Ткаченко Н.Г. 300 диктантов для поступающих в вузы

Подождите немного. Документ загружается.

начисто перевелось на свете лисье отродье. Молодняк того года уже

подрос и разбежался в разные стороны а любовная пора еще была

впереди когда лисы начнут

сбегаться

зимой отовсюду для новых встреч

когда самцы будут сшибаться в драках с такой силой какой наделена

жизнь

от сотворения

мира...

С наступлением ночи лисица вышла из овражка. Выждала вслу-

шиваясь и потрусила к железнодорожной насыпи бесшумно перебе-

гая то на одну то на другую сторону путей. Здесь она выискивала

объедки выброшенные пассажирами из окон вагонов. Долго ей при-

шлось бежать вдоль откосов обнюхивая

всяческие

предметы дразня-

щие и отвратительно пахнущие пока не наткнулась на что-то мало-

мальски пригодное. Весь путь следования поездов был засорен об-

рывками бумага и скомканных газет битыми бутылками окурками

искореженными консервными банками и прочим бесполезным му-

сором. Особенно зловонным был дух из горлышек уцелевших буты-

лок разило дурманом. После того как раза два закружилась голова

лисица уже избегала вдыхать в себя спиртной воздух. Фыркала от-

скакивала сразу в сторону.

А того что ей требовалось ради чего она так долго готовилась пере-

барывая собственный страх как назло не встречалось.

(По Ч. Айтматову)

№21

Я возвращался домой пустыми переулками станицы месяц пол-

ный и красный как зарево пожара начинал показываться из-за зубча-

того горизонта домов звезды спокойно сияли на темно-голубом сво-

де и мне стало смешно когда я вспомнил что были некогда люди

премудрые думавшие что светила небесные принимают участие в

наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вы-

мышленные

права..

И что ж эти лампады зажженные по их мнению

только для того чтобы освещать их битвы и торжества горят с пре-

жним блеском а их страсти и надежды давно угасли вместе с ними

как огонек зажженный на краю леса беспечным странником Но зато

какую силу воли придавала им уверенность что целое небо со своими

бесчисленными жителями на них смотрит с участием хотя немым но

неизменным..

А мы их жалкие потомки скитающиеся по земле без

убеждений и гордости без наслаждения и страха кроме своей неволь-

ной боязни сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце мы не

способны более к великим жертвам ни для блага человечества ни даже

для собственно нашего счастия потому что знаем его невозможность и

равнодушно переходим от сомнения к сомнению как наши предки

бросались из одного заблуждения к другому не имея как они ни на-

дежды ни даже того неопределенного хотя истинного наслаждения

которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или с судьбою...

И много других подобных дум проходило в уме моем я их не

удерживал потому что не люблю останавливаться на какой-нибудь

отвлеченной мысли. И к чему это ведет...

(По М. Лермонтову)

№22

Есть род людей известных под именем люди так себе ни то ни се

ни в городе Богдан ни в селе Селифан по словам пословицы. Может

быть к ним следует отнести и Манилова. На взгляд он был человек

видный черты лица его были не лишены приятности но в эту прият-

ность казалось чересчур было передано сахару в приемах и оборотах

его было что-то заискивающее расположения и знакомства. Он улы-

бался заманчиво был белокур с голубыми глазами. В первую мину-

ту разговора с ним не можешь не сказать

Какой

приятный и добрый

человек В следующую за тем минуту ничего не скажешь а в третью

скажешь Черт знает что такое

Хозяйством нельзя сказать чтобы он занимался он даже никогда не

ездил на поля хозяйство шло как-то само собою. Иногда глядя с

крыльца

на двор и на пруд говорил он о том как бы хорошо было если бы вдруг

от дома провести подземный ход или выстроить каменный мост на ко-

тором были бы по обеим сторонам лавки и чтобы в них сидели купцы и

продавали разные мелкие товары нужные для крестьян.

