Верзилин Н.М. Сады и парки мира

Подождите немного. Документ загружается.

Руссо переехал в Эрменонвиль 20 мая 1778 года, а умер 2 июля: след-

ственно недолго наслаждался он здешним тихим уединением.

Руссо похоронили в каменной гробнице, имеющей вид древнего жерт-

венника, на островке с высокими тополями, расположенном посреди озера».

«Среди журчащих вод, под сению священной

Ты видишь гроб Руссо, наставника людей;

Но памятник его нетленный

Есть чувство нежных душ и счастие детей».

Н. М. Карамзин

Надпись на гробнице гласит:

«Здесь покоится человек Природы и истины».

После смерти Руссо были опубликованы его «Письма о ботанике».

Руссо написал их матери пятилетней девочки о том, как надо приучать

ребенка распознавать цветущие растения.

А в это время по всему миру гремело имя шведского ученого Карла

Линнея, которого прозвали «князем ботаники». Линней создал систему, по

которой можно было определять названия растений. «Природа создала

растения, а Линней их назвал».

Но не всем была доступна сухая ботаническая наука. Руссо же в своих

«Письмах» так поэтично, с таким подлинным педагогическим мастерством

описал строение и отличительные признаки самых обыкновенных полевых

растений, что многие стали с увлечением собирать растения и гербаризиро-

вать их. В ряде стран были изданы пропагандирующие занятия ботаникой

маленькие книжечки: «Ботаника для дам», «Травник для юношества»,

«Душа растений», «Календарь роз» и другие. Во многих из них помещены

и стихотворения о растениях.

Маленькие книжечки с ри-

сунками растений было удоб-

но брать с собою на прогулку.

Среди таких книг особен-

ным успехом пользовалась

поэма аббата Делиля «Сады».

Эта небольшая книжечка из-

дана в Реймсе в 1785 году.

Жак Делиль (1738—1813)

снискал большую известность

как поэт и прекрасный декла-

матор. Его прозвали королем

поэтов. В 34 года он уже ака-

383

Гробница Руссо.

демик. Его поэму «Сады, или Искусство украшать пейзажи» с неизменным

интересом читали не только во Франции, но и в России.

По его советам, выраженным в стихах, создавали в XVIII и XIX веках

пейзажные парки.

Поэма Делиля — своего рода манифест пейзажного садоводства, свод

его принципов и правил.

«Нежная весна возвращается и разом оживляет

Птиц, ветерки, и цветы, и мой голос.

На какую новую тему должен настроить я мою лиру?

Мой голос воспоет сады.

Я расскажу, как искусство в свежих пейзажах

Управляет водою, цветами, газонами, тенью.

Сад, на мой взгляд, огромная картина.

Будьте художником! Поля, их оттенки бесчисленные,

Пятна света и тени,

Цветы, времена года, поочередно изменяющиеся,

Круг года и круг дня,

И луга, испещренные богатыми вышивками,

И смеющиеся косогоры, задрапированные зеленью,

Деревья, скалы, и воды, и цветы, —

Это все — ваши кисти, холсты, ваши краски.

Но чтобы придать садам наиболее безупречную форму,

Прежде чем насаждать их, прежде чем разрезать

Лоно местности вашей неосторожной лопатой,

Наблюдайте, изучайте, подражайте природе!

Не домогайтесь красот, не свойственных местности...

Прежде всего изучайте ваш ландшафт...»

И вместе с тем Делиль рекомендует обращаться к поэтам и художни-

кам, таким, как Пуссен:

«Смотрите, изучайте их божественные шедевры,

И то, что в сельской местности заимствует живопись,

Признательное искусство возвращает природе».

Так подготавливает Делиль своих читателей к планировке сада.

Делиль отобрал и описал в своем произведении весь опыт садоводов

и архитекторов по созданию пейзажных парков.

«Варьируйте ваши планы. Предлагайте зрителям

Контрасты тонов, форм, красок.

Перевод с французского Т. Н. Верзилиной.

384

Моими уроками я хотел бы еще научить вас

Искусству подготовлять восприятие и изумлять...

Недостаточно очаровывать взор, надо говорить сердцу...»

Многими советами Делиля можно руководствоваться и при устройстве

наших современных садов.

«Искусство, призванное всегда смягчать ужас,

Может иногда позволить внушать и страх,

Само способствовать этому. На краю пропасти

Соорудите простую хижину:

Из-за этого пропасть покажется увеличенной.

Или с одной скалы на другую бросьте смелый мост.

При их ужасном виде я дрожу и с его вершины

Воображаю себя висящим над бездной...

Я стремлюсь спуститься в мои смеющиеся долины».

