Маор И. Сионистское движение в России

Подождите немного. Документ загружается.

сформулировано в Гельсингфорсской программе, одним из творцов

которой он являлся (вместе с И.Гринбаумом, А. Идельсоном и другими).

Верный ученик и сподвижник Жаботинского Иосеф Шехтман

рассказывает, что он имел необыкновенные лингвистические

способности и отличался талантом проникновения в дух каждого языка,

который изучал. Он в совершенстве владел семью языками и достаточно

хорошо знал еще несколько. Свои литературные {392} произведения —

прозу и поэзию, а также многочисленные публицистические статьи — он

создавал, в основном, на русском языке, но писал также на иврите, идиш

и европейских языках. В России он работал до начала Первой мировой

войны и сделал многое для возрождения языка иврит и основания сети

еврейских школ.

Вот как описывает Жаботинский свою встречу с Рутенбергом в

Бриндизи:

"Десятиминутной беседы оказалось достаточно, чтобы сговориться о

главном. Хоть мы никогда и не переписывались, тут обнаружилось, что

думали мы одну и ту же думу. И больше того: хотя в печати тогда еще не

было ни одного слова ни о легионе вообще, ни об александрийских

добровольцах, он почему-то знал наверное, что я работаю для этой цели;

и я, хоть А. В. Амфитеатров в Риме не сумел мне объяснить, в чем

заключались планы Рутенберга, тоже сразу понял из его короткой

телеграммы, зачем ему нужно свидание со мною. Странно, откуда берется

этот беспроволочный телеграф между людьми, которые, встретясь на

улице, не узнали бы друг друга...".

Как свидетельствует Вейцман, Жаботинский и Рутенберг по-

отдельности пришли к нему с одной и той же идеей насчет создания

еврейской боевой бригады на стороне Англии; это было осенью 1914

года, вскоре после начала войны, еще до приезда Жаботинского в

Александрию и его встречи с Трумпельдором. В период встречи с

Вейцманом вся деятельность Рутенберга была сосредоточена на вопросе

о еврейских войсках. Своим крупнейшим предприятием на благо Эрец-

Исраэль — постройкой на Иордане электростанции для электрификации

Страны — Рутенберг занялся лишь несколько лет спустя.

Во время встречи в Бриндизи Жаботинский и Рутенберг

договорились, что необходимо сформировать бригаду из молодых евреев,

выходцев из России, которых насчитывались тысячи в Англии, Франции

и в нейтральных странах, а также в Америке, и что самый {393}

подходящий компаньон в этом деле — Англия. Оба начали совместно

действовать в Риме, затем Жаботинский поехал в Англию и Францию, а

Рутенберг отправился в Америку. Еще находясь в Италии, Рутенберг

написал на русском языке статью "Национальное возрождение

еврейского народа", где, в частности, выдвинул и свою идею о

сформировании еврейского боевого соединения на стороне стран

Антанты, против Турции и Германии.

Рукопись он привез в Америку и вступил в переговоры с партией

Поалей Цион по вопросу ее издания. Однако американские Поалей Цион,

участвовавшие в сионистском конгрессе и входившие во Всемирную

сионистскую организацию, соблюдали нейтралистскую линию,

установленную сионистским руководством, и поэтому вычеркнули (с

согласия автора) место, где говорилось о создании еврейского отряда.

Статья была переведена на идиш и издана в Нью-Йорке летом 1915 года

отдельной брошюрой (в Израиле она была выпущена на иврите с

предисловием Ицхака Бен-Цви в первую годовщину смерти Рутенберга).

На брошюре на идиш значилось имя автора — Пинхас Бен-Ами: так

подписывался теперь русский революционер Петр Рутенберг, который

некогда был весьма далек от своих соплеменников и братьев, а теперь

вернулся к ним после радикального пересмотра своего мировоззрения.

