Ревуненков В.Г. Очерки по истории Великой французской революции. Часть 1. Падение монархии. 1789-1792

Подождите немного. Документ загружается.

куражило собравшихся. Кто-то запел на мотив популярной

кадрили:

Ah! Qa ira, 5а ira, 5а ira!

Наплевать на аристократов и лужи!

Ah! Qa ira, ira, 5а ira! »

Обсохнем мы скоро,— придет пора!

Ah! Qa ira, 5а ira, 5а ira!

Не нужйо нам дворян с попами.

Ah! Qa ira, fa ira, <ja ira!

И равенства наступит рай.

Так родилась боевая песня революции — знаменитая «Qa

1га!» («Пойдет!», «Наладится!»). А вот какие куплеты испол-

няли в этот же день рабочие, готовившие Марсово поле к тор-

жеству:

Аристократы, трудненько стало вам!

На Марсовом поле по шее дали вам.

Король

—•

гражданства щит — чтит нашу

свободу

И нам лишь добро сулит — отец народу!

Праздник Федерации отразил монархистские и конституци-

оналистские иллюзии, которые были тогда широко распростра-

нены в народе. Вместе с тем этот праздник еще больше спло-

тил провинции вокруг Парижа и продемонстрировал решимость

народа защищать революцию.

Французская революция нашла широкий отклик в других

странах. Ее приветствовали не только такие-убежденные рево-

люционеры-демократы, как Томас Пейн или Георг Форстер, но

и гораздо более широкий круг либерально мысливших людей

из интеллигенции и имущих классов почти всех стран Европы.

Итальянский поэт Альфиери, английский поэт Кольридж, не-

мецкий поэт Клопшток написали оды на взятие Бастилии. Не-

мецкий историк и публицист Шлёцер называл 14 июля «незаб-

венным днем» не только для Франции, но и для всей Европы

Лидер английских вигов Фокс видел во взятии Бастилии «самое

великое и благотворное событие, когда-либо происходившее

в мире». :

G энтузиазмом встретили французскую революцию фило-

соф Кант, поэт и драматург Фридрих Шиллер, композитор Бет-

ховен, драматург Ричард Шеридан, поэт Уильям Вордсворт

и многие другие выдающиеся люди той эпохи.

Историческое значение французской революции высоко оце-

нивал русский писатель Н. М. Карамзин, находившийся тогда

во Франции. «Французская революция,-—писал он в частном

письме (1790 г.),— принадлежит к числу событий, определяю-

щих судьбы человечества на долгий ряд веков. Начинается но-

вая эпоха; я вижу это, а Руссо предвидел».

Восторженным поклонником французской революции был

А. Н. Радищев, который не сомневался в том, что примеру

90>

Франции последуют и другие народы. В 1790 г. Радищев опуб-

ликовал свою замечательную книгу «Путешествие из Петер-

бурга в Москву», представлявшую настоящий обвинительный

акт против крепостничества и самодержавия. В этой книге он

поместил оду «Вольность», в которой писал:

Меч остр, я зрю, везде сверкает,

В различных видах смерть летает

Над гордою главой царя.

Ликуйте, склепанны народы!

Се право мщенное природы

На плаху возвело царя.

«Бунтовщик хуже Пугачева», «царям грозится плахою»,—

с возмущением говорила о Радищеве Екатерина II, по приказу

которой он был сослан в Сибирь.

Париж стал местом паломничества для «пилигримов свобо-

ды», как называли себя представители различных наций, при-

езжавшие во Францию, чтобы «подышать воздухом свободы».

Среди них были и русские. Два брата, князья Голицыны, при-

нимали участие в штурме Бастилии, а молодой граф П. А. Стро-

ганов, находясь в Париже, вступил в Якобинский клуб, за что

по возвращении на родину был сослан в свою деревню. В Па-

риже образовалась целая иностранная колония, наиболее коло-

ритной фигурой в которой был прусский барон Клоотс. Неза-

долго до праздника Федерации 14 июля 1790 г. КлоЪтс явился

в Национальное собрание во главе «посольства рода челове-

ческого» (т. е. иностранцев, проживавших в Париже) и заявил,,

что весь мир принимает Декларацию прав человека и гражда-

нина. Собрание оказало восторженный прием этому «посольст-

ву» и разрешило иностранцам принять участие в празднике

Федерации.

