действительно отличавшиеся новизной, удачным сочетанием функциональ-
ного и эстетического начал, оказывали стимулирующее влияние на само про-
изводство. В интернациональную по своему составу группу преподавателей
Баухауза входил ряд крупных художников и архитекторов; за относительно
короткий срок институт успел подготовить немало высококвалифицирован-
ных специалистов, успешно работавших в дальнейшем на поприще архитек-
туры и художественно6промышленного искусства.
Известный проектировщик, выходец из Венгрии, М. Брёйер в 1922 году,
еще будучи студентом Баухауза, разработал свою первую, выдержанную в
конструктивистском стиле модель кресла, построенную на тех Же принци-
пах, что и «аппарат» Ритвелда (716). Но уже в 1926 году он сконструировал
кресло из полых металлических трубок (720), быстро приобретшее междуна-
родную известность. В следующем году Брёйер работает над моделями
— тоже из полых трубок — стульев и столов, отвечающих требованиям мас-
сового фабричного производства. Эти модели были приобретены мебельными
предприятиями фирмы Тонет—Мундус.
Для ранних мебельных форм Баухауза характерны сухость линий, под-
черкнуто программный характер, увлечение конструкцией как таковой, мас-
сивность — качества, не очень совместимые с представлением о домашнем
уюте (711, 712, 713, 715). В
1927 году Гропиус разработал для одного берлин-
ского универмага комплект комбинированной мебели. Это был первый за-
служивающий внимания эксперимент по созданию все еще не утратившей
своей проблематичности мебели для магазинов и складских помещений,
сконструированной с расчетом на серийное производство. Руководитель ме-
таллической мастерской Баухауза Ласло Мохоли6Надь, выходец из Вен-
грии, в 1923 году начинает проектировать осветительные приборы, отвечаю-
щие требованиям новейшей световой техники.
Под влиянием Баухауза и радикальной голландской архитектуры (Рит6
велд, Дусбюрг) в работе над вещными формами все большее внимание уделя-
ется самой конструкции, которую начинают расценивать как чуть ли не
единственную носительницу функциональных и эстетических качеств. Эта
тенденция получила свое окончательное выражение в конструктивизме, пре-
емнике кубизма. Для мебели новое направление означало лишь очередное
формалистическое поветрие. Это справедливо, в первую очередь, для кор-
пусной мебели, и в частности — для работ Э. Дикмана (717, 722). Отличной
иллюстрацией увлечения конструкцией как таковой могут послужить и кре-
сла, показанные на илл. 718 и 724; здесь вместо рам —замысловатые по ри-
сунку спирали из не имеющих ни начала, ни конца металлических трубок;
вместо традиционных
ножек — нечто вроде санных полозьев. На илл. 719
и 721 представлены образцы более поздних предметов мебели для сидения,
также выдержанных в конструктивистском духе; сложная система креплений
элементов опоры и здесь является лишь модным приемом, ибо она не оправ-
дана ни функционально, ни конструктивно.
Чрезмерное подчеркивание в вещи ее утилитарного характера, функции
ведет к появлению еще одного «изма»: «функционализма». «Эстетика целесо-
образности» таила в себе не меньше опасностей, чем тот же конструктивизм.
В мебели выпячивание функции часто шло в ущерб именно целесообразности,
Так, в 1927 году Ле Корбюзье сконструировал оригинальную форму мебели
для лежания (780); здесь в изгибе «рабочей» поверхности, натянутой на метал-
лическую раму, тщательно учтены параметры лежащей или полулежащей
человеческой фигуры, тем не менее уже через короткое время лежать на
этом подобии шезлонга становится утомительным. Другая «новинка» — стул
с натянутым на раму наподобие мешка кожаным сиденьем; недостатки этого
224