Плейди Джин. Испанская инквизиция
Подождите немного. Документ загружается.
проявила свое намерение отобрать королевство у Карла, Бомоны поднялись на борьбу против нее,
а Аграмоны ее поддержали. Бомоны осадили королеву в ее замке, а Хуан пришел к ней на
выручку, фактически выступив против своего сына. В результате сражения Хуан победил, а Карл
стал пленником. Хуан теперь попал под влияние своей властной жены и предпочитал Карлу
Фердинанда, которому тогда, в 1452 г., было всего несколько месяцев.
Карл был человеком обаятельным и добрым. Зная о ненависти мачехи, он решил отправиться в
Неаполь, надеясь, что могущественный дядя Альфонс примирит отца и сына. Карлу не повезло.
Альфонс скончался, а Хуан стал королем Арагона и Неаполя. Неаполь достался незаконному сыну
Альфонса, также Фердинанду. Карл отправился на Сицилию, которую его отец унаследовал
вместе с Арагоном, и стал жить в монастыре, что вполне соответствовало его склонностям.
Обаяние Карла сделало его популярным среди народа Сицилии, и слухи об этом дошли до Хуана.
Конечно, его жена опасалась, что сицилийцы могут избрать Карла правителем, между тем как она
жаждала, чтобы ее сыну достались все отцовские владения.
Вскоре Карла вызвали в Арагон. Он вообще не любил семейных ссор, а ссоры в королевских
семьях не без основания считал опасными, хотя сицилийские друзья советовали ему не
возвращаться.
После его возвращения все ожидали, что Хуан официально объявит Карла наследником. Однако
Хуана не желала допустить этого. Она так умело воздействовала на короля, что из всех детей его,
кажется, интересовала лишь судьба Фердинанда.
Карл теперь и сам понял свою ошибку и невозможность примирения с мачехой. В поисках выхода
из положения он решил просить руки Изабеллы Кастильской.
75
Это вывело из себя Хуану, которая уже строила планы на будущее относительно брака Изабеллы и
ее сына. Под ее давлением Хуан вызвал Карла ко двору и по его прибытии арестовал его и
отправил в тюрьму.
Арагонский народ не любил королеву, зато очень хорошо относился к Карлу. Арест его вызвал
возмущение, и люди стали требовать объяснения причин этого. Хуан ответил, что Карл
организовал заговор против него и должен понести за это заслуженное наказание, хотя он и
королевский сын. В городе Лериде, где тогда находился двор, возмущенный народ поднял восста-
ние. Король успел скрыться, и люди удовлетворились тем, что разгромили его дворец.
Это стало началом всеобщего возмущения в стране. В Наварре вспыхнул мятеж против короля, и
Бомоны организовали поход на Арагон.
Король и королева боялись всеобщего восстания; оба они понимали, что ненависть народа
вызывает прежде всего поведение королевы. Чтобы спасти положение, а также улучшить
отношение людей к королеве, Хуан объявил народу, что это она уговорила его освободить принца.
Карл действительно был освобожден под давлением народа и провозглашен официальным
наследником престола.
Популярность Карла после этих событий еще более возросла, и он надеялся на возвращение к
мирной жизни. К сожалению, вскоре он вдруг заболел, а затем последовала его кончина, снова при
загадочных обстоятельствах.
Наваррское королевство теперь перешло к Бланке, сестре Карла, бывшей королеве Кастильской.
После ее смерти Наварра должна была перейти к отцу, а в случае его смерти — к ее сестре
Леоноре, графине де Фуа. Между тем ее сын стал зятем Людовика XI Французского и жаждал
править Наваррским королевством. Заинтересован был в его приобретении и сам французский
король.
Бланка, которая уже и без того перенесла немало невзгод в Кастилии, на примере судьбы своего
любимого брата Карла легко могла понять, что ее собственная жизнь
76
в опасности. Поэтому она с большим подозрением отнеслась к предложению отца переехать во
Францию, якобы для того, чтобы найти ей там выгодную партию. Бланка побоялась это сделать,
но отец насильно переселил ее в замок Орте, где она жила в постоянном страхе как пленница
своей сестры и через два года была отравлена.
Правда, и Леонора недолга наслаждалась властью над королевством. Когда ее отца не стало и
Наварра досталась ей, Фердинанд, который давно хотел получить эти владения, захватил
Наваррское королевство.
В Арагоне продолжалась смута, перешедшая в гражданскую войну. К тому же Леонора,
жаждавшая власти, угрожала восстать против отца, Хуана, а сам он к тому же стал терять зрение.
Тогда Хуана, намереваясь сохранить королевскую власть для Фердинанда, сама решила
возглавить войско и с помощью Фердинанда предотвратила окончательное поражение короля
Хуана.
Она умерла в 1468 г., и король впал в отчаяние. Однако к нему пришло спасение. Врач сделал
удачную операцию и вернул королю зрение, а его главный враг герцог Лорренский умер, не
оставив наследников. Таким образом, война закончилась, король вернул власть, и ничто не ме-
шало Фердинанду ее унаследовать.
Фердинанд был молод (на год моложе Изабеллы), хэ-рош собой и привлекателен для Изабеллы не
только благодаря своим будущим владениям. Однако в Кастилии было много противников этого
брака, во главе с маркизом Вилленским, который, пережив горькое разочарование оттого, что не
смог породниться с королем, объявил о поддержке Бельтранеи.
Генрих, уже провозгласивший своей наследницей Изабеллу, оказался в трудном положении. В
конце концов он решил предложить руку Изабеллы сыну португальского короля Альфонса и
отправил посольство к Изабелле, находившейся в Оканье. Та отвергла это предложение, так как
по-прежнему намеревалась выйти замуж за Ферди-
77
нанда. Народ поддержал Изабеллу: люди вышли на улицу со знаменами с изображениями
символически соединенных рук Арагона и Кастилии.