Эти рекомендуемые Делилем приемы вам уже знакомы: их применяли

китайские садоводы. Контрастность же окраски листвы деревьев и кустар-

ников вы встретите во многих парках, в частности в парках Павловска.

Делилю больше нравится веселый пейзаж:

«Смеющаяся лужайка располагается свободно.

Свободные леса поднимают свои ветви.

Цветы пренебрегают угломером, дерево — ножницами.

Волна любит свои берега, земля — свой убор.

Все прекрасно, просто и возвышенно: это искусство природы.

........................

Внезапно пейзаж изменяется: вместо веселости

Это меланхолия и спокойствие.

Это внушительный покой мест, где питаются

Размышление и длительная задумчивость.

Изобретайте. Отважьтесь на удачные контрасты.

Противоположные впечатления могут помочь друг другу.

Подражайте Пуссену...»

В «Садах» Делиля есть и намек на сбор коллекций растений из раз-

личных стран, на создание в парке своеобразного ботанического уголка.

«Здесь растения, собранные со всех концов света.

С вершин гор и берегов морей,

С Запада и Востока...

Дети солнца, дети изморози...

Я путешествую в окружении их избранной толпы

Из Америки в Европу, из Африки в Азию.

Размещенные среди наших старых растений,

Они любят наше небо и счастливую чужбину».

Делиль является противником различных парковых построек, дик-

туемых модой.

385

Устроители садов придерживались мнения, что французский пейзаж-

ный парк должен отличаться от английского, быть садом иллюзий, созда-

ваемых искусством. Примером такого парка может служить парк Монсо,

заполненный большим количеством разнообразных, разностильных по-

строек.

Колоннада на берегу бассейна, холмик с минаретом, скала с ветряной

мельницей, развалины храма Марса, лесок с гробницами, ивовый мост,

каменистые утесы, обвитые виноградом, шотландская ферма, руины готи-

ческого замка, хижина угольщика, египетская пирамида, китайская кару-

сель — все эти сооружения были таких небольших размеров, что в замке

мог поместиться только один человек; на скалу вели всего три ступеньки;

деревья скрывали миниатюрные обелиски.

Насколько все это было искусственно, видно из описаний построек

другого парка — Шантильи, переделанного создания Ленотра («Прогулки,

или путеводитель по садам Шантильи»).

«С одной стороны растет старинный вяз... колодезь... одна из хи-

жин — водяная мельница, другая — хлев, третья — молочня. Следующий

домик очень скромен по виду, так что кажется обиталищем убогого...»

Дальше охотничья хижина. «Посетителю кажется, что он волшебником

перенесен в густой лес. Обрубки деревьев и ковры из зелени служат для

сидения, цветы растут прямо в земле...»

Хижины покрыты соломой. Но войдите в самую большую из них —

гумно — через покосившуюся дверь, и вы будете ослеплены. Перед вами

великолепный салон с мраморными колоннами. Потолок разрисован под

голубое небо, на котором летящие амуры с гирляндами цветов. «Зеркала

громадной величины как бы увеличивают салон вдвое. Вся мебель обита

розовою с серебром тафтою»...

В молочной мраморный бассейн с бьющим фонтаном, стены из белого

мрамора, из разноцветного — красивый пол. По стенам полки из фиолето-

вого камня и раковины с бараньими головами, из рта которых льется вода.

На круглом столе красного мрамора фарфоровые вазы для сбивания масла.

При открытии хижин в 1775 году гости были встречены танцующими

под звуки свирелей пастухами и пастушками, украшенными бантиками.

Это была игра в сельскую идиллию.

В своей поэме Делиль возражает против такого типа построек.

«Изгоняйте из садов всю эту неопределенную груду

Различных сооружений, поддерживаемых модой:

Обелиск, ротонду, и киоск, и пагоду.

Эти постройки: римские, греческие, арабские, китайские —

Архитектурный хаос без цели и без выбора.

Обилие их бесплодно стремится

Заключить в один сад четыре страны света.

И не жертвуйте привлекательностью ради полезности...»

386

Но этот совет Делиля менее всего выполняли создатели садов «естест-

венного стиля».

Старые сады и парки безжалостно переделывали, вырубая боскеты, за-

меняя прямые аллеи извилистыми.

Мода на пейзажные сады была так велика в XVIII веке, что едва не

вызвала полное разрушение чудесного парка Версаля. В 1771 году деревья

парка были назначены на продажу и в нем начали рубку. Художник Робер

в знаменитой картине запечатлел это варварское зрелище, чему, к счастью,

был положен конец в 1775 году.

