Козенкова В.И. (отв.ред.); Краснов Ю.А. (отв.ред.); Розенфельдт И.Г. (отв.ред.) Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы

Подождите немного. Документ загружается.

туют с VIII по XII в.

Ареал втульчатых мотыжек близкого типа охваты-

вает также Кавказ, Среднюю Азию, Сибирь, где они встречаются, в част-

ности, у кочевников

, имея универсальное назначение: для вскапывания

земли ", обработки дерева

, добывания и обтесывания мягкого камня

На Средней Волге, в Прикамье и Волго-Окском междуречье аналогич-

ные мотыжки появляются по крайней мере с VI в.

1а

Проушные мотыжки по форме обуха разделяются на три типа.

Тип 1 характеризуется округлым обухом, проухом правильной

округлой формы, постепенно расширяющимся книзу лезвием с почти

прямым рабочим краем. Такие мотыжки известны из городища Сувар

(рис. 1, 2), и Маклашеевского городища

(рис. 1, 3). К тому же типу сле-

дует отнести мотыжки из Билярского городища

(рис. 1, 5) и городища

Хулаш

1в

. Они характеризуются специально оттянутой глубокой втулкой,

что позволяет выделить их в особый вариант типа 1. По форме втулки

они напоминают среднеазиатские кетмени. Проушные мотыжки, близкие

к типу 1, широко распространены. Кроме Средней Волги, они найдены

в Прибалтике

и других районах Восточной Европы

, где, в частности,

применялись при подсечном земледелии, а также в Киргизии

и т. п.

Мотыжки типа 1 ни разу не были встречены на памятниках салтово-

маяцкой культуры. К болгарам на Средней Волге они могли попасть от

их северных или восточных соседей.

Проушные мотыжки типа 2 характеризуются молоточкообразным

обухом и слегка расширяющимся книзу прямым лезвием. Среди них могут

быть выделены три варианта. У мотыжек варианта 1 молоточкообразный

обух едва заметен, диаметр проуха небольшой (около 2 см). Такая мотыжка

длиной 11 см известна в материалах Муромского городища

ао

(рис. 1,4).

На Средней Волге и в Прикамье подобные орудия употребляются с V в.

Сорокин С. С.

Железные изделия Саркела-Белой Вежи.— МИА, 1959, № 75, с. 146,

рис. 5; с. 158, рис. 12.

Вернштам А. Н .

Кенкольский могильник. Л., 1940, с. 28;

Кызласов Л. Р.

Этапы

средневековой истории Тувы. — Вестник МГУ, 1964, № 4, табл. I, П.

Плетнева С. А .

От кочевий к городам, с. 46.

Вернштам А . Н .

Кенкольский могильник, с . 14.

Плетнева С. А .

Отчет о работе Севере- Донского отряда Таманской экспедиции

за 1939 г. — Архив ИА АН СССР, Р -1 № 1025, с . 8.

Жиганов М. Ф.

Новые археологические памятники в долинах рек Вад и Теши. —

В кн.: Из древней и средневековой истории Мордовского народа. Саранск, 1969,

с. 69, табл. 27;

Горюнова Е. И.

Этническая история Волго-Окского междуречья. —

МИА, 1961, № 99, с . 105, рис. 46,

8; Старостин П. Н.

Памятники именьковской

культуры. — САИ, 1967, Д1—32, табл. 13,

14.

Куйбышевский музей краеведения, колл. № 91.

ЦМТР, инв. № 5577—1857.

ЦМТР, инв. № 3427—131.

" ЦМТР, ннв. № АКУ 2—200.

Моора X. А.

Археологические памятники I—IV вв. в Прибалтике. — КСИИМК,

1954, вып. 53, с. 16, рис. 13,

Третьяков П. Н.

Восточнославянские племена. М ., 1953,с. 268.

Кызласов Л. Р.

Археологические исследования на городище Ак- Бепшм в 1953—

1954 гг. — Труды киргизской археолого- этнографической экспедиции (М.), 1959,

т. 2, рис. 48,

23.

Куйбышевский музей краеведения, колл. 8, раскопки 1929 г .

Спицын А . А .

Древности бассейнов рек Оки и Камы. — MAP (СПб.), 1901, 25,

табл. 2,

21, 32.