Однако король, подстрекаемый маркизом Вилленским, не хотел соглашаться на такой брак. К
счастью для Изабеллы, на юге страны шла война, там требовалось присутствие короля и маркиза,
и Изабелла переехала в Мадригал, где они вместе с матерью стали ускоренно вести переговоры с
Арагоном и подготовку к свадьбе. В Мадригале, однако, Изабелла была окружена шпионами мар-
киза и своего брата короля, которые докладывали им обо всем, что происходит. В результате
маркиз Вилленский послал войска в Мадригал, чтобы пленить Изабеллу. Но адмирал Кастильский,
дед Фердинанда с материнской стороны, и архиепископ Толедский, в то время сторонник
Изабеллы, узнав об этом, успели заблаговременно предупредить ее об опасности, так что она
скрылась до прибытия войск..
Изабелла отправилась в Вальядолид, где сотни людей вышли на улицы, чтобы торжественно
встретить ее. Срочно отправили посольство в Арагон, чтобы Фердинанд и его отец, понимая
серьезность положения Изабеллы, поторопились со свадьбой.
В то время король Хуан снова вел междоусобную войну, пытаясь удержать власть, и у него не
было денег на свадебное путешествие сына. Поэтому решили, что Фердинанд отправится в
Кастилию тайно. Он и его люди были переодеты купцами и их слугами. Это имело смысл еще и
потому, что в Кастилии было много сторонников маркиза Вилленского.
Союзу двух монархов снова помог случай. По прибытии в замок, где их должны были устроить на
ночлег, Фердинанд и его друзья по ошибке были приняты за врагов, и солдаты стали сбрасывать
со стен огромные камни, один из которых едва не попал в голову Фердинанду. Тот чудом остался
жив.
Тянуть со свадьбой при сложившихся обстоятельствах было нельзя. Между тем ни у жениха, ни у
невесты не
78
было достаточно средств на ее устройство, и им пришлось занять денег.
19 октября 1469 г. во дворце Хуана де Виверо состоялось их бракосочетание. Как только
торжественная церемония завершилась, молодожены послали извещение об этом брату Изабеллы
королю Генриху.
Он не прислал поздравлений, ответив лишь, что должен посоветоваться с министрами.
Ближайшим следствием этого брака явилось намерение короля и маркиза Вилленского выдать
принцессу Хуану (Бельтранею) за брата французского короля Людовика XI. Генрих и его жена
поклялись, что принцесса является их законной дочерью. Такой союз не был бы приятен Изабелле,
так как в случае его успеха принцесса Хуана получила бы французскую поддержку в притязаниях
на кастильский престол.
Все эти превратности Изабелла переносила со спокойным достоинством, и это производило
хорошее впечатление на окружающих. Люди стали надеяться, что при этой королеве они
избавятся от анархии, терзающей страну, и в ней восстановятся мир и благочестие.
Молодожены жили первоначально в бедности, пользуясь материальной поддержкой друзей
(которые, очевидно, видели в этом определенный залог на будущее). Следующие пять лет в
Кастилии по-прежнему царила анархия. Грабежи и убийства повсеместно стали обычным делом, в
то время как двор жил в роскоши и распутстве.
Изабелла же вела благочестивую жизнь и терпеливо ждала своего часа.
В декабре 1473 г. состоялось примирение между нею и братом, причем Генрих дал несколько
пиров в ее честь. К сожалению, после праздников он вдруг заболел, и враги Изабеллы
распространили слухи, будто она пыталась отравить его. Генрих решил, что примирения с сестрой
не произошло и лучше сделать ее своей пленницей. Но из этого ничего не вышло. В следующем
79
году скончался маркиз Вилленский, и Изабелла надеялась, что без его дурного влияния на брата
между ними снова восстановится мир. Однако Генрих, страдавший неизлечимой болезнью, сам
скончался в конце 1474 г. Государство было очень ослаблено гражданскими войнами и
фактическим безвластием, казна опустела. Оставались две претендентки на трон —
предполагаемая дочь Генриха и Изабелла.
Казалось, ужасные междоусобные войны, опустошавшие страну, будут продолжаться и при новом
царствовании.
После кончины брата Изабелла стала королевой Кастилии. Фердинанд, находившийся тогда в
Арагоне, быстро вернулся к жене. При обсуждении вопросов управления Фердинанд заявил, что
первенство в управлении страной должно принадлежать ему. Изабелла, рассудительная и
миролюбивая, тем не менее готова была отстаивать свои законные права. После долгих
рассуждений и споров их сторонники решили, что, поскольку Изабелла является законной
королевой Кастилии, Фердинанд не имеет верховенства над Изабеллой.
Как рассказывают хронисты, Фердинанд был задет и заявил, что вернется в Арагон, поскольку в
Кастилии в нем не очень нуждаются. Изабелла, однако, сумела его урезонить, доказав, что в такое
ненадежное для них обоих вре-' мя не стоит обижаться друг на друга. Они — супруги, чьи
интересы совпадают, к тому же им надо подумать о дочери (в то время у них был ребенок — дочь
Изабелла, родившаяся в 1470 г.). Судя по всему, этот урок благоразумия не пропал даром для
Фердинанда. В дальнейшем супруги всегда сотрудничали на равных и сами подчеркивали свою
равную власть.