Следует отметить, что к моменту написания своей работы Рутенберг еще

не читал сочинений Пинскера и Герцля. Он пришел к сионизму

самостоятельным путем и безоговорочно его принял. Вот некоторые

мысли из его статьи:

"Евреи, рассеянные и разбросанные по различным русским

социалистическим партиям, занимаются мировыми вопросами и

заботятся обо всех народах, не только больших, но и малых: поляках,

финнах, сербах, турках, армянах, арабах. Зато национальные интересы

евреев являются для них "шовинистскими" и "реакционными".

Еврейские социалисты, аттестующие себя "идеологами русского

пролетариата", не замечают и не чувствуют, что это вызывает

пренебрежительное отношение к ним даже со стороны их товарищей —

русских {394} социалистов. Почему же, в таком случае, еврею нельзя

быть еврейским революционером, еврейским социалистом, борющимся с

полным сознанием своего национального достоинства, как русский,

французский, немецкий социалисты-революционеры?

Социализм международен, но отнюдь не космополитичен.

Космополитизм — еврейское творение, творение людей безродных,

бездомных, лишенных уверенности в завтрашнем дне. В свое время

космополитизм сыграл свою роль, но время это прошло. И сколько бы

мы, еврейские "русские социалисты", ни твердили, что являемся "русской

секцией Интернационала", нас не будут считать русскими, ибо это

неправда.

Мы растрачиваем наши силы и энергию на пустопорожние споры, к

которым никто, кроме нас, не прислушивается, на "резолюции" и

"лозунги" по поводу войны и мира, как будто война и мир зависят от

наших лозунгов и решений. И мы не замечаем и не чувствуем, что все это

не что иное, как опиум, бессознательно изобретенный нами, чтобы

заглушить и остановить наши специфические еврейские муки, понятные

только нам. Это муки, которые терзают душу и голодного еврейского

революционера, и сытого еврейского банкира. Мы не видим и не

замечаем, что в это страшное время наше тяжелое положение беженцев-

эмигрантов превращается в унизительную льготу, порождающую

презрение и ненависть к нам в сердцах бессчетных окружающих нас вдов

и сирот, презрение и ненависть не как к русским, а как к

паразитирующим евреям.

Велика ответственность каждого еврея, способного сделать что—то

для своего народа. Велика его ответственность за каждый пустой день и

час, за все, что сделано, и за все несделанное.

Государства, входящие в Антанту, провозгласили, что они воюют за

культуру, за свободу малых народов. Наше национальное значение —

материальное и духовное — не подвергается сомнению. По числу жертв,

понесенных еврейским народом в этой войне, по количеству солдат,

которых мы дали фронту, мы фактически являемся самым {395}

внушительным союзником государств Антанты.

Наша доля больше, нежели доля Бельгии, Сербии и Черногории. Мы

должны поэтому потребовать и добиться, чтобы этот факт был публично

признан. Мы должны добиться официального признания

представительства еврейского народа на мирной конференции, чтобы оно

могло от его имени вести переговоры с правительствами

заинтересованных стран и представлять интересы еврейского народа в

официальном порядке. В этом направлении нам следует организовать и

вести систематическую пропаганду в американской и европейской

печати. Нашей целью будет — еврейское государство в Эрец-Исраэль и

достойное человеческое существование во всех концах диаспоры на

основе гражданского, политического и национального равноправия".

Рутенберг так описывал ход своих мыслей, который привел его,

русского социалиста—революционера, к сионистскому мировоззрению:

"Я социалист и отдаю себе ясный отчет в том, что собираюсь

содействовать воплощению сионизма, а не социализма; воплощению

капиталистического еврейского государства, далекого от земного рая. И

там у нас будут богатые и бедные, и горе, и несправедливость, и

жестокость. Но все это будет нашим, продуктом нашей еврейской жизни,

как у остальных народов. Наше будущее будет зависеть от нашей силы,

нашей способности, борьбы. Положение прочих мест нашего рассеяния,

которые по-прежнему останутся разбросанными по всем странам, будет

зависеть от нашего положения в Эрец-Исраэль. И с нас хватит этого, ибо

в этом все".