221

Рис. 2. Оковки лопат иг

окрестностей Менаелинска

Мотыжки варианта 2 отличаются хорошо выраженным обухом, круг-

лыми щековицами, сравнительно большим проухом (около 3,5 см) и более

крупными размерами (длина 15,6—16,5 см). На территории Волжской

Болгарии известны 3 таких мотыжки (рис. 1, 6)

. Близкие мотыжки встре-

чены на памятниках салтово-маяцкой культуры, где датируются первой

половиной X в.

, в славянском слое Саркела в памятниках Древней

Руси. Оба рассмотренных варианта мотыжек типа 2 в определенный период

сосуществуют, но первый представляется более ранним. На Средней Волге

мотыжки второго варианта появляются, по-видимому, с приходом бол-

гарских племен, которые, вероятно, были знакомы с ними еще до пере-

селения сюда.

К варианту 3 типа 2 проушных мотыг относится массивное орудие

размером 21x17,5 см с широким прямым лезвием (рис. 1,7)

. Близкая

по форме мотыга найдена на Правобережном Цимлянском городище

2-е Семеновское сел. (ИЯЛИ, Казань, шифр II Сем.—21—9); Атабаево, случайная на-

ходка (Штукенберг, A . A . Земледельческие орудия древних болгар.— Уч. гаи. Ка-

занск. ун-та (Казань), 1896, кн. VI—VII, табл. I, 18); случайная находка, местона-

хождение не известно (ЦМТР, .№ 5348, р. 46—3).

Михеев В. К. Клад железных изделий с селища салтовской культуры. — СА, 1968,

.№ 2, с. 298, рис. 1.

ЦМТР, экспозиция.

Ляпцшкин И. И. Памятники салтово-маяцкой культуры в басссйпе Дона. — МИА,

1952, 22, с. 117, рис. 10.

222

На Руси такие мотыги не известны. Все типы проушных мотыг имеют

небольшой изгиб внутрь рабочей части и так же, как и втульчатые, при-

креплены к рукоятке под небольшим острым углом.

Волжские болгары широко использовали и лопаты, которые, как

и в Древней Руси, были деревянными с железной оковкой по рабочему

краю. Три экземпляра таких оковок найдены в окрестностях г. Мензе-

линска Татарской АССР

. Они изготовлены из одной согнутой вдвое и

прокованной железной пластины, которой придана дугообразная форма.

С внутренней стороны оставлен желобок, в который вкладывалась дере-

вянная часть лопаты (рис. 2). Оковки для лопат, найденные на древнерус-

ских памятниках, обычно изготовлялись из двух железных пластин, для

более прочного скрепления с деревянной частью лопаты у них имелись

заклепки

. По этим признакам мензелинские оковки отличаются от древне-

русских. Наиболее ранние древнерусские оковки датируются XI в.

Такая датировка нам представляется вполне вероятной и для болгарских

находок. Возможно, в Волжской Болгарии деревянные лопаты с желез-

ной оковкой появились благодаря контактам с населением Древней Руси.

Ручные почвообрабатывающие орудия в Волжской Болгарии приме-

нялись, вероятно, для различных работ. Но в основном они использова-

лись для обработки огородов. О наличии огородов в Волжской Болгарии

могут свидетельствовать найденные при раскопках Билярского городища

в 1971—1974 гг. семена огурцов и капусты.

ЦМТР, № 5803—1Н, 7652 АЛ—251, 17565.

Колчин В. А. Черная металлургия и металлообработка в древней Руси. — МИА,.

1956, № 32.

О ТРЕТЬЕМ СЛОЕ

И ПОЗДНЕЙ КЕРАМИКЕ ГОРОДИЩА

ВЕЛИКИЕ БОЛГАРЫ

Т. А. Хлебникова

Работами последних лет в центральной части городища

Великие Болгары

на раскопках XVI (1967 г.), XXX (1969 г.), XLVII

(1974 г.), в траншее I 1974 г., а также на северо-восточном мысу городища,

так называемом «Коптеловом бугре» (раскоп XLII, 1972 г.), были вскрыты

культурные напластования эпохи Казанского ханства со значительным

количеством керамики. Это — III слой стратиграфической шкалы горо-

дища. Он залегает под слоем русской деревни XVII—XIX столетий

(II слой) и выше напластований позднезолотоордынского времени второй

Начиная с 1938 г. и вплоть до своей кончины раскопками Болгарского городища ру-

ководил А. П. Смирнов.

половины XIV — начала XV в. (IV поздний слой), который завершается

слоем пожарища, характеризующего разгром города Болгара в 1431 г.

