Кузьмина Е.Е. Откуда пришли индоарии

Подождите немного. Документ загружается.

Авдроновцы первыми из степных племен Евразии освоили вертикальный

способ кочевания, при котором стада весной угоняются на богатые горные

пастбища. Это подтверждается топографией могильников, расположенных у пе-

ревалов высоко в горах: на Памире, в Кокуйбельсу и Кзыл-Рабате [Литвинский,

1972, с.16, 17, 29], на Чирчике в Аурахмате и Искандере [Воронец, 1948;

Кузьмина, 1966, с.71—72], в Семиречье в Таш-Тюбе, Таш-Башат, Беш-Таш,

Джазы-Кечу [Кожемяко, 1960; Кузьмина, 1970; Кожомбердиев, Галочкина,

1972; Галочкина, 1977] и на Тянь-Шане, где на высоте 3000 м над уровнем

моря находится самый высокогорный могильник Евразии — Арпа [Бернштам,

1952, с.19-20].

Таблица 6

Соотношение количества особей основных видов домашних животных , %

Район Поселение

Крупный

рогатый

скот

Мелкий

рогатый

скот

Лошадь Примечание

Среднее

Приуралье

Камышное I 55.6 33.3 11.1 поздняя бронза

Камышное II

55.8

20.9

16.3

Ново-Бурино

52.4

33.3

14.3

Кипель** 36.7 53.3 10.0

Замараево***

41.8

41.7

16.6

в среднем 42.8 44.5 12.7

Южное

При-

уралье

Карабутак

41.1

35.3

20.6

Ушкатта

29.2

52.3

18.5

Купухта 40.0 50.0 10.0

Шандаша 25.5 64.3 10.0

в среднем 33.9 50.5 14.8

При-

тоболье

Алексеевка 27.9 53.5 18.6

смешанные

слои

Алексеевка 1969 36.4 27.2 36.4 поздняя бронза

в среднем

32.2

40.3

27.5

Северный

Казахстан

Петровка II 42.5 38.3 14.2

Новоникольское 37.4 36.0 19.2

в среднем 39.9 37.1 16.7

Саргары

33.5

36.2

30.3

поздняя бронза

Петровка IV***" 36.4 34.6 30.8 поздняя бронза

в среднем

34.9

35.6

30.5

в среднем по

району

37.4 36.5 23.6

Цент-

ральный

Казахстан

Бугулы******

20.0

(21.5)

63.3

(70.0)

13.3

(8.5)

поздняя бронза

Каркаралинск

30.0

(37.2)

45.0

(36.8)

25.0

(26.0)

поздняя бронза

207

Район Поселение

Крупный

рогатый

скот

Мелкий

рогатый

скот

Лошадь Примечание

Цент-

ральный

Казахстан

Шортанды- Булак

23.1

(21.3)

80.8

(52.8)

30.8

(25.9)

поздняя бронза

Улутау

(33.1)

(30.1)

(36.8)

поздняя бронза

Суукбулак (33.6) (42.2) (24.2) поздняя бронза

в среднем

26.0

(29.4)

63.0

(46.4)

23.0

(24.2)

Вос-

точный

Казах-

стан

Канай

37.4

32.0

9.5

поздняя бронза

Усть-Нарым 26.4 37.7 7.5

Малокрасноярка

17.4

39.1

15.2

Трушниково

22.5

31.4

18.7

в среднем всего

домашних

животных

38.9 44.3 16.8

*100% составляют кости всех домашних животных, включая собаку и верблюда, по-

этому в таблице сумма иногда меньше 100%

"Близкие цифры для Кипели получены В.И.Громовой: бык — 32.3%, баран — 47%,

конь — 8.7%. Данные не включены в таблицу, поскольку процент указан для диких

и домашних животных вместе.

"'Материалы Замараева включены в таблицу условно, поскольку часть их должна

быть отнесена к черкаскульской культуре.

""Исключено поселение Байту, давшее случайное распределение видов в виду ма-

лочисленности материалов.

*""В подсчетах СЯ.Зданович [1979, с.18], откуда взяты данные по Петровке IV,

допущена ошибка, так как сумма превышает 100%.

*В скобках указан процент костей с учетом других лет раскопок. Определение

количества особей не проводилось.