В доме

его

чего-нибудь вечно недоставало в гостиной стояла пре-

красная мебель обтянутая щегольской шелковой материей которая

верно стоила весьма недешево но на два кресла ее недостало и кресла

стояли обтянуты просто рогожею впрочем хозяин в продолжение не-

скольких лет всякий раз предостерегал своего гостя словами Не сади-

тесь на эти кресла они еще не готовы. Жена

его...

впрочем они были

совершенно довольны друг другом. Несмотря на то что минуло бо-

лее восьми лет их супружеству из них все еще каждый приносил

другому или кусочек яблочка или конфетку или орешек и говорил

трогательно-нежным голоском Разинь душенька свой ротик я тебе

положу этот кусочек. Ко дню рождения приготовляемы были сюрп-

ризы какой-нибудь бисерный чехольчик на зубочистку. Словом они

были то что говорится счастливы.

(По Н. Гоголю)

••

№23

В лесу было почти жарко ветру не слышно было. Береза вся

усеянная зелеными клейкими листьями не шевелилась и из-под про-

шлогодних листьев поднимая их вылезала зеленая первая трава и

лиловые

цветы.

Рассыпанные кое-где по

березнику

мелкие ели своею

грубою вечною зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади за-

фыркали въехав в лес.

На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез

составлявших лес он был в десять раз толще и в два раза выше каж-

дой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными

давно видно суками и с обломанною корою заросшею старыми бо-

лячками. С огромными своими неуклюжими несимметрично расто-

пыренными корявыми руками и пальцами он старым сердитым и

презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только

он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни

весны

ни солнца.

Весна и любовь и счастье как будто говорил этот дуб и как не

надоест вам один и тот

же

глупый и бессмысленный обман. Все одно

и то же и все обман.

Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб проезжая по

лесу как будто он чего-то ждал от него. Цветы и трава были и под

дубом но он все так же хмурясь неподвижно уродливо и упорно стоял

посреди

них.

Да он прав тысячу раз прав этот дуб подумал князь Андрей. Це-

лый ряд мыслей безнадежных но грустно-приятных в связи с этим

дубом возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он

как будто вновь обдумал всю свою жизнь и пришел

тому же прежнему

успокоительному и безнадежному заключению что ему начинать ни-

чего было не надо что он должен доживать свою жизнь не делая зла

не тревожась и ничего

не

желая.

(По Л. Толстому)

№24

Челкаш проснулся первым тревожно оглянулся

вокруг

сразу ус-

покоился и посмотрел на Гаврилу еще спавшего. Тот сладко

всхрапывал и во сне улыбался чему-то всем своим детским здоро-

вым загорелым лицом. Челкаш вздохнул и полез по узкой веревоч-

ной лестнице. В отверстие трюма смотрел свинцовый кусок неба.

Было светло но по-осеннему скучно и серо.

Челкаш вернулся часа через два. Лицо у него было красно усы

лихо закручены кверху. Он был одет в длинные крепкие сапоги в

куртку в кожаные штаны и походил на охотника. Весь его костюм

был потерт но крепок и очень шел к нему делая его фигуру шире

скрадывая его костлявость и придавая ему воинственный вид.

Ногой он толкнул Гаврилу. Тот вскочил и не узнавая

его

со сна

испуганно уставился на него мутными глазами. Челкаш захохотал а

затем протянул Гавриле

несколько

бумажек. Тот взял их дрожащей

рукой и стал прятать куда-то за пазуху жадно сощурив глаза шумно

втягивая в себя воздух точно пил что-то жгучее. Челкаш с насмеш-

ливой улыбкой поглядывал на него.

Гаврила вдруг вспыхивая страстным возбуждением отрывисто то-

ропясь точно догоняя свои мысли и с лету хватая слова заговорил о

жизни в деревне с деньгами и

без

денег. Почет довольство

веселье...