III слой был выделен стратиграфически еще в первое десятилетие ста-

ционарных исследований Болгарского городища и датировался первона-

чально только на этом основании. Специфический для него материал тогда

еще не был обнаружен в достаточном количестве. Поэтому он рассматри-

вался как слой погребенного чернозема

. Последующими работами на

верхнем плато городища (западнее его центра и на склоне высокой тер-

расы к р. Меленке) III слой местами прослеживался неоднократно

Отсутствие каких-либо находок заставило определить его как слой за-

пустения. На этом основании была высказана мысль, что жизнь города

после 1431 г. прекратилась

. Впрочем, исследователи полностью не от-

рицали наличия здесь в последующее время какого-то населения, что под-

твердилось раскопками в центральной и северо-восточной части городища

в 60—70-х годах.

В раскопках у Успенской церкви и в траншее, идущей от нее на вос-

ток, слой эпохи Казанского ханства был выявлен лишь в виде отдельных

западин над заплывшими рвами раннего города. Здесь он представлял

собой довольно однородную супесь серого цвета с углистыми прослойками

и имел мощность до 0,2 м. Иногда этот слой было трудно отграничить

от вышележащего II слоя (раскоп XVI 1967 г. к северо-востоку от апсиды

церкви)

, иногда такое отграничение удавалось (траншея I 1974 г.).

В раскопе XXX (1969 г.), заложенном к востоку от раскопа XVI, была

изучена часть подполья со спущенным в него срубом, дневной уровень

которого находился несколько выше слоя пожарища 1431 г., что дало

основание отнести это сооружение ко второй половине XV—XVI вв.

Восточнее Успенской церкви III слой прослежен местами в траншее I

1974 г. и в раскопе XLVII, к которому траншея примыкала западным кон-

цом. Мощность слоя эпохи Казанского ханства составляла здесь 0,22—

0,24 м. На Коптеловом бугре слой этого времени был отмечен на отдельных

участках еще в первые годы раскопок на городище

. В раскопе XLII

(1972 г.) III слой был четко зафиксирован на площади в 40 кв. м, причем

он выходил за пределы раскопа. Мощность его колебалась от 0,12 до 0,30 м

Вещевой материал слоя эпохи Казанского ханства сравнительно не-

многочислен и представлен практически только керамикой и костями

животных. Вероятно, как это и считал А. П. Смирнов, территория Болгар-

ского городища в рассматриваемый период была заселена очень слабо.

Смирнов А. П. Основные этапы истории города Болгара и его историческая топогра-

фия. — МИА, 1958, № 41, с. 309—311.

Там же, с. 309.

Смирнов А. П. Волжские булгары. М., 1951, с. 178, 196.

Краснов Ю. А., Смирнов А. П., Хлебникова Т. А. Новые данные по истории города

Болгара. — СА, 1969, № 1, с. 211.

Хлебникова Т. А. Исследование центра города Болгара в 1964—1970 гг. — В кн.:

Города Поволжья в средние века. М., 1974, с. 23.

Смирнов А. П. Основные этапы истории города Болгара, с. 309.

Аксенова И. А., Хлебникова Т. А. Исследование города Болгара. — АО 1972 г.

М., 1973, с. 152.

224

Керамический материал Болгарского городища эпохи Казанского

ханства представляет определенный интерес. Подавляющее большинство

найденной керамики (рис. 1—2) — гончарные сосуды различных форм.

Встречаются обломки лепных горшковидных сосудов, имеющих снаружи

следы подправки ножом. Большинство фрагментов гончарной посуды

характеризуется плотным, хорошо отмученным тестом. Имеются фраг-

менты с примесью шамота, поверхность которых бугристая, шероховатая.

Цвет сосудов красный и желто-красный, желтый, бурый, серый и черный.

Формы сосудов разнообразны: это кувшины и кумганы (рис. 2, 1—4),

корчаги и корчажки (рис. 1), блюда и миски (рис. 2, 14), горшки, крышки

(рис. 2, 5—8). Лощение практически не наблюдается. Для орнаментации

характерны многорядные тонкие резные линии, горизонтальные, волно-

образные, арочные, а также в виде фестонов. На кувшинах и корчагах

такие линии часто сочетаются с гребенчатым и мелкозубчатым штампом.