Времени для обид и претензий не было, тем более что сторонники Бельтранеи объединились и
провозгласили ее единственной законной государыней. Во главе их стоял сын старого врага
Изабеллы — маркиз Вил-
80
ленский-младший. К тому же прежний друг Изабеллы, архиепископ Толедский, переметнулся
теперь к ее врагам, недовольный тем, что, по его мнению, не получил достаточной власти и
влияния.
Но самым серьезным противником был Альфонс V Португальский. Он также хотел завладеть
Кастилией, а кроме того, был оскорблен тем, что Изабелла отвергла его предложение *з стала
женой Фердинанда. Он планировал завоевать Кастилию и, чтобы успокоить население, жениться
на дочери Генриха. Правда, ^ело осложнялось тем, что девочке было всего тринадцать лет и к
тому же она являлась племянницей самого Альфонса. Но он надеялся, что папа даст разрешение
на этот брак такому влиятельному монарху, как он, Альфонс.
В мае 1475 г. король вторгся в Кастилию, поддержанный маркизом Вилле^ским-младшим.
Альфонс был помолвлен с Хуаной, а к папе отправили гонца за разрешением. Его и его невесту
провозгласили законными государями Кастилии. Началась война, продолжавшаяся четыре года, в
которой Фердинанд и Изабелла одержали полную победу.
Потерпевший унизительное поражение Альфонс заявил, что хочет стать паломником, и отрекся от
трона в пользу сына. Однако приближенные отговорили его от этого и убедили вернуться в
Португалию, что Альфонс и сделал еще до коронации сына, сохранив власть. Однако он тут же
снова решил начать войну с Изабеллой. Но донна Ье-атрис, тетка Изабеллы к свояченица
Альфонса, уговорила его предоставить ей роль посредницы. В результате ее встречи с Изабеллой
между двумя странами было достигнуто соглашение. Альфонс обязался отказаться от притязаний
на Кастилию и расторгнуть помолвку с дочерью Генриха, которая также не должна была
притязать на кастильский трон. Она обязалась согласиться на брак с сыном Фердинанда и
Изабеллы (который недавно родился) либо уйти в монастырь. Португальский принц Алонсо обя-
зывался жениться на дочери Изабеллы и Фердинанда. Договор был подписан, и войны
закончились.
81
Хуана, сомневавшаяся в том, вступит ли она когда-нибудь в брак с малолетним женихом,
предпочла уйти в монастырь. Альфонс заявил, что он тоже намерен уйти в монастырь, поскольку
также устал от мирских дел, но он скончался прежде, чем успел исполнить свое намерение.
Тогда же скончался и отец Фердинанда, и тот стал королем Арагона.
Теперь Арагон и Кастилия стали одним государством. Оба монарха решили сделать Испанию по-
настоящему единой, воссоздать в стране законность и порядок. Они поэтому должны были
обратить внимание на судьбу Гра-надского эмирата.
При Изабелле и Фердинанде порядок в стране действительно был восстановлен. Им удалось
положить конец анархии. Изабелла учредила «Священную Эрмандаду» — военное братство,
возникшее из отрядов самообороны для защиты жизни и имущества граждан. Братству удалось
справиться с разбоем, грабежами, изнасилованиями и другими серьезными преступлениями. Были
снижены налоги на горожан, а те оказали немалое содействие в борьбе с преступниками. В тех
городах, где замечали преступников, звонили в колокола, что облегчало поимку многих из них.
Было также упорядочено законодательство. Через несколько лет люди освободились от бремени
расходов, связанных со «Священной Эрмандадой», так как просто отпала в ней необходимость:
большая часть преступлений и насилия, расцветших при Генрихе, была прекращена. Теперь было
достаточно полицейской службы, чтобы охранять порядок.
Конечно, не обходилось без трудностей в государственном управлении, но население быстро
поняло, что уважение к закону и порядку идет на пользу всем честным людям и им есть за что
благодарить королеву и ее мужа Фердинанда.
Изабелле было суждено увидеть воплощение своих планов. Она превратилась для людей в добрую
правительницу, к чему всегда стремилась.
82
Говорят, что Изабелла, как женщина большого благочестия, дала обет своему духовнику
Торквемаде, что если придет к власти, то посвятит себя искоренению ересей в стране.
Вскоре ей напомнили об этом обете.
ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ИУДЕЕВ
Трудно сказать, когда иудеи впервые появились в Испании; по крайней мере, они жили там с
древних времен. С давних пор здесь распространялся иудаизм и строились синагоги.
Рассказывают, что, когда св. Яков пришел в Испанию ради обращения иберов в христианство в 37
г. н. э., там уже было значительное иудейское население. Конечно, по этому вопросу нет единого
мнения среди историков, и часть из них утверждает, что иудеи появились D Испании не раньше
вторжения вестготов.
Естественно, существовали и разногласия между христианами и иудеями. Христиане ненавидели
иудеев за распятие Христа, а иудеи презирали секту, которая создала новую религию на базе
старой религии иудеев. Они были естественными противниками, при этом иудеи готовы были
жить в мире со своими оппонентами, интересуясь прежде всего своими семейными делами и
накоплением богатств. Христиане же, будучи приверженцами новой религии, горели желанием
обращать всех в свою веру.
К сожалению, иудеи не только любили копить богатства, но и выставлять их напоказ; они имели
обыкновение носить богатые пестрые одежды и украшения из драгоценных камней. Поэтому к
ненависти христиан из-за убийства Христа добавлялась и зависть тех, кто не был столь удачлив. А
зависть может быть еще более опасна, чем открытая ненависть.
Преследования иудеев были всегда, но в ранний период они не отличались суровостью и носили
локальный
83
характер. Еще при короле Альфонсе VIII, во второй половине XII в., один из иудеев был
королевским казначеем, и фавориткой короля также была иудейка. Иудеи делились в основном на
людей, умеющих наживать деньги, и интеллектуалов, занимавшихся медициной, искусством и т.
