канцлера, которого он же был волен назначать и смещать по своему
усмотрению. Конституция ограничивала власть императора Союзным
советом, но как прусский король, он был волен приказать своим
представителям в бундесрате провалить любой неугодный ему закон,
касающийся конституции, финансов и военного дела.
Германской империи не была суждена долгая жизнь, не прошло и
полувека, как она после поражения в первой мировой войне была сметена
Ноябрьской революцией 1918 года.
К этому времени её создателя уже давно не было в живых. Её
привели к краху другие люди, но тем не менее до сих пор историков и
политиков занимает вопрос о мере ответственности Бисмарка за судьбу
его детища. Уже наиболее проницательные из современников рождения
империи предвидели её судьбу. Вот, к примеру, предсказание Вильгельма
Либкнехта, написанное в марте 1872 году – в тот самый месяц, когда по
случаю годовщины прекращения победоносной войны Вильгельм I
распорядился передать Бисмарку несколько захваченных у французов
орудий, чтобы он установил их в своих имениях: «Такое государство, как
бисмарковская Пруссо-Германия, обречено своим происхождением на
насильственную гибель. Судьба Французской империи, рабской, во
всяком случае не улучшенной копией которой она является, предрекает
ей её будущее. Рожденная на поле сражения, дитя государственного
переворота, войны и революции сверху, она должна безостановочно
спешить от государственного переворота к государственному перевороту,
от войны к войне и либо разлететься на куски на поле сражения, либо
пасть под ударами революции снизу».
VII
Недавно созданное огромное
государство в центре Европы еще не остыло от упоения победой, оно
казалось, да и было могущественным и несокрушимым и вызывало у
соседей смешанные чувства уважения, страха и неприязни. Но Либкнехт,
как Маркс и Энгельс, как Бебель и другие его единомышленники, хорошо
VII
Der Leipziger Hochverratsprozess. S. 256 f.