Только на родине английских пейзажных парков сохранились до на-

шего времени сады в стиле Ленотра, с их удивительной подстрижкой де-

ревьев и кустов. Со свойственной им любовью к старине, англичане не раз-

рушают старые парки, а сохраняют их, создавая рядом другие, в новом

стиле. Они превращают в сады естественные леса и рощи, облагораживая

их расчисткой и подстрижкой.

Последняя королева Франции, Мария-Антуанетта, под влиянием гос-

подствовавшей моды захотела создать собственный естественный парк

рядом с Версалем, в Малом Трианоне. Как и многие другие, она поверила

утверждениям Делиля, поэма которого задолго до опубликования получила

широкое распространение, что устройство пейзажных парков не требует

больших затрат.

На самом же деле переделка Трианона, постройка павильонов стоили

нескольких сот тысяч ливров.

Восторженно описывает красоты Трианона Н. М. Карамзин.

«Мы спешили видеть маленький Трианон, о котором говорит Делиль:

«Трианон, соединяющий изящество с величием».

«...Сад Трианона есть совершенство садов английских; нигде нет хо-

лодной симметрии; везде беспорядок, простота и красоты сельские. Везде

свободно играют воды, и цветущие берега их ждут, кажется, пастушки.

Прелестный островок является взору; там, в дикой густоте леска, возвы-

шается храм Любви... Иду далее; вижу маленькие холмики, обработан-

ные поля, луга, стада, хижинки, дикий грот. Пос-

ле великолепных, утомительных предметов Искус-

ства нахожу Природу: снова нахожу самого себя,

свое сердце и воображение; дышу легко, свобод-

но; наслаждаюсь тихим вечером; радуюсь захо-

дящим солнцем... Мне хотелось бы остановить,

удержать его на лазурном своде, чтобы долее

быть в прелестном Трианоне. Ночь наступает...

Простите, места любезные! — Возвращаюсь в Па-

риж, бросаюсь на постелю и говорю самому себе:

«я не видал ничего великолепнее Версальского

Переделка архитектур-

ного парка в пейзажный.

В парке Малого Трианона.

Домик Гете.

дворца с парком, и милее Трианона с его сельски-

ми красотами!»

Наследник Екатерины II, Павел I, посетил

Трианон. Впоследствии в парках Павловска и Гат-

чины он подражает многим особенностям этого

королевского парка. Эти заимствования внима-

тельный посетитель парков легко подметит сам.

В конце XVIII и в течение XIX века англий-

ский стиль парков получил повсеместное распро-

странение.

Немецкий поэт Гете под влиянием Руссо и

Линнея создал в Веймаре (1778) прелестный сад.

В результате он увлекся ботаническими исследо-

ваниями в своем небольшом саду.

Его сад — это тот сад, который охарактеризо-

вал Плиний Младший. «Настоящий сад ученого,

достаточно близко от города, чтобы легко дойти

до него, и достаточно далеко, чтобы избегнуть

пыли и шума; достаточной величины, чтоб развлечь владельца, но недо-

статочный, чтобы поглощать все его внимание: как раз столько земли,

чтобы освежить взор, успокаивать дух; дорожек не более, чем требуется

для прогулки, и деревьев столько, сколько можно с удобством сосчитать».

В своем саду Гете рассадил по семействам все растения, дикие и куль-

турные, и показывал их гостям, гуляя с ними между клумбами.

«В Веймаре, — писал поэт, — мне удалось сменить пыльную атмосферу

города на вольный воздух полей, лесов и садов».

Природа и сады в пейзажном стиле всегда особенно вдохновляли

поэтов.

Пейзажный сад прежде всего сад художника, тогда как регулярный —

сад архитектора. Первый создается свободным наброском карандаша, вто-

рой — произведение циркуля и линейки. Художники пейзажного сада

изучали природу, прежде чем чертить свои планы; художники садов регу-

лярных изучали природу, чтобы ее изменять. Пейзажный сад создается как

картина... как настроение.

И, может быть, прав Эдгар По, приведший интересную мысль в своем

рассказе «Поместье Арнегейм».

«Никому не приходило в голову называть поэтом садовника; между

тем, по мнению моего друга, устройство сада-ландшафта представляло вели-

колепнейшее поприще для истинной Музы. Здесь открывалось богатое поле

для игры воображения в бесконечной комбинации форм новой красоты;

так как элементы, входящие в эти комбинации, — прекраснейшие создания

Земли».

ВОСПЕТЫЙ ДЕРЖАВИНЫМ

Вы прочли в стихах и прозе поэтические описания пейзажных парков.