"""'Для Восточного Казахстана за 100% приняты по С.С.Черникову [1960, табл.]

кости всех животных, учитывая диких. В графе «в среднем» учтены только домашние

животные по В.И.Цалкину.

По мнению Г.Е.Маркова [1973, с.103;1976] освоение пастухами высокогорий

дает основание ввести термин «горно-степная бронза» вместо термина «степ-

ная». Представляется, что употребление этого термина не оправдано. Во-пер-

вых, степняки в горах только выпасали стада летом; во-вторых, и это главное,

предпосылки освоения гор складывались в течение многих веков в степи, поэ-

тому андроновскую культуру целесообразно называть степной.

Андроновцы уже знали и пустынный способ кочевания, на что указывают

многочисленные стоянки в песках Северного Прикаспия и Приаралья (рис. 44)

[Формозов, 1947; 19516; Виноградов, 1959; Виноградов, Кузьмина, Смирин,

1973; Кузьмина, 1963в; 19766; Гликман, Мелентьев, 1968; АО. 1968, с.147—

149], в Хорезме [Итина, 1977, с.79-82, 104-109, 119-121] и в Южной Турк-

мении [Массой, 1959, с.27, 116; Кузьмина, 1963в; Кузьмина, Ляпин, 1984, с.6-

22; Сарианиди, 1975, 1978, с.549]. М.А.Итиной [1977] установлено, что крат-

ковременные поселения андроновцев перекрывают тазабагьябские каналы и

жилища, т.е. оставлены в период усыхания русел и связаны с весенними пере-

208

кочевками, когда дельтовые протоки заполнялись водой и пустыня зацветала.

На стоянках открыты круглые наземные временные жилища. Этот тип каркас-

ных домов - предшественник юрт современных кочевников - возник у анд-

роновцев и тазабагъябцев в эпоху поздней бронзы. Изобретение андроновцами

впервые в Евразии этого жилища, идеально приспособленного к условиям ко-

чевого быта, было существенной инновацией в их культуре, предопределившей

возможность перехода к кочевому образу жизни.

Картографирование андроновских

117

памятников (карта III) показывает,

что путь перекочевок с севера на юг проходил по краю чинка Усть-Урта,

богатому родниками, и по районам, где подземные воды высоко поднимаются

к поверхности, что позволяет легко рыть колодцы [Формозов, 1959а, с.88;

Виноградов, Кузьмина, Смирин, 1973, с.102]. Следовательно, предпосылкой к

освоению степняками пустынь было изобретение колодцев, совершенное анд-

роновцами в период расцвета их культуры. При наложении карты андроновских

пустынных стоянок на карту путей сезонных передвижений кочевников ранне-

железного века и средневековья карты полностью совмещаются. Это значит,

что оптимальные маршруты перекочевок в пустынях были впервые найдены

андроновцами и оставались неизменными более трех тысячелетий [Виноградов,

Кузьмина, Смирин, 1973, с.102—103; Кузьмина, Ляпин, 1983].

Таким образом, андроновские памятники дают наиболее яркие данные о

переходе части степных племен к подвижному скотоводству еще в эпоху брон-

зы. Эта новая более прогрессивная форма экономики позволяла гармонизиро-

вать потребности общества и возможности различных экологических ниш. Сре-

ди всех культур бронзового века Евразии именно андроновская характеризуется

составом стада, наиболее пригодным для ведения подвижного хозяйства: 1.

Полностью отсутствует свинья; 2. Исключительно большой процент составляет

овца, способная самостоятельно добывать зимой корм из-под снега; 3. Много-

численна лошадь, также способная к тебеневке, причем численность лошадей

возрастает в эпоху поздней бронзы. Именно в андроновском хозяйстве впервые

в степях фиксируется ряд инноваций, которые обеспечивают возможность пе-

рехода к кочевому хозяйству: 1. Изобретение глубоких колодцев, позволяющее

добывать воду в пустыне; 2. Изобретение легкого каркасного жилища, пригод-

ного для кочевого быта; 3. Развитие колесного транспорта с применением волов

и специально выведенных коней—тяжеловозов; 4. Применение впервые в сте-

пях двугорбых верблюдов; 5. Появление в XII—IX вв. до н.э. всадничества,

документируемое типами стержневидных псалиев; 6. Изобретение сыра, обес-

печивающее длительное хранение пищевых продуктов скотоводства; 7. Нема-

ловажно было также умение пастухов хорошо ориентироваться в степи, при-

вычка периодически менять место жительства.

