Миллс Р. Властвующая элита

Подождите немного. Документ загружается.

19106 50I. Высшие круги

В наши дни ход событий в большей степени

зависит от известного ряда человеческих

решений, чем от какого-либо неизбежного рока.

Если говорить о "роке" с точки зрения

социологии, то содержание этого понятия

сводится попросту к следующему: когда имеется

бесчисленное множество решений и каждое из

них само по себе маловажно, все они в

совокупности приводят к результату, к которому

никто сознательно не стремился,– к историческим

событиям, которые кажутся воплощением рока.

Но не все эпохи в равной степени подвластны

року. Когда круг людей, принимающих решения,

суживается, когда средства осуществления их

решений централизуются, а последствия их

решений становятся колоссальными, тогда ход

крупных событий часто находится в зависимости

от решений определенных кругов. Это не значит

непременно, что один и тот же круг людей

подготовляет события одно за другим и что

история в целом есть всего лишь плод их

заговора. Признание могущества элиты не

означает непременно отрицания того, что история

может также формироваться множеством мелких

решений, ни одно из которых не является частью

продуманного плана. Оно не означает отрицания

того, что в текущую политику и в ход живых

19107 51I. Высшие круги

событий могут вторгаться мелкие соглашения,

компромиссы и взаимные уступки. Наша

концепция властвующей элиты ничего не говорит

о процессе вынесения решений как таковом; она

лишь является попыткой обозначить те

социальные сферы, внутри которых совершается

этот процесс, каков бы ни был его характер;

попыткой показать, какие именно круги

оказываются вовлеченными в этот процесс.

Степень прозорливости и власти над ходом

событий, которыми обладают круги,

участвующие в вынесении важных решений, тоже

может быть различна. Наше представление о

властвующей элите не содержит в себе отрицания

того, что суждения и подсчеты элемента риска,

лежащие в основе принятых решений, зачастую

бывают ошибочны, а последствия бывают порой

– и даже часто – не те, какие ожидались. Люди,

принимающие решения, часто оказываются в

плену у собственного невежества, часто бывают

ослеплены собственными ошибками.

Все это так – и тем не менее одно остается

бесспорным: в наши дни возникают критические

моменты, и в такие моменты возможность решать

или уклониться от решения принадлежит узким

кругам. В том и в другом случае они выступают

как властвующая элита. В такие моменты были

19108 52I. Высшие круги

приняты решения сбросить атомные бомбы на

Японию, начать войну в Корее; таким моментом

был период колебаний относительно линии

поведения в вопросе о судьбе Куэмоя и Мэтсу, а

также период колебаний, предшествовавший

падению Диен-Биен-Фу; таким же "моментом"

была и цепь маневров, вовлекших Соединенные

Штаты во вторую мировую войну. Разве история

нашего времени не состоит главным образом из

таких моментов? И разве не это подразумевается,

когда говорят, что мы живем в эпоху великих

решений и полностью централизованной власти?

Большинство из нас не пытается осмыслить

нашу эпоху, исходя из принципа вечного

повторения существующего, как это делали

древние греки, или исходя из христианской идеи

грядущего спасения, или, наконец, исходя из идеи

непрерывного прогресса. Мы, правда, не

задумываемся над подобными материями, но

вместе с Буркхардтом мы, вероятно, считаем, что

наша жизнь – это всего лишь цепь событий, что

абсолютная непрерывность является

единственной закономерностью, которую можно

обнаружить в истории. История – это всего лишь

смена одного события другим. История лишена

смысла, потому что она не является

осуществлением какого-то определенного плана.

19109 53I. Высшие круги

Верно, конечно, что нашему ощущению

непрерывности и описанному здесь восприятию

современной истории мешают кризисы. Но в

наших размышлениях о кризисах мы редко

выходим за рамки единичного кризиса –

непосредственно переживаемого или ожидаемого

в ближайшее время. Мы не верим ни в рок, ни в

провидение и молчаливо исходим из

предположения, что "мы" как нация можем

оказывать решающее влияние на будущее и что

вместе с тем "мы" как индивидуумы почему-то не

в состоянии этого делать.

Какой бы смысл ни имела история, смысл

этот неизбежно сообщается ей "нами", нашими

действиями. Однако истина заключается в том,

что, хотя история касается всех нас, не все мы

обладаем равными возможностями творить

историю. Утверждать, что возможности у всех

одинаковы, было бы с социологической точки

зрения бессмысленно, а с политической точки

зрения это означало бы проповедь

безответственности. Бессмысленно потому, что

возможности любой группы лиц или любого

индивидуума зависят прежде всего от того,

распоряжаются ли они техническими и

организационными орудиями власти; не все мы

имеем одинаковый доступ к существующим ныне

19110 54I. Высшие круги

орудиям власти или одинаковое влияние на их

использование. Утверждать, что все "мы"

являемся творцами истории, – значит

проповедовать идею политической

безответственности, потому что это делает

бессмысленной всякую попытку возложить

ответственность за важные решения на людей,

имеющих доступ к орудиям власти.

Даже при самом поверхностном изучении

истории западного общества мы убеждаемся, что

власть людей, от которых зависят важнейшие

решения, ограничена прежде всего уровнем

техники, наличными орудиями власти и насилия

и организационными формами, Существующими

в данном обществе. Мы убеждаемся также в этой

связи, что через всю историю Запада тянется

почти? прямая восходящая линия: средства

подавления, эксплуатации, насилия и разрушения,

так же как и средства производства и

восстановления, все время постепенно возрастали

и все больше и больше централизовались.