д. И те и другие умели быть полезными властям государств, где они жили, что приводило к
временному забвению национальных разногласий.
Но вражда и зависть по отношению к иудеям к середине XIII в. приобрели опасные для них
масштабы. Христиане утверждали, что иудеи глумятся над распятием. Появились слухи о том, что
иудеи похищают и распинают христианских мальчиков. Рассказывали об одном, таком случае в
Сарагосе с мальчиком Доминго.
В середине следующего века, когда свирепствовала эпидемия «черной смерти» (чумы),
доминиканцы, всегда отличавшиеся нетерпимостью, стали обвинять в этом бедствии иудеев;
после этого люди, и без того возбужденные и настроенные против иудеев, стали их убивать и
грабить, ввели новые налоги для иудеев, а Генрих II, ставший в то время королем Кастилии и
Леона, требовал таких сумм, что иудеям подчас приходилось продавать себя в рабство, чтобы
заплатить и не подвергнуться казни. На такой почве появился фанатик-доминиканец Мартинес,
полный решимости возбуждать христиан, против иудеев. Он также утверждал, что иудеи
ответственны за «черную смерть», очевидно полагая, что люди, отрицающие Христа, вызвали его
гнев. Считалось также, будто иудеи менее чистоплотны, чем христиане. Эти проповеди вызвали
погромы в Каталонии, Арагоне и Кастилии. Иудеи обратились к архиепископу Севильскому за
защитой, и он, очевидно понимая выгоды, связанные с деятельностью иудеев, запретил Мартинесу
проповедовать. Это, однако, не произвело должного впечатления на фанатичного проповедника.
Даже когда папа Бонифаций IX поддержал архиепископа, Мартинес не прекратил своей
деятельности. Это был не единственный случай, когда папа римский защищал иудеев. Климент VI,
ставший
84
папой с 1342 г., защитил их, когда в Германии от них потребовали креститься под страхом казни.
Александр VI, правивший в Ватикане в конце XV —- начале XVI вв., разрешил иудеям жить в
Риме после их изгнания из Испании, видимо подумав о выгодах, какие может принести их
пребывание там (он был известен любовью к богатству не менее, чем скандальной частной
жизнью).
Проповедник Мартинес заявлял, будто его устами говорит сам Бог и он, Мартинес, не может
перечить воле Всевышнего. Архиепископ Севильский, который не мог допустить такого
принижения авторитета папы и своего собственного, вызвал Мартинеса в церковный суд. Но
случилось так, что за несколько дней до разбирательства архиепископ скончался. Суеверные люди
увидели в этом совпадении знак того, что Мартинес действительно является пророком,
вдохновленным свыше. Мартинес, к несчастью для иудеев, получил ответственный пост в своей
провинции, и все ограничения на его проповеди были сняты.
По Севилье прокатилась волна иудейских погромов и поджогов домов и синагог. Иудеям было
велено жить в гетто, отдельно от христиан. Но на этом дело не кончилось. Начались нападения на
гетто, и только в Севилье, говорят, было убито до четырех тысяч человек. В других городах также
начались волнения, направленные против тех, кто отрицал божественность Христа. От иудеев по-
требовали: «Крещение или смерть!» При таких обстоятельствах многие иудеи предпочли
креститься. Крещеных называли «новообращенными», но чаще использовали термин «марраны»,
производный от древнееврейского «марантха» (т. е. «Господь да придет»), что христианами
понималось как «заклятые».
Против иудеев были приняты и новые указы. Им следовало носить определенные
опознавательные знаки на одежде, им запрещалось ездить верхом и именоваться титулом «дон»,
они не имели права жениться на христианках и вступать в половые связи с христианками. За все
это полагались суровые наказания. Им не разрешалось
85
занимать государственные должности, а также быть аптекарями и врачами.
Но при крещении все эти ограничения автоматически снимались. Имела значение не раса иудеев, а
их религия. Неудивительно, что иудеи принимали крещение десятками тысяч. И через несколько
лет после снятия всех ограничений обращенные иудеи становились обычно самой богатой частью
населения и даже занимали важные государственные должности. Они проникали и в ряды ду-
ховенства.
Пусть власти и принимали марранов, но массы роптали, глядя на растущее процветание этих
недавних обитателей гетто. Постепенно снова начались волнения. Теперь гнев был направлен уже
не против иудеев, как таковых, а против новообращенных христиан, которые, как считалось, тайно
продолжали исповедовать иудаизм.
В 1449 г., когда в Толедо стали взимать новые налоги, оказалось, что многие сборщики налогов —
обращенные в христианство иудеи. Это возмутило народ, и начались беспорядки, направленные
против марранов. Через три года возник слух, что в Вальядолиде иудеи похитили и распяли
ребенка. Еще через два года подобные слухи возникли снова.
Затем в 1460 г. францисканец Алонсо де Спина опубликовал документ о злонравии
новообращенных иудеев. Он был ревностным обличителем, возможно, потому, что сам являлся
новообращенным, а может быть, опасался, что гнев народа повернется против всех
новообращенных, даже францисканцев. Он потребовал (этого требовало большинство
доминиканцев и францисканцев) учреждения инквизиции в Кастилии, чтобы разобраться с теми,
кто, внешне принимая христианство, втайне исповедует иудаизм.
В Кастилии инквизиция не была еще учреждена, хотя папа Сикст IV в 1474 г. дал распоряжение
ввести ее в Испании. Это было сделано в Каталонии, Валенсии, Арагоне и Наварре. В Кастилии
обвинения в ереси были нечастыми, и считалось, что с этой проблемой вполне справятся
епископы.