Без этих факторов дальние передвижения в степи, а тем более в пустынях

и высокогорьях, невозможны. Решающее значение, вероятно, имел экологиче-

ский фактор. Известно, что в степи периодически складываются благоприятные

для скотоводства условия, за короткое время возрастает поголовье скота и

возникает давление избыточного населения, что требует передела пастбищ и

вынуждает часть населения мигрировать. В другие периоды возникают небла-

209

гоприятные условия, эпизоотии, что также становится причиной миграции, по-

буждая покинуть район, ставший непригодным для традиционного хозяйства.

В эпоху поздней бронзы в некоторых регионах плотность населения возросла:

появились очень большие поселки [Евдокимов, 1984]. В то же время по неко-

торым данным в ХИ-Х вв. до н.э. климат в степях стал более суровым и

влажным. Культурный слой ряда поселений перекрыт речными наносами [Хаб-

дулина, Зданович, 1984]. Комплекс этих факторов способствовал переходу ан-

дроновцев к полукочевому, а затем и к кочевому хозяйству, причина же этого

перехода крылась в самом характере экстенсивного скотоводства, требующего

для увеличения поголовья скота расширения пастбищ. Поскольку на севере

территория степи ограничена зоной тайги, непригодной для скотоводства, то,

после освоения евразийской степи в широтном направлении, завершившегося

в третьей четверти II тыс. до н.э., новые угодья можно было искать только на

юге, что и определило направление миграций.

В культуре земледельцев юга Средней Азии и Ирана не было ни предпосы-

лок, ни причин для переселения в степи, не пригодные для их традиционного

хозяйства — ирригационного земледелия. При разведках в пустыне гончарная

керамика анауских типов дальше первой гряды барханов не встречается. Ника-

ких следов массовой миграции земледельцев на север в III—II тыс. до н.э.

археологически не зафиксировано.

Изучение типов хозяйства степных племен Евразии в эпоху бронзы и в

энеолите [Мерперт, 1968, с.41-43, 51; Шилов, 1970, с.18-25; 1975, с.5-15;

Кузьмина, 1981 в; 1986в], как и проведенный анализ данных об андроновском

скотоводстве, позволяют значительно уточнить и конкретизировать историю

становления кочевого скотоводства в Евразии, долгие годы вызывающую ост-

рую полемику между А.Д..Тойнби [Toynbee, 1935, с.404], относившим начало

кочевничества к IV—III тыс. до нэ. и переоценивавшим роль кочевников в

истории Старого Света, и его противниками, по мнению которых переход к

кочевому скотоводству совершился только на рубеже II—I тыс. до н.э. [Хазанов,

1973, с.5-10] и носил характер скачка [Грязнов, 1955; Марков, 1973, с.109].

В действительности развитие скотоводческого хозяйства было закономер-

ным историческим процессом, обусловленным потребностью населения приспо-

собить свою экономику к экологическим условиям. Вопреки распространенному

мнению, кочевой уклад сложился еще в эпоху поздней бронзы. Но в период

кризиса, переживавшегося андроновским обществом в конце II тыс. до н.э.,

когда большая часть степняков перешла от комплексного оседлого хозяйства к

кочевому скотоводству, другая часть андроновских племен искала выход в ин-

тенсификации земледелия и, возможно, в специализации хозяйства, о чем сви-

детельствуют появление оросительных и водосборных сооружений, совершен-

ствование старых и поиск новых типов земледельческих орудий (специализи-

рованные пластинчатые серпы со свернутой втулкой, тесла с уступом, кельты-

лопатки).

Этот вывод, противоречащий общепринятой точке зрения о массовом пере-

ходе к кочевничеству [Маргулан и др., 1966, с. 261; ИК ССР, с. 107, 112;

Марков, 1973, с. 105], подтверждается и данными об андроновском домостро-

210

ительстве: в то время, как повсеместно на смену большим долговременным

домам с каменными и деревянными конструкциями приходят легкие каркасные

постройки и жилища типа юрты, в некоторых районах каменная архитектура

достигает своего расцвета.

