Тухачевский М. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 года

Подождите немного. Документ загружается.

дом, по общему мнению, которое разделяю и я, являет¬

ся задействование большего количества кавалерии и с

нашей стороны. К организации этого инструмента борь¬

бы приступили немедленно и с энергией. Однако сразу

же можно было предположить, что такое сложное дело

не удастся сымпровизировать легко и быстро и что

пройдет немало времени, прежде чем будут видны ре¬

зультаты этой работы.

Но наиболее отчетливо отрицательное влияние этих

событий проявилось не на самом фронте, а в тылу. Все

чаще возникала паника в населенных пунктах, располо¬

женных за сотни километров от фронта, нередко и в

штабах высших соединений, приобретая все более широ¬

кие масштабы. Начинала давать перебои даже государ¬

ственная машина, в ее работе стали заметны признаки

неуверенности и колебаний. Необоснованные обвинения

сменялись минутами безудержного страха и нервозности.

Я постоянно наблюдал это вокруг себя. Новый инстру¬

мент борьбы, каким оказалась для наших неподготов¬

ленных к этому войск конница Буденного, становился

какой-то легендарной, непреодолимой силой. И можно

сказать, что чем дальше от фронта, тем сильнее и

неотразимее ощущалось влияние не поддающейся пони¬

манию магии. Тем самым начинал формироваться самый

опасный для меня фронт, фронт внутренний.

В такой обстановке я отказался от предыдущего

замысла и, зная из донесений и докладов разведки о

концентрации войск противника на севере, наметил себе

наиболее общий план действий на фронте против п.Ту¬

хачевского. Учитывая то, что отступление Южного

фронта все время обнажало правый фланг группировки

войск, стоящих севернее Припяти, я мысленно решился

добровольно, без нажима противника отвести весь север¬

ный фронт назад, примерно до линии немецких окопов в

центре с созданием сильных маневренных групп на обоих

флангах.

Здесь я не хочу касаться вопроса, почему я не сделал

этого раньше. Об этом речь пойдет ниже. Высказав же

эту мою основную мысль, перехожу к подробному ана¬

лизу главной кампании 1920 года, начало которой поло¬

жило наступление советских войск 4 июля.

Глава V

Анализ первых дней решающей операции п.Тухачев¬

ского дался мне очень непросто. Я постоянно натыкался

на все новые противоречия, выяснение которых заняло

много времени. Одни из этих противоречий вытекали из

недостаточно упорядоченных у нас дат и данных о

действиях войск в этот период, что влекло за собой

неправильное и ошибочное толкование событий. Другие

противоречия возникали сразу же, как только я пытался

сопоставить все, что пишет п.Тухачевский, с датами и

данными, кропотливо собранными мной в отношении

наших войск, а также с датами и данными, которые я

находил у п.Сергеева и которые касались войск под

водительством п.Тухачевского. Все эти противоречия

настолько бросаются в глаза, а реальная историческая

обстановка была такой причудливой, что я долго не мог

примириться с фактами и искал новых подтверждений

своим взглядам в тех подробностях, которые удавалось

получить у оставшихся в живых участников тех боев.

Добавлю, что и сейчас, вынося на суд читателя свой

анализ, я не могу избавиться от некоторых сомнений,

потому что собранные свидетельства очевидцев слишком

явно противоречат всему тому, что пишет п.Тухачевский,

у которого чрезмерная абстрактность мышления усугуб¬

ляется публицистически напыщенными выражениями

типа: „разгромлены", „раздавлены" и т.д.

Вновь и вновь перелистывая книжку п.Тухачевского,

я пытался вникнуть, понять его основную мысль и

каждый раз приходил к выводу, что п.Тухачевский

задумал далеко идущий план, наметил достижение реша¬

ющих целей далеко от того места, где он начинал свои

операции, стараясь при этом удержать и самого себя и

подчиненные ему войска от искушения — впрочем, впол¬

не естественного — немедленно добиться частичного,

локального успеха. Все, о чем говорит п.Тухачевский,

описывая как майскую, о чем речь шла выше, так и

июльскую операции, позволяет причислять его к умам

хоть и абстрактным, но умеющим широко и обобщенно

смотреть как на театр войны, так и на действия крупных

войсковых масс. Это мы могли видеть и раньше, однако

наиболее полно эта его черта проявилась в глубоких и

масштабных размышлениях, помещенных в той части его

работы, где описывается июльская операция. Именно эта

глава, как я имел возможность сказать выше, представ¬

ляет собой, пожалуй, самую прекрасную часть его книги,

где он ищет решение проблемы управления большим

количеством войск на широких просторах наступательной

операции.