86
Но де Спина так не думал. Он написал книгу, в которой уверял читателей, что иудеи — враги
христиан, что они виновники эпидемии чумы, что они отравляют колодцы, что они
безнравственны и не уважают целомудрие, что они наверняка похищают и распинают хри-
стианских детей, как некогда распяли самого основателя христианства, — достаточно только
вспомнить известные случаи в Вальядолиде и Саморе. Он писал, что и/деи глумятся над
христианской верой и если принимают ее, то ради выгоды, оставаясь тайными приверженцами
иудаизма.
Не довольствуясь своей книгой, де Спина объехал всю Испанию и повсюду требовал принятия
мер против иудеев, а также введения инквизиции в Кастилии.
Инквизиция была трибуналом, направленным против еретиков, а потому могла заниматься
иудеями только в том случае, если они принимали христианство, иначе их нельзя было обвинить в
ереси.
В 1468 г. появился новый слух о том, что на Святой неделе в Сепулведе был похищен и распят
христианский мальчик. На этот раз было следствие, нескольких человек арестовали, признали
виновными и приговорили к смертной казни.
Трудно сказать, совершали ли какие-то иудейские общины подобные ритуальные убийства.
Может быть, рас-пинания, о которых идет речь, действительно произошли. Иудеи приняли от
христиан много страданий и, возможно, прибегли к подобному жестокому способу мести. Во
всяком случае, общественное мнение было крайне возбуждено, и какие-то действия, направленные
против марранов, становились неизбежными.
Изабелла не очень стремилась учреждать инквизицию в Кастилии, так как не хотела попадать в
зависимость от Рима. У нее уже были трения с папой Сикстом IV. Этот папа был сыном рыбака и,
говорят, так и не смог привыкнуть к ватиканскому великолепию. Человек недюжинного ума,
сумевший пробиться из низов, он был известен как прекрасный администратор. Однако как и
многие
87
другие папы, он был привержен к кумовству, что иногда вызывало проблемы.
Изабелла попросила Сикста определить своего придворного священника де Бургоса на вакантное
место в одну из епархий. Папа был бы рад выполнить ее просьбу, но случилось так, что это место
пожелал занять его племянник Рафаэле Риарио. Папа не мог не удовлетворить его просьбу. И это
был не единственный случай подобного рода, Изабелле не удалось назначить своих протеже епис-
копом Таррагоны и архиепископом Сарагосы, так как обе эти церковные должности заняли
близкие друзья папы.
Фердинанд и Изабелла, недовольные таким оборотом дела, дважды обращались к папе с
просьбами (второй раз — почти в форме требования) отменить свое последнее назначение и
передать епархию де Бургосу. Сикст ответил, что его власть дана ему Богом, и никто, кроме Бога,
не властен над его решениями. Изабелла и Фердинанд отозвали своего посла из Ватикана и
приказали испанским подданным покинуть Рим. Сверх того, они сообщили папе о своем
намерении созвать духовный совет для обсуждения папских полномочий. Сикст знал, что в Риме
многие очень недовольны кумовством, которое он насаждал, и, как умный человек, решил
отступить. Он отменил не только последнее, но и два предыдущих назначения, из-за которых
вышел конфликт с правителями Испании, и назначил кандидатов, предложенных Фердинандом и
Изабеллой.
Это была большая победа Фердинанда и Изабеллы, особенно последней, которая ревниво
оберегала Кастилию от влияний извне. В королевском окружении многие убеждали Изабеллу
учредить инквизицию. Королева относилась к этому без восторга, видя тут папское влияние. Но
был человек, которому она доверяла, — Томас Торквемада.
Прислушиваясь к его советам, королева, однако, продолжала колебаться, опасаясь усиления
влияния Ватикана в своей стране. В это время.ее аудиенции добился Охеда, доминиканский аббат
из Севильи, фанатик чистоты веры. Он стал горячо убеждать Изабеллу (Фердинанд тогда уехал по
делам в Эстремадуру), что без уч-
реждения инквизиции нельзя эффективно противостоять распространению иудаизма.
Изабелла вежливо выслушала его, но он ее не убедил. При королевском дворе были несколько
крещеных иудеев, и они ей импонировали. Кроме того, она, зная, что нападки на марранов
нередко вызваны завистью к их богатству, хотела хранить законность в Кастилии. Не считал
необходимым учреждение инквизиции и Гонсалес де М^ндоса, кардинал Испании и архиепископ
Севильи. Это был терпимый человек, любивший комфорт и роскошь и не возражавший, когда
этим наслаждались другие. Он стал священником не столько по призванию, сколько потому, что
это давало ему возможность вести жизнь аристократа-интеллектуала. Он сам был не только
священником, но и литератором, и переводил латинскую поэзию. Архиепископ не советовал
Изабелле вводить инквизицию в Кастилии, и она, к огорчению Охеды, решила последовать совету
архиепископа.
В то время в Испанию приехал главный инквизитор Сицилии де Барберри. И он, и Охеда,
убедившись, что Изабелла не поддается уговорам, решили обратиться к Фердинанду.
Фердинанд, в отличие от жены, не был человеком тонких чувств. Он любил чувственные
удовольствия и не хотел себе в них отказывать. Вместе с тем король стремился доказать, что он
настоящий католик. Последнее слово, однако, оставалось за Изабеллой, которая хотела быть
полновластной хозяйкой в Кастилии и не склонна была здесь уступать даже влиянию Фердинанда.
Она дала распоряжение архиепископу Севильскому воспрепятствовать распространению иудаизма
среди новообращенных. Архиепископ составил инструкцию (что-то вроде катехизиса), которую
следовало преподавать в школах и зачитывать в церквях.