Рутенберг завершает статью следующими словами:

"Ежели мы, современные евреи, ныне не выполним нашего долга

перед народом, то на нас, наших детей и внуков ляжет вечное проклятие

и позор. Но этому не бывать, ибо велики силы еврейского народа и

безмерны его страдания. И они его подстегнут не упустить этот

исторический час, час единственный для своего {396} освобождения и

возрождения. Теперь — или никогда".

Итак, Рутенберг действовал в Америке, а Жаботинский в это время

добивался создания еврейской бригады в столицах стран Антанты,

главным образом в Лондоне. Однако его усилия наталкивались на почти

всеобщее сопротивление. Среди редких его сторонников был, как уже

упоминалось, Вейцман.

Идею еврейского войскового подразделения поддерживал и

Зангвилль, но Макс Нордау был против нее. Закончились неудачей и все

усилия Жаботинского добиться разрешения английского правительства

на сформирование бригады. В конце августа 1916 года военное

министерство сообщило, что правительство не намерено формировать

еврейскую часть. Энергичное сопротивление плану Жаботинского

оказывали также евреи Уайтчепеля — еврейского квартала в восточной

части Лондона, где проживали, в основном, иммигранты из Восточной

Европы, в том числе множество русских подданных.

Во всей Англии жило тогда около 10 тысяч русских евреев

призывного возраста и 5 тысяч в возрасте до 41 года. Это вызывало

недовольство и раздражение английского общества, потому что, будучи

русскими подданными, эти евреи не подлежали призыву в английскую

армию, добровольно же в армию они не шли и не хотели защищать

страну, которая дала им приют. Ходили слухи, что, если они не пойдут в

армию по доброй воле, их отошлют в Россию. Отсюда буря, поднявшаяся

среди евреев Уайтчепеля, и озлобление, которое у них вызывал

Жаботинский и его план.

Внутренние и внешние затруднения на пути идеи еврейской бригады

надолго задержали ее осуществление, и только в конце августа 1917 года,

накануне опубликования Декларации Бальфура, наступил перелом, после

того как британское военное министерство (под заметным влиянием

Ллойд-Джорджа, главы правительства) вынесло положительное решение.

Ядром бригады стали 120 солдат из отряда "погонщиков мулов",

приехавшие в Лондон из Египта после расформирования отряда. Почти

все они были выходцами из {397} России и прибыли в Лондон, чтобы

поступить на службу в британские войска.

К ним присоединился Жаботинский, который пошел добровольцем

как простой рядовой, а позднее, уже в Палестине, заслужил офицерское

звание.

С формальной точки зрения организация еврейской боевой части в

Лондоне стала возможна после того, как договор, заключенный в июле

1917 года между правительством Керенского и английским

правительством, предоставил Великобритании право призывать в армию

проживавших на ее территории русских подданных. Так в Лондоне был

основан 38-й полк королевских стрелков под командованием полковника

Паттерсона, в прошлом командира отряда "погонщиков мулов".

В то же самое время в Америке добивался создания боевой еврейской

части Рутенберг. Он встретился там с Давидом Бен-Гурионом и Ицхаком

Бен-Цви, высланными из Страны по приказу Джамаль—паши.

По инициативе Бен-Гуриона и Бен-Цви и при помощи Рутенберга

был сформирован полк еврейских добовольцев, в большинстве членов

партии Поалей Цион. Это стало возможным после вступления Америки в

войну на стороне государств Антанты.

Добровольцы, среди них Бен-Гурион и Бен-Цви, прибыли в Лондон,

прошли там обучение, и из них был укомплектован 39-й полк

королевских стрелков под командованием полковника Элиэзера

Марголина.

Третий полк — 40-й полк королевских стрелков под командованием

полковника Сэмюэля — был сформирован из добровольцев в Палестине,

после долгих споров в ишуве между сторонниками и противниками

добровольной службы у англичан. (Не только из принципиальных, но и из

практических соображений: не причинить вред ишуву на севере Страны, где

еще были турки.) Но полк был основан. В его формировании активно

участвовали многие ученики гимназии "Герцлия" во главе с Элияху

Голомбом и Довом Хозом. Невзирая на отрицательную позицию своей

партии, добровольно вступили в полк и отдельные члены {398} Хапоэль

хацаир, например, Леви Школьник (Эшкол) и Давид Свердлов.

