Лысак И.В. Человек - разрушитель: деструктивная деятельность человека как социокультурный феномен

Подождите немного. Документ загружается.

И.В.Лысак

ЧЕЛОВЕК – РАЗРУШИТЕЛЬ:

деструктивная деятельность человека

как социокультурный феномен

Таганрог 1999

ББК 87.6

Рецензенты:

докт. филос. наук, профессор, действительный член Академии

гуманитарных наук, зав. кафедрой истории и философии ТРТУ

В.С.Поликарпов

канд. филос. наук, доцент кафедры истории и философии ТРТУ

И.Н.Титаренко

Лысак И.В. Человек – разрушитель: деструктивная деятельность человека

как социокультурный феномен. Таганрог: Изд-во ТРТУ, 1999. – 55 с.

В работе впервые предпринята попытка целостного осмысления

деструктивной деятельности, рассматриваемой как проявление хаоса,

заложенного в природе человека. При анализе деструктивной деятельности

обобщаются и систематизируются данные этологии, нейрофизиологии,

психологии, социологии и истории культуры, позволяющие составить полное

представление об исследуемом феномене.

ISBN 5-8327-0010-4

ISBN 5-8327-0010-4 © ЛысакИ.В., 1999

Самое большое чудо – это всего лишь человек: он может, применив

усилия, быть Богом или дьяволом.

Ангелус Силезиус

В душах большинства людей есть врожденное зло, величайшее из

всех зол; каждый извиняет его в себе и вовсе не думает его избежать.

Платон

ВВЕДЕНИЕ

Глубокие социальные изменения, происходящие в мире на рубеже ХХ-

ХХ1 веков, заставляют по-новому взглянуть на ряд феноменов, исследованию

которых ранее уделялось недостаточно внимания. Один из них –

деструктивная деятельность человека. Разрушительная сторона человеческой

природы особенно ярко проявилась в ХХ веке: массовые убийства, революции,

войны, многочисленные террористические акты. Из средств массовой

информации мы ежедневно узнаем о совершающихся даже в самых

благополучных странах насильственных преступлениях. Никакие моральные,

религиозные, правовые нормы не в состоянии предотвратить деструкцию. Даже

самые комфортные условия существования не приводят к снижению

деструктивности, причем она проявляется не только в отношении людей друг к

другу – и природная среда, и памятники культуры, и простейшие предметы

подвергаются бессмысленному разрушению. Учитывая современный уровень

развития техники и технологии, деструктивная деятельность в настоящее время

представляет реальную угрозу не только для отдельных социальных групп, но и

для всего человечества.

Для сегодняшней России данная проблема особо актуальна, так как в

стране отсутствует объединяющая людей идеология, практически не

существует общепринятой системы ценностей, которые сдерживали бы

разрушительные тенденции, заложенные в природе человека. Кроме того,

ухудшение общей социально-экономической обстановки в нашей стране, рост

безработицы, социальная незащищенность людей, их разочарование в жизни,

связанное с отсутствием перспектив, способствуют росту деструкции.

Необходимость в исследовании назрела еще и потому, что в период

становления постиндустриального общества значительно возрастает степень

влияния индивида на социум, а следовательно, последствия деструктивной

деятельности могут быть совершенно непредсказуемыми.

Следует отметить, что феномен деструктивной деятельности практически

не исследован в науке. Даже сами понятия «деструкция», «деструктивность»,

«деструктивная деятельность» отсутствуют в большинстве словарей, а если и

встречаются, то их трактовка заканчивается простым переводом слова. Так,

например, в «Советском энциклопедическом словаре» деструкция трактуется

как «нарушение, разрушение нормальной структуры чего-либо» [1]. Хотя

наличие в природе человека разрушительного начала констатировалось

многими исследователями, собственно этой теме посвящена лишь одна

масштабная работа – книга Э.BФромма «Анатомия человеческой

деструктивности» [2]. Меж тем, внимание многих ученых привлекали частные

проявления деструкции, каковыми являются убийство, самоубийство,

террористическая деятельность. А ведь эти явления имеют во многом общие

основания, которые необходимо выяснить. Кроме того, отдельные проявления

деструктивной деятельности изучались, как правило, узкими специалистами:

биологами, генетиками, психологами, сексопатологами, историками, юристами.