Свою точку зрения по этому вопросу я выскажу

позже. Сейчас же хочу отметить, что п.Тухачевский

видит выход в скоплении, как он выражается, таранных

масс, которые должны менять направление своего дви¬

жения в зависимости от действий противника, оказыва¬

ющего сопротивление в том или ином месте на направ¬

лении атаки, пусть даже это будет сопряжено с потерей

времени или с преждевременным раскрытием своей ос¬

новной оперативной идеи; это, как он считает, единствен¬

ный способ противодействовать контрударам противни¬

ка, который может отвести свои войска для организации

контратаки. Здесь явно прослеживается влияние началь¬

ного этапа кампании 1914 года во Франции, и п.Туха¬

чевский хочет „на примере нашей (советской) кампании

против белополяков в 1 9 2 0 году с большой пользой

проследить вопрос об использовании таранных масс". В

данном случае он опирается на аксиому, что в нынешних

операциях невозможно уничтожить неприятельскую силу

одним быстрым и решительным ударом.

И как же я был удивлен, когда прочитал у п.Сергеева

(стр. 31 цит. соч.), что в последние дни июня п.Туха¬

чевский лично посетил всех командующих армиями и

приказал разработать подробный план, по которому в

случае успеха должна быть окружена часть наших сил,

расположенных в районе Германовичи — Лужки —

Глубокое. Таким образом, план действий на 4 июля

сводился к достижению чисто локального успеха с целью

устроить маленький Седан* для нескольких наших диви¬

зий. Описывая этот план, п.Сергеев даже приводит

графические схемы, ясно показывающие, на чем он ос¬

новывался. Суть его состояла в следующем: 15-я армия,

состоящая, как известно, из лучших сил и отлично

оснащенная, должна была атаковать этот малый Седан

в Германовичах и Глубоком с фронта, а две соседние

армии, 4-я и 3-я, составляли как бы правое и левое

плечо, охватывая Глубокое и Германовичи с севера и юга

для отсечения нам всех путей отхода. Пан Сергеев

отмечает, что для выполнения такого плана центр (15-я

армия) был слишком сильный, а фланги — слишком

слабые, и именно таким распределением сил, которое,

впрочем, он оправдывает отсутствием времени, он совер¬

шенно справедливо обосновывает неудачу этого плана

(стр. 32, 33). Но где же здесь таран, где, наконец,

широкомасштабная операция с далеко идущими целями?

Как мы увидим из анализа, фланги не выполнили свою

задачу, но п.Сергеев утверждает, что еще в ночь с 5 на

6 июля он получил от п.Тухачевского директиву, требу¬

ющую напрячь все силы, чтобы к ночи с 6 на 7 июля

отрезать путь отступающему противнику в районе Оси-

ногрудек — Куриловичи (20—30 км западнее Глубоко¬

го) (стр. 50). То есть еще на третий день операции

северная армия (4-я) имела ту же седанскую задачу.

Мое удивление возросло еще больше, когда, просле¬

живая день за днем действия главной ударной силы

*Седан — город на северо-востоке Франции на р.Мёз (Маас). Под

Седаном в сентябре 1870 г. во время франко-прусской войны 1 8 70 —

1871 гг. французская Шалонская армия М.Э.Мак-Магона (120.тыс.

человек, 39 3 орудия), совершавшая марш с целью деблокады крепости

Мец, была окружена и пленена германскими 3-й и 4-й армиями

Х.Мольтке- Старшего (224 тыс. человек, 813 орудий). (Прим. пер.)

