попытка установить

сюзерено-вассальные отношения между князьями могла повлиять на

княжеские отношения только внутри отдельных ветвей семейства Рюрика или

внутри отдельных княжеств. Теперь тенденция заключалась в том, чтобы

использовать условия семейных взаимоотношений для установления

политического понятия о старшинстве среди князей. Так, князь Изяслав II

сказал своему дяде Вячеславу, предоставляя ему киевский престол: "Ты мой

отец; бери Киев и все землю; имей всю, что тебе любо, а мне дай отдых"

(1150 г.).

В северо-восточной Руси - чтобы быть более точным, в Суздале -

принцип сюзеренитета развился более полно. В 1171 г. Андрей Бого-любский,

князь Владимиро-Суздальский, водворил в Киеве и близлежащих городах

трех братьев Ростиславичей, понимая, что они будут следовать его

политической линии. В 1174 г., не удовлетворенный их преданностью, он

приказал им: "Поскольку вы не послушны моей воле, ты, Роман, убирайся из

Киева; ты, Давид, из Вышгорода; а ты, Мстислав, из Белгорода; идите все в

Смоленск и делите эту землю, как захотите". В этом случае Ростиславичи

выразили резкий протест, жалуясь, что Андрей обращался к ним не как к

независимым князьям, а так, будто они были его вассалами ("подручниками").

Достаточно показательно, что брат Андрея и его наследник на Владимиро-

Суздальском престоле Всеволод III принял титул великого князя. При таком

положении дел мы обнаруживаем прибавление политических определений к

генеалогическим: "Ты наш господин и отец",- так обращались князья Рязани к

Всеволоду III в 1180 г. И даже князь Владимир II Галицкий писал ему: "Мой

отец и господин, помоги мне удержать Галич, и я буду Божьим и твоим со

всем Галичем, всегда послушным твоей воле". Можно вспомнить в связи с

этим, что дед Владимира II Владимирко признал над собой господство

византийского императора в качестве своего сюзерена. В известном смысле,

это не означало введение принципа вассалитета в русскую политическую

жизнь, но отделяло Галицкое княжество от русской конфедерации, по

крайней мере - юридически.

В целом, ясно, что с середины XII века принципы сюзеренитета и

политического вассалитета доминировали как в Суздале, так и в Галиче. Здесь

нам нужно согласиться, что межкняжеские отношения как в Восточной, так и

в Западной Руси развивались в направлении установления феодальной

лестницы правителей. Однако нет свидетельств о существовании

двусторонних договоров между сюзереном и вассальными князьями. Более

того, федеративная идея равенства всех правящих князей не исчезла

полностью. Все князья продолжали думать друг о друге как о "братьях". Идея

княжеской солидарности была достаточно сильной, чтобы ее сразу вытеснили

новые понятия о сюзеренитете и вассалитете. Никто из них не мог забыть, что

все они были "внуками одного деда".

Но что еще более важно, ввиду особенностей русской правительственной

системы в киевский период, княжеское господство было лишь одним из

элементов власти, и никакие перемены в межкняжеских отношениях не могли

повлиять на основные принципы города-государства или полностью

упразднить авторитет веча. Не только в Новгороде, но также и в Киеве народ

в этот период никогда не забывал, что он был наделен основными

политическими правами.

"Мы не хотим, чтобы нами распоряжались, как будто бы мы часть

имущества покойного князя",- так выражали свой протест киевляне, когда

они восстали против князя Игоря Ольговича (1146 г.)

"Ты - наш князь",- сказали киевляне князю Изяславу II,- "нам не нужны

никакие другие князья из рода Ольговичей".

К какой же политической категории следует отнести Киевскую Русь? И

здесь опять нашим ответом будет то, что есть значительно большее сходство

между Киевской Русью и Византией и классической античностью, чем между

Русью и феодальной Европой. Только в этой связи кто-то может подумать -

по аналогии с Византийской империей - о Римской империи, однако не с ней,

а с республиканским Римом и греческими демократиями наблюдается это

сходство у Руси. Там, как и на Руси в киевский период, город-государство

был основным образцом в политическом отношении. В Италии Рим

возвысился до исключительного господства и со временем стал ядром

мировой империи. На Руси Киеву не удалось даже в период политического

единства занять столь выдающееся положение.

В каком-то смысле каждая из русских земель в киевский период была

городом-государством сама по себе, и, таким образом, ее можно сравнить с

греческим полисом. И в конце концов один из таких русских городов-

государств - "Господин Великий Новгород" - сумел создать собственную

колониальную империю, имеющую некоторое сходство с Римской.