Такими экологическими нишами, где сохранялась оседлость и происходила

интенсификация земледелия, были богатые рудниками районы Центрального и

Восточного Казахстана и плодородные предгорья Семиречья и долины Средней

Азии. В Средней Азии особенно отчетливо прослеживается процесс седенте-

ризации степных скотоводческих племен и переход их к земледелию, в резуль-

тате чего в степной зоне формируются родственные земледельческие культуры

— чустская в Фергане, бургулюкская в Ташкентском оазисе, кучуктепинская в

Бактрии. Определяющая роль степного компонента в чустской культуре убе-

дительно показана Ю.А.Заднепровским [1962]. Таков же генезис бишкетской

(вахшской) культуры в Северной Бактрии [Мандельштам, 1968; Кузьмина,

1972а].

В конце II тыс. до н.э. на территории Средней Азии сосуществуют три типа

культур: I — исконно земледельческая, генетически связанная с древними зем-

ледельческими культурами Ирана и Передней Азии, сохранившаяся в оазисах

Южной Туркмении на территории будущей Парфии и Маргианы и продвинув-

шаяся в Бактрию; II — земледельческая культура, сложившаяся в результате

оседания на землю части пастушеских племен, генетически связанных с насе-

лением евразийских степей, развивающаяся в степных районах Средней Азии —

в Хорезме, Фергане, Ташкентском оазисе и Бактрии; III — скотоводческая

культура, сложившаяся в результате перехода к кочевому скотоводству части

пастушеских племен, генетически связанных с населением евразийских степей

и родственных носителям земледельческой культуры типа II, перешедших к

седентеризации [Кузьмина, 1972а, с. 144]. Обе родственные группы степного

населения, передвигаются на юг и ассимилируют исконно земледельческое ге-

нетически им чуждое население Южной Туркмении, в результате чего форми-

руется культура эпохи варварской оккупации.

Хозяйство индоиранцев

Что касается хозяйства индоиранцев, то оно реконструируется, во-первых,

по сохранившимся в их языках общим индоевропейским словам, во-вторых, по

терминам, представленным в древнейшей ведической литературе, выявленным

А.Макдоннелом и А.Кейтом [Macdonell, Keith, 1958], наконец, по древним тек-

стам, проанализированным в многочисленных трудах, воссоздавших общество

и быт ариев [Zimmer, 1879; Bhargava, 1971; Bashara, 1975; Chattopadhyaya, 1976;

Chakrabarty, 1977; Ghurye 1979; Srinivas, 1982]

118

. Особенно ценны заключения

B.Pay [Rau, 1975; 1983] и Т.Я.Елизаренковой [1972, 1989], основанные на

тщательном анализе источников.

Для реконструкции хозяйства и общества Авесты первостепенное значение

имеют работы Гайгера [Geiger, 1882], Х.Бартоломе [Bartholome, 1904], М.Дья-

конова [1954], В.И.Абаева [1956], В.А.Лившица [1963], Дхалла [Dhalla, 1922]

и др.

27* 211

Судя по языковым данным, хозяйство индоиранцев было комплексным зем-

ледельческо-скотоводческим с доминантой скотоводства. И.М.Стеблин-Камен-

ский [1982] показал, что в названиях культурных растений часто происходит

сдвиг значений. Целый семантический пучок связан с общеиндоевропейским

словом «жито» (-«основной жизнеобеспечивающий злак», «зерно»), первона-

чально в древнеиндийском и авестийском «ячмень», как и в других индоевро-

пейских. К нему восходят названия пшеницы в некоторых памирских языках,

а в скифском и некоторых других памирских - проса, а также авестийское

«пашня», «урожай», афганское «плуг». Слово «зерно» — это древнее заимство-

вание в финно-угорские языки из индоиранского [Стеблин-Каменский, 1982,

с.22—26]. Слово «ячмень» — общеиндоевропейский термин [Гамкрелидзе, Ива-

нов, 1984, с.655].

