От неологизмов следует отличать окказионализмы. Окказионализмами называются слова,
созданные автором какого-либо художественного произведения и не вышедшие за рамки
этого произведения, не получившие употребления за его пределами. Окказионализмов
особенно много в поэзии ХХ века. Так, у Андрея Вознесенского мы встречаем
«дисплейбой» (дисплей + плейбой), застуда (застудиться + простуда), кабарышни (кабан +
барышня):
Кабарышни порхают меж подсвечников,
Копытца их нежны как подснежники [26].
Противоположностью неологизмам являются слова, вышедшие из активного
употребления – историзмы и архаизмы. Историзмами <62> называются слова, вышедшие
из активного употребления в силу того, что реалии, обозначавшиеся этими словами,
исчезли из нашей жизни. Примерами историзмов могут служить: «боярин», «кафтан»,
«стрелец», «кольчуга»; англ.: helm (шлем), lance - knight (копейщик, ландскнехт), tumbrel
(двухколёсная телега). Архаизмами называются слова, вышедшие из употребления в силу
того, что реалии, прежде обозначавшиеся ими, получили новые наименования.
Примерами архаизмов, могут служить слова «яхонт» (рубин), «ветрило» (парус), «мзда»
(взятка), «приказчик» (продавец), «всуе» (напрасно), «одесную» (справа); англ.: teen
(misfortune – «беда, несчастье»), grandsire (ancestor – «предок»), и мн. др. [27] Среди
архаизмов мы встречаем слова всех знаменательных частей речи (за исключением, разве
что, числительных), а историзмы – это почти исключительно имена существительные. Это
связано с тем, что из употребления выходят прежде всего предметы, признаки же и
действия (явления, обозначаемые прилагательными и глаголами), как правило не
исчезают. Если причина появления историзмов в языке легко объяснима – она кроется в
тех изменениях, которые происходят в жизни общества, то объяснить происхождение
архаизмов гораздо сложнее. Никто не может сказать, почему в определённый период
развития русского языка исконное слово «око» было заменено словом «глаз».
Бывают случаи, когда слово из неологизмов почти сразу же переходит в число устаревшей
лексики. Так, например, произошло с аббревиатурой «шкраб» (школьный работник),
которой в первые годы советской власти пытались заменить слово «учитель».
Просуществовав несколько лет, эта аббревиатура вышла из употребления, оставшись
языковой приметой эпохи революционных преобразований. Случается и наоборот: слово,
казалось бы прочно перешедшее в разряд устаревших, возвращается к активной жизни.
Так, например, существительное «пристав» для советской эпохи <63> было несомненным
историзмом, поскольку эта должность исчезла в нашей стране сразу же после революции
1917 года, однако уже почти десять лет, как в России восстановлен институт судебных
приставов, и само это слово вернулось в основной словарный фонд русского языка.
Как уже было сказано ранее, основное назначение слов в языке – служить именами,
названиями предметов и явлений окружающего нас мира. Таким образом, логично было
бы предположить, что всякий раз, когда в жизни народа появляется какая-либо новая
реалия, в языке должно появляться слово, эту реалию обозначающее. Однако, это не так.
Очень часто язык решает задачу наименования новых реалий не путем создания новых
слов или заимствования их из других языков, но путем придания уже существующим
словам новых значений. Так, например, слово «нос» первоначально обозначало только
часть лица, позднее оно приобрело значение «передняя часть корабля». Слово «бумага»
первоначально обозначало только материал для письма, позднее же приобрело в
разговорной речи значение «документ».