Какую социологическую подоснову параллелей между Киевской Русью и

классической античностью можно установить? Можно вести речь о том, что

современный капитализм и демократия продолжили - логически, во всяком

случае - традиции капитализма и демократии классических времен. В

определенном смысле мы сами считаем нашу собственную цивилизацию

наследием классической античности. Хронологически, однако в Западной и

Центральной Европе вклинивается феодальная эпоха. Только в Византии мы

можем видеть нечто вроде исторического моста от Римской империи к

современным государствам, учитывая, конечно, что этот мост постепенно

разрушался под феодальным натиском еще задолго до того, как он рухнул:

сначала под напором крестоносцев, а затем после недолгого восстановления,

под мощью оттоманов.

Киевскую Русь можно считать, как в экономическом, так и в

политическом отношении, наряду с Византией еще одним продолжением

капиталистического строя античности, противостоящим феодальной эпохе, с

той разницей, что, в отличие от Византии, Русь в политическом смысле также

следовала греческим демократическим традициям классического периода. Но,

как известно, как нет "чистых" рас, так нет и "чистых" экономических и

политических формаций: Киевская Русь подобно Византии была открыта для

феодализирующих влияний еще до ее последующего крушения, вызванного

нападением восточных орд.

Что касается особенностей социополитической и экономической

эволюции Киевской Руси - если сравнивать с Западной и Центральной

Европой - можем ли мы назвать это "развитостью" или "отсталостью"? Было

ли "отставание" или преждевременное "ускорение" исторического процесса

на Руси? Ответ будет зависеть от индивидуальной точки зрения каждого

читателя. Достаточно подчеркнуть тот факт, что в этот период была

существенная разница в экономическом и политическом развитии между

Русью и Европой.

1.4. Отрасли управления.

Финансы. Как мы видели, княжеский двор в Киевской Руси был тесно

связан с государственным управлением, и главный управляющий князя

исполнял обязанности министра финансов. Несмотря на это, не было полного

слияния киевского капитала и государственных финансов, и постоянно

проводилось различие между тем и другим. Выясняется, что князь имел право

на одну треть годового дохода или, во всяком случае, с дани, которую

платили завоеванные племена. Так, княгиня Ольга присвоила одну треть

дани, уплачиваемой древлянами; Ярослав, в то время когда он был

заместителем своего отца в Новгороде, имел право на одну треть годового

дохода, отправляя оставшийся баланс в Киев, и так далее.

Между прочим, вся княжеская семья в целом - Дом Рюрика -должна

была обеспечиваться из государственного дохода, и каждый член семьи

требовал его или ее долю в этом доходе. К примеру, из грамоты, дарованной

князем Ростиславом Смоленским епископу этого города (1150 г.), мы узнаем,

что определенная часть "дани", собранной в смоленской земле, принадлежит

княжеской жене. Несомненно, подобные соглашения имели место и в других

княжествах.

Обычным способом удовлетворения требований членов княжеской

семьи было закрепление за каждым определенного района или города для

обеспечения их существования ("кормления", или "утешения"). Весь годовой

доход (или его определенная часть из собранного в том районе) поступал в

распоряжение владельца. Именно в этом смысле нам следует толковать

замечание летописца, что Вышгород был собственным городом княгини

Ольги, и подобные же утверждения о других князьях. В добавок к

недвижимости, которой подобным образом пользовались члены княжеской

семьи, каждый из них мог - а большинство так и поступало - владеть

частными земельными наделами по его или ее собственному праву.

В этот период было три основных источника государственного дохода:

прямые налоги, доходы с суда и штрафы с преступников за совершение

преступления, а также таможенная пошлина и другие налоги на торговлю.

Прямые налоги развились из дани накладывавшейся на завоеванные

племена первыми киевскими князьями. Как мы знаем, в десятом веке князь

обычно каждый год вместе со свитой приезжал в завоеванные земли для

собирания дани. Это было известно как полюдье. Ольга заменила этот

военный способ собирания государственных доходов тем, что установила

сеть местных пунктов для сбора дани. Дань таким образом превратилась в

постоянный налог, но древнерусский термин "дань" сохранился, и поэтому я

буду продолжать пользоваться словом "дань".

Дань собиралась в несельскохозяйственных районах с каждого "дыма"

(т.е. очага), а в сельскохозяйственных районах - с каждого земледельческого

орудия (рало, т.е. плуг). Постепенно первоначальные значения обоих

терминов утратились, и каждый из них использовался в условном значении

как статья налогообложения. Не будет ошибкой указать здесь, что в

монгольский и послемон-гольский периоды термин "дым" в техническом

смысле слова - как статья налогообложения - широко использовался в

западной (литовской) Руси. В Московии эта статья называлась "соха".

