лять, опираясь только на силу Закона, там,
где он никогда не был в почёте! Г.Е. Львов
прошёл мимо искушения властью, прак&
тически безграничной. «Далеким он был и
от всякой символики власти, ибо хотел как
можно глубже раскрыть пропасть между
старой и новой Россией…» – писал позд&
нее о князе А.Ф. Керенский [23, с. 302].
Напряжённейшая работа и изнуритель&
ная политическая борьба истощили силы
Георгия Евгеньевича. Осенью 1917 г. князь
долго лечился и выехал в Сибирь, которую
всегда считал краем безграничных хозяй&
ственных возможностей. Хотел заняться
тем, что умел лучше всего, – конкретным
делом, а не бороться с политическими про&
тивниками. За Уралом он столкнулся с ре&
альной угрозой смерти: на каждой оста&
новке поезда его, арестованного в Тюмени
отрядом матросов, показательно выводили
к стенке «расстреливать». Затем тюрьма в
Екатеринбурге, неподалёку от печально
знаменитого дома Ипатьева, где была
уничтожена царская семья, и «чудесное»
вызволение из неё [17]. Оттуда – путь к ад&
миралу А.В. Колчаку как Верховному пра&
вителю России и руководителю борьбы с
большевиками в Сибири. Г.Е. Львов участ&
вовал во 2&м Челябинском совещании
(20–25 августа 1918 г.) представителей Ко&
муча, Сибирского и Уральского времен&
ных правительств [25, с. 120]. Георгий Ев&
геньевич покинул страну с полномочиями
от уфимской Директории – Временного
Всероссийского правительства, которое
направило его в США для переговоров с
американским правительством о военной
и материально&технической помощи сибир&
ским антибольшевистским силам. В сен&
тябре – октябре 1918 г. из Владивостока че&
рез Токио и Сан&Франциско князь прибыл
в США для встречи с президентом Вудро
Вильсоном [11]. Этот визит в Америку не
принёс желаемых результатов, и вот Геор&
гий Евгеньевич во Франции. Пока в Сиби&
ри шли бои, Г.Е. Львов собирал средства на
санитарное обеспечение Белой армии, а
позже, когда Гражданская война в России
закончилась, – на пропитание русских бе&
женцев в Европе. Некоторое время, пока
беженцы были в моде, его обращения к
состоятельным филантропам давали ре&
зультаты. Вскоре, однако, милости их ста&
ли оскудевать, на первый план выходили
новые мировые проблемы… Представите&
ли французского правительства категори&
чески заявили, что перестанут оказывать
помощь беженцам к 1 января 1921 г., и
предложили образовать общественный
русский беспартийный благотворитель&
ный комитет. Между тем в эмиграции пос&
ле эвакуации оказались представители
Земского и Городского союзов, работав&
шие на юге России. Князь Львов вместе с
Советом местной французской организа&
ции помощи беженцам – Объединения
земских и городских деятелей во Франции
– взял на себя создание намеченной цент&
ральной организации. В конце 1920 г. за
его подписью были разосланы приглаше&
ния всем центральным органам Земского и
Городского союзов прислать в Париж сво&
их делегатов, а в январе 1921 г. собравшие&
ся обсудили и приняли общие положения
устава Российского земско&городского ко&
митета помощи российским гражданам за
границей. При этом отмечалось, что коми&
тет является учреждением аполитичным,
преследующим исключительно гуманитар&
ные задачи – оказание помощи всем нуж&
дающимся русским гражданам, оказав&
шимся за границей.
Объединение это состоялось вокруг
имени Г.Е. Львова, и в последующие годы
он неизменно, до самой кончины, изби&
рался председателем обеих организаций –
местной французской и центральной –
для всех стран, где осели русские беженцы.
Самая трудная часть работы – поиск
средств – всецело легла на плечи князя.
Вместе с тем ему с горечью пришлось убе&
диться, что у ряда эмигрантских общин он
не пользовался престижем, к которому
привык. Имена Георгия Евгеньевича и не&
которых деятелей Земгора вызывали в сре&
де военных Добровольческой армии и
«правых» эмигрантских сообществ подоз&
рительность, раздражение, подчас откро&
венную ненависть [14, с. 297].
Политическое поражение Г.Е. Львова
как главы Временного правительства пе&
речеркнуло прежние его земские достиже&
ния и доброе имя, которое он по праву зас&
лужил за многие годы общественной жиз&
ни и служения Отечеству. Значительная
часть русского общества, покинувшая
страну в годы Гражданской войны, была
склонна обвинять Георгия Евгеньевича во
всех «грехах», подчас делая его жизнь в
эмиграции невыносимой [5; 6, с. 1].
РОССИЙСКАЯ КНИЖНАЯ ПАЛАТА: ИСТОРИЯ, ПЛАНЫ И СВЕРШЕНИЯ
20
b1-2010.qxd 14.02.2010 21:05 Page 20