Вы, наверное, хотите посетить такой парк, найти в нем влияние Делили,

а может быть, и Чэмберса?

Ваше желание вполне осуществимо.

Пейзажные (или английские) парки сохранились больше, чем архитек-

турные (или французские). Они существуют у нас в Подмосковье и вблизи

Ленинграда.

В окрестностях Ленинграда — настоящий музей парков, где можно

изучать интересную историю пейзажных парков. Да и в самом центре Ле-

нинграда замечательный пейзажный парк — Таврический сад, в настоящее

время Городской детский парк. Этот сад передает всю прелесть пейзажного

стиля.

Сразу от входной площадки с большой цветочной клумбой и белыми

скамьями под густыми зарослями сирени бегут вправо полукруглые до-

рожки. Они ведут мимо лужка с пеонами и молодыми дубками под сень

высоких тополей со светло-зелеными стволами. Тенистая аллея выводит на

широкий зеленый луг, у края которого — целая рощица пушистых моло-

дых берез с золотисто-белой корой. Невольно остановишься полюбоваться

этим любимым деревом русского народа, невольно вспомнишь поэтично

воспетые картинами М. В. Нестерова тонкие березки с легким пухом весен-

ней изумрудной листвы. Вдали за лугом, перед округлыми купами деревьев,

не видно дорожек, и кажется, что люди гуляют по траве.

Справа низкий кустарник снежника. Поздней осенью на его веточках

появляется множество белых ягод, будто слепленных из снега. Такое впе-

чатление усиливается при раздавливании ягод с блещущей кристаллика-

ми мякотью.

389

Рощица с заостренными ветками

лиственниц. На них пучки мягких,

опадающих на зиму хвоинок. Каштан

с широкими лапами листьев и с бе-

лыми торчащими вверх, как свечи в

канделябрах, большими соцветиями.

В этом Городском детском парке

каждое дерево имеет свой, присущий

ему одному облик. Не скажете: «Вот

дерево». Нет, это могучий дуб. Кора

кряжистого ствола покрыта извили-

стыми трещинами. Толстые, изогну-

тые, как мускулистые руки, ветки

широко протянуты в стороны и лег-

ко держат огромную крону. Вырез-

ные листья на коротких черешках

малоподвижны и кажутся сделанны-

ми из жести. Силуэт дуба прекрасен и на фоне зимнего неба, и его не спу-

таешь ни с каким другим деревом. В этом парке много дубов.

Свернем в тенистую аллею лип. Липа, на мой взгляд, самое изящное

из деревьев. Ее прямые черные бархатистые стволы несут крону, похожую

на зеленое кучевое облако. Тонкие ветки под острым углом поднимаются

кверху и образуют слои листьев. Светло-зеленая крона прорезывается глу-

бокими тенями. Масса листьев колеблется от ветерка, и тени меняют очер-

тания. А сердцевидные листья нежные и теневыносливые. Вот почему липы

хорошо уживаются в городах в густых аллеях.

По другую сторону луга, на полянке, окаймленной разветвленными,

слегка извилистыми дорожками, широкие свободные купы кленов. Они по-

сажены гнездами, и три — пять стволов поднимаются как бы от одного

корня. Клен легко отличить от других деревьев по широким пятилопаст¬

ным, как ладошка, листьям. Они горят золотом осенью. Особенно красив

клен медно-красный; два таких экземпляра-красавца растут не в саду,

а напротив, у розового фасада Института усовершенствования врачей.

Слева канал и небольшой пруд, когда-то крестообразной формы, а те-

перь наполовину засыпанный. Воды его омывают корни столетних берез.

Впереди пологий холм. С него приятно смотреть на разбросанные по

лужайкам деревья и кустарники, на блестящую между ними полоску ка-

нала, на играющих внизу на дорожках детей.

За холмом и липовой аллеей озеро с островком посередине, на берегу

озера Таврический дворец с остекленной стеной. Почти у самой воды лежат

на земле изогнутые стволы лип. Береговая дорожка приводит к чугунному

мостику, по обе стороны которого стоят четыре плакучие серебристые ивы,

390

План Таврического сада.

четыре стража. Каскадом ниспадает, льется их серебряная листва. Старые

чугунные плиты моста гудят под ногами. Узенькая речка, вытекающая из

озера, петлей охватывает маленький тенистый островок. Речка окружает

большую часть сада и снова вливается в озеро.

Очень живописен этот уголок природы среди каменных громад домов.