От рабочих идею поддерживали и сами вступили в полк Берл

Кацнельсон, Шмуэль Явнеэли, Шимон Кушнир и другие. Мобилизовался

в полк также Моше Смилянский, один из деятелей и активистов

еврейского ишува. Многое сделала для привлечения в полк рабочих

Рахель Янаит в качестве представителя Поалей Цион.

Создание полков вызвало раздражение у ассимилированных евреев в

Англии, которые пытались ранее сорвать и Декларацию Бальфура.

Сначала в качестве эмблемы для еврейских полков был избран Маген-

Давид, но в результате действий ассимиляторов в военном министерстве

эта эмблемами ивритские буквы были сняты (Позднее, на фронте, солдаты и

офицеры еврейских полков все-таки носили на левом рукаве "щит Давида". А после

занятия Заиорданья получили и кокарду — в виде меноры с ивритской надписью

"кадима".— Прим. ред.).

Число солдат во всех трех еврейских полках достигало 6 тысяч.

Английскому военному командованию во главе с генералом Алленби

пришлось не по вкусу добровольчество евреев (то же самое повторилось

в Стране в годы Второй мировой войны). Военные руководители

старались, насколько было возможно, ограничить действия еврейских

полков, выдавая тем самым свое отрицательное отношение к сионизму и

к Декларации Бальфура. Двуличная политика англичан в Палестине в

отношении еврейского ишува и сионизма проявилась уже с самого начала

завоевания Страны. Отношения между полками и британским

командованием были чрезвычайно натянутыми и часто выливались в

крупные конфликты. Вскоре после завоевания Страны еврейские

войсковые части были англичанами расформированы. {399}

4. Начало Хехалуца и деятельность Иосифа Трумлельдора

Весною 1916 года приказом английского штаба в Галлиполи

"Сионистский отряд погонщиков мулов" был окончательно распущен.

Все усилия Трумпельдора сохранить его в какой-либо форме пошли

прахом.

Убедившись спустя полгода, что больше нет смысла заниматься

этим, Трумпельдор уехал в Лондон. Там он присоединился к

Жаботинскому в усилиях создать еврейскую боевую часть в рядах

английских вооруженных сил. Как упоминалось, дело почти не

подвигалось из—за множества внешних и внутренних противников. Но

прибытие в Лондон из Александрии 120 "погонщиков мулов" и то, что

они, как об этом было рассказано выше, вступили в английские войска,

помогло изменить ход событий к лучшему. Жаботинский и Трумпельдор

начали энергично добиваться от военных властей, чтобы этих солдат не

разбросали по различным частям, а сосредоточили в особом

подразделении. Это удалось благодаря действенной помощи полковника

Паттерсона, бывшего командира этого отряда. Солдаты были

сконцентрированы в одной из рот 20-го Лондонского батальона. В эту

роту, которая стала ядром сформированного впоследствии еврейского

полка, и вступил рядовым Жаботинский.

Трумпельдор длительное время добивался, чтобы его взяли в эту

роту офицером. Он соглашался на понижение в звании и был готов

служить не капитаном, а младшим офицером и даже сержантом.

Однако военное министерство ответило отказом. По-видимому, не

хотели брать в армию однорукого инвалида, притом иностранного

подданного. Тогда Трумпельдор решил уехать из Англии в Россию, где в

это время у власти стояло демократическое Временное Правительство во

главе с социалистом-революционером Керенским. Об этом решении

Трумпельдора рассказывает Жаботинский в своей книге об истории

еврейского легиона.