На древнее знакомство с пшеницей указывает то, что ритуальная пища и у

иранцев, и у индийцев готовится из пшеницы, а сам индоевропейский термин

сохранился в названии ритуального пирога; есть и общее индоиранское слово

[Абаев, 1973, II, с.92; 1979а, III, с.210; Стеблин-Каменский, 1982, с.18-22;

Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с.657]. Общеиндоевропейскими являются слова

«мякина», «ость», «размалывание» («жернов»), семантический пучок, восходя-

щий к слову «толчение»: «пест», «мука», «толокно» [Шрадер, 1913; Стеблин-

Каменский, 1982, с.27, 48]. Общеиндоевропейским является название проса,

возможно, близкое греческому; название ржи не имеет индоевропейских исто-

ков; древнеиранский термин означает «похожий на ячмень» [Стеблин-Камен-

ский, 1982, с.30, 33].

Эти языковые данные соответствуют литературным свидетельствам. В Аве-

сте основателем земледелия выступает Йима — «обладатель золотого рала»,

которое упало к нему в огненном сиянии с неба. Та же легенда о священных

дарах повторяется относительно скифов [Геродот IV.5-7] и саков [Квинт Кур-

ций Руф, История Александра, VII, 8, 17-18]. Йима первым, «следуя путем

солнца», «взрезал землю своим золотым ралом» [Видевдат, II, 4, 32]. И в

Ригведе, и в Авесте упоминаются пахота на паре быков, впряженных в рало,

ячмень, сено, каменная ступка и пест, медный серп и секач для забоя скота.

Известен также общественный колодец, но упоминание ирригационных соору-

жений спорно [Дьяконов М., 1954; Елизаренкова, 1972, с.38; 1989, с.449, 451;

Dhalla, 1922, с.142; Rau, 1975; 1983].

Основу хозяйства индоиранца составляло скотоводство. В ведических тек-

стах для обозначения коня есть 15 слов, быка — 10, коровы — 15 [Елизарен-

кова, 1982, с.39, 42, 47]. Обозначения домашних животных в индоиранских

языках имеют надежные индоевропейские соответствия. Это несколько терми-

нов, означающих: «бык», «корова», «крупный рогатый скот», слова «говядина»,

«вымя», «доить», «молоко», «масло», «млекопитающееся» для обозначения де-

теныша, а также специфичные индоиранско-балтский термин для обозначения

молока и индоиранско-греко-славянский — для обозначения творога (сыра),

указывающие на особое развитие молочного животноводства у индоиранцев

212

[Шрадер, 1913; Абаев, 1979а, III, с.155-156, 319; Гамкрелидзе, Иванов, 1984,

с.563-573; Lehmann, 1973].

Общеиндоевропейскими являются также индийские и иранские названия

«овца», «руно», "шерсть» [Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с.577-580].

Весьма существенны соображения В.АЛившица о том, что древний термин

для обозначения крупного рогатого скота, засвидетельствованный в авестий-

ском, позже стал прилагаться в иранских языках к овце, а установленное Йимой

жертвоприношение крупного рогатого скота (Ясна, 32, 8) было заменено при-

несением в жертву овцы. Эти факты доказывают увеличение роли овцеводства

в иранском обществе после распада индоиранской общности. О том же свиде-

тельствует этимология древнеперсидского слова «дворец» (применявшегося, в

частности, к Персеполю), означавшего «овчарня».

Разведение коз у индоиранцев не имело большого значения. Слова «коза»,

«козел» имеют лишь ареальное соответствия.

Особенность индоиранского скотоводства в пределах индоевропейского аре-

ала — исключительная роль коневодства, наличие верблюдоводства и полное

отсутствие свиньи в стаде. Индоевропейский термин «поросенок» сохранился

только в хотано-сакском языке [Барроу, 1976, с.11], а в других индоиранских

название свиньи применяется к дикому кабану.

Э.Бенвенист [Benveniste, 1970, с.307—320] показал, что общеиндоевропей-

ский термин «скот» означает «движимое имущество», «богатство», «счастье».

В индоиранских языках слово «война», «добыча» буквально значит «угон ско-

та» [Абаев, 1979а, III, с.122, 123, 149, 171].

Важным источником изучения индоиранского стада служат свидетельства о

культовой практике. Установлено, что ритуальная ценность животного опреде-

ляется его местом в жизни общества. Согласно предписаниям Ригведы и Авесты

на первом месте стоит жертвоприношение коня, на втором - быка, на треть-

ем - овцы [Иванов, 1974; Schmidt, 1980]. Существенное значение в представ-

лениях индоиранцев, а в особенности — иранцев, принадлежит собаке: она —

друг человека и иногда следует за ним после смерти; она — охранительница

каждой семьи и ее скота, потому в Авесте собака почитается, а ее убийство

считается тяжким грехом [Dhalla, 1922, с.157, 178].