п.Тухачевского — 15-й армии, — я заметил, что на

третий, а может, даже на второй день операции она

начала сосредоточиваться не для продолжения боевых

действий в стиле Седана, а для создания тарана для

дальнейших операций. Это странное противоречие в пер —

вые дни операции не было вызвано действиями наших

войск, так как единственной активной группой, еще

действующей в течение 5 и 6 июля, была самая северная

группировка генерала Желиговского, состоящая из двух

дивизий (10-й и 8-й). Не получив приказа на отступле —

ние, она вела малые бои арьергардами, находясь в

соприкосновении только с северной 4-й советской ар—

мией, н, таким образом, никак не влияла на акции 15-й

армии. Остальные же силы — группа генерала Ендже-

евского — отходили спокойно, почти без стычек с

противником, в юго-западном направлении на Молодеч-

но. Оригинальный Седан!

Вообще первые дни июльской операции п.Тухачев —

ского заслуживают особого анализа. Они оказали очень

сильное влияние на основную группировку наших поль—

ских сил, на ход всей операции с нашей стороны вплоть

до Варшавы. Наряду с этим, учитывая отмеченное выше

противоречие в оперативных замыслах п.Тухачевского,

владевшего в это время инициативой, они дают харак—

терную картину того, что я обычно называю комедией

ошибок и взаимонепонимания противников. Как обычно

бывает в таких случаях, даже принципы придумывания

названий таких сражений противоречат друг другу. Ко—

мандующий нашими силами на этом фронте генерал

Шептицкий, оправдываясь, назвал его, в соответствии со

своей склонностью к линейному расположению войск,

битвой на Ауте, маленькой речушке, которую с трудом

можно найти на карте и название которой я ни разу не

встретил ни у п.Тухачевского, ни у п.Сергеева. Видимо,

они и не предполагали, что эта Ореховна, на сей раз

речная, так важна для их противника. Пан Сергеев

считает это сражение неудачным Седаном под Глубо¬

ким. Чего с нашей стороны никто не мог понять, а самое

активное действующее лицо в этом сражении, генерал

Желиговский, как недавно сам мне говорил, сомневался,

не допустил ли он ошибку, не ударив по этому Седану —

Глубокому, когда оно уже было занято противником,

потому что, не испытывая на себе никакого давления, он

чувствовал себя совершенно свободным в выборе реше—

ния. Сам же п.Тухачевский, довольный теперь уже со—

вершенно надежным обладанием „Смоленскими ворота —

ми", пытается и со своей стороны как-то окрестить это

военное чудачество: уже 7 июля он заявляет с полной

определенностью, что „войска противника подверглись

полному разгрому в районе нашего главного наступле—

ния" (стр. 53). Такое сражение стоит проанализировать

подробнее.

Начну с северной, 4-й армии под командованием

п.Сергеева. В соответствии с седанскими замыслами

п.Тухачевского он оставляет на своем левом фланге

18-ю дивизию с задачей задержать при помощи насту—

пления резервы противника в этом районе. Остальные

свои силы, то есть 12-ю и 53-ю дивизии, а также 164-ю

бригаду он сосредоточивает на узком перешейке между

Двиной и болотистым озером Ельна, перешейке, не

превышающем 10 км (по п.Сергееву — 4 версты), с

задачей прорвать на этом участке фронт противника,

немедленно повернуть всю пехоту на юг на Германовичи

и Шарковщизну, а кавалерию выбросить пока на запад

в глубокий тыл противника. Учитывая то, что п.Сергеев

пишет о начале сражения ураганным огнем артиллерии,

отмечу, что он сосредоточил на этом участке 70 легких

и 8 тяжелых орудий. Пан Сергеев так оценивает свою

задачу: „Вследствие того что успех маневра 4-й армии

зависел от быстроты его выполнения, а данные о про—

тивнике указывали, что между Двиной и озером Ельна

находится только один пехотный полк и несколько сот

уланов, частям активной группы поставлены задачи, тре—

бующие после прорыва противника пройти:

коннице — 40 верст в первый день и 24 версты во

второй;

53-й дивизии — 29 верст в первый день и 30 верст

во второй;

12-й дивизии — 22 версты в первый день и 18 верст

во второй.

Такие расстояния после прорыва противника можно

было преодолеть при движении в колоннах, потому что

слабый противник должен был быть распылен от нашего

удара, а резервов, по-видимому, у него здесь не было"

(стр. 43 цит. соч.).