На какое-то время дело этим и ограничилось. Но тут произошел инцидент, сам по себе довольно
обычный, который, однако, в сложившейся ситуации изменил положение и открыл дорогу для
введения инквизиции в Кастилии.
89
У одного молодого человека из знатной семьи была любовница из семьи новообращенных. Они,
тайно от родителей девушки, встречались в ее доме в иудейском квартале. Однажды он навестил
ее 18 марта 1478 г., на Святой неделе, а также накануне еврейской Пасхи. Во время любовного
свидания юноша был встревожен, услышав шум в доме и голоса гостей. Девушка испугалась, что
ее любовник будет обнаружен, и хотела вывести его из дома, но, услышав голоса
приближающихся людей, закрыла его в чулане. Случилось так, что отец девушки и его друзья
остановились неподалеку от убежища ее любовника и он подслушал их разговор. Он понял, что
эти мнимые христиане собрались, чтобы отпраздновать еврейскую Пасху. Молодой человек
пришел в ужас. Несмотря на то, что он был любовником дочери хозяина, этот знатный юноша
сразу после того, как ему удалось ускользнуть, донес о том, что происходило в доме.
Охеда, которому он все рассказал, обрадовался такому случаю. Все, кто собрались в доме
девушки, были арестованы. Произвели дознание, и виновные раскаялись в грехе и просили дать
им возможность вернуться в церковь.
К счастью для них, инквизиции в Кастилии тогда еще не было, и просьба их была удовлетворена
после наложения церковного наказания.
Охеда же отправился в Кордову, где находились Фердинанд и Изабелла. Прежде чем увидеться с
ними, Охеда встретился с Торквемадой и рассказал ему историю о новообращенных, тайно
исповедовавших иудаизм. Торк-вемада был глубоко возмущен и вместе с Охедой направился к
монархам, чтобы заверить их, что ради славы католической церкви и блага Испании следует,
наконец, учредить в Кастилии инквизицию.
Фердинанд взвесил как возможные выгоды от создания инквизиции, так и возможность усиления
влияния Рима и пришел к выводу, что ее учреждение будет по-
90
лезно. Изабелла неохотно последовала примеру мужа. Они наконец обратились к папе Сиксту с
просьбой разрешить создать инквизицию в Кастилии. Такое разрешение было получено в 1478 г.,
однако оно не было реализовано еще в течение двух лет.
Католические историки утверждают, что Изабелла, как благочестивая женщина, не желала
причинять подданным излишних страданий и желала дать еретикам возможность одуматься, с чем
и была связана задержка в учреждении инквизиции. Есть и другое мнение: эта задержка вызвана
была несогласием с папой. По мнению испанских государей, они сами должны были назначить
инквизиторов, и конфискованную собственность следовало распределять без участия Рима. Но оба
эти объяснения представляются недостаточными. Думается, Изабелла извлекла уроки из
злосчастного царствования ее отца и брата и прежде всего желала мира в стране. Она решилась
сделать все королевство католическим, но по возможности предпочитала обходиться при этом без
особой жестокости. К тому же, когда было получено папское разрешение, Торквемада вернулся в
свой монастырь, а при королеве находился сторонник умеренных мер кардинал Мендоза.
Оба государя были к тому же заняты политическими делами, тем более что Фердинанд только что
стал королем Арагона.
Весной 1480 г. Фердинанд и Изабелла отправились в Толедо, где собрались кортесы. Основной
целью поездки было принятие присяги на верность двухлетнему сыну Изабеллы принцу
Астурийскому. В ходе кортесов были также пересмотрены и дополнены рядом новых положений
прежние законы об обращении иудеев в христианство. Теперь иудеи должны были носить на
одежде красные опознавательные знаки, не покидать гетто после захода солнца; была ужесточена
ответственность за занятие недозволенными профессиями. Католические историки приводят это
как дополнительный пример того, что Изабелла не хотела учреждать инквизицию, пытаясь
искоренить ересь мирными средствами.
91
Эти новые ограничения были признаком ухудшения положения иудеев. Нашелся человек,
который был настолько безрассуден, что написал и опубликовал на эту тему резкий памфлет,
который был признан еретическим. Говорят, что публикация этого памфлета положила конец тер-
пению королевы. Утверждают также, что ее поторапливал Фердинанд, который хотел, чтобы
богатства еретиков попали в руки государства. Как бы там ни было, в сентябре 1480 г. Изабелла
дала приказ кардиналу и Томасу Торк-вемаде назначить инквизиторов. Таковыми стали домини-
канцы Мигель Морильо и Хуан Сан-Мартино из Севильи, известные своей непримиримостью по
отношению к ереси. В октябре того же года Фердинанд и Изабелла издали указ, предписывающий
подданным оказывать инквизиции всякое возможное содействие.
В связи с этим многие новообращенные решили бежать из Севильи, чтобы найти убежище во
владениях аристократов, таких, как герцог Мединский, где, как полагали беглецы, они будут в
безопасности. Вскоре они поняли, что сделали глупость. Инквизиторы заявили, что если люди
решили бежать, значит, они виновны. Для инквизиции подозрение само по себе часто являлось
основанием для осуждения.
Герцогу Мединскому, маркизу Кадисскому и другим знатным людям, которые дали приют
новообращенным, инквизиция предписала выявить беглецов и передать их в свое ведомство для
следствия. Не исполнившие это предписание сами объявлялись заподозренными в ереси. Таким
людям угрожало отлучение от церкви. Вскоре тюрьмы инквизиции заполнились арестованными, и
она готова была начать свое кровавое дело.