На горшках и мисках встречен орнамент из неглубоких округлых ямоч-

ных вдавлений. Орнамент обычно наносился по плечикам сосудов. Лишь

на кувшинах изредка наблюдалась орнаментация по тулову в виде риф-

леного узора, а на горле — в виде вертикальных широких каннелирован-

ных углублений.

Рассмотренная керамика типологически близка болгарской посуде

золотоордынской эпохи, но имеет и определенные черты различия. Харак-

тер теста практически одинаков. Однако обжиг поздней посуды обычно

более сильный, поэтому черепки более плотные, а из-за недостаточно

хорошей промешанности теста — нередко расслаиваются. Значительно

больше, чем в слоях золотоордынского времени, встречается коричневой

керамики. Много бурой керамики, характеризующейся неровным и нека-

чественным обжигом. Имеется серая керамика, отличная от близкой по

тону болгарской посуды буроватым оттенком. Значительный процент

составляет желтая и красновато-желтая посуда, отличающаяся от бол-

гарской более светлым и «мягким» тоном. Только в слое III встречена чер-

ная «задымленая» посуда, не известная в напластованиях более раннего

времени.

Определенное своеобразие прослеживается в форме и орнаментации

посуды из III слоя. Так, корчаги при общем сходстве с болгарскими от-

личаются некоторыми деталями оформления профиля и пропорциями.

Имеются корчаги с низкой горловиной и утолщенным венчиком, напоми-

нающие болгарские домонгольского времени. Некоторые кувшины и кум-

ганы имеют сильно утоньшенное гордо, а на месте прикрепления верх-

ней части ручки — небольшое «вздутие». Горловины некоторых кувшинов

рифленые, что не характерно для поздней болгарской посуды, но часто

встречается на посуде домонгольского времени. В слое эпохи Казанского

ханства имеются крышки с петлеобразной ручкой, которые в более ран-

них слоях не были найдены. Орнаментация керамики слоя III характе-

ризуется более тонкими резными линиями, что отличает ее от керамики

золотоордынской эпохи, но сближает опять-таки с керамикой домонголь-

ского времени.

Другую часть керамики слоя II составляют кухонные горшки из

грубого теста с примесями шамота и песка. Поверхность их бугристая и

225

Рис. 1. Обломки корчаг из III слоя городища Великие Болгары

Рис. 2. Керамика III слоя городища Великие Болгары

шероховатая, лощения никогда не бывает. Цвет сосудов желтый, красно-

вато-желтый, бурый, серый. Наиболее распространенный орнамент —

многозонная волна, реже встречаются многозонньте резные тонкие линии,

иногда в сочетании с гребенчатым штампом на плечиках сосудов

(рис. 2, 9—13). Аналогичная посуда в Болгарах редка. Она отмечена

в верхних горизонтах слоя IV, относящегося к концу золотоордынской

эпохи (например, в соор. 1 раскопа XXXVI 1970 г., которое датировано

концом XIV—началом XV в.). Типологически она близка к так называ-

емой керамике «типа джуке-тау». Однако горшки из слоя III имеют вы-

тянутые пропорции и плоское дно в отличие от керамики «типа джуке-

тау», которая обычно круглодонная.

В заключение нужно отметить сходство керамики слоя III с посудой

татарского слоя Казани XV—XVI вв.

, что еще раз подтверждает пра-

вильность стратиграфической датировки слоя III Болгарского городища.

Калинин Н. Ф. Раскопка в Казанском Кремле в 1953 г. — Изв. КФАН, Сер. гуманит.

наук, 1955, вып. 1, с. 131—135, 147, рис. 21—23.

ФАУНА ДРЕВНЕГО ГОРОДА БОЛГАРА

А. Г. Петренко

Около трех десятилетий проводятся систематические рас-

копки интереснейшего города первого на Средней Волге государства

Волжских Болгар — Великого Болгара. В ходе раскопок получен огром-

ный остеологический материал. Значение его для выяснения истории жи-

вотноводства и охоты у волжских болгар было оценено в свое время

А. П. Смирновым, который, руководя полевыми работами, уделял боль-

шое внимание его сбору и определению. Значительный остеологический

материал, определенный В. И. Цалкиным, был уже опубликован

С 1966 г. все костные остатки животных из раскопок в Болгарах обраба-

тываются автором настоящей статьи.

Наиболее богатыми по количеству остеологического материала были

раскопы XXVIII, XXXVIII и XLI, заложенные в районах большой жиз-

ненной активности населения (табл. 1). Было определено 16 584 кости,

из которых 16 375 принадлежали домашним животным и лишь 43 — диким.