Отвечая на вопрос, что он будет делать в России, {400} Трумпельдор

выдвинул перед Жаботинским два грандиозных плана. Во-первых, он был

убежден, что правительство Керенского, где помощником военного

министра был Б. В. Савинков (социал-революционер, глава Боевой

организации эсеров), согласится на создание еврейских войск, и не просто

полка, а настоящей армии в 100 тысяч человек и более. Причем эта армия

будет создана из еврейской молодежи, вылепленной из особого теста

(имелась в виду халуцианская молодежь в России).

Еврейские войска должны будут выступить на кавказском фронте и

осуществить прорыв через Армению и Месопотамию прямо в восточную

Трансиорданию (Заиорданье.).

Таков был первый план Трумпельдора. Что касается его второго

плана, то, как говорит Жаботинский, ответ был дан не только ему, но

всему еврейскому народу:

"Еврейский народ получил тот ответ на горах и в долинах

Палестины, и народ его тоже никогда не забудет. Первому плану его

помешал развал России; второй он осуществил.

Слов его я не записал — незачем: я их и так запомнил. В той

каморке, летом 1916 года, он развил передо мной простой и

величественный замысел "халуцианства".

— Халуц значит "авангард", — сказал я. — В каком смысле

авангард? Рабочие?

— Нет, это гораздо шире. Конечно, нужны и рабочие, но это не то.

Нам понадобятся люди, готовые служить "за все". Все, чего потребует

Палестина.

У рабочего есть свои рабочие интересы, у солдат свой esprit de corps;

у доктора, инженера и всяких прочих — свои навыки, что ли. Но нам

нужно создать поколение, у которого не было бы ни интересов, ни

привычек. Просто кусок железа. Гибкого — но железа. Металл, из

которого можно выковать все, что только понадобится для национальной

машины. Не хватает колеса? Я — колесо. Гвоздя, винта, блока? Берите

меня. Надо рыть землю? {401} Рою. Надо стрелять, идти в солдаты? Иду.

Полиция? Врачи? Юристы? Учителя? Водоносы? Пожалуйста, я за все. У

меня нет лица, нет психологии, нет чувств, даже нет имени: я — чистая

идея служения, готов на все, ни с чем не связан; знаю только один

императив: строить.

— Таких людей нет, — сказал я.

— Будут.

Опять я ошибся, а он был прав. Первый из таких людей сидел передо

мною. Он сам был такой: юрист, солдат, батрак на ферме. Даже в Тель-

Хай он забрел искать полевой работы, нашел смерть от ружейной пули,

сказал "эн давар" ("Ничего", "не беда", "сойдет" (пер. Жаботинского). Выражение,

часто употребляемое Трумпельдором.), и умер бессмертным" (Жаботинский,

"Слово о полку".).

Так рассказывает Жаботинский, и можно верить, что он правильно

передает дух и содержание сказанного Трумпельдором. Из писем

Трумпельдора друзьям весной 1917 года видно, что он возлагал большие

надежды на русскую революцию. В письме от 20 марта он писал, что в

России для сионизма, вероятно, есть сейчас широкое поле деятельности,

поэтому ему, возможно, удастся сколотить в России еврейский полк,

который отправят на Кавказ или на фронт в Персию, а оттуда уже не

трудно добраться до Эрец-Исраэль.

Трумпельдор приехал в Россию в июне 1917 года. 28-го числа он

писал из Петрограда: "Очень может быть, через месяц получим

разрешение, а там через два или три — уже на фронте, и знамена русской

революции, красные, и знамена еврейского возрождения, бело—голубые,

— будут развеваться над нашими головами.

Я переговорил с несколькими министрами. Они одобрительно

относятся к идее. Нужно, однако, согласие Керенского, а он на фронте, и

повидать его еще не удалось. Возможно, поеду к нему туда". Но этой

великой мечте Трумпельдора не было суждено сбыться, потому что с

началом большевистского переворота события {402} повернули совсем в

другую сторону.