Иностранцы явились на этот праздник в костюмах своих

народов. 300 англичан украсили себя лентами с надписью на

латинском языке: «Где свобода, там и родина».

Правда, уже возвышали свой голос и те, кто был напуган

французской революцией'. Осенью 1790 г. английский публицист

Эдмунд Бёрк, бывший виг, опубликовал трактат «Размышления

о французской революции», ставший своего рода политическим

евангелием всех врагов революции и теоретиков реставрации.

Бёрк доказывал, что каждый народ может строить свою обще-

ственно-политическую жизнь лишь в рамках традиций, создан-

ных предками, и что всякая попытка отойти от этих традиций

ведет к катастрофе. Бёрк старался пробудить симпатии к «стра-

дающей красавице» — королеве Марии-Антуанетте, и скорбел

о том, что уже нет больше рыцарей, готовых умереть-за свою

королеву. Книга Бёрка была с удовлетворением встречена мо-

нархами. Английский король Георг III рекомендовал прочесть

ее «каждому джентльмену», а Людовик XVI пытался издать

ее на французском языке. Но в самой Англии книга Бёрка вы-

91>

звала протесты. Участник американской войны за независи-

мость Томас Пейн ответил Бёрку книгой «Права человека»

(первая часть этой книги вышла в марте 1791 г., вторая —

в 1792 г.), в которой утверждал, что и монархия, и аристокра-

тия отЖили свой век и что начавшаяся во Франции революция

неизбежно распространится и на другие страны. Английское

правительство распорядилось отдать Пейна под суд, но он ус-

пел уехать во Францию. «Мое отечество там, где люди сража-

ются, чтобы добыть себе свободу»,— заявил он.

Революция во Франции способствовала подъему народного

движения во многих европейских странах, особенно в тех, кото-

рые являлись ее непосредственными соседями. В Пьемонте

крестьяне отказывались платить феодальные повинности и за-

являли: «Мы — третье сословие, и если дворяне не будут сидеть

смирно, мы сожжем их замки». Крестьянские' волнения нача-

лись также в немецких землях на Рейне. В Трирском курфюр-

шестве крестьяне уже в августе 1789 г. перестали платить деся-

тину. В Саарской области они отказались от несения барщины.

В дальнейшем крестьянское движение охватило Цвейбрюккен,

Нассау, Гессен-Дармштадт, Вюртемберг и другие земли, про-

двигаясь все дальше на восток. В августе 1790 г. в Саксонии,

в районе города Мейссена, вспыхнуло крупное крестьянское

восстание, которое охватило десятки деревень. Восставшие на-

несли ряд поражений правительственным войскам и вступили

в Мейссеи, где освободили из тюрьмы своих арестованных во-

жаков. Крестьяне заставляли помещиков подписывать бумаги

•с отречением от своих феодальных прав. «В Саксонии все дол-

жно быть, как во Франции»,— говорили они.

Во многих городах, в особенности на Рейне, возникли тай-

ные общества друзей французской революции.

14 июля 1791 г., когда праздник Федерации отмечался вто-

рично и в самой Франции, и ее. друзьями за рубежом, тгобинген-

ские студенты Гёльдерлин, Гегель и Шеллинг посадили «дере-

во свободы».