А как известно, только целостное изучение феномена, с привлечением данных,

полученных узкими специалистами, позволяет постичь его сущность. Итак,

недостаточная разработанность проблемы деструкции, в целом, и

деструктивной деятельности человека, в частности, отсутствие однозначных

трактовок самих терминов свидетельствуют о необходимости проведения

исследования. Только глубокое изучение данной темы, анализ оснований

деструктивной деятельности и особенностей ее проявления в обществах

различного типа, обобщение накопленного в мире опыта решения проблемы

деструктивности, возможно, позволит выработать социокультурные механизмы,

сдерживающие разрушительные начала природы человека и переориентировать

деструктивные тенденции в другие сферы деятельности.

В данной работе предпринята попытка анализа деструктивной

деятельности человека как социокультурного феномена. В частности, в

исследовании раскрываются ее биологические, нейрофизиологические,

психические, социальные и культурные основания. В работе показано, что

деструктивная деятельность – это целостный феномен, объяснить который

можно лишь исходя из природы человека, являющейся единством порядка и

хаоса.

Итак, под деструктивной деятельностью мы будем понимать

специфически человеческую форму активного отношения к миру, основное

содержание которой составляет разрушение существующих объектов и систем.

Деструктивная деятельность может быть направлена человеком как во вне – на

других людей или на общество в целом, на природную среду, архитектурные

памятники, различные предметы – так и обращена на самого себя (разрушение

личности, суицид). Деструкция является проявлением хаоса, неизбежно

присутствующего в самой природе человека, и может являться как конечной

целью деятельности, так и сопутствовать деятельности, имеющей

созидательную цель.

Глава 1.

БИОПСИХИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ

ДЕСТРУКТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕКА

Понять сущность деструктивной деятельности человека невозможно без

анализа ее биологических, нейрофизиологических и психических оснований.

Важно выяснить, является ли деструктивность чисто человеческим феноменом

или проявляется и у других живых существ. Необходимо также определить,

детерминирована ли деструктивная деятельность генетически; выделить, какое

влияние на нее оказывают особенности гормональной и нервной системы;

рассмотреть, какие психические особенности обусловливают проявление

деструкции.

Сложность анализа биологических и нейрофизиологических оснований

деструктивной деятельности связана с отсутствием прикладных исследований в

этой области, поэтому при рассмотрении данного вопроса используются

данные исследований агрессивности человека и животных, а также групп убийц

и лиц, совершивших самоубийства или предпринявших такую попытку.

Анализ работ, посвященных исследованию поведения животных [1],

показывает, что некоторые аналоги деструктивной деятельности человека

имеются в животном мире, но в целом деструктивность не характерна для

других живых существ. У подавляющего большинства представителей

животного мира популяционный инстинкт препятствует уничтожению особей

своего вида. Межвидовую борьбу животных нельзя считать деструкцией, так

как она служит сохранению вида. Внутривидовая агрессия (борьба между

представителями одного вида) также выполняет видосохраняющие функции.

Она способствует расселению животных на широком географическом

пространстве, что обеспечивает максимальную утилизацию имеющихся

пищевых ресурсов. Кроме того, агрессия помогает улучшить генетический

фонд вида за счет того, что оставить потомство сумеют только наиболее

сильные и энергичные индивидуумы. Наконец, сильные животные лучше

защищаются и обеспечивают выживание своего потомства [2]. В отличие от

внутривидовой агрессии деструктивная деятельность не выполняет функций

сохранения вида. У животных явления, напоминающие деструктивную

деятельность, крайне редки и наблюдаются в основном у насекомых. Так,

пчелы, муравьи, термиты знают членов своей колонии по запаху и убивают

любого вторгшегося к ним «инородца» [3]. У высокоорганизованных животных

отношение к чужакам становится терпимее. У них иерархические и

территориальные проблемы обычно решаются с помощью ритуальных боев и

демонстрационного поведения. Так, у морских слонов поединки происходят

тогда, когда чужак нападает на доминирующего самца. В этом случае

противники мощными передними клыками наносят друг другу удары в шею, и

у старых животных шея часто покрыта огромными шрамами. Но по-

настоящему серьезные ранения весьма редки, так как драки очень быстро

заканчиваются, а побежденного преследуют только до границы территории. У

моржей и морских львов, сражающихся за территорию, бои бывают яростными,

но также непродолжительными [4]. Причем, как указывает К.BЛоренц, чем

больше возможностей имеется у животных для нанесения серьезных

повреждений особям своего вида, тем сильнее развита у них способность

сдерживать свои деструктивные стремления [5].

Аналог деструктивной деятельности мы можем наблюдать лишь у крыс и

некоторых видов приматов. Только у них наблюдается организованная

коллективная борьба одного сообщества против другого. Крысы живут

гигантскими семьями, которым свойствен общий запах. Это стало известно

только в 1950г., благодаря исследованиям Ф.BШтейнигера и И.BЭйбль-

Эйбесфельдта. По отношению к членам своего сообщества крысы очень

миролюбивы, однако к чужакам они проявляют крайнюю враждебность [6].