В двенадцатом веке общая сумма дани была распределена по платящим

налоги районам (погостам), и в каждом из них сам народ через своих

сборщиков подсчитывал сумму, которую необходимо собрать с каждого

"очага".

Дань налагалась только на сельское население. Большие города были

свободны от уплаты каких-либо прямых налогов. Жители мелких городов

платили налог, значительно меньший, чем дань, известный как "погородье". В

дальнейшем освобождение от налогов имело социальный характер: люди из

высших классов ("мужи") не платили дани, где бы им не случилось жить. То

же самое представляется верным и по отношению к представителям средних

классов ("люди").

С другой стороны, не было освобождения ни территориального, ни

социального, от уплаты судебных издержек и штрафов. Эти штрафы,

особенно за пролитие крови (вира), составляли важный источник

государственного дохода, так же, как и дань. Вира и остальные штрафы

собирались особым должностным лицом - вирником, который вместе с

несколькими помощниками объезжал порученный ему район по крайней мере

раз в год. Местное население должно было обеспечить этих чиновников

пищей и фуражем для их лошадей. Перечень таких продовольственных

поставок включен в "Русскую Правду".

Налоги на торговые сделки были многообразными. Во-первых, это

мыто (сравнимо с готским mota), которое можно в определенном смысле

назвать "таможенной пошлиной", хотя оно собиралось не на государственной

границе, а при подъезде к каждому городу, особенно на мостах - с товара,

который везут в повозках, и на речных набережных - с товара, перевозимого

на кораблях. По всей видимости, не делалось различия между иностранными

и просто иногородними товарами.

Во-вторых, это "перевоз" - пошлина за пересечение реки на переправе

или за транспортировку товара по волоку между двумя реками. Был также

налог на склады, которые использовались иностранными купцами на

рыночной площади ("гостинное") и общий налог купцов, пользующихся

рыночной площадью, для содержания последней ("торговое"). В дополнение,

особые платы взимались за взвешивание и измерение товаров на рыночной

площади. Наряду с торговыми налогами здесь можно также упомянуть налог

на гостиницы ("корчмита").

Армия. Русская армия в киевский период состояла из двух отдельных

частей: дружины князей и главных бояр и городского ополчения. Дружина не

была многочисленной, но зато очень действенной, поскольку это был

мобильный корпус, состоящий из крепких, хорошо вооруженных и тщательно

подготовленных всадников.

Городское ополчение собиралось только для больших кампаний или в

случае опасности, такой как необходимость отражения внезапного набега

вооруженных врагов, как это обстояло с половцами на юге Руси, набега

которых можно было ожидать в любое время, несмотря на существовавшие

мирные договоры. Горожане не имели достаточного количества оружия и

лошадей, и обязанностью князя было снабжать их и тем, и другим. Что

касается лошадей, то каждый большой князь держал табун, но эти лошади

главным образом предназначались для обеспечения собственных княжеских

слуг. Для нужд городского ополчения лошади реквизировались у сельского

населения, особенно у смердов.

Не было определенного состава войск ополчения. По-видимому,

каждый крепкий молодой человек мог служить в нем, обеспеченный оружием

и конем, особенно в случае опасности. Согласно доступной информации

двенадцатого века, в составе войск ополчения большого города было от

пятнадцати до двадцати тысяч человек. В некоторых крупных кампаниях

принимали участие также и крестьяне (смерды).

Судя по всему, дружина служила ударной бригадой в бою, и исход

кампании часто зависел от ее маневренности и тактического искусства. С

другой стороны, некоторые князья использовали городское ополчение в

качестве пушечного мяса, если это выражение можно применить по

отношению к допушечному времени в военной технике,- чтобы уберечь своих

подчиненных. Типичным явилось объяснение князя Мстислава

Тмутараканского после боя у Листвена, в котором он разбил войско своего

брата. Когда он осматривал поле боя на следующий день, он воскликнул с

ликованием: "Кого не порадует это зрелище? Здесь лежит северянин, здесь -

варяг, а мои подданные - невредимы"

Поскольку основными врагами русских в одиннадцатом и двенадцатом

веках были такие превосходные наездники, как половцы, и ввиду того, что

войну приходилось вести в степи, кавалерия считалась главным родом войск

в русской армии. Однако, горожане, даже если их и обеспечивали лошадьми,

были плохими наездниками, а дружина была немногочисленна. В связи с

этим появилась необходимость использовать тюрков в качестве

вспомогательных кавалерийских войск. В южнорусских землях проживало

несколько групп разнообразных тюркских племен, которые по той или иной

причине находились во враждебных отношениях с половцами. Лучше

организованными и заслуживавшими наибольшее доверие среди них были