Вскоре после приезда в Петроград в середине лета 1917 года

Трумпельдор встретился с еврейским писателем Ш. Ан-ским, одним из

активистов партии русских эсеров. В это время Ан-ский уже склонялся к

сионизму. По его инициативе возникла Национально-социалистическая

группа приверженцев Эрец-Исраэль. По общим социалистическим

вопросам эта группа приняла программу эсеров (а не марксистскую

идеологию социал-демократов), а по вопросам сионизма — программу

левых Цеирей Цион (таким образом, можно сказать, что это была группа

сионистов-социалистов — за три года до основания партии сионистов-

социалистов). Среди организаторов группы, кроме Ан-ского, были

Трумпельдор и Рутенберг, который к тому времени возвратился из

Америки. Инициаторы намеревались основать крупную партию на

указанной идеологической платформе, но этот план сорвался из-за

последующих событий.

В начале августа стало известно, что генерал Корнилов, один из

приверженцев свергнутой монархии, поднял мятеж против правительства

Керенского и ведет большие силы на охваченную смятением столицу...

Тумпельдор явился в резиденцию правительства и, встретив в

коридоре Ан-ского, сказал ему, что пришел узнать, не может ли быть

чем-нибудь полезен, но у него здесь нет знакомых. Ан-ский тотчас

представил Трумпельдора Чернову (вождь эсеров, в то время министр

сельского хозяйства Временного Правительства), высоко его

охарактеризовав. Чернов пошел с ним в оборонную комиссию.

Трумпельдор произвел на всех ее членов сильное впечатление, и ему

немедленно дали большую роту добровольцев.

С нею Трумпельдор почти первым, в шесть утра, выступил против

Корнилова. Оперативность Трумпельдора и успех этого его шага вызвали

общее восхищение. Особенно восхищался сам Ан-ский, со слов которого

все и стало известно. Он говорил, что "Трумпельдор им покажет, на что

способен еврей...".

{403} Когда с разных концов России начали доходить вести о погромах,

Трумпельдор отдался организации еврейской самообороны. В Петербурге

из еврейской учащейся молодежи он сформировал оборонные отряды,

готовые встретить любую беду (Об этом рассказывает и инженер Ицхак Виленчук,

который был тогда активистом студенческой организации Хехавер и движения Цеирей

Цион, в заметках, опубликованных 25 октября 1967 года в газете "Давар".).

Тем временем правительство Керенского потеряло опору в народе,

так как своим лозунгом "Хлеба и мира!" большевики привлекли на свою

сторону солдат на фронтах и массы в тылу. 25 октября 1917 года

вооруженные отряды взяли Зимний дворец, арестовали Временное

Правительство (сам Керенский успел бежать), и власть перешла к

большевикам.

Первое время, еще не чувствуя себя достаточно уверенно, новая

власть разрешила работу существовавших общественных организаций.

Тогда Трумпельдор смог сообщить в своем письме из Петрограда от 14

декабря 1917 года: "... получил разрешение сформировать Первый

еврейский сводный отряд. По размерам это батальон, то есть около

тысячи человек. ... Не для Эрец-Исраэль. Главная, но не единственная

задача отряда — борьба с расправами, учиняемыми над евреями. Сейчас

занимаюсь отбором солдат и офицеров (конечно, евреев) из разных

армейских частей и их устройством, и замотан бесконечно в том хаосе,

что теперь в России...".

Но отряд просуществовал недолго. 31 января 1918 года Трумпельдор

уже сообщает, что дни отряда подходят к концу, что еще несколько дней,

и отряда не станет. Что будет вместо него, чем он сам займется в

ближайшие дни — этого он не знает. Может быть, приложит свои силы к

организации самообороны. А если обстоятельства не позволят,

организует сионистско-социалистическую братию и будет постепенно

основывать военно-трудовые группы для Эрец-Исраэль. В конце марта

1918 года Трумпельдор сообщает: он {404} опять занимается

налаживанием самообороны и начинает работать в Хехалуц, организации

групп сельскохозяйственных рабочих, которые в этом году будут

трудиться в окрестностях Петрограда.

Итак, Трумпельдор сообщает, что приступил к работе в Хехалуц.