Челкаш слушал его внимательно с серьезным лицом и с глазами

сощуренными какой-то думой. Вдруг он заметил что Гаврила очень

переменился. Его лицо то краснело то делалось серым и он мялся на

месте не то желая броситься на Челкаша не то разрываемый иным

желанием исполнить которое ему было трудно. И тут Гаврила со-

рвался со своего места бросился к ногам Челкаша обнял их своими

руками и дернул к себе. Челкаш пошатнулся грузно сел на песок и

скрипнув зубами резко взмахнул в воздухе своей длинной рукой сжа-

той в кулак. Но он не успел ударить остановленный стыдливым ше-

потом Гаврилы Голубчик дай ты мне эти деньги Что в них

тебе

Про-

пащий

ведь

ты...

Нет

тебе пути... Дай ты их мне.

Челкаш испуганный изумленный и оробевший сидел на песке

откинувшись назад и упираясь в него руками сидел молчал и страшно

тарашил глаза на парня уткнувшегося головой в его колени и шеп-

тавшего задыхаясь свои мольбы. Он оттолкнул его наконец вскочил

на ноги и сунув руку в карман бросил в Гаврилу бумажки.

(По М. Горькому)

№25

Раз осенью пришел транспорт с провиантом в транспорте был

офицер молодой человек лет двадцати пяти. Он явился ко мне в

полной форме и объявил что ему велено остаться у меня в крепости.

Он был такой тоненький что я тотчас догадался что он на Кавказе у

нас недавно. Вы верно спросил я его переведены сюда из России

Точно так господин штабс-капитан отвечал он.

Его звали Григорием Александровичем Печориным. Славный был

малый смею вас уверить только немножко странен. Ведь например в

дождик в холод целый день на охоте все иззябнут устанут а ему ниче-

го. А другой раз сидит у себя в комнате ветер пахнет уверяет что

простудился ставнем стукнет он вздрогнет и побледнеет а при мне

ходил на кабана один на один. Бывало по целым часам слова не

добьешься зато уж иногда как

начнет

рассказывать так животики на-

дорвешь со

смеха...

Да с большими был странностями и должно быть

богатый человек сколько у него было разных дорогих

вещиц...

Послушайте

Максим

Максимыч

у меня

несчастный

характер вос-

питание ли меня сделало таким бог ли так меня создал не знаю знаю

только то что если я являюсь причиною несчастия других то и сам не

менее

несчастлив...

В первой моей молодости с той минуты когда я вышел из опеки

родных я стал наслаждаться бешено всеми удовольствиями которые

можно достать за деньги и разумеется удовольствия эти мне опротиве-

ли. Потом пустился я в большой свет и скоро общество мне также

надоело влюблялся в светских красавиц и был любим но их любовь

только раздражала мое воображение и самолюбие а сердце осталось

пусто...

Я стал читать учиться науки также надоели я видел что ни

слава ни счастье от них не зависят нисколько потому что самые счаст-

ливые люди невежды а слава удача и чтоб добиться ее надо только быть

ловким. Тогда мне стало скучно... Вскоре перевели меня на Кавказ

это самое счастливое время моей

жизни...

Когда я увидел Бэлу в

своем доме когда в первый раз держа ее на коленях целовал ее черные

локоны я глупец подумал что она ангел посланный мне сострадатель-

ной

судьбою...

Я опять ошибся любовь дикарки немногим лучше люб-

ви знатной барыни невежество и

простосердечие

одной так же надое-

дают как и кокетство другой... Глупец я или злодей не знаю но то

верно что я также

очень

достоин сожаления может быть больше неже-

ли она во мне душа

испорчена

светом. Мне все мало к печали я так же

легко привыкаю как к наслаждению и жизнь моя становится пустее

день ото дня мне осталось одно средство путешествовать.

(По М. Лермонтову)

№26

О Диком-Барине стоит поговорить несколько поподробнее.