В действительности здесь стоял неполный 33-й полк,

имевший один батальон в относительно далеком резерве.

В связи с туманом наступление началось только в 8 часов

утра, после ураганной огневой подготовки, продолжав—

шейся полчаса. Первые, видимо, самые слабые, линии

были заняты уже в 9 часов. Отсюда продвижение п.Сер

геева пошло так медленно, встретило такое сопротивле—

ние, что только после четырех часов пополудни наши два

батальона после целого ряда контратак, измотанные

боем, начали быстрый отход. Только к 6 часам вечера

дивизии и кавалерия п.Сергеева смогли стянуться в

колонны и начать запланированный марш. „Ничего уди—

вительного, что ни одна из частей не могла выполнить

свою задачу", — с сожалением констатирует п.Сергеев

(стр. 4 6).

Эту героическую оборону двух батальонов нашего

33-го полка, противостоявших двум с половиной диви—

зиям противника, поддерживало всего 10 орудий 8-й

дивизии, в состав которой входил этот полк. Действия

наших батальонов почти сорвали или, по крайней мере,

поставили под сомнение успех задуманной операции в

седанском стиле, сковав и задержав главные силы 4-й

армии в их стремлении быстро выйти на фланги и в тыл

наших войск, продолжавших биться на юге. Мне тем

более приятно отметить тот факт, что о том же пишут и

наши противники. При поверхностном анализе тех боев

33-му полку и всей 8-й дивизии у нас часто ставится в

вину то, что они допустили прорыв неприятельской ка—

валерии, которая попортила нам много крови в ходе всей

операции до Варшавы. В свою очередь, п.Сергеев кон—

статирует, что упорное сопротивление сильно задержало

развитие их наступления, и только к 16 часам это

сопротивление поляков было сломлено. К этому добав—

лю, что ни одно наше орудие не попало в руки против—

ника.

На соседнем участке 18-я дивизия — а п.Сергеев

считал ее одной из лучших — провела целый день в

совершенно безрезультатных атаках на одну из бригад

нашей 10-й дивизии. Пан Сергеев совершенно спокойно

отмечает, что, несмотря на тяжелые потери дивизии и

сравнительно большой расход боеприпасов (300 снаря—

дов на одно легкое и 50—80 — на тяжелое орудие),

наступление 18-й дивизии было отражено (стр. 47).

Таким образом, первый день операции был для 4-й

армии относительно неудачным, потому что замедлил

выполнение седанских замыслов и не вынудил нас задей—

ствовать хотя бы часть наших резервов, в состав кото—

рых здесь входили три полка 8-й дивизии. Эти полки,

по нашим данным, большей частью своих сил без прика—

за двинулись на север в направлении Погоста, а затем и

еще севернее для прикрытия угрожаемого фланга.

Южнее действовала 15-я армия, имевшая в своем

составе четыре дивизии, растянутые в линию. Наступле—

ние велось на фронте около 50 км. 15-й армии противо—

стояли наши войска, также построенные в линию: 11-я

дивизия на южном фланге, бригада 5-й дивизии и 7-я

резервная бригада на северном участке полосы наступле—

ния. В резерве за ними стояла 17-я дивизия, которую

нельзя было задействовать без разрешения командующе—

го фронтом, находившегося в Минске. Подробности

этого боя удалось установить с трудом. Фактом является

то, что на южном участке советские войска продвигались

вперед быстрее, чем на северном. Так, южнее железной

дороги Полоцк — Молодечно войска п.Тухачевского

дошли с боями до р.Мнюта, пройдя с момента встречи

с первыми нашими линиями примерно 8 км. Севернее же

железной дороги, где действовала большая часть войск

15-й армии, несмотря на первые успехи, советские войс—

ка были остановлены контратаками нашей 17-й дивизии

с юга и 10-й дивизии с севера. Продвижение атакующих

сил было здесь задержано до такой степени, что к концу

дня наступающие смогли пройти всего лишь 3—4 км.