Отсюда следует, что, возвратившись в Россию летом 1917 года, он уже

застал там организованные группы этого движения. И действительно, еще

за несколько лет до революции 1917 года в разных местах России уже

существовали группы еврейской молодежи, в основном учащейся,

которые намеревались при первой возможности уехать в Палестину и

готовили себя к физическому труду, главным образом,

сельскохозяйственному. Почти все эти группы были связаны с Цеирей

Пион, носили разные названия, в том числе Хехалуц.

Подобно тому, как первые халуцим вышли из среды сионистов

России (билуйцы в 80-х годах прошлого века и пионеры Второй алии в

начале нынешнего столетия), так и движение Хехалуц в конце Первой

мировой войны вышло из лона русского сионизма. Правда, одновременно

ростки Хехалуца появились в Америке, но произошло это благодаря

усилиям двух виднейших участников Второй алии — Давида Бен-

Гуриона и Ицхака Бен-Цви, высланных из Палестины Джамаль—пашой и

проживавших во время войны в США. Они и выбрали название Хехалуц.

Так что и эти, "американские" ростки (не развившиеся в широкое

движение, как это произошло в России) обязаны российскому сионизму.

Начало нового халуцианского движения в России относится к 1916

году. Халуцианские организации возникли в городах Крыма

(Мелитополе, Симферополе) и других местах (например, Прилуки,

Полтавской губернии; Сквирь, Киевской губернии и др.). Февральская

революция, раскрепостившая общественные движения в России, открыла

широкие возможности и перед сионизмом, и во многих местах начали

стихийно организовываться группы молодежи, жаждавшей уехать в

Эрец-Исраэль и сыграть там роль {405} первопроходцев будущей

массовой еврейской алии. Группы эти возникали независимо друг от

друга. Первая попытка объединить разбросанные халуцианские союзы

была предпринята на Второй конференции Цеирей Цион в мае 1917 года.

Несколько десятков молодых участников конференции — делегаты и

гости, уже занимавшиеся на местах сельскохозяйственной подготовкой,

— собирались в перерывах между заседаниями и обсуждали программу

работы халуцианских групп, а также актуальность созыва всероссийского

слета движения Хехалуц. В этой дискуссии участвовали, в частности,

агрономы А. Зусман и И. Бергер.

В пункте о Палестине и Хехалуце конференция Цеирей Цион тогда

постановила: "Воспитывать молодежь на халуцианских идеях и понятиях

и организовать молодежные группы в организации Хехалуц с задачей

создания национальной базы в Эрец-Исраэль в области физического

труда и духовного творчества; готовить к алие людей, чья профессия

важна для строительства Страны, и оказывать им помощь в алие,

материальную и моральную; основать постоянную комиссию по делам

Хехалуца и работы в Палестине".

В соответствии с этой резолюцией при центре Цеирей Цион была

создана Палестинская комиссия. Когда была оглашена Декларация

Бальфура, комиссия обратилась с воззванием (на иврите) к членам

Цеирей Цион, призывая вступить в ряды халуцим и уезжать в Страну,

чтобы в ней трудиться, ибо "если труд не будет наш, то и Страна будет не

нашей".

Декларация Бальфура дала сильный толчок развитию халуцианского

движения. Диктаторский большевистский режим не успел укрепиться, и

общественные движения просуществовали еще около двух лет, хотя их,

деятельность протекала уже в ограниченных размерах.

Халуцианское движение, как трудовая и беспартийная организация, в

первое время после октября сумело даже расшириться. Создавались

новые группы Хехалуца, основывались центры сельскохозяйственной

подготовки и артели наемного труда в России, на {406} Украине, в

Белоруссии, в Крыму. Сельскохозяйственные бригады появились под

Харьковом, Москвой, Петроградом; в окрестностях Одессы открылась

сельскохозяйственная ферма, где под руководством агронома Авраама

Зусмана работало около пятидесяти халуцим.

Многие из членов Хехалуца после своей обычной работы

отрабатывали по нескольку часов на огородах, другие нанимались в

мастерские и на заводы, чтобы получить техническую подготовку.