Доминирующая роль скотоводства у индоиранцев проявляется в просьбах,

обращенных к богам, в постоянных эпитетах богов. В гимнах Ригведы (II, 1, 5;

III, 1, 23; III, 15, 7) Агни называют «дарующим прекрасное богатство», «мно-

гообещавшую награду — корову»; Индра (III, 31, 4, II, VII, 18, VII, 22) назван

«повелителем золотистых коней», «щедрым быками», «пастырем коров», «гос-

подином коров», тем, кому «благородная корова дала подоить сладкого меду»;

| его молят: «Сделай нас захватчиками коров»; он дал людям «хорошо доящихся

коров, коней»; Митра — Варуна — «прекрасно дающие пастухи вселенной» —

делают «набухшими всех дойных коров в загоне» (V, 62, 2). Ашвинов (I, 118,

2; 1,157, 2; VII, 71) призывают: «Сделайте наших коров набухшими от молока,

скакунов - резвыми»; «жиром и медом окропите наше господство»; «дарители

быков, дарители коней, приезжайте, привозя добро». Вишну (VII, 100, 2) молят:

Одари нас «богатством, состоящим из коней», к Парджанье взывают: «Ты вы-

213

звал дождь — так прекрати же его вовремя», «да будет хороший водопой для

коров»; к Пушану — охранителю скота (I, 42) обращаются с просьбой охранить

в пути от волка и от разбойника, создать легко проходимые дорога, «отвести

на хорошее пастбище»; в гимне (I, 22, 4) содержится призыв ко всем богам:

Да отыщут нам пути

Для счастливого путешествия

Индра, Маруты,

Пушан, Бхага, достойные почитания!

Последние гимны дают основания присоединиться к мнению В.Рау [Rau,

1983], что ведические арии были не оседлыми, а подвижными скотоводами.

В древних частях Авесты хозяйство иранцев также предстает как скотовод-

ческое. В Ясне (47, 3) Заратуштра благодарит Ахура Мазду: «Ты... создал для

нас скот, источник благоденствия, для скота — орошенное мочой пастбище, для

нужд в пище человека — молоко». Его молят, чтобы наступила «обильная па-

стьбой прекрасная жизнь» (Ясна, 48, 11). «От века существуют установления

о пастушеской жизни, которые никто не должен нарушать» (Ясна, 51, 14).

В Михр Яште (9) Митра носит постоянный эпитет «владыка обширных

пастбищ». К Митре, Тиштрии, Хаоме (Яшт 10, 28, 65; Яшт 8, 17, 19) обраща-

ются с призывом даровать скот и коней, оросить пастбища. Богиню Анахиту,

«умножающую стада», молят: «Чтобы я обширные царства завоевал, где фыр-

кают кони, звенят колеса» (Ардвисур Яшт V). Скот считается мерилом богат-

ства (Ясна, 46, 2; 29, 12, 6; Яшт V, 25, XII, 31; XIX, 31, 34).

Богиня Аши выступает покровительницей скота (Яшт 18, 4, 5). В Михр

Яште (9) говорится об угоне скота: «Взятый с пастбища бык по страшному

пути идет, взятый грабителем. // В убежищах враждебных Митре людей //

волокут они его за своей колесницей // проливает он слезы» (перевод Е.Э.Бер-

тельса). Душа скота взывает к Ахура-Мазде, чтобы он защитил скот от хищения

и угона. За кражу коровы и плохое обращение с животными полагается нака-

зание (Яшт 10, 38, 86). Высшими добродетелями признаются такие: «славосло-

вить Ахура-Мазду и давать корм скоту» (Ясна, 35, 7).

Само древнеиранское слово «общинник» - основной производитель -

означает «пастух» (дословно: «доставляющий корм скоту») [ Дьяконов М.,

1961, с.61, 363].