Ф.BШтейнингер, описывая поведение крыс, отмечает, что по отношению к

представителям другого сообщества они ведут себя как профессиональные

убийцы. «Они медленно подкрадываются, - пишет он, - затем внезапно

прыгают и наносят ничего не подозревающей жертве, которая, например, ест у

кормушки, укус в шею сбоку, весьма часто задевающий сонную артерию. По

большей части схватка длится считанные секунды. Чаще всего смертельно

укушенное животное гибнет от многочисленных кровоизлияний, которые

обнаруживаются под кожей или в полостях тела» [7]. К.BЛоренц приходит к

выводу, что борьба между кланами крыс не выполняет видосохраняющих

функций внутривидовой агрессии. Эта борьба не служит ни пространственному

распределению, ни отбору сильнейших защитников семьи [8]. Как видим,

борьба между сообществами крыс представляет собой качественно иное,

отличное от внутривидовой агрессии явление, наиболее приближенное к

деструктивной деятельности. Нечто подобное наблюдается и у некоторых видов

приматов. Так, М.Л.BБутовская отмечает, что у шимпанзе самцы

предрасположены к тому, чтобы объединяться в группировки и совершать

набеги на соседние территории, убивая соперников (самцов) [9]. Причем

шимпанзе убивают лишь представителей иного сообщества, не причиняя вреда

членам своего общности [10]. Возможно, такое поведение представляет собой

прообраз войн, которые ведут между собой люди.

Итак, у большинства животных, за исключением общественных

насекомых, крыс и шимпанзе, популяционный инстинкт запрещает

уничтожение себе подобных. Причем у животных, которые в состоянии легко

убить существо примерно таких же размеров, как они сами (например, ворон,

волк, тигр), существуют сильные тормозящие механизмы, предотвращающие

деструкцию, направленную на представителей своего вида. Однако при

перенаселении популяционный инстинкт ослабевает. Р.BШовен, О.BМеннинг и

другие исследователи отмечают, что в этом случае усиливается внутривидовая

конкуренция, регулирующая численность популяции [11]. Если размеры

популяции превышают ресурсы среды, крупные млекопитающие ведут

настоящие драки с серьезными ранениями, приводящими к гибели

потерпевшего поражение. Так, Верхейн наблюдал случаи драки со

смертельным исходом у гиппопотамов на реке Семлики, где он насчитал 2087

животных на 32 км речного берега, то есть однîãî бегемота на каждые 15 м [12].

Аналогичные способы регуляции численности своей группы наблюдаются и у

первобытных людей. Так, у многих народов, находящихся на крайне низкой

ступени развития, средством регулирования численности своей социальной

группы служило убийство детей и стариков. Это подтверждается

многочисленными этнографическими наблюдениями. Так, австралийские

аборигены во время голода или засухи убивали новорожденных младенцев и

бросали в пустынях стариков, обрекая их на верную смерть [13]. В других

регионах земного шара инфантицид практиковался более широко. По

сообщению Д.BФрезера, полинезийцы из года в год убивали 2/3 своих детей.

Воинственные ангольские йаги, чтобы не обременять женщин в походных

условиях, умерщвляли всех детей, без исключения, а южно-американские

мбайа – всех, кроме последнего или того, которого считали последним [14].

Однако на этом сходство в поведении людей и других высших млекопитающих,

пожалуй, заканчивается. Только люди способны не просто убивать

представителей своего вида, но и употреблять их мясо. У теплокровных

позвоночных, констатирует К.BЛоренц, каннибализм наблюдается крайне редко.

Мясо своего вида кажется им невкусным. Это обнаружили многие полярники

при попытках скормить мясо умерших или забитых по необходимости собак

оставшимся в живых [15]. У человекообразных обезьян склонность пожирать

представителей собственного вида не имеет места вообще [16].

Подведем некоторые итоги. Как было показано выше, стремление к

уничтожению особей своего вида у животных сильно подавлено, чему

способствует популяционный инстинкт. Как правило, высокоорганизованные

животные решают возникающие у них иерархические и территориальные

проблемы с помощью ритуальных боев или демонстрационного поведения.

Территориальные животные ведут кровавые драки с представителями своего

вида лишь в случаях, когда размеры популяции существенно превышают

пищевые ресурсы окружающей среды. Аналог деструктивной деятельности мы

можем наблюдать лишь у некоторых видов насекомых (муравьев, пчел),

которые уничтожают представителей других колоний, вторгшихся к ним, а