Под прямым воздействием взятия Бастилии и других собы-

тий во Франции началась революция в Бельгии, находившейся

.тогда под властью Габсбургов. Уже 18 августа 1789 г. произо-

шло народное восстание на родственной бельгийской террито-

рии— в Льежском архиепископстве, входившем в состав Гер-

манской империи. Архиепископ был изгнан, а Льеж превратил-

ся в базу формирования отрядов волонтеров для вторжения

в австрийские владения. В Брюсселе создается пов-

станческий комитет, и разбрасываются прокламации с лозун-

гом «Здесь, как в Париже!» («Ici comme a Paris!»). В октяб-

ре прусские войска оккупировали Льеж, и база волонтеров пе-

реносится в Голландию. 24 октября около 30 тыс. волонтеров

вступили на бельгийскую территорию и нанесли крупное пора-

жение австрийским войскам в районе Тёрнгаута. Эта славная

92>

победа подняла на ноги всю страну. 13 ноября, австрийцы были

изгнаны из Гента, а 12 декабря восстал Брюссель. Австрийские

войска поспешно отступили в Люксембург. В Брюсселе собра-

лись. Генеральные штаты (представители сословий) и 12 янва-

ря 1790 г. провозгласили образование независимой республики

Соединенных бельгийских штатов. Однако в дальнейшем

в Бельгии началась острая внутренняя борьба между так на-

зываемыми штатистами, которых возглавлял адвокат Генрих

ван-дер-Ноот, и фонкистами, лидером которых был адвокат

Фонк. Штатисты отстаивали средневековую обособленность

бельгийских провинций и привилегии высшего духовенства, зе-

мельной аристократии и городского патрициата. Фонкисты опи-

рались на формирующуюся буржуазию и мелких дворян и пы-

тались преобразовать Бельгию на буржуазный лад по француз-

скому образцу. Монархия Габсбургов использовала эту борьбу

и уже в ноябре 1790 г. восстановила свое господство в Бель-

гии, в которой осталась стоять сильная австрийская армия.

Революция в Бельгии пользовалась большим сочувствием

во Франции. Многие газеты расценивали ее как непосредствен-

ное продолжение французской революции и заявляли о своей

солидарности с нею. Именно в честь бельгийской революции

Камиль Демулен назвал свою газету «Революции Франции

и Брабанта».

Но чем более сильное воздействие оказывала французская

революция на положение дел в других странах, тем враждебнее

становилось отношение к ней со стороны реакционных европей-

ских монархий.

93>

ГЛАВА III

ОГРАНИЧЕНИЕ АБСОЛЮТИЗМА

...Первая стадия революции есть огра-

ничение абсолютизма, удовлетворяющее

буржуазию; вторая — завоевание рес-

публики, удовлетворяющее «народ»,

т. е. крестьянство и мелкую буржуазию

вообще...

(В. И. Ленин)

Подъем общественно-политической жизни

Победа революции вызвала невиданный ранее подъем обще-

ственно-политической жизни во всей стране и особенно в Па-

риже. Один за другим возникали клубы, вокруг которых груп-

пировались представители определенных слоев населения. По-

явилось. множество газет самых различных идейно-политиче-

ских направлений.

Ведущим политическим клубом той эпохи стал Якобинский

клуб, выросший из Бретонского клуба депутатов Генеральных

штатов.

После событий 5—6 октября, вслед за Национальным со-

бранием, Бретонский клуб также перебрался в Париж и снял

для своих заседаний библиотеку монастыря св. Якова. По этой

причине его членов в насмешку стали называть «якобинцами»

(jacobins). В Париже клуб был реорганизован и взял себе на-

звание «Общества друзей конституции» (после провозглашения

республики якобинцы изменили это название на «Общество

друзей свободы и равенства»). В него стали принимать не толь-

94>

ко депутатов Национального собрания, но также (по рекомен-

дации шести членов) писателей, журналистов и других лиц,

«оказавших услуги делу свободы». Но высокие членские взно-

сы (вступительный взнос—12 ливров, ежегодный —24 ливра)

надежно охраняли его от неимущих. Заседания клуба являлись

закрытыми/Публику стали допускать на них лишь с октября

1791 г. Аналогичные клубы стали возникать и в других горо-

дах и почти все они устанавливали постоянную переписку

с парижским клубом, становясь как бы его филиалами. Приня-

тый в феврале 1790 г. и подписанный его председателем гер-

цогом д'Эгийоном устав Якобинского клуба так определял за-

дачи клуба: «1. Предварительно обсуждать вопросы, которые

должны быть решены Национальным собранием; 2. Трудиться

над созданием и утверждением конституции... 3. Переписывать-

ся с другими обществами того же рода, которые могут органи-

зоваться в королевстве».

Уже в августе 1790 г. Якобинский клуб имел 150 филиаль-

ных обществ,в июне 1791 г.—406, а в дальнейшем — более ты-

сячи. По .своему социальному составу и парижский Якобинский

клуб, и его филиалы на местах являлись преимущественно бур-

жуазными и буржуазно-чиновничьими, хотя в них состояли

и люди из народа. Так, в относящихся к 1789—1792 гг. списках

членов якобинских клубов в 12 городах, включая такие, как Па-

риж, Гавр, Страсбург, числились 4037 человек, из них профессии

указаны для 2591 человека. Вот эти профессии: чиновники, лица

свободных профессий, духовенство — 809 (31%); негоцианты —

381 (15%); ремесленники и лавочники

—980 (38%); крестьяне —

199 (8%); офицеры — 96 (4%); солдаты — 126 (несколько бо-

лее 4%).