Бригады и одиночки работали также у сельских хозяев в еврейских

поселках в Херсонской и Екатеринославской губерниях.

Во вновь образованных группах развернулись интенсивные

дискуссии о сущности движения Хехалуц, его линии и задачах.

Ощущалась необходимость в проведении общего слета, который обсудил

бы накопившиеся вопросы и принял по ним решение. Несмотря на

тяжелые условия и сложность проезда ввиду начавшейся гражданской

войны, Палестинская комиссия центра Цеирей Цион постановила созвать

всероссийское совещание союзов Хехалуца. Совещание состоялось 15- 18

января в Харькове. Центральным был вопрос о сущности движения. Два

разных мнения, столкнувшиеся в дискуссии, квалифицировались

терминами "идеалистический" и "материалистический" взгляды.

"Идеалисты" считали, что Хехалуц сочетает стремление к осуществлению

целей сионизма с личными интересами своих членов.

Но поскольку Хехалуц — авангард сионизма, идеалистическое

начало, т. е. общие интересы, должны преобладать при определении

целей и методов работы. Члены Хехалуц должны быть готовы связать

себя с Эрец-Исраэль на всю жизнь. После определенного периода

подготовки в диаспоре они обязаны, по Прибытии в Страну, предоставить

себя в распоряжение халуцианской организации по меньшей мере на три

года. Халуцим прокладывают дорогу и подготовляют почву для широкой

алии. Не каждый, кто собирается ехать в Эрец-Исраэль и работать там,

достоин быть членом Хехалуц. Этого достойны лишь те, кто готов отдать

себя в распоряжение народа и Страны.

{407} "Материалисты" исходили из предпосылки, что сионизм должен

уже теперь создать в Эрец-Исраэль большой отряд рабочих,

приспособленных к физическому труду, которые осядут там на

постоянное жительство. Хехалуц и должен стать таким отрядом. Заботясь

о своих интересах и бытовых нуждах, халуцим тем самым служат

интересам всей нации, иначе говоря — созданию национального

еврейского центра в Палестине. Поэтому в Страну должны ехать не

просто идеалисты, а настоящие труженики, и когда они уверятся, что

бежать оттуда не придется, они смогут работать не три года, а больше,

сколько потребуется. Во избежание недоразумений "материалисты"

подчеркивали, что они не отрицают элемент добровольчества в

движении.

В своих резолюциях Харьковское совещание постаралось соединить

оба взгляда:

Хехалуц есть авангард трудящихся, эмигрирующий в Эрец-Исраэль

для решения проблем колонизации. Его цель — подготовить Страну для

народа путем объединения и концентрации сил, готовых посвятить себя

этому. Одна из задач движения — проложить путь и создать нормальные

условия жизни и труда для его членов, закладывающих основу здорового

национального и социального существования народа в будущем в Эрец-

Исраэль. Каждый член Хехалуц в диаспоре должен немедленно начать

готовить себя к труду. По прибытии в Страну, он обязан предоставить

себя в распоряжение Хехалуца на трехлетний срок и жить со своими

товарищами на основах взаимопомощи.

Долг каждого участника движения заблаговременно овладеть языком

иврит, чтобы пользоваться им в Эрец-Исраэль. В Хехалуц принимаются

люди, желающие остаться в Стране на всю жизнь...

До созыва общей конференции делами Хехалуц будет руководить

Палестинская комиссия центра Цеирей Цион.

В короткое время к Хехалуцу примкнули многие беспартийные

участники и возникло недовольство сильной зависимостью от Цеирей

Цион. За беспартийный характер движения особенно боролся {408}

Трумпельдор; он имел сильное влияние не только на петроградское

отделение Хехалуц, которое он возглавлял и где он был душою всех

начинаний, но и на все это движение в России. После Харьковского

совещания движение Хехалуц вышло за рамки союзов, состоящих при

Цеирей Цион, обретя более широкий и самостоятельный характер.

Руководство Цеирей Цион отнеслось с пониманием к такому развитию

событий.