Первое

впечатление

которое производил на вас вид этого человека

было чувство какой-то грубой тяжелой но неотразимой силы. Сло-

жен он был неуклюже «сбитнем» как говорят у нас но от него так и

несло несокрушимым здоровьем и странное дело его медвежеватая

фигура не была лишена какой-то своеобразной грации происходившей

может быть от

совершенно

спокойной уверенности в собственном

могуществе. Трудно было решить с первого раза к какому сословию

принадлежал этот Геркулес. Он не походил ни на дворового ни на

мещанина ни на обедневшего подьячего ни на мелкопоместного ра-

зорившегося дворянина псаря и драчуна он был уж точно сам по

себе. Никто не знал откуда он свалился к нам поговаривали что

происходил он от однодворцев и состоял будто где-то прежде на

службе но ничего положительного об этом не знали да и от кого было

и узнавать не от него же самого не было человека более молчаливого

и угрюмого.

Также

никто не мог положительно сказать чем он жи-

вет. Он никаким

ремеслом

не занимался ни к кому не ездил не

знался почти ни с кем а деньги у него водились правда небольшие но

водились. Вел он себя не то что скромно в нем вообще не было

ничего скромного но тихо. Он жил словно никого вокруг себя не

замечал и решительно ни в ком не нуждался.

Дикий-Барин

так его

прозвали настоящее же

его

имя было

Перевлссов

пользовался ог-

ромным влиянием во всем округе ему повиновались тотчас и с охо-

той хотя он не только не имел никакого права приказывать кому бы

то ни стало но даже сам не

изъявлял

малейшего притязания на по-

слушание людей с которыми случайно сталкивался. В этом челове-

ке было много загадочного. Казалось какие-то громадные силы уг-

рюмо покоились в нем как бы зная что раз поднявшись что вырвав-

шись раз на волю они должны разрушить и себя и все до чего ни

коснутся. Я жестоко

ошибаюсь

если

в жизни этого человека не слу-

чилось уже подобного взрыва если он наученный опытом и едва спас-

шись от гибели неумолимо не держал теперь самого себя в ежовых

рукавицах. Особенно поражала меня в нем смесь какой-то врожден-

ной природной свирепости и такого же врожденного благородства

смесь которой я не встречал ни в ком другом.

(По И. Тургеневу)

№27

Сани остановились около большого странного дома похожего на

опрокинутый супник. Длинный подъезд этого дома с тремя стек-

лянными дверями был освещен дюжиной ярких фонарей. Двери со

звоном отворялись и как рты

глотали

людей которые сновали у подъез-

да. Людей было много часто к подъезду подбегали и лошади но со-

бак не было видно.

Хозяин взял на руки Тетку и сунул ее на грудь под шубу

где

находился Федор Тимофеич. Тут было темно и душно но тепло. На

мгновение вспыхнули две зеленые искорки это открыл глаза кот

обеспокоенный холодными жесткими лапами соседки. Тетка лизнула

его ухо и желая усесться возможно удобнее беспокойно задвигалась

смяла его под себя холодными лапами и нечаянно высунула из-под

шубы голову но тотчас же сердито заворчала и нырнула под шубу. Ей

показалось что она увидела громадную плохо

освещенную

комнату пол-

ную чудовищ из-за перегородок и решеток которые тянулись по обе

стороны комнаты выглядывали страшные рожи лошадиные рогатые

длинноухие и какая-то одна толстая громадная рожа с хвостом вместо

носа и с двумя длинными обглоданными костями торчащими изо рта.

Кот сипло замяукал под лапами Тетки но в это время шуба рас-

пахнулась хозяин сказал

«гоп»

и Федор Тимофеич с Теткою прыгну-

ли на пол. Они уже были в маленькой комнате с серыми дощатыми

стенами тут кроме небольшого столика с зеркалом табурета и тряпья

развешанного по углам не было никакой другой мебели и вместо

лампы или свечи горел яркий веерообразный огонек приделанный к

трубочке вбитой в стену. Федор Тимофеич облизал свою шубу по-

мятую Теткой пошел под табурет и лег. Хозяин все еще волнуясь и

потирая руки стал

раздеваться...

(По А. Чехову)

№28

По дороге к большому городу не спеша идет мальчик.

