Хотя изучение восприятия человеком себя и других людей имеет давнюю
и прочную традицию в истории социальной психологии, многоплановость
процессов межличностного познания и их огромная роль в жизни
каждого человека определяют непреходящий интерес исследователей к
данной области социального бытия [1-13; 56; 65; 68; 75 и др. ].
Особое внимание уделяется анализу механизмов и инструментов
познания другого человека, центральное место среди которых
принадлежит имплицитным теориям личности (ИТЛ) (Андреева [2],
Романов [39]).
В области исследований ИТЛ сложилась весьма непростая ситуация. С одной стороны, проявление этого феномена в большинстве актов межличностного познания делает его изучение крайне актуальным, учебники и монографии последних десятилетий содержат призывы к активным научным поискам в данной области, за полвека исследований накоплен огромный материал, который может стать отправной точкой дальнейших разработок [см. 1-75]. С другой стороны, современные авторы не идут дальше деклараций, из публикаций в публикацию излагаются данные 30-40-летней давности, новые экспериментальные работы практически отсутствуют.
В глобальном плане причина такого положения вещей кроется, по-видимому, в отсутствии чётких методологических и теоретических, и, как следствие, методических подходов к изучению социального познания в целом, и ИТЛ, в частности. Как и во многих других областях социальной психологии, здесь остро ощущается потребность в создании общей теории.
Как и большинство явлений межличностного познания, ИТЛ изучались в рамках почти всех выделяемых в социальной психологии теоретических парадигм. Данная проблема заняла прочное место и в общей психологии. Тем не менее, на сегодняшний день не существует единого определения ИТЛ и даже единого феноменологического перечня явлений, обозначаемых этим понятием; отсутствует общее понимание роли и места ИТЛ в процессе познания, механизмов их формирования и функционирования, содержательных и структурных особенностей ИТЛ.
В истории изучения ИТЛ можно выделить, по крайней мере, две различных трактовки этого явления и, соответственно, два подхода к его анализу. Хотя представители обоих подходов обращаются к одной и той же психологической реальности, существенные различия в теоретических и методических принципах, а также фактическое отсутствие диалога между ними позволяют рассмотреть эти подходы автономно.
В области исследований ИТЛ сложилась весьма непростая ситуация. С одной стороны, проявление этого феномена в большинстве актов межличностного познания делает его изучение крайне актуальным, учебники и монографии последних десятилетий содержат призывы к активным научным поискам в данной области, за полвека исследований накоплен огромный материал, который может стать отправной точкой дальнейших разработок [см. 1-75]. С другой стороны, современные авторы не идут дальше деклараций, из публикаций в публикацию излагаются данные 30-40-летней давности, новые экспериментальные работы практически отсутствуют.
В глобальном плане причина такого положения вещей кроется, по-видимому, в отсутствии чётких методологических и теоретических, и, как следствие, методических подходов к изучению социального познания в целом, и ИТЛ, в частности. Как и во многих других областях социальной психологии, здесь остро ощущается потребность в создании общей теории.
Как и большинство явлений межличностного познания, ИТЛ изучались в рамках почти всех выделяемых в социальной психологии теоретических парадигм. Данная проблема заняла прочное место и в общей психологии. Тем не менее, на сегодняшний день не существует единого определения ИТЛ и даже единого феноменологического перечня явлений, обозначаемых этим понятием; отсутствует общее понимание роли и места ИТЛ в процессе познания, механизмов их формирования и функционирования, содержательных и структурных особенностей ИТЛ.
В истории изучения ИТЛ можно выделить, по крайней мере, две различных трактовки этого явления и, соответственно, два подхода к его анализу. Хотя представители обоих подходов обращаются к одной и той же психологической реальности, существенные различия в теоретических и методических принципах, а также фактическое отсутствие диалога между ними позволяют рассмотреть эти подходы автономно.