Латыш Ю.В. Украина в годы послевоенного восстановления (1944-1953)

Подождите немного. Документ загружается.

девиз на украинском и русском языках «Пролетарии всех стран,

соединяйтесь!» был перенесен на боковые витки красной ленты.

21 ноября 1949 г. Президиум

Верховного Совета УССР утвердил

новый Государственный флаг

республики – полотнище с двумя

горизонтально расположенными

полосами: верхней – красного цвета

(2/3 ширины флага) и нижней –

лазурного цвета, с изображением в

верхней части золотых серпа и

молота и над ними – красной пятиконечной звезды, обрамленной

золотой каймой

Одним из первых масштабных шагов советской власти стало

проведение выборов. В октябре 1945 г., через пять месяцев после

завершения Великой Отечественной войны, было принято решение о

проведении 10 февраля 1946 г. выборов Совета Союза и Совета

Национальностей Верховного Совета СССР.

Верховный Совет УССР первого созыва был избран в 1938 г. В

годы войны, в июне 1943 г. был издан приказ Президиума Верховного

Совета УССР «Об отсрочке выборов в Верховный Совет УССР»,

согласно которому выборы откладывались на год. Но только 26

ноября 1946 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета УССР

«О проведении выборов в Верховный Совет УССР».

Прошедшие в начале 1946 г., в начале и конце 1947 г.

избирательные кампании в Верховные Советы и органы местного

самоуправления имели большой политико-пропагандистский эффект.

Выборы проводились на безальтернативной основе. Тем не менее,

они позволили гражданину ощутить единство с властью, свое влияние

на руководство страны.

Население УССР активно включилось в избирательный процесс.

Накануне дня голосования проводились шумные агитационные

кампании, в ходе которых агитаторы и доверенные лица кандидатов

разъясняли избирательное законодательство, восхваляли советский

строй, знакомили избирателей с биографиями кандидатов. 29 ноября

1945 г. нарком госбезопасности УССР С. Савченко докладывал

Н. Хрущеву, что «подавляющее большинство городов и сел Украины

выборы в Верховный Совет СССР встречают с большим

патриотическим подъемом».

До этого, согласно Конституции УССР 1937 г., флаг республики был

полностью красным с золотыми скрещенными серпом и молотом с надписью

«УРСР».

Плакат «Депутат – слуга народа»

Плакаты, призывающие к участию в выборах

Народ шел на выборы как на

праздник: шумными компаниями

друзей и сослуживцев. Для такого

случая одевалась лучшая одежда,

награды. Политический порыв масс

выливался в оказание безграничного

доверия кандидатам в депутаты,

среди которых были государствен-

ные и партийные деятели, известные

полководцы, общественные и

культурные деятели, передовики

производства. Была зафиксирована

явка 99%, и почти такой же оказалась

поддержка кандидатов от «блока

коммунистов и беспартийных».

На предвыборных собраниях

по выдвижению кандидатов в

местные советы депутатов

трудящихся случались и отклонения рекомендованных лиц. Например,

в Сватовском районе Ворошиловградской области предложенная

партией кандидатура не нашла поддержки из-за сотрудничества с

оккупантами. В Киевской области не нашли поддержки на

предвыборных собраниях 18 кандидатов, в Запорожской – 16.

В марте 1947 г. партийную организацию Украины возглавил

верный сталинский солдат Лазарь Каганович. Секретарем ЦК КП(б)У

был избран секретарь ЦК ВКП(б) Николай Патоличев. Эти назначения

не были понижением, они свидетельствовали о пристальном

внимании И. Сталина к положению дел на Украине, где он хотел иметь

своих эмиссаров.

Если в 1920-е гг. Л. Каганович, выполняя указания из Кремля,

занимался украинизацией, то теперь развернул борьбу с «украинским

буржуазным национализмом». По мнению ряда историков, «усиление»

украинской партийной организации было вызвано раздражением

И. Сталина из-за постоянных обращений Н. Хрущева относительно

уменьшения планов хлебозаготовок. Однако сталинская опала, если

таковая имела место, в дальнейшем никак не сказалась на

политической карьере Н. Хрущева, который сохранил пост

председателя Совета Министров УССР.

Политические пути Н. Хрущева и Л. Кагановича вновь

пересеклись. В 1920–1940-е гг. их отношения были дружескими,

причем первый считался выдвиженцем второго. Однако на этот раз

все было не так гладко. «Хрущев, – вспоминал Л. Каганович, – по

моему впечатлению, воспринял решение ЦК об увольнении его от

обязанностей первого секретаря ЦК КП(б)У с обидой».