Город лег на землю тяжелыми грудами зданий прижался к ней и

стонет и глухо ворчит. Издали кажется как будто он только что раз-

рушен пожаром ибо над ним еще не угасло кровавое пламя заката и

кресты его церквей вершины башен флюгера раскалены докрасна.

Края черных туч тоже в огне на красных пятнах зловеще рисуются

угловатые куски огромных строений там и тут точно раны сверкают

стекла разрушенный измученный город место неутомимого боя за

счастье истекает кровью и она дымится горячая желтоватым удушли-

вым дымом.

Мальчик идет в сумраке поля по широкой серой ленте дороги

прямая точно шпага она вонзается в бок города неуклонно направ-

ленная могучей незримой рукою. Деревья по сторонам ее точно не-

зажженные факелы их черные большие кисти неподвижны над мол-

чаливою чего-то ожидающей землей.

Небо покрыто облаками звезд не видно теней нет поздний вечер

печален и тих только медленные и легкие шаги мальчика едва слыш-

ны в сумеречном утомленном молчании засыпающих полей.

А вслед мальчику бесшумно идет ночь закрывая черной мантией

забвения даль откуда он вышел.

Сгущаясь сумрак прячет в теплом объятии своем покорно при-

никшие к земле белые и красные дома сиротливо разбросанные по

холмам. Сады деревья трубы все вокруг чернеет исчезает раздавлен-

ное тьмою ночи точно пугаясь маленькой фигурки с палкой в руке

прячась от нее или играя с нею.

Он же идет молча и спокойно смотрит на город не ускоряя шага

одинокий

маленький словно несущий что-то необходимое давно ожи-

даемое всеми там в городе где уже тревожно загораются навстречу

ему голубые желтые и красные огни.

(По

М.

Горькому)

№29

С первого же дня как он увидал Катюшу Нехлюдов почувствовал

прежнее чувство к ней. Так же как и прежде он не мог без волнения

видеть теперь белый фартук Катюши не мог без радости слышать ее

походку ее голос ее смех не мог без умиления смотреть в ее черные

как мокрая смородина глаза особенно когда она улыбалась не мог

главное без смущения видеть как она краснела при встрече с ним.

Он чувствовал что влюблен но не так как прежде когда эта любовь

была для него тайной и он сам не решался признаться себе в том что

любить можно один только раз. Теперь он был влюблен зная это и

радуясь этому хотя и скрывая от себя в чем состоит любовь и что из

нее может выйти.

В Нехлюдове как и во всех людях было два человека. Один ду-

ховный ищущий блага себе только такого которое было бы благо и

других людей и другой животный человек ищущий блага только себе

и для этого блага готовый пожертвовать благом всего мира. В этот

период его сумасшествия эгоизма вызванного в нем петербургской и

военной жизнью этот животный человек властвовал в нем и совер-

шенно задавил духовного человека. Но увидав Катюшу и вновь по-

чувствовав то что он испытал к ней тогда духовный человек поднял

голову и стал заявлять свои права. И в Нехлюдове не переставая в

продолжение этих двух дней шла внутренняя не сознаваемая им борьба.

В глубине души он знал что ему надо ехать и что незачем теперь

оставаться у теток знал что ничего из этого не могло выйти хорошего

но было так радостно и приятно что он не говорил этого себе и

оставался.

(По Л. Толстому)

•ч

№ 30

Нужно родиться в культурном обществе для того чтобы найти в

себе терпение всю жизнь жить среди него и не пожелать уйти куда-

нибудь из сферы всех этих тяжелых условностей. Я родился и воспи-

тывался вне этого общества и поэтому не могу принимать его культу-

ру большими дозами без того чтобы спустя некоторое время у меня

не появилась необходимость выйти из ее рамок.

В деревне почти так же невыносимо тошно и грустно как и среди

интеллигенции. Всего лучше отправиться в трущобы городов. Лет

пять назад я предпринял именно такую прогулку и расхаживая по

святой Руси попал в Феодосию. В то время там начинали строить

мол и в надежде заработать немного денег на дорогу я отправился на

место сооружения.