Остеологический материал принадлежал семи видам домашних (крупный

и мелкий рогатый скот, свинья, лощадь, верблюд, собака, кошка) и

11 видам диких животных (заяц, бобр, медведь, лисица, волк, сайган,

кабан, лось, северный олень, кулан, косуля). Основная масса костей

Цалкин В. И. Фауна из раскопок археологических памятников Среднего Поволжья.—

Труды Куйбышевской археологической экспедиции, т. II. — МИА, 1958, № 61.

228

является «кухонными остатками», вещественными свидетельствами жи-

вотноводства и охоты волжских болгар. Исключение составляют случайно

попавшие в культурный слой кости мелких грызунов, а также кошек

и собак.

Как по количеству определенных костей, так и особей крупный рогатый

скот занимает второе место в остеологическом материале, уступая по чис-

ленности лишь мелкому рогатому скоту. В целом за шесть полевых се-

зонов было определено 3753 кости этого вида, принадлежащих 282 особям.

Сохранность остатков плохая. Наиболее часто встречаются кости ниж-

него отдела конечностей и обломки нижних челюстей. Анализ состояния

зубной системы указывает, что основная масса животных (75%) заби-

валась на мясо в возрасте старше 3,5 лет. Единичные — трубчатые кости,

имевшие удовлетворительную сохранность (большие берцовые, пястные,

плюсневые), а также некоторые кости нижнего отдела конечностей (пя-

точная, таранная, фаланги I, II, III) позволяют считать, что рост круп-

ного рогатого скота в холке составлял 107,0—120,0 см. Изменчивость

наибольшей длины таранной кости, пяточной и больших фаланг сравни-

тельно велика и колеблется соответственно в следующих пределах: 54,0—

68,0 мм, 111,0—150,0 мм и 53,0—72,0 мм. Этот факт говорит о значитель-

ной неоднородности крупного рогатого скота. Хотя материал по краниоло-

гии более чем скромен, мы все же располагаем некоторыми данными из-

мерений мозговой части черепа, стержней рогов, которые подтверждают

мысль о разнообразии вида.

Отдельные большие фаланги даже визуально значительно выделяются

среди основной массы костей как по величине, так и по значительным

костным разращениям. Возможно, одной из причин появления такого

дефекта у животных было использование их при тяжелых работах, осо-

бенно на жестких каменистых дорогах.

На первом месте по числу костей особей стоят остатки мелкого рога-

того скота (11 195 костей от 970 особей). Среди них преобладают кости

овец. Если остатки крупного рогатого скота не превышают 23,8% от

общего числа остатков сельскохозяйственных животных (по особям),

то остатков мелкого рогатого скота намного больше — от 50,7 до 81,0%

на разных раскопах (табл. 2). Некоторое снижение числа особей этого

вида и увеличение остатков крупного рогатого скота наблюдается на рас-

копах, где наряду с золотоордынским слоем имеются более ранние слои,

которые, как правило, сильно нарушены (раскоп 42). Аналогичное явле-

ние было отмечено В. И. Цалкиным на материалах из раскопок 40-х—

50-х годов.

Говоря о значительном преобладании особей мелкого рогатого скота

в кухонных остатках, следует помнить о существенных различиях

в весе коров и быков, с одной стороны, овец и коз — с другой. При учете

этого станет ясно, что говядина и конина были основным продуктом

питания болгар.

Сохранность костей овец чрезвычайно плохая. Чаще всего встреча-

ются обломки черепа и нижних челюстей, составляющих

часть всех

остатков этого вида, а также лопатки и разбитые тазовые кости.

диа-

гностированных костей принадлежит молодилі особям и не пригодна

229

Таблица 1. Количество костей и особей различных видов животных из археологичес-

ких раскопок города Болгара

для подробных морфологических исследовании. Довольно интересны

хорошо сохранившиеся кости нижнего отдела конечностей, измерения

длины которых (в мм) мы приводим ниже (табл. 3). Значительная измен-

чивость размеров костей позволяет предполагать существование в Бол-

гарах овец, различающихся породными особенностями.

Остатки лощадей встречены в материалах всех раскопов городища,

а число зафиксированных костей (1286) и особей (159) подтверждает не-

маловажное значение лошадей в питании населения города. Среди име-

ющихся остатков нет ни одного целого черепа. Находки нижних челюстей

230