Вероятно также, что Н. Хрущев имел все основания опасаться

грядущей опалы и, зная жесткий управленческий стиль Л. Кагановича,

беспокоился за свое будущее. Бывший в то время вторым секретарем

ЦК ЛКСМУ П. Тронько вспоминал, что Н. Хрущев «заболел – как мне

кажется, от переживаний. Для Украины наступили не лучшие

времена. Во-первых, в стиле Кагановича, всегда недовольного и

хмурого, были ночные бдения на работе до четырех часов утра

Такой же распорядок существовал для всего аппарата. Все спали

ночью прямо за рабочими столами. Во-вторых, он создал в Украине

невероятную обстановку. Все, что было сделано хорошего при

Хрущеве, Каганович повернул против него».

Привычными жесткими методами Л. Кагановичу удалось

добиться выполнения плана хлебозаготовок на 101,3%, однако

развернутая им кампания против «украинского буржуазного

национализма» обострила ситуацию в республике, вызвав оппозицию

как среди интеллигенции, так и в партии. Новый руководитель обвинил

руководство республиканского комсомола в национальной

ограниченности, притуплении политической бдительности и добился

смещения первого секретаря ЦК ЛКСМУ В. Костенко.

В июле 1947 г. на собрании актива интеллигенции Львова

заместитель председателя Совета Министров УССР Д. Мануильский

выступил с докладом «Против украинского буржуазного

национализма», в котором резко раскритиковал известных деятелей

науки и искусства Западной Украины. По мнению П. Тронько,

Л. Каганович пытался создать в Украине подобие «ленинградского

дела». В мае 1947 г. он докладывал в ЦК ВКП(б), что в республике «не

развернута систематическая идейно-политическая борьба с

различными проявлениями буржуазной идеологии, в особенности с

проявлениями буржуазно-националистической идеологии в области

истории Украины, истории украинской литературы,

художественной литературы и искусства». Но политика,

направленная на отвлечение общества от насущных проблем поиском

«вражеских диверсий», плохо работала в новых условиях, что,

вероятно, стало очевидным и для И. Сталина.

В декабре 1947 г. Л. Каганович был отозван в Москву. Его

сменил Н. Хрущев, а Совет Министров УССР возглавил Демьян

Коротченко, уже занимавший эту должность в довоенные годы.

Очевидно, значительную роль в провале Л. Кагановича сыграл

Подобный распорядок дня был у И. Сталина.

Н. Хрущев, превзошедший своего наставника в аппаратных интригах,

но в исторической литературе этот вопрос не исследован.

В течение следующих двух лет Н. Хрущев энергично занимался

восстановлением промышленности и сельского хозяйства. На Украине

он заслужил славу защитника творческой интеллигенции (так, он спас

от травли выдающегося певца Б. Гмырю, выступавшего в годы

оккупации), человека, близкого к трудовому народу, понимающего

запросы молодежи. Главной темой Пленумов ЦК и заседаний

Политбюро стало увеличение производства зерна и продукции

колхозного скотоводства. Однако принимались и сомнительные с

точки зрения социалистической законности решения, например, о

выселении из республики лиц, ведущих «антиобщественный,

паразитический образ жизни» (февраль 1948 г.).

В январе 1948 г. широко отмечалось 30-летие УССР. На

заседании Верховного Совета республики прибывший на торжества

В. Молотов подчеркнул значение Украины, ее большую роль в СССР.

Со своей стороны, Н. Хрущев отмечал позитивное влияние украинско-

российских отношений, восхвалял И. Сталина. В таком же духе лидер

КП(б)У произнес речь на очередном ХVI съезде КП(б)У 25–28 января

1949 г. (собрался после 9-летнего перерыва).

В декабре 1949 г. первым секретарем ЦК КП(б)У был избран

Леонид Мельников. В его деятельности приоритетными оставались

проблемы сельскохозяйственного производства. Из 23 вопросов,

обсуждаемых на Пленумах ЦК, 13 были посвящены этой тематике. И

это не случайно, так как, несмотря на низкую производительность

сельского хозяйства, УССР была «житницей» Советского Союза, а

своевременное выполнение планов хлебозаготовок оставалось одним

из главных критериев оценки работы ЦК КП(б)У. Много внимания

уделялось в годы руководства Л. Мельникова развитию тяжелой

промышленности, топливно-энергетического комплекса. Только

строительству Каховской ГЭС было посвящено 13 постановлений

Совета Министров УССР и ЦК КП(б)У.