Желая сначала посмотреть на работу как на картину я взошел на

гору и сел там глядя вниз на бескрайнее могучее море.

Передо мной развернулась широкая картина труда весь каменис-

тый берег был изрыт всюду ямы кучи камня тачки бревна и еще

какие-то приспособления из бревен и среди всего этого сновали люди.

Они разорвав гору динамитом дробили ее кирками расчищая пло-

щадь для линии железной дороги. Они казались маленькими как чер-

ви на фоне темно-коричневой горы изуродованной их руками и как

черви суетливо копошились среди груд щебня в облаках каменной

пыли. Хаос вокруг них раскаленное небо над ними придавали их

суете такой вид как будто бы они вкапывались в гору стремясь уйти в

недра ее от солнечного зноя.

По ломаной линии досок набросанных тут и там медленно двига-

лась вереница людей согнувшись над тачками нагруженными камнем

и навстречу им шла другая с порожними тачками. Среди них расха-

живали распорядители в белых кителях с металлическими пуговица-

ми сверкающими на солнце как чьи-то желтые холодные глаза.

Море спокойно раскинулось до туманного горизонта и тихо пле-

щет своими прозрачными волнами на берег. Сияя в блеске солн-

ца оно точно улыбалось добродушной улыбкой Гулливера сознаю-

щего что

если

он захочет одно движение и работа лилипутов ис-

чезнет.

Тихо взбегают волны на берег усеянный толпой людей созидаю-

щих каменную преграду взбегают и поют свою звучную ласковую

песню о прошлом о

всем

что в течение веков видели они на бескрай-

них берегах этой земли.

(По

М.

Горькому)

•••

4-283

№31

Семь с половиной месяцев люди мучительно ждали придет ли

один особенный

день

развязки. И вот этот день наступил. Как обыч-

но в восемь часов утра под звон судового колокола взвился андреевс-

кий флаг. Но сегодня в честь коронования царя и царицы одновре-

менно заплескались в сыром и порывистом воздухе еще два таких же

флага на обеих мачтах. Эти

же

флаги имели значение боевых.

Настроение экипажа сверх обыкновения было приподнятое. Слы-

шался оживленный говор. Некоторые забравшись в укромный уголок

играли в шашки другие читали книги. Страшно было думать о том что

этим людям сегодня предстоит участвовать в сражении в котором мо-

жет быть многие найдут себе смерть. Они как будто нарочно рисова-

лись друг перед другом своим равнодушием к опасности слишком уж

надоела такая монотонная жизнь. Около восьми месяцев они пропла-

вали в чужих морях редко съезжая на берег выполняя непосильные

работы перенося голод испытывая изнуряющую тропическую жару.

Кроме того со дня отплытия из

Либавы

их не переставали путать

нападениями со стороны японцев. Слухи указывали что они подсте-

регают их повсюду. В особенности они усилились после Мадагаскара

а еще больше после аннамских вод. Каждую ночь они проводили в

ожидании минных атак. Теперь все это кончилось и приближалась

развязка одним холодная могила в этих водах другим избавление и

отдых на родной земле.

В десятом часу слева впереди по курсу на расстоянии около шес-

ти кабельтовых показалось четыре неприятельских корабля. Один из

них был двухтрубный а остальные однотрубные. С переднего мостика

долго всматривались вдаль прежде чем определить их названия. Это

были броненосцы второго класса старые с малым ходом.

На вспомогательном крейсере «Урал» был усовершенствованный

аппарат беспроволочного телеграфа способный принимать и отправ-

лять телеграммы на расстояние до семисот миль. С помощью такого

аппарата можно было перебить донесения японских крейсеров но этим

не воспользовались. Чтобы так пренебрегать противником нужно было

иметь большую уверенность в

превосходстве

своих сил а этой уверен-

ности ни у кого из нас не было.

(По

А.

Новикову-Прибою)

№32

Одиночество все сильнее охватывало

Карташева.

Он бегал от него а

оно его преследовало. Побывал он в театрах в Эрмитаже в Академии