Пейзажная планировка сада, удачное сочетание разнообразных деревьев,

веселые лужайки, речка, озеро создают чудесные условия для отдыха тру-

дящихся. До революции малочисленные общественные сады превращались

в доходные увеселительные места с платой за вход. Прелесть Таврического

сада, как и многих других, мало чувствовалась, даже как-то незаметны

были высокие деревья, потому что вдоль аллей сплошь тянулись плакаты

с рекламами. На каждом шагу стояли ларьки с напитками, палатки для

лотерей, где стреляли и бросали кольца. И на переднем плане целый горо-

док дощатых театров, аттракционов, танцевальных площадок, ресторанов,

качелей.

После Великой Отечественной войны сад лежал изуродованный тран-

шеями и воронками. Сколько надо было силы, уменья, чтобы восстановить

этот замечательный памятник садового искусства!

Интересно было наблюдать за работами по возрождению сада по ста-

ринному плану.

Вот идет впереди садовник и по какому-то невидимому рисунку вби-

вает колышки и натягивает между ними веревку. За садовником следом,

энергично, в такт работая лопатами, подвигаются женщины. И сзади них,

как по волшебству, возникает ровная, с горбинкой к середине, с мягким

изгибом дорожка. Землю выровняли и в разные места посадили маленькие

дубки и те самые березки, которые сейчас образовали веселую рощицу.

Постепенно парк приобретал свой теперешний вид, — зеленого оазиса среди

серых каменных зданий.

А когда-то, в XVIII веке, это место было окраиной Петербурга. Домов

на берегу не было и открывался широкий вид на Неву. Вблизи парка и

дворца располагались казармы гвардейских полков. Таврический дворец

тогда и назывался «Конногвардейским домом».

Талантливый и образованный архитектор И. Е. Старов начал строить

дворец в 1783 году в новом для того времени стиле — ампир. Постройка

площадью в 65 700 квадратных метров и всего в один этаж тогда

считалась грандиозной. Красивый фасад с колоннами, куполом по-

средине и охватывающими боковыми крыльями флигелей был виден

с противоположного берега Невы.

Дом с колоннами у подъезда стал

образцом для помещичьих усадеб

по всей России.

Законченный в 1788 году,

391

Озеро у дворца.

«Конногвардейский дом» был подарен императрицей Екатериной II

Г. А. Потемкину, завоевавшему Крым (называвшийся тогда Тавридой) и

получившему звание князя Таврического.

В честь взятия Измаила 28 апреля 1791 года Потемкин-Таврический

устроил в Таврическом дворце такое великолепное празднество, что об его

пышности и богатстве заговорили во всей Европе. На балу горело 140 тысяч

разноцветных лампад и 20 тысяч восковых свечей. Звучала музыка рого-

вых оркестров, громкое пение:

«Гром победы, раздавайся!

Веселися, храбрый Росс!

Звучной славой украшайся:

Магомета ты потрес».

Державин

Скромный, но удивительно гармоничный по своим пропорциям дворец

поражал роскошью внутренней отделки и убранства. До сих пор произво-

дит большое впечатление овальный Екатерининский зал с двумя рядами

колонн.

В то время при входе во дворец сквозь колоннаду зала открывался

взору изумительный вид на зимний сад. Этот сад занимал теперешний боль-

шой зал заседаний и отделялся от парка остекленной стенкой. Вид зимнего

сада имел перспективой парк и сливался с ним.

Описание зимнего сада дано очевидцем, поэтом Державиным.

«...Что же увидишь, вступя во внутренность? При первом шаге пред-

ставляется длинная овальная зала, или, лучше сказать, площадь, пять ты-

сяч человек вместит в себя удобная и разделенная в длину в два ряда еще

тридцатью шестью столпами. Кажется, что исполинскими силами вмещена

в ней вся природа. Сквозь оных столпов виден обширный сад и возвышен-

ные на немалом пространстве здания. С первого взгляда усомнишься и по-

мыслишь, что сие есть действие очарования, или, по крайней мере, живо-

писи и оптики; но, приступив ближе, увидишь живые лавры, мирты и

другие благорастворенных климатов древа, не токмо растущие, но иные

цветами, а другие плодами обремененные. Под мирною тенью их, инде, как

бархат, стелется дерн зеленый; там цветы пестреют, здесь излучистые пес-

чаные дороги пролегают, возвышаются холмы, ниспускаются долины, про-

тягиваются просеки, блистают стеклянные водоемы. Везде царствует

весна, и искусство спорит с прелестями природы. Плавает дух в удоволь-

ствии...

...В самой глубине вертограда зеркальная пещера...

...Величайшие пальмы по подбористым и ровным их стеблям до самых

вершин увиты как бы звездами, и горят, как пламенеющие столпы. Аро-

матные рощи обременены златопрозрачными померанцами, лимонами,

392