О стиле работы советских и партийных руководителей в

послевоенное время вспоминал секретарь ЦК КПУ Я. Погребняк

(1971–1987):

«В истории Компартии Украины были разные руководители,

но в целом сразу после войны большинство секретарей обкомов, ЦК

были без надлежащего образования, опыта работы, война их

приучила к командным методам. Например, секретарь ЦК

Д. С. Коротченко мог на одном только совещании за

недовыполнение плана хлебозаготовок исключить из партии и

отобрать партийные билеты у 15–20 работников сельского

хозяйства, вынести десятка два выговоров и объявить, что такое

будет со всеми, кто не выполнит план сдачи хлеба. При этом он

особо не вникал в какие-то сложные вопросы, обстоятельства

невыполнения заданий и другие объективные причины. Культурный

уровень послевоенных кадров оставлял желать лучшего, как и их

знания экономики, истории, философии. Один из первых секретарей

обкомов проводил в послевоенный период совещания в генеральской

форме, на что ему Сталин сказал: «Генералом может быть всякий

секретарь обкома, а секретарем – не всякий генерал». [...]

В послевоенный период стиль работы центральных органов

стал несколько демократичнее, в том числе и ЦК ВКП(б). Видимо,

учитывались неимоверные трудности, которые во время войны

вынесли народ и управленческие органы, в том числе партийные

комитеты. Первые секретари стали больше проявлять

инициативы, меньше боялись быть репрессированными».

Большинство населения оставалось лояльным к советской

власти и добросовестно трудилось во имя построения коммунизма.

Видя недостатки в своей жизни, люди объясняли это временными

трудностями и искренне верили, что об этом неизвестно высшему

партийному и государственному руководству.

«Дорого бы я заплатил, чтобы узнать: знает ли Сталин, что

на Украине высшая школа давно уже переведена на русский язык,

что таким образом украинская средняя школа должна также

исчезнуть как ненужная, бесперспективная, и что это вообще

ничего общего с ленинской национальной политикой не имеет», –

писал 5 января 1947 г. в своем дневнике А. Довженко.

Определенный отрыв высшего руководства СССР от реальной

жизни подтвердил в своем докладе «О культе личности и его

последствиях» на ХХ съезде КПСС 25 февраля 1956 г. Н. Хрущев.

«Отрыв Сталина от жизни, незнание им действительного

положения дел на местах можно наглядно показать на примере

руководства сельским хозяйством. – отмечал новый советский

лидер. – Все, кто хоть мало-мальски интересовался положением в

стране, видели тяжелое состояние сельского хозяйства, а Сталин

этого не замечал. Говорили ли мы об этом Сталину? Да, говорили,

но он нас не поддерживал. Почему же так получилось? Потому, что

Сталин никуда не выезжал, с рабочими и колхозниками не

встречался и не знал действительного положения на местах.

Он страну и сельское хозяйство изучал только по

кинофильмам. А кинофильмы приукрашивали, лакировали положение

дел в сельском хозяйстве. Колхозная жизнь во многих кинофильмах

изображалась так, что столы трещали от обилия индеек и гусей.

Видимо, Сталин думал, что в действительности так оно и есть».

Несмотря на господствующую убежденность в тотальном страхе

перед властью в СССР, население активно писало жалобы и

обращения в органы советской и партийной власти, и часто

добивалось удовлетворения справедливых требований. Нередко и

высокие должностные лица лишались постов, когда жалобы находили

свое подтверждение. Факты, собранные современным историком

В. Крупиной, свидетельствуют, что результативным оказалось

обращение к Н. Хрущеву в отношении низкого научного уровня и

присвоения авторства чужой брошюры министром здравоохранения

УССР И. Кононенко, который в марте 1947 г. был уволен с работы.

Нашло подтверждение и анонимное письмо с обвинениями первого

секретаря Знаменского райкома КП(б)У Кировоградской области

Г. Чернышова в спекуляции жильем. По результатам рассмотрения

анонимного письма в 1949 г. был освобожден от занимаемой

должности председатель исполкома Житомирского горсовета

Лавренов, обвиненный в спекуляции и хищении средств. После

проверки жалобы лишился должности заведующий Полтавского

областного отдела культпросветучреждений Н. Никифоров, которому

инкриминировали «администрирование», грубое обращение с

подчиненными, пьянство на работе. Были вскрыты факты интимных

отношений со своими студентками директора Никопольского

учительского института П. Гаркуши-Омельченко. Все эти факты

подтверждают, что обращения граждан тщательно проверялись, им

уделялось большое внимание, и простой человек мог найти

справедливость в сталинском обществе. С другой стороны, наличие

многих анонимных посланий свидетельствует о том, что многие

граждане все же опасались мести местных чиновников.