По мере того как основные орудия власти и

средства сообщения, связывающие их в единое

целое, неуклонно становились все более

мощными, люди, которые в наше время

распоряжаются ими, становились хозяевами еще

непревзойденной в истории человечества силы. И

19111 55I. Высшие круги

процесс усиления власти этих людей еще не

достиг наивысшего развития. Мы не можем

больше возлагать надежды или утешаться тем

соображением, что история повествует нам о

смене периодов взлета и падения правящих групп

прежних времен. В этом смысле Гегель прав:

история учит нас тому, что мы ничему не можем у

нее научиться.

Вопрос о мере могущества элиты должен

решаться применительно к каждой эпохе и

каждому общественному строю. Цели

человеческие суть чаще всего лишь надежды, но

средства – это реальные вещи, могущие попасть

под контроль известных людей. Вот почему все

средства осуществления власти имеют тенденции

превратиться в самостоятельную цель для элиты,

владеющей ими. И поэтому мы имеем право

определять властвующую элиту под углом зрения

орудий власти, то есть как группу, занимающую

командные посты. Основные вопросы,

касающиеся американской элиты – ее состава,

единства, степени ее могущества,– необходимо

рассматривать с учетом ужасных орудий власти,

которыми она располагает.

Но установить, что обладание высшими

постами в организациях современного общества

позволяет ныне принимать более важные

19112 56I. Высшие круги

решения, чем раньше, еще не значит установить,

что элита, занимающая эти посты, творит

историю. Мы можем допустить, что разросшиеся

и объединившиеся институты – экономические,

военные и политические – построены так, что

дают возможность принимать внушительные

решения и все же считать, что они, как это было

раньше, "вертятся сами", что лица, их

возглавляющие, ограничены в своих решениях

"необходимостью", под которой подразумевается,

надо полагать, их узаконенная роль в этих

институтах и роль последних в общественном

строе в целом.

Сама ли элита определяет свою роль или же

могущество элиты определяется теми функциями,

которые предоставлены ей в возглавляемых ею

институтах? Общий ответ (а всякий общий ответ

не может быть исчерпывающим) должен быть

таков, что зависимость элиты от предоставленных

ей функций в разные времена и при разной

структуре общества глубоко различна; ни в

природе элиты, ни в природе истории мы не

находим материала для определенного ответа.

Верно и то, что если большинство людей берут на

себя те роли, которые им позволяют брать, и

разыгрывают их так, как от них ожидают в силу

их положения, то для элиты как раз подобный

19113 57I. Высшие круги

образ действий не обязателен, и она часто

поступает иначе. Она может изменить структуру

институтов, в которых она действует, свое

положение в них или формы выполнения

присвоенных ей функций.

Никто не предлагал и не разрешал Наполеону

разогнать 18 брюмера парламент, а затем

превратить свою консульскую власть в

императорскую. Никто не предлагал и не

разрешал Адольфу Гитлеру провозгласить себя в

день смерти президента Гинденбурга "фюрером и

канцлером", упразднить и узурпировать

соответствующие должности, соединив

президентство с канцлерством. Никто не

предлагал и не разрешал Франклину Д. Рузвельту

принять ряд решений, которые привели к

вступлению Соединенных Штатов во вторую

мировую войну. Не "историческая

необходимость", а человек, по имени Трумэн,

принял вместе с несколькими другими лицами

решение сбросить бомбу на Хиросиму. Не

историческая необходимость, а только дискуссия

в узком кругу людей привела к провалу

предложения адмирала Редфорда

бомбардировать вьетнамские войска у

Диен-Биен-Фу. Отнюдь не связанные структурой

тех или иных институтов, современные элиты

19114 58I. Высшие круги

могут легко сломать одну структуру и создать

другую, в которой они затем будут играть

совершенно иные роли. Подобное разрушение

старых и создание новых структур основных

институтов со всеми их орудиями власти и есть

как раз то, что именуется "великим

руководством", когда развитие событий кажется

благоприятным, и "великой тиранией", когда их

развитие кажется неблагоприятным.

Для некоторых членов элиты роли обычно

заранее определены, но другие сами иногда

определяют свои роли. В наше время они

определяют не только ту роль, которую играют

сами, но и роли миллионов других людей.

Создание новых державных ролей и их

державное исполнение происходит главным

образом тогда, когда социальные структуры

подвергаются эпохальным изменениям. Не

подлежит сомнению, что превращение

Соединенных Штатов в одну из двух "великих

держав" наряду с появлением новых средств

уничтожения и новых методов

административного и идеологического

господства дали возможность США в середине

XX в. взять на себя именно такую ведущую

эпохальную роль.

Мы не находим в истории ничего такого, что

19115 59I. Высшие круги

говорило бы, что властвующая элита не в

состоянии творить подобные вещи. Разумеется,

воля таких людей всегда имеет границы, но

никогда ранее границы эти не были так широки,

ибо никогда ранее орудия власти не были столь

громадны. Именно это делает наше положение

таким опасным; именно это придает еще большее

значение познанию характера и границ власти

американской элиты. Изучение вопроса о природе

и могуществе элиты – это единственная реальная

и серьезная возможность вновь поднять вопрос

об ответственном правительстве.