Парижский Якобинский клуб (societe-mere) объединял пер-

воначально все группировки «левой» Учредительного собрания:

от Мирабо до Робеспьера. Но постепенно в его рядах началась

политическая дифференциация, которая затем распространя-

лась И на «народные общества» в департаментах. Уже в апре-

ле 1790 г. от якобинцев обособилось наиболее консервативное

крыло конституционалистов— сторонники Мирабо и Лафайе-

та,- образовавшие в роскошных апартаментах Пале-Рояля клуб-

салон «Общество 1789 года». Среди членов этого общества

(а их число было ограничено 600, членский взнос был еще бо-

лее высок, чем у якобинцев) находились помимо Лафайета

и Мирабо такие лица, как Сийес, Байи, Кондорсе, Талейран,

Ле Шапелье. Но многие из них, в том числе и Мирабо, остава-

лись одновременно и членами Якобинского клуба. Вплоть до

лета 1791 г. Якобинский клуб был политическим штабом основ-

ной группировки конституционалистов, сплотившейся вокруг

братьев Ламет, Барнава, Дюпора. Однако в клубе росло влия-

ние и более левых групп, одна из которых объединялась вокруг

Бриссо, другая — вокруг Робеспьера.

По характеру своей деятельности Парижский Якобинский

клуб был типично «парламентским» клубом. Главную роль

в нем всегда играли депутаты, и его основная функция заклю-

чалась в том, чтобы вырабатывать политическую ликию яко-

бинцев сначала в Учредительном собрании, затем в Законода-

тельном собрании, и наконец в Конвенте. С «братскими общест-

вами» парижских «санкюлотов «общество — мать» было связано

слабо и никогда не выступало в роли организатора каких-либо

массовых выступлений в Париже.

С ноября 1790 г. якобинцы стали издавать свой печатный

орган «Журнал Общества друзей конституции» (еженедельник,

одно время выходил под другим названием). Однако на стра-

ницах этого еженедельника отчеты о заседаниях клуба не пе-

чатались. . /

Взгляды различных группировок среди якобинцев находили

свое отражение во многих газетах, издававшихся членами клу-

ба: «Курьер» Горса, «Патриотические анналы» Карра, «Фран-

цузский патриот» Бриссо, «Революции Франции и Брабанта»

Камиля Демулена и др.

Одной из самых распространенных газет демократического

направления была тогда газета «Парижские революции» (ее ти-

раж доходил до 200 тыс. экземпляров), которую издавал бога-

тый книготорговец Прюдом, а редактировали (в разное время)

Лустало, Сильвен Марешаль, Фабр д'Эглаитин, Шометт.

«Общество 1789 года» представляли газеты «Парижская

газета», «Парижская хроника», «Друг патриотов».

Правее «Общества 1789 года» находился «Клуб друзей мо-

нархической конституции», который в ноябре 1790 г. основал

Станислав Клермон-Тоннер. В этот клуб входили Малуэ, аббат

Монтескыо и другие соратники Мунье, который еще ранее эми-

грировал. «Французский салон» был центром, где встречались

крайние роялисты во главе с аббатом Мори. Роялисты также

имели свои газеты —«Друг короля» аббата Руайю, «Апостоль-

ские деяния» Ривароля и др.