Важнейшей задачей власти в первые послевоенные годы стала

ликвидация организованной преступности. В августе 1943 г. был издан

специальный приказ НКВД СССР, который предписывал пересмотреть

дела о нераскрытых убийствах и принять меры к их раскрытию. В ходе

выполнения этого приказа уголовным розыском на местах при

содействии центрального аппарата велась значительная работа, в

результате которой к 1 июня 1944 г., по неполным данным, удалось

раскрыть половину убийств за предыдущие годы.

Милиции пришлось действовать в сложных условиях. Во втором

полугодии 1945 г. в стране осложнилась и обострилась криминогенная

обстановка, одной из причин которой была широкая амнистия в честь

победы (7 июля 1945 г. издан Указ Президиума Верховного Совета

СССР «Об амнистии в связи с Победой над гитлеровской

Германией»). И в дальнейшем неоднократные массовые амнистии

уголовников приводили к сохранению высокого уровня преступности,

что, в свою очередь, требовало соответствующих мер по укреплению

органов милиции и уголовного розыска. Криминализации советского

общества также способствовало массовое передвижение

эвакуированных, демобилизованных, репатриантов. Наличие у

населения большого количества огнестрельного оружия, оставшегося

со времен войны, делало возможным появление вооруженных банд.

За первый послевоенный год в СССР было зарегистрировано

уголовных преступлений на 20% больше, чем в 1945 г. Начиная с

октября 1946 г., криминальная преступность начала расти почти по

всем видам (бандитизм, убийства, грабежи) и в первые месяцы 1947 г.

достигла наибольших в послевоенные годы масштабов. Уголовная

преступность носила отчетливо выраженную социально-классовую

окраску. По всем видам правонарушений доминировали самые

низкооплачиваемые группы трудящихся. Население стали будоражить

известия и слухи о дерзких ограблениях сберегательных касс,

коммерческих магазинов, складов, нападениях на инкассаторов. Это

становилось приметой послевоенной жизни как крупных городов, так и

советской глубинки. Одна из причин такого положения заключалась в

том, что не были учтены особенности послевоенной оперативной

обстановки. Личный состав органов правопорядка не был

укомплектован почти на 50%. В милицию призывались женщины,

которые нередко становились объектами издевательств со стороны

уголовников. Ситуация изменилась после демобилизации, когда

милицию пополнили фронтовые кадры.

Ветеран милиции Н. Зверев вспоминал об обстановке первых

послевоенных лет:

«Вскоре стали возвращаться демобилизованные из армии.

Уклад жизни, как в армии, так и в тылу, во время войны был

подчинен одной задаче – разгрому врага. Для некоторой, пусть и

небольшой части нашего воинства, равно как и для некоторой

части населения, переход к мирной жизни был тяжелым. Надо было

отказаться от многих привычек, простительных во время войны.

По демобилизации из армии вернулась и какая-то часть судимых в

прошлом, которая стала продолжать свою преступную

деятельность. А тут еще неурожайный 1947 год, очереди у

магазинов, недостаток питания, и отсюда – множество случаев

нарушения правопорядка. Неудивительно, что после войны

уголовная преступность возросла. Перед милицией встала задача –

в короткий срок сократить преступность, обеспечить жителям

городов и сел спокойствие в работе по восстановлению народного

хозяйства, нарушенного четырьмя годами тяжелой битвы».

17 января 1946 г. был издан приказ НКВД СССР об усилении

борьбы с преступностью, предусматривавший широкий комплекс мер

по активизации работы аппаратов уголовного розыска и борьбы с

хищениями социалистической собственности (БХСС) в масштабах

всей страны. В нем говорилось о необходимости повышения качества

оперативной работы для предупреждения и своевременного

раскрытия преступлений, недопущения создания преступных

группировок. В июле 1946 г. в МВД было создано Управление

уголовного розыска (УУР). Предписывалось за счет сокращения

технического состава и некоторых иных второстепенных должностей

увеличить штаты уголовного розыска, а также вернуть в уголовный

розыск из других служб и подразделений оперативников, имеющих

опыт работы в розыске.