Некоторым гражданам Севильи трудно было понять происходящее, привыкнуть к ужесточению
законов после периода относительной терпимости. Некоторые мар-раны в Севилье за несколько
лет передышки, как это водится у их народа, успели разбогатеть.
В Севилье был Диего де Сусан, обладатель огромных богатств, миллионер, один из самых
влиятельных людей
92
в городе. Увидев впервые мрачную процессию инквизиторов, он решил, что этим босоногим
монахам можно помешать изменить жизнь в городе.
Он собрал друзей, также влиятельных граждан, и обратил их внимание на то, что они популярны в
городе, который сделали богатым, что они богаты сами, и у каждого из них много слуг, и если все
они объединятся, то смогут общими усилиями изгнать инквизиторов из Севильи. Ему удалось
убедить друзей поддержать его.
Может быть, эти люди добились бы своего, если бы не случай. У Диего де Сусана была дочь,
известная в Севилье своей красотой. У этой девушки был любовник-христианин, которому она
рассказала о заговоре.
Инквизицию это происшествие обрадовало. Теперь инквизиторы смогли арестовать всех самых
влиятельных граждан Севильи и доставить их в свою резиденцию, монастырь Св. Павла, по
обвинению в ереси.
Шесть из них были признаны виновными, и напуганные жители Севильи стали свидетелями
первого мрачного аутодафе (дословно — «акт веры», публичная казнь еретиков. — Пер.), еще не
отличавшегося той помпезностью, какая будет потом. Осужденные были облачены в позорные
желтые одежды и несли свечи. Они шли под усиленной охраной, чтобы никто не помог им бежать.
Процессию возглавлял босоногий доминиканец со знаменем инквизиции. За ним попарно шли
фамильяры (служащие инквизиции, выполнявшие полицейские функции. — Пер.), затем —
осужденные под охраной. Замыкал шествие отряд доминиканцев во главе с Охедой. Из монастыря
все шествие направилось в собор, где отслужили мессу, а Охеда произнес проповедь. Наконец,
процессия отправилась на Габлад-ские поля, где и состоялась казнь первых жертв инквизиции.
Даже Андерс Бернальдес, поборник инквизиции, признает, что де Сусан умер как христианин;
если это так, то нелепым является утверждение другого сторонника инквизиции, Гарсии Родериго,
будто Охеда приложил много усилий к тому, чтобы осужденный
93
раскаялся. Это аутодафе, первое из многих, состоялось 6 февраля 1481 г.
Что до красавицы дочери миллионера де Сусана, то легенда гласит, что она раскаялась в
содеянном и по решению епископа Тибериадского ушла в монастырь. Однако она не смогла жить
в обители, бежала оттуда и сделалась проституткой. В этот период своей жизни она, говорят,
родила нескольких детей. Когда красота ее увяла и она перестала интересовать знать, эта женщина
нашла приют в доме простого бакалейщика. Скончалась она в нищете и, будучи при смерти, будто
бы попросила, чтобы ее череп был помещен над дверью дома, где она вела безнравственную
жизнь.
История эта стала широко известной благодаря тому, что посвящена была дочери человека,
который организовал заговор против инквизиции в Севилье и сам стал одной из ее первых жертв.
Между тем инквизиторам требовались новые жертвы. Охеда велел жителям Севильи выдавать
инквизиции еретиков под угрозой быть заподозренными в ереси. Но в это время эпидемия чумы,
свирепствовавшей в Испании, дошла до Севильи. Одной из первых ее жертв стал сам Охеда. Он
планировал новые аутодафе, но чума не позволила его планам осуществиться. Сами инквизиторы
временно переселились в деревню Арасену. Но и здесь доминиканцы не оставили преследований
еретиков. Результатом явилось новое аутодафе, когда казнено было двадцать с лишним человек.
Когда кончилась эпидемия, инквизиция вернулась в Севилью. Теперь аутодафе происходили при-
мерно раз в месяц. Инквизиторы искали себе все новых жертв. Монастырские тюрьмы были
переполнены, и арестованных стали отправлять в Трианский замок недалеко от города. Вскоре
переполнилась и тамошняя тюрьма. Не довольствуясь сожжением живых, инквизиторы посмертно
обвиняли в ереси и отступничестве усопших, и их тела эксгумировались и публично сжигались.
Вскоре был издан и новый указ. Все, считающие себя виновными в ереси или отступничестве,
должны были пуб-
94
лично покаяться в установленный срок; им дали понять, что иначе им нечего рассчитывать на
снисхождение.
Двадцать тысяч новообращенных, боясь наказания, признались, что они практиковали иудейские
обряды. Им было сказано, что покаяние должно быть искренним, а в их искренность поверят
только тогда, когда они сообщат о том, кто из их знакомых был виновен в таком же грехе. Под
угрозой костра и позора и нищеты для детей эти люди должны были выдать своих друзей. Многие
из них так и поступили. Один из католических хронистов, священник Бернальдес, назвал это
происшествие деянием во славу церкви, поскольку не только многие еретики вернулись в лоно
церкви, но и обличили тех, кто был более виновен, так как уклонился от добровольного покаяния.
Морильо и Сан-Мартино (против жестокости которых протестовал даже папа) издали еще один
указ, предписывавший всем гражданам искать среди новообращенных тех, кто тайно отправлял
иудейские ритуалы, и сообщать о них инквизиции. Тот, кто этого не сделает, сам подпадал под
подозрение в ереси и не только мог быть отлучен от церкви, но мог предстать перед следствием.
Чтобы нельзя было сослаться на незнание иудейских ритуалов, был опубликован их список.
Этот указ встревожил все население — и евреев, среди которых почти все (в Севилье) были
новообращенными, и христиан, которых могли заподозрить в недонесении на лиц, исповедующих
иудаизм.