В апреле 1790 г. группа демократически настроенной интел-

лигенции основала «Общество друзей прав человека и гражда-

нина», известное как Клуб кордельеров: они заседали в быв-

•

шем монастыре францисканцев, подпоясывавшихся веревкой

(«кордой»); отсюда насмешливое прозвище «кордельеры». Клуб

кордельеров значительно отличался от Якобинского клуба и по

своему составу, и по характеру своей деятельности. В этот клуб

принимали всех граждан, независимо от того, являются ли они

«активными» или «пассивными», принимали даже женщин, пе-

ред которыми были закрыты двери других клубов. Членский

взнос у кордельеров был низок, 2 су в месяц, но если гражда-

нин не мог- платить и этой суммы, то его принимали без всяких

взносов. Заседания клуба являлись открытыми, и на них всегда

96>

было много людей из народа. Депутаты Национального собра-

ния редко посещали этот клуб, сразу ставший одним из глав-

ных центров борьбы против политики цензовых ограничений,

проводившейся

конституционалистами. Наиболее популярными

ораторами здесь были Дантон, Камиль Демулен, Марат, кото-

рые состояли одновременно и в Якобинском клубе, но от боль-

шинства тогдашних якобинцев отличались тем, что решительно

выступали за всеобщее избирательное право. Имелись среди

кордельеров и республиканцы, как, например, адвокат Франсуа

Робер и его супруга, писательница Робер-Керальо, которые

совместно издавали газету «Национальный Меркурий». За рес-

публику выступал и Камиль Демулен. Большим влиянием сре-

ди кордельеров пользовались журналисты Шометт и Эбер, ак-

тер и драматург Ронсен, его друг Венсан, типографщик Момо-

ро. Впоследствии именно они стали определять политическую

линию этого клуба.

Клуб кордельеров был тесно связан с чисто народными по

своему составу «братскими обществами» (societes fraternelles),

которые стали возникать в различных кварталах Парижа. Пер-

вое такое общество создал бедный учитель пансиона Клод

Дансар, который с февраля 1790 г. стал собирать в библиотеке

монастыря якобинцев (там, где заседал и Якобинский клуб)

рабочих, ремесленников, мелких торговцев своего квартала с их

женами и детьми и при свете свечи, купленной всклад-

чину, читал и объяснял им декреты Национального собрания.

Это общество взяло себе название «Братского общества пат-

риотов обоего пола, защитников конституции». Пример оказал-

ся заразительным. Вскоре появляются новые общества: «Обще-'

ство победителей Бастилии», «Общество неимущих обоего по-

ла», «Братское общество друзей прав человека, врагов деспо-

тизма» и многие другие. На собраниях этих обществ присутст-

вовало чаще до 50 или 100 человек, но иногда даже до 300

и 800. Среди их членов преобладали рабочие, ремесленники,,

мелкие торговцы, много было женщин, подростков. На собра-

ниях обществ читались и комментировались декреты Нацио-

нального собрания, статьи из газет, обсуждались местные нуж-

ды. Эти общества сплачивали, просвещали и приобщали к по-

литике беднейшие слои народа.

«Братские общества» ориентировались на Клуб корделье-

ров, который стоял гораздо ближе к санкюлотам, чем якобин-

цы. В мае 1791 г. была предпринята попытка создать «Цент-

ральный комитет народных обществ». Этот ЦК образовался

под председательством Франсуа Робера, и его первые заседания

происходили в Клубе кордельеров. 15 июня того же года ЦК

принял адрес, к Национальному собранию с требованием отме-

ны деления граждан на «активных» и «пассивных»; адрес под-

писали председатели 13 «братских обществ».

В январе 1790 г. члены Клуба кордельеров аббат Клод Фо-

7 4338

ше, участник штурма Бастилии, и Николя Бонвиль, литератор

и публицист, основали «Социальный кружок» («Cercle social»),

носивший первоначально довольно замкнутый характер. Неко-

торое время спустя «Социальный кружок» основал более ши-

рокую организацию под названием «Всемирная федерация дру-

зей истины». Эта организация насчитывала до 3 тыс. членов

и с октября 1790 г. по июль 1791 г. проводила в цирке Пале-

Рояля открытые собрания, на которые приходили тысячи лю-

дей из народа. Печатным органом «Социального кружка» была

газета «Железные уста», которую редактировал Бонвиль.

В «Социальный кружок» входили люди, придерживавшиеся

самых различных- взглядов. Но его руководители Фоше и Бон-

виль вошли в историю общественной мысли эпохи революции

как те деятели, которые первыми связали требование полити-

ческого равенства с требованием равенства социального и пер-

выми стали пропагандировать среди парижского плебса аграр-

но-уравнительные идеи.

С октябре 1790 г. по апрель 1791 г. Фоше прочел в цирке

Пале-Рояля цикл лекций об «Общественном договоре» Руссо.

