Российский Государственный Гуманитарный Университет (РГГУ), Москва,
2008 г., 34 стр.
На первый взгляд, сопоставление «Бега» с «Эликсирами сатаны» лежит на поверхности: пьеса Булгакова проникнута духом фантасмагории , и, наверное, трудно найти автора, у которого тема снов, видений, «иного мира», была бы разработана глубже, ярче, чем у Гофмана. Однако мне в своей работе хотелось бы через «очевидные» (?) параллели (тема снов, тема двойничества), а также через анализ субектно-объектной структур пьесы и романа перейти к другому уровню сравнения – уровню мировоззренческому, уровню категорий «добра» и «зла».
На первый взгляд, сопоставление «Бега» с «Эликсирами сатаны» лежит на поверхности: пьеса Булгакова проникнута духом фантасмагории , и, наверное, трудно найти автора, у которого тема снов, видений, «иного мира», была бы разработана глубже, ярче, чем у Гофмана. Однако мне в своей работе хотелось бы через «очевидные» (?) параллели (тема снов, тема двойничества), а также через анализ субектно-объектной структур пьесы и романа перейти к другому уровню сравнения – уровню мировоззренческому, уровню категорий «добра» и «зла».