Люди должны были прислушиваться к разговорам: если кто-то скажет, что ждет Мессию, значит,
он не верит, что Мессия уже явился, значит, этот человек не христианин и о нем надо донести
инквизиции.
Так как люди, тайно отправлявшие иудейские обряды, держали это в секрете, христианам
предписывалась бдительность. Им следовало следить за тем, празднует ли кто-нибудь иудейскую
субботу, зажигает ли огни в ночь на субботу, воздерживается ли в субботу от тру-
95
да. Следовало проверять, едят ли новообращенные мясо во время Великого поста, соблюдают ли
иудейские посты и празднуют ли иудейские праздники, благословляют ли детей наложением рук,
без крестного знамения, обрезают ли младенцев, дают ли им иудейские имена, не поворачивают
ли умирающих лицом к стене, устраивают ли принятый у иудеев ритуальный ужин перед
путешествием и т. д.
Никто из новообращенных христиан не чувствовал себя в безопасности. Историк Хуан Льоренте
утверждает, что инквизиторы в Севилье готовы были осудить тысячи людей, чтобы показать
королеве, что в этом городе процветает ересь и она напрасно медлила с введением инквизиции.
Этот Льоренте родился в 1756 г., а в двадцать три года стал священником. Знание римского и ка-
нонического права обеспечило ему место в Высшем совете Севильи, который фактически был
советом инквизиции. Однако это был человек, склонный к самостоятельному мышлению, что не
приветствовалось в его среде. Кончилось тем, что ему пришлось отправиться в монастырь и
искать себе другой вид занятий. Когда в Испанию вторгся Наполеон, инквизиция была временно
упразднена, а Льоренте смог ознакомиться с ее архивами. Будучи изгнанным из Испании, он в
Париже написал «Критическую историю испанской инквизиции». Он, как никто, был подготовлен
к тому, чтобы написать такую книгу. Льоренте был осужден правительством Испании и церковью.
Но он оставил миру ценную информацию о преступлениях инквизиторов и изложил ее в манере,
заслуживающей доверия читателя.
Севилья в то время переживала тяжелые времена. Мрачные процессии инквизиторов и костры
создавали гнетущую атмосферу. Но может быть, хуже всего была обстановка подозрительности,
когда не доверяли друг другу ни соседи, ни друзья, ни даже родные. Поощрялись доносы детей на
родителей- и супругов друг на Друга. Более всех старались выявить еретиков монахи. Известен
случай, когда один монах в монастыре Св. Павла
96
ранним субботним утром залез на крышу, чтобы посмотреть, нет ли бездымных труб в городских
домах. Бездымная труба означала, что хозяева не топили печь. А не зажигали огня в доме в такое
время, скорее всего, новообращенные иудеи, тайно исповедовавшие иудаизм. Бездымные трубы
уже являлись достаточной уликой для привлечения людей к следствию инквизиции, а отсюда уже
было недалеко до пыток и аутодафе.
Со Времени первого аутодафе (6 февраля 1481 г. — Пер.), когда погибли де Сусан и его друзья, до
конца того же года, как сообщает Льоренте, только в Севилье было сожжено 298 человек, а еще 79
раскаявшихся были приговорены к пожизненному заключению. Сжигали также трупы
заподозренных в ереси. Все это происходило на Табладских полях, где была сооружена каменная
платформа. Это место назвали «местом сожжений».
Многим новообращенным удалось бежать из Испании, и часть из них обратились с жалобами к
папе Сиксту. Беглецы заверяли его, что они хорошие христиане, но в Севилье жить невозможно,
так как там достаточно врагу оклеветать человека, и он уже не сможет оправдаться перед
властями. Сикст, недовольный тем, что Фердинанд и Изабелла все же добились создания
инквизиции в Кастилии на своих условиях, объявил, что там нарушаются уставные положения
инквизиции, и направил протест двум государям. Он подчеркнул, что они настояли на том, чтобы
самим назначать инквизиторов, но работа двух их назначенцев оказалась неудовлетворительной.
Поэтому он, папа, отменяет свое разрешение назначать инквизиторов, а при поступлении новых
жалоб своей властью отстранит тех, кого уже назначили король и королева.
Фердинанд и Изабелла не протестовали. Назначение инквизиторов волновало их меньше, чем
другая уступка, которой они добились, — право распоряжаться поступающим в испанскую казну
имуществом, конфискованным у осужденных.
97
Снкст же назначил совет из восьми доминиканцев для управления делами инквизиции. Во главе
был поставлен де Себриан, а одним из членов совета стал Торквемада. По указу папы в Испании
создавался апелляционный суд, и были подготовлены буллы о том, что инквизиция должна
подчиняться требованиям, обязательным для всей церкви. Так как в Рим продолжали прибывать
жалобщики, папа объявил,' что каждому человеку, желающему установить согласие с церковью,
должна быть предоставлена такая возможность. Однако Сикст не отослал эти буллы. Сначала он
задержал их, чтобы пересмотреть некоторые положения, а потом, к несчастью для тысяч людей,
эти документы так и не были отправлены по назначению.
Изабелла и Фердинанд, понимая, что инквизиция становится самой могущественной силой в
Испании и при этом частично управляется Римом, обратились к папе с просьбой поставить во
главе ее человека, который бы стабилизировал ее работу и контролировал тех, кто может вызвать
недовольство Рима. У них была и своя кандидатура, которую они согласовали с папой римским. В
итоге Томас Торквемада был назначен председателем Высшего совета инквизиции (Супремы).
1
2 октября 1483 г. Торквемада стал Великим инквизитором Кастилии, а через две недели — также
и Арагона.