Впрочем, этот относительный успех главных сил п.Туха—

чевского не имел большого значения для седанского

плана, потому что в этом случае центр мог продвигаться

медленнее; его положительной стороной было то, что

противник стянул на себя наши резервы. К концу этого

дня значительная часть наших войск была так потрепана

в боях, что еще долго была неспособной к дальнейшим

действиям. Это относится к бригаде 5-й дивизии и к 7-й

резервной бригаде. Кроме того, противнику удалось

захватить, правда, небольшое количество артиллерии и

боеприпасов.

Третья советская армия атаковала южнее, вплоть до

Березины, нанося удар частью своих сил по нашей 11-й

дивизии, а тремя дивизиями вела сильное наступление на

бригаду первой литовско-белорусской дивизии с задачей

к 5 июля занять Докшицы, удаленные от фронта на

25 километров по прямой линии, с тем чтобы уже 6 июля

перерезать как железную дорогу Полоцк — Молодечно,

так и наши пути отхода в юго-западном направлении.

Результатом этого дня было то, что после чрезвычайно

тяжелых, продолжительных боев советские войска нигде

не продвинулись больше чем на 7—8 километров; но

самым главным итогом боев в этот день, по-видимому,

не замеченным противником, была потеря контакта и

связи между 11-й дивизией на севере и первой литовско-

белорусской на юге. Зато река Березина, протекающая

в 4—6 километрах от линии фронта и представляющая

собой серьезную преграду на пути к Докшицам, почти

нигде не была форсирована противником. И вновь, как

на севере, фланг, который должен был быстрым манев—

ром отсечь пути отхода противника на юго-запад, ока—

зался остановленным, несмотря на значительное превос—

ходство в силах над литовско-белорусской дивизией.

Седанский замысел здесь, как и на левом фланге, повис

в воздухе. Обстановка здесь сложилась даже хуже,

потому что п.Сергеев, справившись на севере с первым

препятствием, все-таки смог к вечеру обозначить свое

продвижение во фланг и тыл противника, в то время как

вся третья армия вечером 4 июля, по сути дела, стояла

на месте, растянутая в длинную линию с центром фрон—

та — 15-й армией.

Если, как мы видим, целью войск п.Тухачевского

было быстрое окружение нашей первой армии в районе

Германовичи — Глубокое, то нашей целью было просто

отражение атак противника и восстановление положения,

существовавшего до 4 июля. Все приказы, будь то

приказы командующего фронтом в Минске или команду—

ющего 1-й армией в Вилейке, или, наконец, командиров

групп на своих участках, не оставляют на этот счет

никаких сомнений. Поэтому весь день 4 июля прошел в

попытках провести малые и более крупные контратаки с

целью отбросить противника за линию, которую войска

занимали утром того же дня. С нашей стороны сражение

велось примерно так, как в годы окопной войны. Все же

попытки контратаковать, предпринимавшиеся в разное

время и в разных местах, преследовали единственно

„восстановление предыдущей ситуации". Это выражение

повторяется десятки раз как характеристика цели, ради

которой наша первая армия 4 июля вела бои на широком

стокилометровом фронте. Эту цель достигла, собственно

говоря, только наша 10-я дивизия, которая не позволила

столкнуть себя с занимаемых позиций и закончила день

полным выполнением поставленных перед ней задач.

Зато во всех других местах наши войска должны были

чувствовать себя проигравшими, так как за весь день

тяжелых боев, в которых уже принимали участие все

наши силы, поставленная цель — восстановление преды—

дущей ситуации — не была достигнута.

Итак, первый день операции, 4 июля, не принес ни

одной из сторон успеха в достижении намеченных целей.

Пан Тухачевский не продвинулся вперед в реализации

своего седанского плана, а наша первая армия, ведя бои

с превосходящими силами противника и уже не имея

резервов, не смогла выполнить поставленную задачу. К

рассвету 5 июля цели и задачи противников не претер—

пели изменений.

На севере 4-я армия п.Сергеева продвигается в

намеченном направлении совершенно свободно, не встре—

чая сопротивления, так как два батальона 33-го полка,

понеся в боях предыдущего дня большие потери, быстро

отошли, не вступая в соприкосновение с противником, но

не в направлении своей дивизии на юг, а прямо на запад

и, таким образом, в дальнейших боевых действиях своей

дивизии не принимали никакого участия. Первая стычка