Лекции Фоше имели огромный успех. Их посетили тысячи ра-

бочих, ремесленников, мелких лавочников, не говоря уже об

Интеллигенции. Чем был обусловлен' этот успех? Тем, что этот

аббат истолковал равенство действительно по-плебейски, не

только как политическое, но и как социальное равенство,

н решительно заявил о праве всех французов на землю. «В хо-

рошо устроенном обществе все права общие: верховная обще-

ственная власть должна таким образом провести [разграничи-

тельные] линии [между участками], чтобы все имели кое-что

и никто не имел бы ничего лишнего»,— говорил он.

Уравнение имуществ и прежде всего равный раздел зем-

ли — так же толковал социальное равенство и Бонвиль.

Правда, ни Фоше, ни Бонвиль не предлагали революцион-

ных мер для осуществления той программы, которую считали

единственно справедливой. Яростно атакованные представите-

лями всех оттенков буржуазной мысли, в том числе и якобин-

цами, которые обвинили «Социальный кружок» в пропаганде

«аграрного закона» и заявили о разрыве всех связей с ним,—

подвергаясь всем этим нападкам. Фоше и Бонвиль разъясни-

ли, что единственное,, что они предлагают — это реформа на-

следственного права в духе Руссо: делить наследство на опреде-

ленные равные доли между детьми усопшего, а к разделу ос-

тального привлечь всех других родственников. «Вы еще оста-

вите на земле следы. первородного греха, но лучшие законы

вам не подходят»,—писал Бонвиль.

Историческое значение агитации Фоше и Бонвиля заклю-

чается в том, что она дала толчок развитию социальной мысли,

которое в конечном итоге привело к возникновению коммуни-

стической программы «Заговора равных». «Революционное

98>

движение, которое началось в 1789 г. в Cercle social,— писал

К. Маркс,— которое в середине своего пути имело своими глав-

ными представителями Леклерка и Ру и, наконец, потерпело

на время поражение вместе с заговором Бабёфа,— движение

это породило коммунистическую идею...

» Но, отвергая рево-

люционное осуществление уравнительного передела земли, Фо-

ше и Бонвиль остались в стороне от плебейского движения, за-

стряли по сути дела на либеральных позициях и вполне зако-

номерно оказались в дальнейшем в рядах жирондистов.

Деятельность «Социального кружка» была насильственно

прервана летом 1791 г., когда он стал одним из центров рес-

публиканской агитации и тем навлек на себя преследования

со стороны властей. Однако идея уравнительного земельного

передела продолжала жить и развиваться. В защиту этой идеи

неоднократно выступала такая влиятельная демократическая

газета, как «Парижские революции», среди редакторов-сотруд-

ников которой были Сильвен Марешаль и Шометт.

В феврале 1791 г. в «Парижских революциях» была напеча-

тана статья «О богатых и бедных», написанная Марешалем,

будущим участником заговора Бабёфа. Автор статьи заявлял,

что все бедняки «должны стать в один прекрасный день собст-

венниками», и призывал богачей согласиться на добровольный

передел земли. «Богатые, согласитесь по доброй воле на аграр-

ный закон. Пусть новый кадастр, предусматривающий малень-

кие равные доли, осуществит эту торжественную конституцию,

которая провозглашает всех людей равными». Эта статья под-

верглась критике со стороны Лагарпа в газете «Французский

Меркурий». Стремясь показать, насколько статья Марешаля

шокирует общественное мнение, Лагарп сообщал, что Рют-

ледж, оратор Клуба кордельеров, «только что единодушно был

освистан якобинцами за то, что заговорил об аграрном законе».

Отвечая Лагарпу, Марешаль писал в мае того же года: «Фран-

цузская революция является настоящим аграрным законом,

осуществляемым народом. Народ вступил вновь в свои права.

Еще шаг вперед, и он вступит вновь во владение своим иму-

ществом».

Фоше и Бонвиль первыми стали требовать также и того,

чтобы народу было дано право не только избирать своих депу-

татов, но и давать им наказы, контролировать их. В ноябре

1789 г. Фоше выступил в Коммуне Парижа с речью «О правах

депутатов и народа», в которой протестовал против лишения

народных масс права избирать и контролировать своих депу-

татов и предупреждал об опасности захвата власти «кастой

богачей». Фоше требовал, чтобы вся нация," в том числе и мил-

лионы неграмотных крестьян, имела право обсуждать на своих

первичных собраниях проекты законов, выражать свое согла-

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 132.

99>