16
используется в представленных очерках всего один раз и в совершенно инвертированном
виде, когда не искусство объясняется с помощью психоанализа, а психоанализ с помощью
искусства. Меня интересует структурный сдвиг. А именно -- вместо объяснения действий
личности с помощью глобалитета возникает отдельно субъект, а отдельно глобалитет, и
между ними ведется диалог.
Применительно, скажем, к формальному искусствознанию ситуация выглядит так. Есть
глобалитет стиля. В рамках формальной школы мы получаем следующую картинку. Стиль
мастера есть частный случай стиля школы, который частный случай стиля страны,
который частный случай стиля эпохи.
Субъектом собственно оказывается этот последний. В самой философски насыщенной
русской работе о формальном методе -- книге А.И.Каплуна "Стиль и архитектура" --
архитектурный стиль и стиль эпохи разделены таким способом. Стиль эпохи -- это эпоха
как она есть, архитектурный стиль -- это то, как она желает себя видеть. Эпоха в этом
случае становится не только субъектом, но даже женщиной, наделенной волей выбирать,
как бы нарядиться поэффектнее. Что же касается мастера, то он, разумеется, оказывается
вполне безвольным агентом этого глобалитета (этой глобалитетки). Его именем можно
пренебречь примерно так же, как пренебрегают именем парикмахера. Если же произвести
изоморфный описанной ситуацией с психоанализом структурный сдвиг, то получается
схема, в которой есть не один субъект, а два -- отдельно мастер, отдельно -- вся иерархия
стиля, и между ними происходит диалог.
Ту же диалогизацию можно производить с каждым из трех разделов упомянутой
четырехтактной схемы искусствоведческой интерпретации. Есть личность, и она не
является агентом словаря иконографических схем, она находится с этим словарем в
конфликтных диалогических отношениях. Есть личность, и есть стиль (эпохи, страны,
школы), и творчество есть диалог между одним и другим. Как это не забавно, с
хронологией человек тоже находится в отношения диалога, постоянно желая выбрать себе
не то время, в которое его поместила история, а какое-нибудь другое, более ему
подходящее (откуда все Ренессансы и футуризмы). В качестве четвертого такта мы
получаем не синтез трех предыдущих, но их довольно-таки раздраженный спор (ср.
переосмысление Библером гегелевской триады в конструкцию "тезис -- антитезис --
диалог).
Проблема только в том, что, обретая одного персонажа этого диалога -- мастера, мы
немедленно ставим под удар другого -- глобалитет. Ибо что же такое "стиль школы" или
"словарь символов", если мастер у нас -- отдельно от этого? Мы возвращаемся к той же
апории, которая была заявлена выше.
Выход из нее мне видится только в том, что тоску по глобалитетам испытывают не только
критики, но и подведомственные им критикуемые. Это достаточно просто. Желание