Менялась и организация наружной службы. В соответствии с

приказом от 17 января 1946 г. за постами милиции закреплялся

постоянный состав милиционеров. К ночному патрулированию в

городах привлекался «офицерский и технический состав милиции», а

также комендантские патрули и внутренние войска. За счет бригад

содействия милиции выставлялись дополнительные посты и т. д.

О методах борьбы с бандитизмом можно судить из практики

командующего Одесским военным округом Г. Жукова (привлечение

армии свидетельствовало о сложнейшей криминогенной ситуации в

Одессе). По приказу маршала всем военным было выдано оружие, в

городе введены патрули. Начальнику разведки Г. Жуков приказал

переодеть разведчиков в добротные трофейные костюмы, выдать

увесистые чемоданы и в таком виде патрулировать по самым темным

одесским закоулкам. В случае нападения – стрелять без раздумий.

После войны резко увеличилось количество экономических

преступлений. Значительно возросло число совершенных хищений (по

СССР на 16% в 1946 г. по сравнению с 1945 г.), а также случаев

спекуляции (на 40,4% в 1946 г. по сравнению с 1945 г.). Советская

власть, потеснив легальное предпринимательство, создала все

условия для ухода его в тень. На самом деле мелкое

предпринимательство в виде пошивочных и сапожных мастерских,

фотографических услуг, изготовления кондитерских изделий, оказания

различных ремонтных услуг населению продолжало сохраняться. Эту

деятельность государство регламентировало выдачей

соответствующих патентов. Однако поставленное в немыслимое с

точки зрения налогообложения существование, оно не могло выжить,

не будучи втянутым в «теневые» экономические отношения и

хитроумные схемы хищений и спекулятивных операций. Именно в

послевоенные годы начался процесс сращивания дельцов «теневых»

производств, криминального мира и части коррумпированного

чиновничества.

Деятельность органов БХСС была направлена, в том числе и на

противодействие незаконной предпринимательской деятельности.

Однако, несмотря на серьезность наказания, этот вид нелегальной

хозяйственной деятельности продолжал сохраняться, чутко реагируя

на издержки функционирования советской экономической модели,

организацию снабжения населения продовольственными и

промышленными товарами. А иногда и удовлетворяя растущий спрос

более состоятельных слоев населения на дефицитные товары. В этой

связи было бы серьезным упрощением представление о всесилии

сталинского режима в борьбе с экономической преступностью. В

первые послевоенные годы наблюдался настоящий расцвет

экономической преступности. Именно в этот период она окончательно

профессионализируется и приспосабливается к тоталитарной

государственности. В послевоенный период начали появляться

первые нелегальные цеховые производства, которые были нацелены

на извлечение прибылей посредством выпуска наиболее дефицитных

товаров (мыла, одежды, обуви, предметов домашней обстановки).

Сырье для производства данной продукции, как правило, похищалось

на государственных предприятиях. В отчетном докладе ЦК ВКП(б) ХІХ

съезду указывалось, что некоторые руководители промышленных

предприятий «забывают, что порученные их попечению и руководству

предприятия являются государственными, и стараются превратить их

в свою вотчину»; некоторые работники партийных, советских и

сельскохозяйственных органов «вместо того, чтобы стоять на страже

интересов общественного хозяйства колхозов, сами занимаются

растаскиванием колхозного добра».

По мере обострения продовольственных сложностей в стране

основным объектом преступных посягательств становилось

продовольствие. С осени 1946 г. органы внутренних дел стали

фиксировать увеличение различных преступлений в отношении

государственного и колхозного имущества: от разбоев и грабежей до

должностных подлогов и хищений. Министр государственного

контроля СССР Л. Мехлис 3 августа 1946 г. направил довольно

объемное письмо И. Сталину и А. Жданову «О разбазаривании

колхозной собственности руководителями ряда партийных

организаций». В заключение он писал:

«... Размеры беззаконий допускаемых в отношении колхозной

собственности многими партработниками столь велики, что

часто партийный аппарат не в состоянии занять принципиальную

позицию в отношении лиц, разбазаривающих колхозную продукцию».

Дефицит и явная нехватка продуктов питания создавали

питательную почву для всевозможных махинаций с продуктовыми

карточками. На предприятиях и в учреждениях участились случаи

краж хлебных и продуктовых карточек, полученных от карточных бюро

для выдачи рабочим и служащим. Так, в 1946 г. в Днепропетровском