Итак, хозяйство индоиранцев было комплексным земледельческо-скотовод-

ческим с доминантой пастушества и уже в ведический период относительно

подвижным. Оно не имеет ни аналогов, ни истоков во всем индо-переднеази-

атском регионе. Там основу экономики составляло ирригационное земледелие,

скотоводство играло подсобную роль и отличалось и по видовому составу, и по

процентному соотношению видов: на первом месте были овца и коза, на вто-

ром - крупный рогатый ског часто зебувидной породы, важную роль играла

свинья, главным транспортным животным был осел, лошадь была известна с

III тыс. до н.э, но в хозяйстве не применялась [Цалкин, 19706; 1972а; Массон,

1964; 1976].

В стаде индоиранцев, напротив, на первом месте был крупный рогатый

214

скот, мелкий был представлен в основном овцой, исключительная роль принад-

лежала коневодству. Такой хозяйственный тип в эпоху бронзы существовал в

Старом Свете только в Евразийских степях, где и следует искать прародину

индоиранцев.

Для более точной культурной атрибуции решающее значение имеет отсут-

ствие у индоиранцев свиноводства и их знакомство с двугорбым верблюдом.

Из всех пастушеских степных культур эти особенности специфичны для анд-

роновской общности, хозяйственно-культурный тип которой полностью соот-

ветствует индоиранскому.

Для выяснения исторических судеб иранских племен существенно, что в

Гатах, по преданию составленных пророком Заратуштрой, содержится призыв

к отказу от пастушества и переходу к оседлому земледелию. {Дьяконов М.,

1954; Абаев, 1956]. Символ веры зороастрийцев (Ясна, 12): "Я... отрекаюсь от

хищения и захвата, от причинения ущерба и разорения маздаянистским селе-

ниям», «корень веры почитания Мазды... — хлебопашество; кто возделывает

хлеб, тот возделывает правду».

Не дает ли это оснований соотнести культуру ираноязычных народов вре-

мени проповеди Заратуштры с культурой эпохи варварской оккупации, когда

степные пастушеские племена, пришедшие с севера на юг Средней Азии и в

Афганистан, переходили к седентеризации и ассимиляции древнего местного

земледельческого населения?

ГЛАВА III

ЭТНОГЕНЕЗ ИНДОИРАНЦЕВ И ЭТНИЧЕСКАЯ

АТРИБУЦИЯ АНДРОНОВСКОЙ КУЛЬТУРНОЙ ОБЩНОСТИ

ЭТНИЧЕСКАЯ АТРИБУЦИЯ АНДРОНОВСКОЙ КУЛЬТУРНОЙ

ОБЩНОСТИ РЕТРОСПЕКТИВНЫМ МЕТОДОМ

Проведенный в соответствии с предложенной методикой анализ материаль-

ной культуры позволяет показать, что во II тыс. до н.э. в обширном регионе

Евразии существовали две больших зоны: центрально-евразийская и индопе-

реднеазиатская, развивавшиеся независимо начиная с эпохи неолита-энеолита.

По своему хозяйственно-культурному типу андроновская общность принадле-

жала центрально-евразийской зоне, имея наиболее полные параллели в пасту-

шеских культурах южнорусских степей, особенно синхронной и эволюциониро-

вавшей параллельно срубной. Выявляемые между ними различия касаются

только некоторых деталей конструкции жилищ и керамики, рассматриваемой

нами как определяющий культуру этнически значимый признак, что подтвер-

ждает правомерность выделения двух самостоятельных культурных общностей.

Третьей родственной, но самостоятельной культурой представляется тазабагъ-

ябская, отличающаяся, однако, от срубной и андроновской не только керами-

кой, но и деталями жилища и хозяйством (большая роль поливного земледе-

лия).

Сопоставление категорий андроновской материальной культуры с хроноло-

гически следующей на той же территории культурной ираноязычных народов

савромат и саков позволяет выявить генетическую преемственность, устанав-

ливаемую не по единичным категориям инвентаря, а системно по комплексу

взаимосвязанных сквозных типологических рядов. Важно подчеркнуть, что пе-

реход к раннему железному веку не был осложнен в степях никакими опреде-

ляющими воздействиями с юга - из зоны древних земледельцев. Все элементы

материальной культуры саков, идеально приспособленной с экологическим ус-

ловиям степей, медленно вызревали на протяжении предшествующего тысяче-

летия, а переход к кочевому скотоводству был обусловлен самой спецификой

пастушеского хозяйства и начался еще в конце бронзового века, когда был

216